Рихард Феникс. Горы. Книга 1

Глава 32 Продолжение пути

Рихард

Затушив пламя, Рихард всё же полез за блокнотом. Лечение — что там про него сказано? Сердце, живот, солнечное сплетение, ямка между ключицами, шея. Он направил огонь туда, не позволяя ему вырваться на поверхность. И внезапно понял, что в темноте всё прекрасно видел, будто из глаз шёл свет. Мальчик снова вернулся к Бэну, положил ему ладони на лоб. Жар сходил медленно, неохотно. Под руками Феникса влажные волосы почти сразу высохли. Бэн легко улыбнулся чему-то во сне, раскинул руки. Юный Феникс обратился к богу внутри себя, ища подсказки для развития лечение. Да, он помнил правило силы: сначала себя, потом других. И для этого нужен был опыт. Много опыта, которого у Рихарда не было. И много любви. Но попробовать стоило.

Бэн задышал ровнее. Тёмные круги под глазами светлели, веснушки отчётливо проступили на бледном лице. Рихард не знал, сколько так просидел, пока не затекла спина. Он встал, потянулся, неслышно сомкнул ладони над головой, развёл в стороны, и между ними повисла огненная дуга. Она следовала за ним, пока не рассеялась, но стоило пожелать, как пламя наполнило её вновь.

— Как красиво, — услышал он сонный голос. Чиён, запрокинув голову, смотрел на него. — И глаза у тебя светятся. Тоже красиво. Как золото.

Рихард приблизился, расспросил о самочувствии и воспоминаниях. На первое получил положительный ответ, на второе — отрицательный. Чиён смог сесть, затем, шатаясь, встал, оказавшись едва выше Феникса. Ссадины и припухлости сошли с лица. Раскосые тёмные глаза смотрели с добротой и доверием. Растрёпанные чёрные волосы падали на высоко выбритые виски. Чиён покрепче прижал к себе одеяло и взглянул на разрезанную одежду.

— Я тебе дам что-нибудь из своего, не волнуйся, — успокоил его Рихард и представил себя и остальных.

Когда сказал про Алека, Чиён поднял брови и подошёл ближе, зашептал напряжённо, косясь на одиночку в отдалении:

— Когда вы все уснули, я не мог спать. Этот Алек сидел слева от меня. Он достал что-то, вроде ножа. И подошёл к тому, — кивнул на Тавира, — он сказал, что думает, что тот что-то задумал. И ещё сказал, что если тот сделает тебе что-то, он его убьёт.

— Алек так сказал? — не поверил Рихард.

— Да, — закивал Чиён. — А потом тот сделал, как ты, только шарик, такой огненный шарик, и кинул в этого Алека. А он взял и полоснул того по лицу. У него такое оружие странное. Я так испугался и сделал вид, что сплю! А потом этот ушёл и кулаком погрозил.

— А дальше?

— А дальше я уснул. И тут уже ты. Только у тебя огонь… Как бы сказать… Хороший, как дома в камине. А у того как пожар в городе — плохо и нечем дышать. — Найдёныш перевёл дух, робко взглянул в глаза, добавил: — Я будто нажаловался…

— Всё хорошо. Спасибо, что рассказал! — Рихард похлопал его по плечу, и сила Феникса, всё ещё сконцентрированная в зонах лечения, скользнула сквозь тело Чиёна и вернулась, а в Бэна она сначала втекала очень долго. — Думаю, ты уже здоров. Пойдёшь с нами?

— А можно? — найдёныш широко улыбнулся, раскосые чёрные глаза стали смешливыми, узкими. Рихард кивнул. — Тогда — да! Пойду!

— Ты сказал про камин дома — вернулась память?

— Не знаю. Только ощущение, будто я очень маленький возле камина, а вокруг — дом.

Феникс хотел задать множество вопросов, но не стал. Он ждал, когда новый спутник сможет поведать всё сам.

