Пари на любовь

Глава 45 Рэйчел

– У меня есть всего пять минут, – сообщаю я брату, захлопнув за собой дверь. В нос ударяет убийственный запах, и к горлу подступает тошнота. – Если ты начал разлагаться, я умываю руки.

Прикрываю нос рукавом толстовки и пробираюсь в гостиную через ворох коробок. Спотыкаюсь о пустую из-под пиццы и на всякий случай оглядываюсь в поисках мышей. Они живут там, где можно раздобыть еды на полу. А у моего брата ее полно!

– Серьезно, Йен, что ты имеешь против уборки? – ворчу я в ткань толстовки, из-за чего мои слова приглушаются. – Где ты?

Другой рукой крепко сжимаю пакет с бургерами и картошкой фри от Альфи, но стоит увидеть брата, как еда чуть не падает на пол.

– Ты заболел! – восклицаю я.

– Ты очень наблюдательна, сестричка, – еле слышно произносит Йен и закашливается.

Поставив пакет на стол, заваленный коробками от китайской еды, прикладываю ладонь ко лбу брата и обнаруживаю, что он горячий. Застонав, запрокидываю голову. Правда, как так получилось, что мы – четверо детей одних родителей, но настолько разные?

– Я не заставлял тебя заходить. В сообщении было четко указано, оставить еду на пороге, – он дрожит под несколькими слоями одеял, а на висках выступили капельки пота. А еще от него исходит такой аромат, будто он и правда начинает разлагаться. – У меня все отлично. По моим расчетам, жар спадет к утру.

– А по моим расчетам, придется сказать родителям, что они лишились одного ребенка. Живо в душ!

– Рэйчел, – шмыгает он носом.

– Я сказала, в душ! – стягиваю с него одеяла и, схватив за руку, заставляю встать.

Как маленького ребенка, отвожу в ванную и по пути захватываю из спальни чистую одежду. Кладу все на раковину и включаю теплую воду. Вернувшись в гостиную, быстро навожу порядок: избавляюсь от мусора и открываю окна, чтобы проветрить. На кухне в аптечке ищу какие-нибудь жаропонижающие, но у брата ничего нет, и я пишу Майку, чтобы он оторвал задницу от офисного кресла и привез лекарства вместе с куриным супом своему умирающему брату. Бургеры убираю в холодильник. Да простит меня Альфи, но это последнее, что сейчас нужно Йену.

– Что ты сделала с моей квартирой? – прислонившись плечом к стене, брат смотрит на меня покрасневшими глазами.

– Это называется «уборка». То, что ты обычно никогда не делаешь, – подхожу к нему и приобняв за талию, помогаю дойти до дивана. – Почему ты не сказал, что заболел?

– У тебя и так полно дел, – хрипит он, откидываясь на спинку.

– И ты решил прибавить к ним походы в больницу? Очень благородно с твоей стороны.

Ухожу в спальню и беру из шкафа чистые пледы. Я знаю квартиру брата как свои пять пальцев, потому что сама все тут обустраивала. Даже картины и светильники куплены по моему ненавязчивому совету. Возвращаюсь в гостиную и накрываю ими Йена, прикрывшего глаза.

– Почему не пойдешь в спальню? Неужели тут удобнее? – хмурюсь я, когда замечаю его длинные ноги, свисающие с края дивана.

– Тут есть телевизор, – бормочет он с закрытыми глазами.

Качнув головой, даю ему градусник и присаживаюсь рядом.

Интересно, Аманда сразу меня придушит за пропуск съемок или оставит крошечный шанс все объяснить? Я не могу бросить Йена в таком состоянии. Если я отправлюсь на съемки, то буду все время думать о нем. Например, дышит ли он?

– Не нянчись со мной, – бормочет он, разлепив глаза. – Мне просто надо поспать, и все пройдет.

– Как я посмотрю, твой план не особо сработал.

– Может, я рассчитывал, что вместо тебя приедет Морган и, увидев меня, ее сердце растает, – он так сильно кашляет, что я прикладываю ладонь к его спине.

– Ну прости, что разочаровала. Думаю, ты произвел бы на нее самое лучшее впечатление, – хмыкаю я.

Йен слабо улыбается и обхватывает мою руку.

– Спасибо, Рэйч, – шепчет он. – Я правда рад тебя видеть. И я рад, что у тебя все получается с сериалом.

