Нелюбимые

***

Выйдя на улицу, я сразу же набираю Аню, но звонок не проходит, а затем телефон просто выключается из-за низкого заряда. Сначала я начинаю не спеша идти по улице, ведущей обратно к Пьяцца-дель-­Дуомо, но с каждой секундой прибавляю шаг, обгоняя людей, а потом понимаю, что просто бегу, чувствуя, как сердце вырывается из груди. Посреди площади я теряю силы и вновь оказываюсь под памятником Виктору Эммануилу Второму, смотрю на кафедральный собор и сажусь на землю. Это замечают двое карабинеров и идут в мою сторону. Когда они приближаются ко мне, то спрашивают, нужна ли мне помощь, и когда я отрицательно качаю головой, то они просят на английском, чтобы я проваливал побыстрее, или им придется отвезти меня в отделение и допросить. Я поднимаюсь с земли и медленным шагом ухожу в переулок, из узкого горлышка которого на площадь просачиваются сотни улыбающихся людей.

Дома я сразу же бросаю телефон на зарядку и залпом выпиваю бутылку ледяной воды, затем достаю новую, наклоняю голову над раковиной и выливаю ее полностью на себя, чтобы остыть и сконцентрироваться. Когда у телефона загорается экран, сразу же звоню Ане, но трубку опять никто не берет. Делаю еще несколько попыток дозвониться, но ничего не выходит. Захожу в телеграм и вижу, как по каналам расходится новость о том, что в магазинах был замечен последний номер журнала W с переписанным мною письмом главного редактора. Я захожу в канал «Адовое кольцо» и с дрожью в руках читаю пост:

Сегодня явно ­что-то происходит нехорошее в атмосфере. Сначала потолок в редакции W рушится, а теперь в свежем номере все могут прочитать письмо их главного редактора Игоря Усова, в котором он просто посылает всех читателей на хуй. Что ж… такую позицию и открытое самовыражение наш канал уважает и ценит, но все же с нетерпением ждем официальных комментариев со стороны Freedom Media, главного редактора W и акционеров издательского дома.

Пост сопровождает фотография с изображением разворота журнала с письмом главного редактора и его улыбающейся фотографией. Новость вызывает настоящий вихрь, ее репостят все каналы, а когда я снова хочу позвонить Ане, мой телефон начинает вибрировать от звонка. В трубке взволнованный голос Сереги:

— Старик, ты видел, что происходит?

Я тут же ему отвечаю:

— Да, да, полный пиздец. Слушай, я сейчас немного…

— Как это вышло? — не останавливается Серега.

— Серег, я не знаю. Может, он бухой был, я понятия не имею, — пытаюсь я прекратить разговор, но Серега продолжает:

— Ну и ну. Слушай, вопрос…

— Серег, правда. Мне сейчас совсем не до этого.

— Это не ты написал? — внезапно спрашивает он.

— Ты о чем?

— О письме об этом.

— Да не, ты дурак, что ли?

— Ну, мало ли. А у тебя что случилось? Ты ­какой-то взволнованный слишком. К­акие-то проблемы?

— Да, личные. Я немного запутался.

— А что ­случилось-то?

— Да ничего, неважно. Это правда личное. Хотя…

— Ну, говори уже.

— Ты не видел Аню?

— Какую Аню?

— Алексееву, Серег. Анну Алексееву, главного редактора She, из-за фото с которой меня выпиздовали из журнала.

— А, ты про нее, что ли? Видел, старик.

— Ты шутишь? Где ты видел ее? Когда?

— Вчера вечером видел, я тебе клянусь.

— Серег, где ты ее видел?! Расскажи мне, это важно.

— В «Кофемании» на Белой площади, хорошо выглядела. Она была не одна, старик. А что у тебя стряслось?

Мои руки начинают трястись, и приходится левой сжать правую, чтобы не выпал телефон.

— С кем она была?! С кем?! — кричу я в трубку.

— Старик, да что с тобой? Ты чего орешь? Все хорошо. Она была с твоим отцом.

— Что, блять?! С кем?!

— С отцом твоим, старик, — повторяет Серега. — Они вместе сидели в углу. Тихо общались. Я хотел поздороваться, но вспомнил, что ни он, ни она меня лично не знают.

— Блять, я ничего не понимаю. Ни-че-го! — кричу я.

Скидываю звонок и снова набираю Аню, но механический голос на этот раз сообщает, что абонент не зарегистрирован, а когда я начинаю писать ей сообщение с просьбой поговорить со мной, то обращаю внимание на верхнюю строчку в телеграме: «был(а) очень давно». И в этот момент ко мне приходит понимание того, что я заблокирован. Телефон выскальзывает из рук и больно падает на пальцы, а я закрываю лицо руками и сижу так до тех пор, пока за окном не пропадает солнце.