Роман… С Ольгой

Глава 35

Три месяца спустя

— Здорово, капитан, — мужская сильная рука сжимает правое плечо. — Давно сидишь? Кого-то ждёшь?

Вообще-то полчаса, но кому какая разница.

— Нет. Тебя, — похлопываю по цепким пальцам, царапающим ткань на рукаве рабочего пиджака, и грубо задевающим лопатку.

Наш Ростов никогда не отличался особой пунктуальностью. Предустановленная норма опоздания у служивого козла — всё те же полчаса и ни минутой позже. В казарме парень часто залетал, за что и получал наряд вне очереди, затем лишался еженедельной увольнительной, но огорчения не проявлял, зато, как идиот, хихикал, взъерошивая щётку, на под ноль-пять обритой тыкве:

«Напугали ежа голой жопой. Подумаешь, уборка территории. Дерьмо-вопрос. Работы, как говорится, на неполный срок, зато почёта сколько. Короче, ребзя, оставьте папе сигареты и к чертям валите».

— Как дела? — обойдя меня и круглый стол, со всего размаху плюхается в кресло, стоящее напротив.

— Ты опоздал, Андрюха. Так и не понимаешь по часам? Или это твой природный шарм?

— Хм. А ты всё та же сука, которая подкалывает и тиражирует дебильные нравоучения? Ну-у-у, — подыскивает оправдание или нагло издевается, — извини, наверное, — плечами пожимает, а потом, как недоразвитый, хихикает. — Торопишься куда-то?

— Нет.

— Так улыбнись, товарищ капитан. Чего ты хмуришься?

— Принимается, старик, — довольно щурюсь, и вскинув руку, вызываю к столику услужливого официанта. — Что будешь есть, пить? Чем разговеешься за мой счёт, естественно?

— Стаканчик, но со льдом. Больше ничего.

— Водку или…

— Коньяк, братан, исключительно коньяк. Статус, возраст и избалованность размениваться на нечто недостойное уже не позволяют. Звёздочки считать не собираюсь, но цвет, букет и густоту, конечно, оценю. Ты уж постарайся, крутой начальник безопасности у Кости Красова.

— Я на машине, но прогиб зачту.

— Предлагаешь в одиночестве надраться? Какой ещё прогиб, Юрьев? Не мели ерунду. Ты многого достиг, а я оформил протокол и законспектировал.

— Учту. Пить не буду, но ментально поддержу. Андрюха, извини, на вечер есть небольшие планы.

— Когда имеются планы, тогда не приглашают друзей.

Еще раз, что ли, извиниться?

— Лимончик, сахарок, оливки? — подмигиваю другу. — Не заводись, гражданин начальник. По шашлыку?

— Обойдусь. Но ты отменная скотина. Заедать — не почувствовать приятное тепло. Я не понял, — он озирается по сторонам, — ты один? А где жена? Ты ей сказал, что я воспитанный, культурный, как правило, не злюсь, не гажу, где столуюсь, не кусаюсь, а также наизусть не помню все её правонарушения? Кстати, — он хлопает ладонью по столу, опуская пластиковую карточку на скатерть, — как ты просил. Пересдавать не надо, а отметки об изъятии прав в компьютерах дорожных цезарей не наблюдается. Она спокойный и уверенный водитель, который некоторое время автотранспортом не управлял. Причина…

— Не было у Лёльки настроения, — заканчиваю за него.

— Замечательное предложение, но овации, наверное, отложим на потом. Красит где-то губки? Поправляет волосы?

Она, как и Ростов, опаздывает. Впрочем, как всегда, но в последний месяц — слишком часто, нагло и, как правило, конкретно.

— А твоя? — не ответив на его вопрос, обращаюсь к другу, переводя ленивый взгляд на парня, подошедшего с подскоками к столу. — Сто пятьдесят коньяка и…

— И маленькую чашку кофе, — влезает «дяденька» Ростов с дебильной просьбой. — Сейчас подойдёт. Расстались в холле. Обязательное посещение дамской комнаты, сам понимаешь, никто не отменял. Девчонки любят метить территорию, куда бы ни попали. Итак…

Зачем я их позвал? Есть небольшое дело. А если откровенно, то пригласил я на короткое свидание Андрея, который настоял на обязательном двойном и, безусловно, с жёнами.

