Рихард Феникс. Горы. Книга 1

Глава 35 Нолан берется за дело

Рихард

Едва рассвело, за ними явился Мару. Четверо чужаков спрыгнули с мягких постелей и бросились одеваться. После бани и плотного ужина накануне спали как убитые, но дорога звала, и задерживаться им не хотелось. Завтрак взяли с собой. Жители Скрытой деревни предлагали то одно, то другое, но путники, наученные опытом, выбрали воду. Новый проводник смеялся и говорил, что дальше источники будут на каждом шагу, но ребята только кивали и наполняли флягу за флягой.

Когда попрощались с ранеными, вынесли сумки к статуе Феникса и Рихард вернулся в лекарское крыло. Нужная комната находилась в конце коридора. Распахнул дверь без стука, вошёл и увидел девушку, склонившуюся над лежащим. Она резко выпрямилась и обернулась, рыжие косы взметнулись в воздухе, глаза метали гром и молнии.

— Чего надо? — резко спросила она.

Но Рихард смотрел не на неё, а на человека на кровати. Тот закрывал лицо руками, дрожал, а ведь всего пятнадцать минут назад был открыт и улыбчив. Девушка вздёрнула подбородок, выпятила грудь и пошла чужаку навстречу, топая каблуками и гневно сопя. Феникс упёрся плечом в дверь, когда рыжая попыталась её захлопнуть, и серьёзно ответил:

— Лейла, мы уходим и мне надо с ним поговорить.

— Мне-то какое дело? Раз собрались, так и уходите. А больному не мешайте. Хватит!

В коридоре раздался шелест многослойных одежд, звяканье украшений, игривый смешок, и раньше, чем Рихард успел обернуться, в комнату проскользнул Мару и обхватил девушку за талию, заворковал:

— Ну-ну, пошли поболтаем напоследок, я ведь тоже ухожу. Разве ты не будешь скучать без меня, лисичка?

Лейла зашипела, пытаясь вырваться, но Мару намотал на руку её тугие рыжие косы, притянул к себе и что-то зашептал в ухо. Она вспыхнула, глаза и рот приоткрылись, а руки обвили шею поверх пёстрого шарфа и россыпи украшенных косичек. Мару подмигнул Рихарду и увлёк девушку в коридор. Дверь тихо закрылась.

— Алек, мы уходим прямо сейчас.

Мальчишка приподнялся на кровати. Его взгляд метался по комнате, не останавливаясь на посетителе. Серый шарф, повязанный до самых бровей, бросал тень на глаза, делая их испуганными. На шее и щеках наливались синяки, нижняя губа кровоточила. А ведь недавно этого не было! Рихард скрипнул зубами.

— Мне сказали, что смогу ходить через десять дней. Но я постараюсь выздороветь раньше, — пробормотал Алек.

— Это она с тобой сделала? Лейла? Она тебя бьёт или… кусает? — Феникс присел на край кровати, разглядывая два полукружия в кровоподтёке на шее больного, будто следы зубов.

— Говорю же, — Алек закрыл след рукой, второй комкая одеяло, — я смогу быть здоровым через восемь дней. Может даже раньше. Если… Да, точно смогу раньше! Даже через пять дней…

Рихард поймал беспокойный взгляд зелёных глаз. Внутренний голос шептал, что Алек бежал от вопроса, не собирался на него отвечать. Так тому и быть, но оставить всё как есть невозможно. Феникс взял больного за холодные запястья. Под пальцами бился испуганной птицей пульс. Безвольные руки, бледное лицо, запах лекарств — как много видел Рихард таких людей, приходящих к дедушке. Боль. Она не имела отношения к болезни. Это была внутренняя боль, о такой не расскажешь — слишком личная. От неё может избавить только настойчивость неравнодушного человека.

— Просто кивни, если это Лейла с тобой делает.

Медленный кивок. Зажмуренные глаза. Робкий голос.

— Она сводит меня с ума. Забери меня отсюда, пожалуйста!

— Алек, я вытащу тебя отсюда, как тогда Бэна. Ты только поправляйся! — твёрдо ответил Рихард. Он держал постепенно теплеющие руки в своих и представлял, как Фениксова лечебная сила перетекает к больному.

— И я хотел об этом попросить.

— Выбери перо, — Рихард кивнул на свою левую руку и, пока Алек разглядывал перьевидные шрамы, рассказывал о призыве.