Они выбрали для Чиёна одежду: штаны и несколько свитеров, тёплые носки, в которых ноги едва влезли в ботинки на тонкой мягкой подошве. Найдёныш не стал одевать верх, только низ, заплёл косичку, поднялся на носочки и начал медленно двигаться, текуче, почти танцующе. Когда он оборачивался, Рихард видел на губах мечтательную улыбку.

Пока он потягивался, плавно поводил плечами, переступал и приседал, проснулся Гарг и вызвал на ладони огонь. Фениксы смотрели на танец Тени в тенях и на свету, любовались.

— Знаешь, что он делает? — тихо поинтересовался Гарг. Рихард мотнул головой. Мужчина вздохнул и сказал: — Эти движения из боевого искусства Теней. Значит, обучение он всё-таки начал. Видишь, как он ставит ногу после выпада? Носком к себе, а пятку наружу. За этим движением обычно идёт разворот на пятке и сильный удар ногой снизу с упором на руки. Но он этого ещё не знает, ведь тело не отклоняется при этом, а остаётся прямо. Значит, ещё до этого не дошёл. Такое продолжение связки Тени учат на втором году обучения. Поэтому смею предположить, что Чиёну лет четырнадцать-пятнадцать.

— Гарг, ты удивительно много знаешь. Спасибо, — ответил Рихард.

Ему было о чём поразмыслить. Никогда не видя Теней в рукопашном бою, юный Феникс мог только воображать, как красивые тягучие движения становятся оружием.

Вскоре проснулся и Бэн, проверил состояние ран пациента и остался доволен. Чиён поблагодарил глубоким поклоном и натянул свитера. Тавир, грохнув ботинками, спрыгнул со своего насеста и с недовольным лицом приблизился к спутникам. Перекус для всех оказался приятной неожиданностью: Гарг раздал тонкие лепёшки с овечьим сыром и брусникой, откупорил фляжку из высушенной тыквы с подслащённой водой. На предложение подождать Алека, чтобы поесть вместе, отмахнулся:

— Он хотел пойти вперёд и разведать дорогу. Кажется, пареньку не сидится на месте. Пусть погуляет. Я ему дал светящийся кристалл и объяснил, через какой тоннель мы пойдём. Да к тому же там указатели есть на развилке — не заблудится. Не волнуйтесь, мы наверстаем пропущенное время. Там, дальше, начинаются шахты, рельсы, по которым мы пускали тележку, когда добывали руду. Если тележка в порядке, мы поедем на ней. Нужно только немного огня. Она работает на силе Феникса. А если нет, пойдём по короткой дороге, правда она очень узкая, зато прямая как стрела. Доберёмся до грота с озёрами, горячим и холодным. В одном можно искупаться, в другом рыбу наловить. Там и заночуем. Если ехать, то это часов шесть дороги, пешком около двенадцати. И ещё останется примерно столько же. Согласны?

Все закивали, даже Тавир, который уже проглотил свою лепёшку и с прищуром глядел искоса на Чиёна. Тот сидел между Рихардом и Бэном, неспешно жевал и не сводил взгляд с пламенных язычков на руке мужчины.

— Бэн, как ты себя чувствуешь? — спросил Рихард, стараясь понять по виду толстяка, подействовала на него сила Феникса или нет.

— На удивление, хорошо, — кивнул тот, неловко улыбнулся и беззвучно добавил: «Спасибо тебе».

Гарг поднялся, следом остальные.

— Припасы прибережём до стоянки. Первую короткую сделаем, когда доберёмся до шахт, вторую — на озёрах. До рельс идти часа четыре. Дотерпите?

— Это хорошая идея. Так и поступим, Гарг! — искренне обрадовался Рихард.

Забрав вещи, компания из пяти человек отправилась дальше, высматривая впереди шестого.

Олли

— Почему вы не отдали его Теням? — спросил Нолан, приподнимаясь на локте.

Олли, лежащая рядом на душистом сене, легко улыбнулась.

