Объяснение в любви

СОЛОВЕЙ, СОЛОВЕЙ, ПТАШЕЧКА!

Не знаю, какой это был по счету «Голубой огонек». В нем принимали участие все дикторы: Нина Кондратова, Анна Шилова, Людмила Соколова, я и Игорь Кириллов. Игорь был в вечернем костюме, а нам сшили концертные платья, разные по цвету и фасону. Шла репетиция, каждый по-своему создавал праздничное настроение, я же нафантазировала, что впервые еду на бал. «Огонек» начинался песней, которую мы все пели под фонограмму, записанную, увы, не нами. Были у каждого и сольные куплеты. И когда после многих неудачных попыток мы все-таки овладели техникой синхронного пения под чужую фонограмму, то как-то забыли, что она чужая. Ведь и не подозревали тогда, во что выльется эта так понравившаяся нам невинная затея.

Репетиция длилась всю ночь, мы устали и то и дело поглядывали вокруг, думая, где бы найти укромный уголок, чтобы немного подремать. Но на помощь приходил неунывающий Игорь и творил с нами чудо. Он принимался рассказывать смешные истории, пародировал кого-то из нас, приплясывал, и разгонял нашу усталость.

А в самый критический момент вдруг раздалась его команда: «Становись! На первый-второй рассчитайся! Шагом ма-а-арш!»

Мы скорее всего от неожиданности безропотно подчинились Игорю, а он, возглавив наше шествие, повел нас по центральному неосвещенному коридору. И вот новая команда: «Запевай!» — «Соловей, соловей, пташечка…» — дружно подхватили мы вслед за нашим запевалой. Здесь уже никакой фонограммы не было. Бодрые, веселые, жизнерадостные, маршируя под песню в вечерних платьях, вернулись мы в студию, к общему изумлению всех, кто находился там и в аппаратной. Откуда Игорь брал силы, до сих пор понять не могу.

Помню, как на том же «Огоньке», но уже не на репетиции, а в эфире случился со мной казус. Пол в студии был выложен квадратами из стекла. Туфли в то время носили на очень тоненьких шпильках. И вот в самый неподходящий момент (впрочем, подходящего быть не могло) я вдруг чувствую, как металлическая набойка каблука намертво врезается в узкую щель между стеклянными квадратами… Мгновенно понимаю, что прикована, что туфлю мне уже не вытащить. Медлить нельзя. Хорошо, платье было длинное, и вот я в одной туфле, стараясь не хромать, веду дальше «Огонек», перехожу из одной мизансцены в другую. А застрявшая туфля так и «вела себя вызывающе» до конца передачи. Задала я работу операторам — им все время приходилось следить, чтобы туфля не попала в кадр.