Когда капля крови скользнула по коже и нужные слова были произнесены, Феникс встал.

— Через семь дней будь готов. Я призову тебя. Выздоровей до этого, пожалуйста.

— Клянёшься?

— Клянусь.

Когда Рихард уходил, Алек робко улыбался на прощанье. Перо на костяшке безымянного пальца отдавало кровью и сталью — пугающее сочетание, но оно так подходило красноволосому воришке.

Ближе к началу коридора находилась комната Гарга. Когда мальчик вошёл, брат и сестра, воссоединившиеся после стольких лет разлуки, пили чай и весело болтали. Запах лекарств здесь стоял крепче, а нога, поднятая в лубке к потолку не сулила ближайших походов.

— Рихард. Я принял решение… — начал Гарг и отвёл глаза.

— Пусть так и будет, — ответил посетитель, уже зная о намерении мужчины остаться здесь и не возвращаться в родную деревню.

Они обнялись. И после мальчик обратился к женщине, которая с нежной улыбкой смотрела на них:

— По поводу вашей дочери Лейлы…

Взгляд Гортензии стал холодным, губы поджались, между бровей пролегла тонкая морщинка.

— Я прошу вас присмотреть за ней. Когда моего друга подняли сюда, на его лице и шее не было синяков и укусов. Единственная, кто всегда при нём — Лейла. Пусть будет вместо неё другой человек. Прошу вас!

— А ты довольно смел для ребёнка, — криво улыбнулась женщина. — Кто ж виноват, что паренёк выглядит сильно старше, чем есть. А у Лейлы сейчас такой возраст, когда хочется романтических отношений. Но тебе такое пока рано знать. Подрастёшь — поймёшь.

— Сестрёнка, — Гарг положил ей руку на плечо, и женщина вмиг преобразилась, будто расцвела, — в этой комнате есть место для второй кровати. Перенесите мальчика сюда. Я присмотрю за ним. Я обещал. А мы с тобой ещё наговоримся.

Она тяжело вздохнула и вышла. Из коридора позвала сыновей, дала им распоряжение. Последний выкрик Гортензии заглушил первый раскат грома.

— Спасибо за помощь, — сердечно сказал Рихард.

— Да будет тебе, — отмахнулся Гарг. — Женщины пойдут на любую хитрость, лишь бы получить желаемое. А Лейла характером вся в мать. Она так просто не отступится, а при мне не посмеет. Уж в этом ты можешь на меня положиться!

— Тогда я рассчитываю на тебя.

— Спасибо за это и… Прости, что нарушил обещание и не довёл вас до маяка.

Рихард пожал плечами, Гарг отпил чаю и сказал:

— Не знаю, есть ли ещё дорога в старый тоннель по самому короткому пути, по которому можно было добраться всего за сутки. Но есть два других. Они чуть длиннее: на полдня и на день. Надеюсь, ваш новый проводник достойно исполнит свою роль.

— Да, тоже на это надеюсь. Мару говорит, что прекрасно знает эти горы. Поглядим. Сегодня начался пятый день после суда. Значит, до отлива у нас ещё столько же. Успеем.

— Всё же поторопитесь, — нахмурился Гарг, — слишком много дождей, от этого и отлив может быть раньше. Если ваша пропажа покинула город в ночь после суда через северный тракт, то, скорее всего, поехала с кем-нибудь из рыбаков и послезавтра уже будет у маяка в городе Макавари.

— Какое необычное название, — удивился Рихард.

— Ещё бы. Город построили совсем недавно выходцы с южных земель. Беги, не теряй времени. А историю и легенды Макавари можешь узнать на месте. Это там любят.

Они вновь обнялись и Рихард вышел. Обернулся в дверях на улицу, поглядел, как сыновья Гортензии перетаскивали по длинному коридору кровать вместе с Алеком в комнату Гарга. Всё было правильно: здесь юный Феникс сделал всё, что мог.

Ветер и темнота зачернили утро. Над головами ворчали низкие тучи, со злобным жужжанием коля молниями за пределами чаши гор. Тяжёлые капли висели в воздухе — предвестники скорого ливня.

Спутники ждали возле источников у подножия статуи Феникса. Тавир, зло зыркая на всех, наливал воду и тут же пил, утирал рот тыльной стороной ладони. Бэн болтал с несколькими жителями деревни и что-то записывал в толстую тетрадь. Чиён кутался в длинный плащ с капюшоном — подарок одного из деревенских. Мару в стороне массировал плечи Лейле.

