Объяснение в любви

АРТИСТ

Телевидение начинало свои передачи в 19.00. В утренние и дневные часы шли репетиции. А часа за два до эфира наступало затишье. Только техники настраивали камеры, занимались профилактикой в аппаратных. Весь остальной многоликий телевизионный суетный мир как бы растворялся. В фойе, коридорах ни души, буфет закрыт на перерыв, жизнь не замирала только в редакционном и административном здании. Театральные спектакли тогда показывались, как у нас говорят, «живьем».

Накануне эфира привозили декорации из театра в студию «Б», актеры репетировали обычно в полсилы, лишь для того, чтобы телевизионный режиссер и операторы могли пройти мизансцены и раскадровать спектакль для телевизионного показа. В тот вечер, о котором хочу рассказать, в программе телевидения был спектакль «Перед заходом солнца» театра имени Евг. Вахтангова с народным артистом СССР Михаилом Федоровичем Астанговым в роли Маттиаса Клаузена.

Я случайно задержалась по каким-то делам, иду по коридору и вижу красивого седого человека, подтянутого, элегантного. Элегантного с тем чувством меры, которое дают вкус и возраст Маттиаса Клаузена. Такой изысканный налет старомодности во всем облике.

Я была хорошо знакома с Михаилом Федоровичем, но не посмела с ним поздороваться. Коридор был узкий, я отступила на пару шагов, хотела дать дорогу артисту, не потревожить его внутренний мир. Михаил Федорович такой «жертвы» не принял, пропустил меня, слегка поклонившись. Но поклонился мне не Астангов, знакомый с диктором В. Леонтьевой, а тайный советник Маттиас Клаузен поклонился из вежливости незнакомой даме. По меньшей мере девяносто раз прожил Астангов на вахтанговской сцене заход солнца Маттиаса Клаузена. Критика писала: «Занавес упал, мы, стоя, рукоплескали Астангову, сыгравшему пьесу Гауптмана как философскую трагедию, создавшему в образе Клаузена мощную фигуру мыслителя и борца, готового ринуться в бой со злыми силами мира» (Бояджиев Г. Н. Трагическая роль Михаила Астангова. — В сб.: Михаил Астангов. Статьи и воспоминания. М., Искусство, 1971).

Уже давно были продуманы, выверены, зафиксированы малейшие нюансы образа, а артист за три с лишним часа до начала показа спектакля по телевидению не просто был загримирован и одет в театральный костюм, он уже жил жизнью своего героя. «А во имя чего же прошла моя жизнь?» — об этом думал Клаузен, или обновленная душа его воскресла к новой жизни? Не знаю, но земные его чувства были спрятаны. Никого, кроме Астангова, из участников спектакля на студии тогда еще и в помине не было…

Домой успела к началу спектакля. Почти физически чувствовала те токи, импульсы, которые посылал мне, именно мне, Астангов в роли Клаузена из нашего коридора, где начинался пролог к спектаклю.