— Ты ведь и сам знаешь. Какими бы непослушными не были дети, повзрослев, они могут измениться к лучшему. У Алека может быть хорошее будущее, если его не казнят.

— Ты же заметила, что Ри от него не по себе?

— Конечно. Но я знаю нашего малыша и уверена, что они поладят.

Олли перевела взгляд на потолочные балки башни виноградарей и прикрыла глаза. Феникс внутри тихо мурлыкал и просил ещё чувств, ещё любви и неги. Женщина оправила фартук, вспоминая минуты нежности. Нолан провёл ладонью по тугой светлой косе, коснулся красного банта. Мягкие завитки волос казались тёплыми. Приятно. Очень приятно. Олли поймала руку мужа, притянула к губам, поцеловала, потёрлась щекой. По дыханию Нолана ощутила неугасающее возбуждение.

— Он рассказал мне о своей семье, бедный мальчик, — добавила Олли и показала кончик языка, заметив, как дёрнулись брови мужа. Тот уже и забыл про разговор о чужом мальчишке и теснее прижался к бедру жены, приобнял.

Она вспомнила самый первый вечер, когда в хранилище Дома Матерей поймали Алека. Все женщины Дома почувствовали ликование и интерес Феникса, отчего нарушителя помиловали, а не испепелили на месте. Древний бог сказал, что этот вторженец будет важен для его потомков. Мальчик, который был просто человеком, не имеющим ни капли божественной крови.

Ночью, когда все уже спали, убаюканные ливнем, Олли отправилась в Каменный Угол, где держали мальчишку и Гарга. Женщина принесла еды, тёплые одеяла и эликсир доверия, чтобы разговорить воришку, узнать, зачем же он пришёл. Но эликсир не понадобился. Стоило Олли войти в клетку к Алеку, оказавшемуся всего на пару лет старше её сына, и снять с головы покрывало, как тот разрыдался. Он говорил долго, взахлёб, до самого утра. Он не хотел её отпускать и с нетерпением ждал следующей встречи. И на второй вечер признался, что никогда раньше не встречал женщины, так похожей на его мать.

— У Алека была непростая судьба. И сейчас он на пути к месту своего рождения. Возможно, там он поймёт себя, откроет по-новому.

— Может, расскажешь? — Нолан резко вздохнул, когда Олли игриво прикусила его указательный палец, глядя в глаза.

— Может, чуть позже? Не сомневайся, Алек присмотрит за нашим малышом. Он мне обещал. А пока… — Олли прикрыла глаза. И губы любящих друг друга супругов соединились в долгом нежном поцелуе.

Рихард

Тоннель постепенно поднимался. Бэн натужно сопел, сгибаясь под тяжестью сумки. Чиён привязал болты к арбалету, закинул себе на спину и всё время предлагал помощь, но толстяк упрямо отказывался: «Ты ещё не сильно здоров, потерпи, пожалуйста, несколько дней». Тавир, идущий налегке, опережал спутников шагов на двадцать. Его тонкая, искривляющаяся тень бросалась на стены и пол, на потолок, который из скошенного стал полукруглым, кое-где проблёскивающим кристаллами. Они встречались сперва редко, затем всё чаще. И чем больше их было, тем теплее становилось вокруг. Гарг всё так же освещал дорогу, рассказывал, что кристаллы растут там, где тепло. Поскольку Красные горы в древности были вулканами, внутри циркулировала кипящая вода. Кое-где, как в бане Фениксов, она выбивалась на поверхность горячими источниками. Гарг уверял, что дальше станет ещё жарче.

— Так почему бы не жить внутри гор, если тут так тепло? — пропыхтел Бэн.

— Жили. Но редко. Пока освобождали гору от руды. Люди, вне зависимости от того, обычные они или Дети богов, тяготеют к солнцу, к свежему воздуху, зелени, открытым местам. Да и видеть над головой небо всё же приятней, чем камень, который может рухнуть в любой момент.