— Давай оговорим тот вопрос, чтобы при девчонках не отвлекаться на неприятное, — расстегнув пуговицы пиджака, барином откидывается на мягкую спинку кресла. — Посещение разрешено только ей, тебе, пардон, — нельзя.

Что за херня и неповоротливость системы?

— Почему?

— Смеёшься? — уголок его губы ползёт наверх. — Скажи «спасибо»…

— И поклониться до земли? — вскипаю моментально.

Не отпустило, видимо.

— Понизим градус нашего общения, старик, — Ростов спокойно подается на меня, перегибаясь через незаставленный огромный стол. — Ромка, тише. Чем ты недоволен?

— А ты как думаешь? По-твоему, я должен радоваться, — таинственно шепчу и бегаю глазами по его лицу. — Никому не нужна эта барская щедрость. Пойми ты. Я убил её е. аря, а она внезапно строчит жалостливые письма его несчастной жертве. Хоть ты убей, но не могу догнать, с какой такой достойной целью я занимаюсь этим?

Похоже, всем начхать. В конце концов, кого интересует мое мнение?

— Отвернуть? Отбой? — Ростов зажмуривается. — Одно твое слово и моментально всё свернем.

Ни в коем случае.

— Всё. Стоп. Извини. Крутит не по-детски. Продолжай, старик. Я слушаю.

— Эти действия подпадают под определения «громкий вызов», «попытка самоутвердиться за счёт кого-то», «нажиться на чьём-то горе» и балансируют на грани добра и зла, а значит, нарушают общепринятые нормы поведения. Жертвы не ходят на свидания к мучителям, чтобы после разговора по душам принять окончательное решение о том, достоин ли кандидат судебного помилования. Вероятно, где-то подобное прокатывает, но только не у нас. Пойми меня правильно, пожалуйста. Я навещал её дважды, но пять лет назад и то…

— По зову сердца, видимо? — язвлю, подначивая дружбана.

— А ты злой, Ромка, — со свистом цедит через зубы. — Я не просил о разборе поведения и не спрашивал твоего мнения. У меня были отношения со Стефой. И что?

— Ты передавал её письма.

— А ты брал, — в душе вскипает, а на людях держит марку, не пропуская мой удар.

— Виноват, — киваю утвердительно.

— Наверное, оба виноваты, — обхватив ладонью мою шею, подтягивает ближе. — Юрьев, без обид, но на хрена такой визит?

— Я не настаиваю, — пытаюсь сбросить его руку, вращаю головой, как вертолетной лопастью, и всё-таки освобождаюсь, сняв его захват, затем сдаюсь и поднимаю руки, поворачивая к другу мягкие и жаркие ладони. Будоражит, лихорадит и трясёт, как недоразвитого гада в крепко сплетенном мешке. — Не знаю. Андрюха, я не знаю, — шепчу, почти не раздвигая губ.

— Можем прекратить, — он отклоняется и запускает руку во внутренний карман пиджака. — Здесь можно курить?

— Да, — киваю на пепельницу, стоящую под нашими носами. — Переморгаем. Сдавать назад не будем. Хочу покончить с этим раз и навсегда.

— Будет отдельная комната, без конвоя и соседок, но с обязательным досмотром личных вещей. Им позволят уединиться. Полтора часа максимум, — на этой фразе я присвистываю. — Да, блядь, я посодействовал. Они ни разу не виделись, поэтому надавил на жалость и воспользовался связями, которые приобрел за годы чистой службы.

— Я ничего, — будто бы оправдываюсь за вызывающее поведение. — Это будет ад! — тяжело вздохнув, негромко возвещаю.

Уже предчувствую. Вернее, так! Я лично убеждён в последнем, всё точно знаю.

— Тебя не пустят за ворота.

— А где я буду находиться? — упираюсь рёбрами ладоней в покатый край стола. — Оля не поедет одна, даже при наличии водительских прав машину не получит.

— Сатрап! — клокочет друг.

Возможно, но так спокойнее всем будет.

— Я не расслышал, где мне следует пристроить зад, пока моя жена будет отпускать грехи чувихе?