У меня не поворачивается язык сказать брату, что на съемочной площадке не все так радужно, как мне хотелось бы. Уже неделю идут съемки, а мы будто топчемся на одном месте. Дубль за дублем я все больше ненавижу Мэтью, Тима и Аманду. Мои волосы пересыхают от количества лака, нанесенного на них, и каждый вечер мне приходится делать ухаживающие процедуры, чтобы однажды утром не проснуться лысой. Но самое главное – я все еще не чувствую Лили. Сценаристы подправили мою роль, и теперь сильная и харизматичная Лили Прайс превратилась в бесхребетную тряпку, готовую простить бывшего и заниматься с ним сексом при каждом удобном случае. Я получаю все больше замечаний из-за своей игры, но ничего не могу поделать. Я не подписывалась на такое.

Когда Майк появляется с полным пакетом медикаментов, несколькими коробками с супом и китайской едой, Йен уже спит. Мы устраиваемся на кухне и прикрываем дверь, чтобы не разбудить брата. Захватив палочками пшеничную лапшу с креветками, отправляю ее в рот и подбираю под себя ноги, поудобнее устраиваясь на жестком стуле.

Майк, погруженный в свои мысли и сосредоточенный на перебирании палочками риса, затуманенным взором смотрит куда-то мимо еды, потому что даже не замечает, как, благодаря его усердиям, кусочек курицы превращается в жалкое подобие мяса.

Мой телефон мигает, и на экране загорается сообщение от Аманды.

Подписав договор с агентством Аманды, я будто согласилась на сделку с дьяволом.

Ничего не отвечаю и опускаю телефон экраном вниз. Что ж, если меня выгонят из сериала, я не сильно расстроюсь. Возможно, это послужит мне уроком, чтобы я прислушалась к себе и наконец-то услышала, а не гналась за фальшивыми желаниями.

– Как у вас с Николь? – спрашиваю, чтобы немного разрядить обстановку, и только потом вспоминаю, что Алекс говорила о разрыве. – Черт, прости, то есть…

– Все нормально, Рэйч, – тихо отвечает Майк. – Мы с Ник решили расстаться из-за разных взглядов на жизнь.

– Как это? – хмурюсь я.

Брат пожимает плечами, и белая офисная рубашка натягивается на груди.

– Она хотела карьеру и признание, а я – семью. Все просто, – горько произносит он и обреченно опускает голову. – Мы были вместе… Да я даже не помню точно, сколько мы были вместе, потому что Ник всегда являлась частью моей жизни.

– Подожди, мы точно говорим об одной и той же Николь? – убираю палочки в коробку и придвигаюсь ближе к брату. – Высокая брюнетка, с ослепительной улыбкой и глазами, похожими на глубины океана? Ник, которой было плевать на нашу бедность и обожающую жарить зефир на газовой конфорке? Я ничего не упускаю?

– Спасибо, Рэйч, мне стало немного легче, – усмехается он и встает, чтобы выкинуть коробку с едой в мусорку. Открывает холодильник, достает пакет с соком и, потрусив, обнаруживает, что тот пуст. – Искренне не понимаю, как он выжил после переезда от родителей.

– На вечеринке по случаю моего дня рождения вы казались счастливыми.

– Ага. Мы тогда уже месяц как разъехались, – от шока моя челюсть чуть не падает на пол. – Но мы решили не портить тебе праздник и притвориться, что все отлично.

– Майк, мне так жаль.

Заметка бог знает какая: найти Николь Присли и сказать ей, какая она стерва, раз бросила моего брата.

Майк устало потирает шею и, медленно выдохнув, вновь смотрит на меня:

– Я не знаю, как сказать родителям, а особенно маме, что мы разошлись. Ее удар хватит, учитывая, как она любила Ник.

– Начни с того, что мерзавка разбила тебе сердце. После этого наша милая мама превратится в гарпию, которая готова разорвать каждого, кто посмеет обидеть ее детей.

Майк тихо смеется и, качнув головой, немного расслабляется. Только сейчас понимаю, что перемены в его настроении начались уже давно. Ник все меньше появлялась у нас дома, а брат становился мрачнее тучи, хотя его и так нельзя назвать весельчаком.

Он отталкивается от столешницы, сокращает между нами расстояние и вдруг приобнимает меня за плечи. Его щека касается моей макушки, и я заметно напрягаюсь, так как в последний раз он так делал в старшей школе и засунул мне за шиворот червяка.

– Искренне надеюсь, что это жест любви, а не очередная пакость в стиле детского сада, – бормочу я, и грудь Майка сотрясается от беззвучного смеха.

Он целует меня в макушку и трепетно сжимает мое плечо.

– Я рад, что твоя жизнь выстраивается так, как ты сама этого хочешь, Рэйч, – шепчет он мне в волосы. – Надеюсь, тебе никогда не придется надевать маску, чтобы спрятать от окружающих свою боль.

Закусив губу, поднимаю голову и смотрю на брата. На его потухший взгляд, хмурую складочку между бровей и опущенные уголки губ. И понимаю, что мы вчетвером постоянно врем. С легкостью демонстрируем друг другу счастливую жизнь, в то время как внутри медленно умираем.

