Нелюбимые

***

В ­какой-то момент я вижу, что рука Лехи слишком долго находится в одном положении и он больше не затягивается. Я подхожу к нему и вижу: он уснул. На руке его небольшой порез, а рядом с большим пальцем маленький черный крестик, который обычно рисуют, чтобы о ­чем-то не забыть. Я вытаскиваю из его пальцев самокрутку и бросаю в пепельницу, а потом просто хожу по комнате и разглядываю фотографии за стеклянной дверцей шкафа. На одном из снимков я — в синем свитшоте, белой кепке и голубых джинсах. Я стою на Триумфальной площади, а за моей спиной размытый силуэт Лехи разгоняется на скейтборде, чтобы спрыгнуть со ступеней. Я достаю фото из шкафа и обнаруживаю, что на задней стороне черным маркером написано: «2013. С братом». Я долго разглядываю снимок, пытаясь вспомнить, когда он был сделан, но ничего не выходит; а затем ставлю фото обратно в шкаф и ухожу на кухню.

Из холодильника беру бутылку газированной воды, сажусь за стол и прикладываю ее ко лбу, а потом достаю из кармана телефон и все время пытаюсь дозвониться до Ани, зная, что связи нет. После еще одной попытки убираю телефон и ухожу в спальню, где падаю на кровать и долго смотрю на лампу под потолком, потом переворачиваюсь на бок и за приоткрытой зеркальной дверцей шкафа замечаю кусок шелковой ткани серого цвета, бо́льшая часть которой лежит на паркете. Мне ­почему-то хочется убрать ее внутрь, чтобы та не пылилась. Я встаю, подхожу к шкафу, распахиваю дверь — и по моей спине в секунду начинают бежать мурашки, а в висках сильно пульсировать.

Весь шкаф забит картонными коробками с прозрачными пакетами с изображением улыбающихся смайликов. Один из таких пакетов я обнаружил в гардеробной Алисы и смыл его содержимое в унитаз. Я смотрю на коробки в немой панике и пытаюсь понять, все ли они с той самой вечеринки или Леха зашел еще дальше и многое недоговаривает. Я раздвигаю вещи и просовываю руку в глубь шкафа, чтобы понять, есть ли у этого кошмара предел, и внезапно кончиками пальцев упираюсь во ­что-то твердое, напоминающее кость.