— За пределами колонии. Книжку почитаешь, погоняешь мяч, найдешь себе занятие. Там есть законная парковка. Покемаришь в кресле, поразмышляешь на досуге об экономике, об искусстве и о политике.

— С каких это…

— Ром-Ром, — Андрей перебивает, отрицательно мотая головой, — это основное требование, если угодно. Зачем тебе встречаться с ней?

Зачем? Мне зачем? Да в том-то, мать твою, и дело, что ровным счётом незачем. Не только мне, но и жене, которая настаивает на этой блядской встречи с момента появления на свет Матроскина.

— Ты будешь брать котёнка? — таращусь на свои расставленные пальцы, которыми перебираю воздух над белой скатертью.

— Чего? — Ростов негромко прыскает. — Ты ведь говорил, что там бронь и всё чуть ли не на крови завязано.

Обойдётся Фрол, тем более что мне нечем рассчитаться с другом за оказанную любезным образом определенную услугу.

— Переиграем. Проблем не будет.

— Я возьму. Девчонки просят.

— По рукам, — вскидываю на него глаза и натыкаюсь на немигающий, как будто осуждающий, и цепкий серый взгляд. — Что?

— Не вздумайте передавать паёк, — сморгнув, Андрюха продолжает, — запрещённый внутренним распорядком места заключения. Всё отберут, а её накажут. Там идеальное поведение, но походы в тюремный лазарет и периодические истерики задрали всех. Не надо нагнетать то, что на ладан уже дышит. Я про терпение охраны, если что. А Лёлька не передумала?

Здесь тоже нет. Я поспособствовал окончательному принятию решения. Жалость мрази ни к чему, а жене однозначно стоит проявить благоразумие. Мы поскандалили… Как всегда. Но результат устроил всех, а значит, пересматриваться по сто раз уже не будет.

— Когда? — беру из пачки друга сигарету.

— Послезавтра.

— Так скоро? — от удивления раскрываю рот и мутным взглядом застываю на лице Ростова.

— Это не пионерлагерь, Юрьев.

— Я думал…

— Месяц? Полтора?

Хотя бы две недели.

— Добрый вечер, — здоровается жена Андрея.

Мы, как по команде, замолкаем. Я, вздрогнув, отмираю первым и привстаю, чтобы обнять беременную женщину:

— Привет, Таечка. Давно не виделись. Ты потолстела. Хорошо питаешься или в этом кто-то виноват? — целую трижды в подставленные щёки, обняв за плечи нежно, прислоняю женщину к себе. — Обижает изверг?

— Ром, отпусти, пожалуйста. Нечем дышать.

Неторопливо выполняю.

Один… Сижу один среди друзей. Моя любимая жена традиционно не торопится разбавить слишком дружелюбную компанию.

«Лёля, всё в порядке?» — водя по сенсорам ногтём, вальяжно набиваю. — «Мы тебя заждались».

«Я уже здесь» — в мгновение ока прилетает сообщение. — «Оглянись. Я за твоей спиной. Найдешь самостоятельно или дать подсказку?».

Осенний вечер, полутёмный ресторанный зал, не полностью заполненный клиентами, а возле стойки сидит моя великолепная жена, закинув ногу на ногу и оперевшись локтем на тёмную, до блеска вылизанную барную столешницу.

«Девушка, можно с Вами познакомиться?» — не отводя глаза от цели, вслепую вынужденно набираю сообщение.

«Если Вы Юрьев, начальник службы безопасности у Кости Красова, то я, скорее всего, не откажусь…».

— Роман, — протягиваю руку ослепительной красотке.

— Ольга, можно Лёля, — несмело пожимает.

«Кокетливое сокращение учту» — склонив голову на бок, рассматриваю определенно нервничающую даму.

— Вы замёрзли? — провожу ладонью по её плечу.

— Волнуюсь.

— Не надо. Это лишнее. Как дела? — я подмечаю каждую ужимку, фиксирую мелкую деталь, определяю наугад изогнутую плавно линию.

— Хорошо. Я не решалась первой подойти. Мне нравятся мужчины, которые идут наперехват. Зачем кривить душой? Я ведь без ума от подобной наглости, из разряда пограничной храбрости. Слежу за Вами весь вечер. Расслабленная улыбка и гордая посадка. Вы сильный человек?