Рихард, замыкающий процессию, поёжился от ответа Гарга. Мальчику совсем не хотелось оказаться под завалами. Все долго молчали, Бэн догнал мужчину и резонно заметил:

— Но ведь если с рождения жить в пещере, то небо может оказаться ещё более пугающим, чем страх оказаться погребённым под обвалом?

— Верно. Когда что-то, что кажется незыблемым, вдруг резко меняется на другое, это пугает. Так мы устроены…

Они всё говорили и говорили. Чиён сначала прислушивался, потом отстал, чтобы дождаться Рихарда. Мечтательно улыбаясь, спросил:

— А куда нас выведет эта дорога?

— Наружу. К маяку. Только надо будет ещё несколько часов до него добираться.

— Маяк? А что такое маяк?

— Вроде, башня, где жгут костры, указывая путь кораблям в море, — вспомнил Рихард слова отца.

— Море? А ты его видел? — У Чиёна сбилось дыхание, ровный пружинящий шаг тоже, но парень, едва не запнувшись на ровном месте, справился и вновь пошёл размеренно.

— Нет. Никогда. Говорят, море — это много солёной воды. Но я даже представить себе не могу.

Рихард и хотел, и немного опасался встречи с большой водой. Никогда не видя её больше, чем в Фениксовой бане и в реке, он чувствовал, как что-то в голове ломалось при попытках вообразить море. Оставалось только идти вперёд, чтобы самому всё узнать.

Вскоре тоннель стал очень крутым, кое-где почти отвесным, приходилось карабкаться, цепляться руками. Галереи небольших залов с маленькими озерцами, голубоватыми от кристаллов в них, сменялись винтовыми каменными лестницами, узкими коридорами и развилками, где порывы бокового ветра сносили с ног.

— Ещё один перекрёсток, и придём к дороге, — выдохнул Гарг. Он упёрся руками в колени, тяжело переводя дух.

Тавир, ушедший далеко вперёд, вдруг вернулся. Ехидная улыбочка на его лице не сулила ничего хорошего.

— Кажется, ваш чужак оказался идиотом, — фыркнул он и рассмеялся.

Рихард шагнул к крысолицему и вдруг услышал тихий крик вдалеке, бросился туда. Высокая зала выводила на пятачок с двумя проходами. Ржавые таблички над ними извещали, что ждёт путников дальше: «Дорога» и «Обрыв». Мурашки побежали по спине, на лбу выступил холодный пот, Феникс стоял напротив неосвещённых проходов, не зная, куда бежать. И тут из последнего донёсся вскрик. Его перекрыли гогот Тавира, сопение и шаги остальных спутников. Чиён оказался рядом. Как пёс, следующий за добычей, повёл носом, прислушался и скрылся под надписью «Обрыв». Рихард скинул сумку и достал верёвку. Найдёныш позвал: «Он здесь!».

Тоннель, сужаясь, круто уходил вверх. Прямо — обрыв. В нём, теряясь в дымке, блестели на далёком дне среди воды шипы. Слева — площадка. От неё на другую сторону через широкий зал был перекинут верёвочный хлипкий мост без половины досок. Справа до дна обрыва по стене спускались каменные ступени, скользкие на вид. Внизу под выходом из тоннеля лежал Алек, а Чиён пытался его поднять. Рихард разозлился, ведь там понятно написано: «Обрыв», — да и тоннель не выглядел надёжным, так зачем Алек попёрся именно сюда?

— Встать можешь? — крикнул Феникс, выискивая, за что можно зацепить верёвку. Он растянулся на крутом полу тоннеля, держась каблуками за трещины между камней.

Когда звонкое эхо угасло, Чиён поднял Алека и ответил:

— Мы идём. Он просто ногу растянул.

— Я сейчас спущусь, подождите!

— Не надо, тут очень скользко и ступени шатаются! Мы не поместимся все втроём!

— Почему это так смешно? — хохотнул за спиной Тавир.

