Пари на любовь

Эпилог Рэйчел

Пять месяцев спустя

– Волнуешься? – спрашивает Рози, поправляя вырез на моем платье. Поняв, что он все равно греховно глубокий, она хватает со стола нитку с иголкой и прямо на мне делает пару стежков, превращая пошлость в утонченность.

– По-моему, я сейчас упаду в обморок, – признаюсь я, потирая вспотевшие ладони о край ткани платья, за что костюмер бросает на меня строгий взгляд. – Прости, просто мне кажется, я сейчас выпрыгну из собственного тела от нервозности.

Усмехнувшись, Рози берет со стола платок и протягивает мне.

– Все проще простого. Делай то, что чувствуешь. Здесь нет никаких секретов.

– И мне даже не надо никого представлять голым?

– Если это поможет тебе успокоиться, то почему нет? – хмыкнув, она показывает пальцем, чтобы я покрутилась.

Бордовый подол платья легкой волной парит в воздухе, и я провожу по нему рукой, ощущая шероховатость материала. Рози обхватывает мою талию и повязывает вокруг нее тонкий пояс, а я смотрю на свое отражение в зеркале и, кажется, вижу себя такой впервые.

Волосы собраны в низкий пучок, какой носили в сороковых годах, губы обрамляет красная помада, а на глазах – черные стрелки, придающие им глубину. Совершенно обычный макияж девушки, взгляд которой искрит надеждой, но еще не представляющей, что через пять минут ее жизнь кардинально изменится.

И это я сейчас говорю как за своего персонажа, так и за себя.

До премьеры пьесы, написанной мистером Уотсоном, остались считаные минуты. Актеры, осветители, гримеры, звукорежиссеры – нервная дрожь пробирает каждого. Но это продлится недолго: стоит занавесу подняться, и волнение сменится желанием прожить еще одну жизнь и подарить зрителю весь спектр эмоций.

Я согласилась на роль Эмили Флинн, стоило переступить порог съемочного павильона и увидеть, как Тим О’Брайн самым наглым образом лапает девушку-статистку, а она, в свою очередь, интересуется новой ролью. Я не наивна и прекрасно понимала, каким образом иногда достаются роли, и сама получала подобные предложения, но в тот момент что-то щелкнуло во мне. Я всей душой горела ролью Лили, ее обидой и стремлением отомстить, но когда моего персонажа начали препарировать и создавать жалкую копию, а мою мечту превращать в грязь, поняла, что не хочу участвовать в этом странном эксперименте. Аманда накричала на меня и разорвала контракт. А Алекс сделала все, чтобы с меня не потребовали неустойку.

Стоило сказать «нет», и на душе стало легче.

– Рэйчел, одна минута! – От напряженного голоса мистера Уотсона подпрыгиваю, за что получаю от Рози шлепок по плечу.

– Я чуть тебя не уколола!

– Поверь, я сейчас как ледышка, так что ничего бы не почувствовала.

Цокнув, Рози заканчивает мой образ и, еще раз осмотрев меня с головы до ног, улыбается проделанной работе.

– Умоляю, будь осторожна с вырезом.

– Ну, тогда рейтинг пьесы мистера Уотсона повысится, – хихикаю я.

Качнув головой, Рози обхватывает мои плечи и подталкивает к сцене. Сердце гулко стучит в ушах, пульс зашкаливает, а ладони все еще потеют, и я в который раз сжимаю в руке платок.

Я справлюсь. Нет ничего страшного в том, чтобы упасть в обморок на сцене.

Встаю на свое место, обхватываю ручки старенького чемодана ледяными пальцами и устремляю взгляд на занавес, который скоро откроется. Возможно, мне все-таки стоит представить зрителей голыми. Этот прием никогда не работал, но в данную секунду я готова на все, лишь бы не рухнуть без сознания в самом начале спектакля.

Свет приглушается, и все вокруг замирает. Обернувшись, замечаю опирающегося на трость мистера Уотсона, который, слегка улыбнувшись, кивает мне, давая понять, что все будет хорошо. Очень надеюсь, что он не пожалеет о своем решении пригласить меня в труппу.

Занавес приходит в движение и раздвигается в стороны, а мое сердце падает прямо в пятки. Зрители застывают, сжимая в руках тоненькую программку, и смотрят на меня. А я, кажется, забыла слова. Я забыла слова! Вспоминай, Рэйчел! Господи боже, мне не хватает воздуха. Свет прожектора мягкой волной падает на меня, а мой взгляд судорожно мечется по людям, ожидающим начало. Помощник мистера Уотсона, сидящий в потаенном месте под сценой, шепчет слова, но они выходят бессвязным набором слогов. Я провалюсь. Чувствую, как по шее скатывается капелька пота, а ладони становятся настолько влажными, что чемоданчик вот-вот выскользнет из них.