Нет! Досадная ошибка, милая красавица.

— Спасибо, — но для подтверждения улыбаюсь. — Не хотите к нам присоединиться?

— Я не прочь, но разве это удобно? Там шумная компания. Думаю, что Вам не скучно без меня.

Опять ошибка! Я ждал её и изнывал от тягостного ожидания. Стандартные тридцать с небольшим минут растянулись на небольшую четверть, в течение которой я передумал черт знает что: она, возможно, улетела на Луну, покинула страну, воспользовавшись инопланетным видом транспорта. А на самом деле всё оказалось на порядок проще.

— Давно сидите?

— Сорок пять минут.

— Я мог бы подойти гораздо раньше, — неприкрыто огорчаюсь.

— Что мне нужно было сделать? Я чересчур стеснительна, — поджимает нижнюю губу и, скосив немного взгляд, шаловливо прикрывает веки.

— Взмахнуть рукой, окликнуть, например. Есть много способов. Я не мастер флирта и не профессиональный съёмщик, кадрящий неприступных женщин, но стесняться не надо, если Вам понравился мужчина, об этом нужно прямо заявлять. Намеков мы не понимаем. А так рискуете просидеть весь вечер и всю ночь одна, — присаживаюсь, чтобы заглянуть в её лицо, а встретившись с ней взглядом, как будто виновато улыбаюсь. — Какие планы на вечер, Лёля?

Ольга вздрагивает, отводя кокетливо глаза:

— Еще не решила, но…

— Я приглашаю. Там все свои. Хорошая компания.

— Немного позже, — поводит плечами, затем цепляет швы на рукавах воздушной блузки, игриво поправляя свой наряд. — Что скажете?

Красавица. Всё очень вкусно, определенно к месту: блузка, юбка, макияж и дорогие украшения. Исключительно. Безукоризненно. Согласно данным обстоятельствам и теме нашей встречи.

— Превосходно, — осматриваю с головы до ног. — Высокий каблук? — на этой фразе приподнимаю удивленно бровь.

Прекрасно помню, сколько раз жена чертыхалась и сокрушалась о том, что модельная обувь ей совершенно не подходит; такая роскошь вроде бы не для неё, а на её высокий рост с учётом сантиметров кавалера целесообразно надевать пятисантиметровый минимум, а здесь, по-моему, определенно десять полных сантиметров и как будто ничего… Не вижу в этом ничего такого!

— Можно сесть? — кивком указываю на свободный барный стул, стоящий справа от неё.

— Да, конечно.

— Что Вы пьёте? — смотрю на полупустой бокал и небольшую вазу с экзотическими фруктами, нарезанными одинаковыми по размеру кубиками.

— Это сок и бесплатное угощение от бармена, — взяв за ножку, вращает свой стакан, как будто восхищаясь насыщенной оранжевой палитрой. — Он предложил ПП-десерт, а я не отказалась.

— Перейдём за наш столик?

— Не так быстро, — застенчиво вдруг улыбается.

— Почему? — зато я, как жертвенный баран, глупею просто на глазах.

— А вдруг я несвободна?

— Нес-с-с-свободна?

Опять я заикаюсь. Это очень плохо. С таким дефектом я вряд ли произведу на неприступную красотку незабываемое впечатление.

— Вы не спросили, есть ли у меня мужчина, возможно, муж или…

— Неважно, — мотаю головой, отбрасывая статусные версии.

— Нев-в-в-важно? — теперь она хрипит и запинается.

— Я ведь тоже могу быть в отношениях или вообще женат. Не вижу проблем.

— Ты издеваешься? — шипит опешившая от подобной информации. — Ты или тупой, Юрьев, или намеренно третируешь меня этой глупостью?

— Мы оба с недостатками. Спокойно. С роли не сползай. Играем?

— Что-то стало не до игр. Тебя послушать…

— Ну-ну? — теперь я нагло скалюсь, выпячиваю подбородок и задираю нос.

— С каких это пор любимый брак покинул рейтинговую таблицу, столкнувшись нос к носу с недостатком?

Сейчас не понял! Она считает, что…

— Помеха, да и только. А что такого?