Он подобрался к краю, свесил голову над обрывом и загоготал, тыча пальцем в поднимающихся ребят. Рихард прикрыл глаза. Злость накатила чёрной волной. И тогда…

— Тавир, у тебя под ногой! — вскрикнул Рихард, спиной полулёжа прижался к стене и, округлив глаза, покосился назад.

Тавир дёрнулся, подтянулся на руках, поджал ноги и обернулся. Рихард треснул ему лбом в лицо. В глазах на миг потемнело, но злость взбодрила почище снежка за шкирку. В узком проходе завязалась драка. Мальчишки мутузили друг друга кулаками и коленками. Длинные руки и ноги Тавира мешали ему нормально ударить. Рихард был мельче, юрчее, он навалился на противника со спины, обхватил шею, прижал к полу, выкрикнул в оттопыренное ухо, заливая кровью из разбитого носа:

— Не можешь помочь — не мешай! И не смей говорить про моих друзей всякую гадость!

— Что хочу, то и делаю, — прошипел Тавир, крутанулся и наотмашь хлестнул по лицу. Из широкой ладони вырвалось пламя, зелёное, едкое, под стать ему.

Рихард едва уклонился, нащупал верёвку за поясом сзади, набросил петлю на руку Тавира, дёрнул, затянул и съехал по тоннелю, таща противника за собой. А сверху барабанило каменное крошево. Гарг и Бэн, стоящие внизу, тут же отпрянули. Тавир поднялся, стряхнул верёвку. Рихард занёс кулак. Правая рука, рассечённая до крови о скалы, покрылась огнём. Красный с чёрными искрами. Ярость просилась наружу. Противник рухнул на колени, сжался в комок, запищал:

— Не тронь! Не надо! Я больше и слова не скажу!

Феникс ударил в стену над его головой. Скала содрогнулась и загудела. Трещины ринулись к чёрному зеву под ржавой табличкой «Обрыв». Россыпь камней всё больше и больше бросалась под ноги, стонала гора. Бэн встряхнул Рихарда за плечи, взвыл, отпустил, дуя на обожжённые ладони, и гаркнул:

— Хватит!

— Рихард, возьми себя в руки! Надо вытащить их, пока не завалило! — воскликнул Гарг, бросился в тоннель, но тут же выскочил обратно.

За ним съехали Чиён и Алек. Воришка был белый как мел, правая нога не сгибалась. Следом посыпались камни, отрезав путь к предыдущему залу, оставив только «Дорогу».

Все тяжело дышали. Бэн хныкал. Чиён с ужасом смотрел на Рихарда. Тавир забился в угол за валуном.

— Уймись уже! Убери крылья, — сурово сказал Гарг.

И Рихард обернулся. Чёрно-красный огонь, как у Маджера, ярился за его спиной.

Ещё час понадобился на то, чтобы забинтовать обожжённые руки Бэна и наложить компресс на распухшую ногу Алека. Рихард сидел в стороне, прижав ладони к лицу. Пламя утихло, буря на сердце тоже. Мальчик и подумать не мог, что его так легко вывести из себя. Феникс внутри издевательски хохотал. А ведь мог и покарать, если бы удар пришёлся не в стену.

Когда отправились дальше, Рихард услышал слова Гарга:

— Как ты умудрился свернуть не туда? Там же есть надписи.

— Так получилось, — пробурчал Алек и замолчал надолго.

Когда кончился коридор под табличкой «Дорога», вышли в длинный зал с ледяными наплывами слева и с каменистой насыпью справа. По ней узкие рельсы убегали в тоннель. В начале стояла тележка, старенькая, но крепкая. На короткой её стороне находилась большая воронка, широкой частью направленная наружу. А узкая часть между сидений была закрыта круглым оранжевым кристаллом.

Все молча поели перед дорогой. Рихард хотел извиниться, но не знал, за что. Это не он заставил Тавира язвить и смеяться. Это не он заставил Бэна хвататься за объятое огнём тело. Но это он по неосторожности едва не засыпал всех камнями живьём.