Это была плохая идея. Просто ужасная, кошмарная. Но когда мой взгляд задерживается на губах, растягивающихся в теплой улыбке и безмолвно произносящих: «дыши», паника отступает, и я чувствую, что нахожусь на своем месте.

Одна сцена сменяет другую так же, как и костюмы. Я плачу, улыбаюсь, смеюсь и печалюсь. Рассказываю историю своего персонажа, проживаю его эмоции. И это исключительно жизнь Эмили Флинн – девушки, переживающей потерю любимого и отчаянно пытающейся дать себе второй шанс.

Полгода назад мистер Уотсон спросил: почему я хочу стать актрисой? Тогда я побоялась ответить. Кто в здравом уме признается в слабостях?

Но сейчас я могу дать ответ.

Я пряталась.

На протяжении многих лет я жила чужими жизнями. Надевала маски, притворялась, манипулировала собственными страхами и цеплялась за них, так как боялась посмотреть правде в глаза и признать, кто я есть на самом деле. Я так запуталась, чередуя роли, что уже не понимала: кто сейчас стоит передо мной в зеркале?

Все оказалось очень просто. Я – Рэйчел Дэниелс, девушка с ворохом ошибок, безумной любовью к шоколадному мороженому и эксцентричным выходкам. Моим жизненным идеалом всегда будет старшая сестра с жутким характером, но теперь я вижу четкую грань, которую больше не собираюсь переступать.

Я все еще работаю в закусочной и каждую смену ругаюсь с Джо. Бегаю на прослушивания и играю в театре. Моя старушка периодически ломается, но я люблю ее всем сердцем. И все это делает мою жизнь такой, какая она есть. Неидеальной. Местами с шероховатостями и ухабами, со слезами и отчаянием, но она исключительно моя.

Произношу последние слова и утыкаюсь носом в грудь партнера. Зал взрывается бурными овациями. Мы беремся за руки и в благодарность склоняем головы. Я смотрю на каждого зрителя, и мое сердце трепещет. Их улыбки, дрожащие губы и слезы, скопившиеся в глазах, говорят намного больше, нежели чек на кругленькую сумму и кричащие афиши.

Когда мой взгляд задерживается на Алекс, которая кричит громче всех и хлопает в ладоши так, будто это ее барабанная установка, с губ слетает смешок. Вся семья пришла поддержать меня в день премьеры. Они похожи на кучку безумцев, скандирующих мое имя, а Майк и Йен так и вовсе поднимают плакат, на котором огромными буквами написано мое имя. Даже мама, обычно тихая и не привлекающая к себе внимание, вскинув руки, подпрыгивает на месте.

Наверное, мистер Уотсон больше не разрешит приглашать их на спектакли, но сейчас я счастлива как никогда.

Оказавшись за кулисами, Рози помогает мне переодеться, мои пальцы подрагивают от переизбытка эмоций, наверное, я все же упаду в обморок.

– Рэйчел, можно? – Мистер Уотсон заходит в гримерную и протягивает мне букет ромашек: – С первой премьерой тебя.

Он явно не привык проявлять подобные чувства, потому что то и дело отводит взгляд. Бенджамин Уотсон верен себе: суров, порой груб, но всегда справедлив. А мое сердце переполняется благодарностью к нему за то, что подарил мне второй шанс и позволил найти себя. Кидаюсь к нему и крепко обнимаю, совершенно не обращая внимания на его одеревеневшие мышцы.

– Спасибо вам огромное, – шепчу, и он слабо кивает в ответ.

Я еще неоднократно приведу его в бешенство и заставлю усомниться в правильности своего выбора, но никогда не перестану восхищаться его талантом.

– Твои родные скоро разгромят театр, – ворчит он, отстраняясь. – Лучше поторопись, а то я слышал, что они планируют устроить вечеринку прямо тут.

Хихикнув, обхватываю букет руками, беру со стола свои вещи и выбегаю на улицу, игнорируя поздравления коллег по труппе. Сейчас мне необходимо оказаться в самом надежном месте на Земле.

Распахнув дверь старого театра, вижу перед собой родителей, братьев, сестру, прислонившуюся к плечу Кэма, но бросаюсь в объятия к тому, кто знает меня гораздо лучше меня самой.

– О, ну конечно, ничего не меняется. Если появляется Уитакер, то весь мир перестает существовать, – ворчит Алекс. – Серьезно, Рэйч, и ты еще меня дразнишь за ванильность?

– Завидуй молча, Дэниелс, – усмехается Крис, и одна его рука ложится на мою талию, притягивая к себе. Он пальцами касается моей скулы, нежно проводит по ней и заправляет прядку за ухо. – Мне кажется, ты немного сфальшивила в последней сцене, – его губы растягиваются в игривой улыбке.