— Ромка! — жена выставляет кулаки себе на пояс и, как лошадь, активно раздувает ноздри.

Ещё немного — моя Юрьева заржёт, а потом взбрыкнёт и зарядит мне между глаз итальянским кожаным «копытом».

— Флирт не удался? — подмигиваю ей. — Злишься, бестия? — шепчу на ухо, подхватывая мелкий жемчуг на серёжке влажным языком. — Обидно?

— Если ты не успокоишься, то я за себя не ручаюсь.

А вдруг я этого и добиваюсь?

— Идём за стол. Ребята нас уже заждались, — выставив себе за спину руку, указываю на сидящих за столом Ростовых.

— Ты поговорил с ним? — вытянув шею, жена заглядывает через моё плечо.

— Послезавтра.

— Так быстро? — плавно переводит на меня глаза.

— Поедем вместе, — я спрыгиваю на пол и тесно прижимаюсь пахом к выставленным коленкам, затянутым в бликующий капрон, — но свидание будет исключительно с тобой. Палачу не разрешили.

— Вот и славно! — забросив мне за шею руки, смешно нахмурившись, ведет глазами по лицу, а я слежу за ней, чту тишину, специально затаив дыхание. — Не порть свой лоб, сдвигая к центру брови, — проглаживает пальцами морщинистую кожу. — Идеальные черты лица. М-м-м-м, красивый муж — всегда чужой. Так ты говоришь, что на какой-то бестии женат? А дети есть?

Этеншн — её вопрос с очередным подвохом!

— Есть грех, Лёля.

— Это как понимать? — прикладывает указательный палец к своим губам и дважды хлопает по пухлым алым створкам.

— У меня счастливая семья. Забей и не зацикливайся, — отмахиваюсь, призывая Лёлика к неблагоразумию.

— Ей, наверное, повезло? — теперь обводит контур моих губ. — Чувственный рот. Хочу поцеловать. Возражения имеются?

— То есть мой статус больше не смущает?

— Ромка, я тебя сейчас при всех ударю.

А вдруг я этого и добиваюсь. Тем более есть за что. Жена не знает о моей проблеме, а я не тороплюсь с её прозрением. Хожу на процедуры третий месяц, принимаю назначения, сдаю анализы, а по ночам… Молюсь! Странным образом уверовал. А к кому мне обратиться, если больше ничего не помогает.

— Сначала поцелуй, а потом распускай ручонки. Оль, ребята ждут.

— Таечка такая большая, — покачивает головой. — Сильно разнесло. Наверное, двойня.

— Один.

— А ты откуда знаешь? — смотрит на меня.

— Спросил Андрея. Уже седьмой месяц. Я, конечно, не специалист, но было бы странно, если бы она не потолстела.

— Женщины не толстеют, Юрьев. Провал за провалом.

А я хожу взбесившимся слоном по минному полю.

— А что с ними происходит?

— Они мило поправля-я-я-я-ются, — скулит, а на предпоследнем гласном звуке вытягивает губы дурацкой уткой.

— Как скажешь, но жир там тоже есть, иначе маленькому не протянуть девятимесячное заключение. Питательная среда, тепло и тишина. Это ж инкубатор!

Заклинило меня. Поэтому перевожу любую фразу на тюремную волну. По-видимому, на встречу с мразью невесело настраиваюсь.

— Юрьев! — Оля хлопает ладонью по моей груди. — Откуда ты такой?

— Какой?

— Всезнающий герой.

Я предлагаю руку, согнутую в локте, а Оля принимает, пропуская узкую ладонь через обтянутый костюмной тканью острый угол.

— Веди, мужчина…

Этот вечер однозначно удался. Отличное меню, простые разговоры, смешные шутки, превосходный юмор — так было до того, так будет, мысленно надеюсь, после.

Я несколько раз пытался раскрутить жену на откровенность и узнать настоящие причины её рвения по поводу предстоящей встречи со Стефанией, обвиненной по не одной статье и отбывающей наказание в женской исправительной колонии, но ни разу не достиг желаемого, зато уверенно откатывался назад и получал словесные затрещины. Попробовать ещё разок? Уж больно настроение у Лёлика для светского общения подходящее.