Когда все разобрали вещи, новый проводник закинул через голову две сумки, сшитые из цветных лоскутов, и торжественно произнёс:

— Мы уходим, но перед этим вам нужно вместе испить воды из этого источника и поблагодарить мою деревню и всех жителей за помощь. Вам повезло, что мы оказались рядом, не так ли⁈ Пейте, думайте и говорите о нашей Скрытой деревне! Такова наша древняя традиция!

Местные зачерпнули из источника с обратной стороны статуи воды низкими чашками, подали чужакам. Холод обжёг горло, взбодрил. Искренняя благодарность деревне звонко поднялась к тучам, и те ответили громом. «Через семь дней я верну тебя, Алек! Держись!» — заклинал юный Феникс, глотая студёную воду. Жители смотрели в землю и улыбались, провожая путников.

Рихард, Бэн, Чиён, Тавир и Мару спустились по деревянной лестнице в грот и вошли в светлый от кристаллов тоннель, который вскоре разошёлся надвое.

— Направо — в Лагенфорд. А налево — к морю. За мной! — скомандовал Мару и свернул налево в неширокий спускающийся коридор.

Нолан

Когда он вошёл в хранилище позади розыскной конторы, то застал Урмё, стоящим на стремянке у одного из стеллажей. Деревянные ящики картотеки тускло поблёскивали облупившимся лаком в свете десятка светлячковых фонарей. Старший детектив выдёргивал один ящик за другим, пробегался пальцами по папкам, что-то скидывал на стол, но чаще разочарованно вздыхал.

— Так и знал, что найду тебя здесь! — Нолан вытащил из сумки книгу и свиток, положил с краю стола.

— О, мой драгоценный напарник! Добро пожаловать в наш бардак!

Урмё обернулся, схватившись за очередной ящик. Старое дерево стремянки крякнуло, хрустнуло, и она опасно накренилась.

— Осторожней! — Нолан подскочил к лестнице, не дав ей упасть.

— Да не суетись ты так! Лучше поищи про убитых и раненых заметки в архиве предположений. — Старший детектив указал на неосвещённый стеллаж в глубине комнаты.

— У меня только убитые. Или нет?

— А, ты же не знаешь… Я объединил наши дела: убийства в цеху и нападение на верхушку. И, кстати, в тебя ведь тоже стреляли? А это непростительно, мой дорогой друг! — Урмё прищурился, глядя на Нолана сверху вниз.

— Да, но напавший ушёл через южные ворота. И там было полно охраны. Ты не знаешь, почему?

— Знаю!

Старший детектив захлопнул очередной ящик, спустился со стремянки и сел на табурет. Нолан заметил, что Урмё был не брит, лицо осунулось, а под лихорадочно блестящими глазами залегли глубокие тени. Значило это только одно: работа — страстная любовница — вновь заполучила его в свои роковые силки. Захватывающая работа, выматывающая — желанная добыча охотничьих псов правосудия. Урмё почесал подбородок, оглядел отобранные документы, сказал:

— Начальник городской стражи получил предупреждение. И из-за него приказал усилить охрану у южных ворот. Всего одна записка незнакомым почерком, без печатей и подписей, которую принёс маленький мальчик в тот момент, пока мы с тобой сидели в той забегаловке. Сдаётся мне, кто-то очень не рад, что Лагенфорд и Фениксы наконец-то объединились.

Нолан услышал, как голос собеседника стал жёстче, обычные весёлые нотки пропали. Урмё потёр сухие ладони, сцепил пальцы в замок, выдохнул.

— В записке было написано: «Возмездие приходит с юга»…

Нолан вздрогнул. Это была строка из гимна Фениксов, призывающего на бой.

Песенники Фениксов были одно время очень популярны в Лагенфорде, их печатали и продавали на каждом углу, когда деревня пыталась войти в состав города. Но такая откровенная провокация просто не могла быть делом рук одного из деревенских. Или могла?

— Мальчика, принёсшего записку, допросили и отпустили. У него отсутствовали все воспоминания. Он только помнил, что кто-то ему приказал принести послание Йон-Шу. Знаешь, у нас ведь детей в городе часто похищают и, чаще всего, не находят. А за мальчонкой прибежали родители, сказали, что он пропал прямо из их лавки в самом центре города, тут, за углом. И, да, это произошло на закате, когда всё закрывалось. Аккурат перед нашей с тобой встречей.