Шлепнув его по плечу, закатываю глаза. Прислоняюсь щекой к его груди и слушаю размеренное биение сердца. Мы не виделись несколько недель. Крис помогает отцу с продажей ранчо и перевозит их вещи в новый дом, расположенный в центре Джорджтауна. Мистер Уитакер сказал, что клеймо неудач закончится на нем, и он не желает своему сыну такой же участи. Миссис Уитакер бойкотирует всех окружающих и постоянно заявляет, что у нее начинается сердечный приступ. Она все еще не приняла тот факт, что мы с Крисом вместе, и игнорирует меня всякий раз, стоит мне приехать. Но я больше не собираюсь добиваться ее одобрения и соответствовать требованиям.

Как только родители обустроятся в новом доме, он переедет в Лос-Анджелес. Крис планирует открыть свою школу сёрфинга и учить новичков стоять на доске. И я безумно им горжусь.

– Даже если и так, людям свойственно ошибаться, – мои ладони скользят по его крепкой груди, на которой я провела несколько десятков ночей, заливаясь слезами и высказывая все свои опасения. – Знаешь, Чемпион, идеальность больше не актуальна.

– Вот как? А как же следовать плану? Встречаться с нужными парнями, работать на хорошей работе? – прищуривается он.

– Это все и так у меня есть, без дополнительных пометок.

Усмехнувшись, Крис накрывает мои губы своими, и я забываю обо всем мире. Есть только малышка Дэниелс и Чемпион.

Бóльшую часть своей жизни я корила себя за совершенные ошибки. Считала, что не имею права на искупление, и видела в глазах родных презрение. Но, как оказалось, вместо того чтобы посмотреть в зеркало и понять свои чувства, я присваивала их окружающим.

Нет ничего плохого в том, чтобы ошибиться. Такова суть людей. Мы не должны быть идеальными, просчитывать наперед каждый шаг и опираться на ожидания окружающих. Ошибки делают сильнее. Нас ждет череда падений и взлетов, уныния и воодушевления. Но разве не в этом заключается жизнь? Разве мы не заслуживаем счастья только потому, что однажды оступились?

Моя история тому яркий пример. Даже моя сумасшедшая сестрица имеет такой багаж промахов, что, наверное, переплюнет меня.

Не обязательно стремиться к идеалу. Могу с уверенностью заявить – к черту идеалы! Под ними кроется гораздо больше изъянов. А ошибки делают человека самим собой.

– Рэйч, пожалей мои глаза, – стонет Йен позади нас, и я смеюсь сквозь поцелуй.

Крис касается кончика моего носа своим и оставляет на губах легкий поцелуй.

– Привет, малышка Дэниелс, – шепчет он.

– Привет, Чемпион, – повиснув на его шее, запрыгиваю на него, и Крис громко хохочет, подхватив меня под бедра.

Еще полтора года назад я была убеждена, что если пересплю с этим сексуальным сёрфингистом, то снова ступлю на разрушительный путь. Я составила список правил, которым мы должны были следовать, чтобы игра не дала сбой. Но, как оказалось, парень, словно вихрь ворвавшийся в мою жизнь, так же, как и я сама, примерял маску. И он любит меня любой: с размазанным макияжем, всхлипывающей на его плече и в моменты, когда в мою голову приходит очередная безумная идея.

– Все, пошли! Альфи сказал, что сделает мое фирменное мороженое! – Алекс вся дрожит от нетерпения. Кэмерон обхватывает ее за плечи, оставив на виске поцелуй.

Что стало с моей сестрой?

– Ты не посмеешь испортить очередную порцию. Злюка, ты поклялась, что больше не сделаешь этого! – устремляю на нее пристальный взгляд, на что Ал лишь отмахивается.

– Это шедевр, даже не спорь. Возможно, я запатентую этот рецепт и буду каждый день присылать тебе свежую порцию, – хмыкает она с довольным видом.

– Тогда, думаю, Красавчик не успеет произнести свою клятву.

– Боже, остановитесь, – в один голос стонут Крис с Кэмероном, когда Алекс открывает рот, чтобы выдать очередную колкость.

Наша шумная компания занимает практически весь бульвар, и прохожим приходится обходить нас. Но мы продолжаем спорить и шутить, не обращая внимания на окружающий мир. Кому есть до него дело, если самые дорогие сердцу люди находятся рядом?

Поэтому знаете что? Совершайте ошибки. Купите жутко неудобные босоножки и платье за несколько сотен баксов. Влюбитесь в неправильного парня и не отказывайтесь от сладкого на ночь. А еще проживайте каждый момент. Но ни в коем случае не создавайте свод правил, которым придется подчиняться. Ведь может оказаться так, что вы препятствуете счастью прорваться в вашу жизнь и подарить парочку оргазмов. Уж я-то знаю, о чем говорю.

Конец.