— Оль? — сжимаю затянутую в тонкую перчатку руку.

— Угу, — убирает тонкий локон, ветром выброшенный на её высокий лоб.

— Зачем тебе… — пытаюсь что-то там начать.

Но!

— Юрьев, чёрт возьми, не начинай, — заводится почти с пол-оборота. — Я не буду ничего объяснять. Прекращай настаивать.

— Мне не будешь объяснять?

По-видимому, я недостоин колких фраз.

— Причем тут ты?

— Кому не будешь объяснять? — перехватываю удобнее, обняв за талию, спрятанную под бесформенным пальто, притягиваю к себе, располагая тело Лёльки на себе. — Не брыкайся, солнышко, — стреноживаю чётко.

— Я хочу посмотреть ей в глаза. Ромка, правда, не смей меня пытать. Ты опоздал изрядно с воспитанием. Не превращайся в беспокойную Марго. Мне не нужен поводырь по жизни.

А муж? Муж, в моем лице, конечно, Лёльке нужен?

— Зачем?

К чему? И для чего? Теперь я… Маргарита?

— Мне надо.

— Очередное задание от мозгоправа?

— Нет.

— Полагаешь, не пойму?

— Рома, это личное.

Личное?

— Она завидовала мне.

Пиздец! Какие форменные глупости!

— То ли ревновала к тебе, то ли от природы недалёкая, хотя, ты знаешь, я не замечала за ней до нашей встречи каких-либо мерзких отклонений. Всё началось в день нашей свадьбы…

Я этого не знал. Жена со мною слишком личным не делилась. Сейчас прислушиваюсь ко всем словам, запоминаю интонации, с которыми она их произносит, отмечаю небольшую эмоциональность голоса, смотрю в её глаза, которые моментально наполняются мерзкой влагой, смачивающей розовую слизистую.

— А если она была влюблена в тебя, Юрьев?

Не помню, чтобы давал какой-то повод для возможных близких отношений.

— Она встречалась с Ростовым, — поэтому уверенно отвечаю. — С тобой я познакомился в день выпуска, а с ними не гулял. Где двое, там третий однозначно лишний. Никогда не вмешивался и не приставал. Ты на голубом глазу буровишь?

— Ром?

— Да?

— Ты с ней спал? Целовался? Что-то обещал? — глядя исподлобья, задает вопросы.

— Нет, — исчерпывающе и довольно грубо отвечаю. — Ты ведь в курсе.

— Ничего не пойму, — Лёлька тяжело вздыхает.

Не стоит, по всей видимости, на таком зацикливаться. Её лучшая подруга оказалась сволочью, не сумевшей обуздать свои желания, умерить пыл, удовлетворив имперские амбиции.

— Наркотики всему виной и бешеная тяга к лёгкой жизни.

— Андрей, — всхлипнув, смахивает слезы, — обижен на меня?

Не помню, чтоб она пила. Жена определенно лепит поразительную глупость.

— Он счастлив, что смог избежать незавидной участи. Обид нет. Уверен, что Андрюха готов тебя обнять и произнести слова душевной благодарности. У него здоровая семья, Лёлик. Три девочки, конечно, вместе с Таей, у которой в гигантском животе, если ультразвук не врёт, бултыхается крепенький мальчишка. Кстати, Матроскин будет передарен.

— Что-о-о?

Итить, какое изумление подвалило!

— Я так решил. Фрол не получит сильного потомка Пашки. В следующий раз, возможно, повезёт, — в кулак придурочно хихикаю.

— Это непорядочно.

Если честно, совершенно не щекочет. На этикет плевать, когда имеем дело с Сашкой.

— Девчонки просят, — тронув поцелуем женский лоб, замираю на одну минуту. — Оль?

— Господи, что мы писюше скажем? — стрекочет, обдувая теплым воздухом мне шею. — Пообещали и не выполнили. Очень по-товарищески. Хотя…

— Слышишь? — тормошу её за плечи.

— Да.

— А что с разводом? Ты не передумала?

Скажи мне «да» и заживём, как прежде.

— С чего бы, Юрьев? — впиваюсь пальцами в поднятый воротник её пальто. — Без изменений, — ядовитую ухмылку добавляет. — Всё остается в силе…