— Эта потеря памяти… Помнишь, то нераскрытое дело: свидетели без воспоминаний, — нахмурился Нолан.

Урмё приложил палец к губам и кивнул, Феникс прокашлялся, подошёл к двери, запер её и спросил:

— А кем был третий?

— Удивит тебя или нет, мой драгоценный напарник, но тоже заключённым.

Урмё бегло просмотрел отобранные из картотеки записи, отложил несколько листов. Нолан коснулся принесённой им книги, заметил:

— Кстати, об этом… Я взял копию реестра заключённых. Но о первых двух там ни слова. Страницы удалены, хотя в перечне имена есть.

— Интересно всё складывается. Ты уже чуешь зов погони? — Урмё подмигнул. Нолан только усмехнулся, чувствуя себя снова в деле, к которому лежит сердце и есть призвание.

— Почему ты связал наши дела?

Урмё отделил несколько листов, нахмурился, щурясь, взглянул на ящики, будто пытался вспомнить, что забыл. Нолан прекрасно знал эту черту друга и старался в такие моменты не мешать. Нехотя, будто это слишком личное и неприятное, старший детектив ответил:

— Третий рабочий был убит тогда же, на закате, в цехах. Но нашли его позже, ведь из-за дождя работу в тот день отменили. Убит той же стрелой с жёлтыми глазами. Такой же, что была выпущена в тебя или в посланца — кто теперь разберёт⁈ Мы обыскали южный тракт, но никого не нашли.

— А предгорья? В меня стреляли на склоне.

— Горный гарнизон тоже никого не видел. Значит, всё же в тебя… — Урмё с силой потёр покрасневшие глаза и отвернулся.

Нолан спросил:

— Но почему рабочий оказался там, когда никого не было?

— Его жена сказала, что он получил письмо от начальника цеха, чтобы явился на место незамедлительно. Но начальник всё отрицает: и что вызвал, и что писал. И бумага самая обычная, тут везде такая продаётся. А начальство же пишет или на гербовой, или на плотной, чтобы хранилось дольше. Но слова и почерк ведь одинаковые. Даже подпись очень похожа на его, но есть отличие. Смотри!

Урмё покопался на столе и достал сложенный втрое пергамент с красивой росписью. Следом положил другой с таким же содержанием.

— Второе писал сам начальник. При мне. Видишь отличия?

— Да, первая подпись более… Изящная, что ли… — Нолан сглотнул и раскрыл принесённую книгу. — Смотри. Это копия реестра заключённых. Я пытался что-нибудь найти.

Урмё стянул кепку с головы, чтобы козырёк не отбрасывал тени на книгу, кивнул, требуя продолжения.

— Вот здесь перечень имён. Видишь? На этих страницах должна быть информация о двух первых, но они вырезаны! Ещё я заметил, что лист и этого человека удалён.

— Да, это третий убитый. Микела Мадастос. — Урмё присвистнул, провёл пальцем по ровному срезу отсутствующего листа.

— Когда я смотрел книгу дома, заметил, что бумага мягкая и на соседних страницах отпечатались кое-какие буквы. Особенно здесь и здесь. И, если это был третий, то, может, и здесь тоже. Эта завитушка.

— Как в подписи якобы начальника цеха?

Урмё поднял книгу на уровне глаз, чтобы увидеть отпечатки. Нолан развернул пергамент и показал два зеркальных оттиска.

— Я присыпал страницы пеплом и, смотри, что получилось. Форма этих хвостиков у букв очень похожи на ту, что ты показал.

Затем Нолан оторвал край пергамента и сжёг в пальцах. Другой рукой провёл по лбу, смахивая пот, соединил ладони, будто втирал мазь. Тёмный пепел загустел. Феникс положил его на страницу рядом с третьим отсутствующим листом, крепко прижал и перевернул книгу на свиток. Третья завитушка легла рядом с первыми двумя.

— Надо проверить… — начал Урмё.

— Проверил. По всей книге, больше таких не встречается.

— Думаю, можно узнать, что было на этих страницах не в копии, а в оригинале. Он же хранится здесь! И имя писца! — Урмё подскочил, как ужаленный, бросился вглубь комнаты.

Но Нолан уже знал, что там ничего нет: опыт прошлых расследований подсказал ему это. Если позаботились о копии, то об оригинале и подавно. Иначе преступник слишком глуп, а это не интересно. Феникс заглянул на последнюю страницу, где должно было быть имя писца, но она и предшествующая ей отсутствовали.