Вечером того же дня, после того как Йену полегчало и он начал ворчать, что нас слишком много для его маленькой квартиры, сажусь в свою старушку и бесцельно езжу по городу. Последние несколько дней я чувствую себя слишком потерянной. В конце концов доезжаю до ближайшего супермаркета и решаю пополнить холодильник, а заодно купить продуктов для Йена, чтобы отдать завтра. Уверена, когда-нибудь он умрет с голоду.

Протягиваю руку, чтобы взять апельсиновый сок, но мою ладонь накрывает чужая, и я инстинктивно отскакиваю в сторону.

– Здесь полно других пакетов с соком! – возмущаюсь и, вздернув голову, замечаю перед собой Адама.

– Привет, Рэйчел, – его губы растягиваются в улыбке, и я на секунду теряю дар речи.

Честно признаться, я забыла о нем так же, как и о Коди, и о всех парнях мира, после появления в моей жизни Криса Уитакера. Чемпион сильно задрал планку.

– Привет, – взмахиваю рукой и делаю шаг назад.

– Я тебе писал, но ты так и не ответила.

Потому что мне было не до тебя.

– Ага. Я была немного занята, – переминаюсь с ноги на ногу и оглядываюсь по сторонам в поисках кого-нибудь.

Неужели никому не надо поставить пару коробок сока, чтобы ряд не казался пустым?

– Может, сходим куда-нибудь? Слышал, тут неподалеку открыли ресторанчик с японской кухней. Шеф-повар – друг моего знакомого. Кстати, я теперь партнер, – самодовольно заявляет он.

Мой взгляд медленно скользит по его идеальной прическе, где каждый волос лежит в четко зачесанном положении, по свежевыбритому лицу и улыбке, которой позавидуют любые актеры из рекламы зубной пасты. Строгий деловой костюм, аккуратные часы и начищенные до блеска туфли. Адам – идеальный кандидат для моего идеального плана на идеальную жизнь. Но суть в том, что мне все это не нужно. Я больше не хочу придерживаться глупых пунктов, из-за которых чувствую себя не собой, а очередной попыткой стать похожей на сестру.

Мне нужен Крис Уитакер с его уникальной способностью заставлять меня краснеть за считаные секунды, сумасшедшей собакой, готовой уничтожить все, к чему прикоснется, и улыбкой, которая заставляет мое сердце трепетать без всякой магии.

– Прости, но я не могу, – пожав плечами, выдаю улыбку. – У меня есть парень.

Господи, произносить это вслух довольно странно. У меня никогда не было нормального парня.

Брови Адама ползут вверх, но его лоб почему-то выглядит таким же гладким, как и в спокойном положении. Кажется, кто-то переборщил с ботоксом.

– Парень? – усмехается он и как-то странно смотрит. – Что ж, это все объясняет.

– Прости, – неловкость между нами набирает обороты, и я закусываю губу, мысленно отсчитывая секунды.

– Рэйч, я хотел просто развлечься, – усмехается он, и теперь я понимаю, что это за взгляд. Поражение в чистом виде. – Я думал, ты пустышка, на которую потрачу немного денег и трахну пару раз. Обычно такие, как ты, быстро ведутся на дорогую тачку и костюмчик.

Это розыгрыш?

Нет, Рэйч, это всего лишь твоя очередная глупость, которая могла закончиться разрушенными мечтами и разбитым сердцем. За лоском и хорошими манерами скрывается очередной идиот.

Губы Адама искривляются в наглой улыбке, и образ добропорядочного парня, пришедшего мне на помощь, окончательно рушится.

– Какой же ты мерзавец, – разочарованно качаю головой.

– Да брось, крошка. Мы бы приятно провели ночь. Хотя можем прямо сейчас отправиться ко мне, и ты компенсируешь потраченное на тебя время. Надеюсь, ты хорошо работаешь ртом? – он облизывает губу, не сводя с меня похотливого взгляда.

Наверняка он проворачивал этот трюк не один раз. Помогает бедной девушке, изображая из себя рыцаря, пара свиданий, а потом выставляет ее на улицу, словно использованную ненужную вещь. Так же, как поступали со мной много раз.

Гул в ушах становится сильнее, перед глазами появляется дымка, которая затуманивает разум. А через мгновение рубашка Адама становится похожа на желтое месиво, напоминающее детскую неожиданность.

– Ты спятила? – верещит он так, что вены на его шее набухают.

– В следующий раз подумай прежде, чем попытаешься унизить кого-то, – развернувшись, ухожу с гордо поднятой головой и ликующей улыбкой.