— Книги нет! Вообще нет. Пустое место. Не управление, а проходной двор, честное слово! Ух и натравлю я на ответственных за ключи Йон-Шу, как только поправится! Зато я нашёл список придворных писцов. Нужно их допросить. — Старший детектив разглядывал внушительный перечень имён, приговаривая: — Так, многие уже умерли, вот эти, я точно знаю, уехали, нижним не доверяли ничего сложнее накладных на расходные товары. А-ага, эти по году не подходят — уже легче. Значит, нам нужны только первые трое из элиты, которые заполняли протоколы аудиенций и важные архивные документы. Как, например, этот. Стой!

Урмё замер у стола, глядя то на список в своих руках, то на свиток с отпечатками, пробормотал:

— Мне кажется, или это название чего-то? Такая характерная завитушка в самом начале, а от неё идёт длинный хвост. Ты можешь сделать отпечаток всей строки?

Нолан вновь растёр страницы пеплом и снял аккуратные оттиски. Слово было одно и то же. Первая буква оказалась похожа на среднюю из росписи на записке начальника цеха — «М». Но от неё, как от заглавной, шла изогнутая черта почти под всем словом до другой буквы — плавной линии с высоким росчерком. Она так же была в подписи, но строчная. Буква «р». Сразу за ней небольшой кружок указывал на «и», которую всегда писали выше строки в названиях поселений.

Мужчины сличили остальные отпечатки с буквами на других страницах и хором выдохнули: «Макавари». Значит, все трое работали или жили в том городе. С учётом того, что отстроили его всего четырнадцать лет назад, могло ли так совпасть, что жертвы были там одновременно?

— Нужно проверить, кто ещё был там из пострадавших, — заметил Нолан.

— Трое. В одно время, — жёстко ответил Урмё, раскладывая карточки начальника городской стражи Йон-шу, советника Хайме и сына советника от Фениксов.

— Я опрошу Маджера, — сказал Нолан, поднимаясь.

— А я — остальных. Но, сдаётся мне, всё не так просто. Ещё и писцов. В идеале — мэра. Не хочу подключать кого-нибудь из отдела. Управимся вдвоём, напарник?

— Конечно. Как в старые добрые времена.

Мужчины ударились кулаками.

— Кстати, как себя чувствуют Йон-шу и Хайме?

— Не очень. Ты же знаешь, что Тени не могут так быстро восстанавливаться, как Фениксы.

Нолан кивнул и подумал, что принцесса Теней Хайна вполне могла бы своей силой излечить родню, как тогда, после представления, помогла Ри. Поэтому решил заглянуть для начала к ней.

— А свидетели были?

— Неизвестно. Шум поднял мэр, но он в тот вечер ждал на приватную беседу нескольких советников. Неизвестно, были ли они там в момент нападения. А лекари пока запрещают говорить Хайме и Йон-Шу. Нам нужно в таком случае опросить и других советников. Не исключаю, что у кого-то был зуб на вашего Гурджега. Всё-таки слишком долго вас держали не у дел. А ведь, если верить легендам и историческим фактам, Лагенфорд и деревеньки внутри Красных гор до него выжили и развились лишь благодаря вам, Фениксам. Будем искать недовольных этим обстоятельством, мой драгоценный друг.

— Уж наверняка кому-то мы не по душе, — сквозь зубы ответил Нолан и крепко зажмурился, точно зная, за какие грехи так не любят Фениксов люди.

— Тогда писцов я возьму на себя, Теней тоже. Не лезь к ним. А ты давай опроси своего родича и остальных советников. Добро?

— Да, — криво улыбнулся Нолан, мысленно готовясь выслушать кучу брани.

Фениксов не любили. И мало кто стремился это скрывать. Нолан готовился к потоку грязи в адрес своего племени. Урмё тоже это предполагал. Конечно, старший детектив мог взять опрос на себя и сделал бы это с превеликим удовольствием, чтобы уберечь друга, но, нет. Нолан бы этого не позволил. Ему нужно было это сейчас, как никогда. Требовалось войти в рабочую колею. Он слишком размяк за тринадцать лет дома, рядом с сыном, со своим маленьким, наивным, нерешительным Ри, и сам стал таким же. А эта работа требовала жёсткости, закрытого сердца и холодной головы.

Мужчины собрали нужные карточки, разделили их между собой и покинули пыльное хранилище. На улице бушевал ливень.