Счастье для Хулигана

Глава 12

Как не любить, если каждой клеточкой я хочу быть с ним?

Как только дыхание Северова выравнивается, а глубокая складка на лбу разглаживается, осторожно снимаю со своей груди его руку и переворачиваюсь на бок. Закусив губы, закрываю глаза. Приподнимаюсь на локтях, всматриваясь в лицо человека, заменившего мне кислород.

Говорят, что утро вечера мудренее. Сомневаюсь, что я поумнела. Сначала вернулась и набросилась на него, потом наговорила такого, за что до сих пор стыдно.

Не могу любить никого? Именно так. Никого, кроме Егора. Я и раньше знала, что с другими ничего не получится, а после этой сумасшедшей ночи только закрепилась в своём мнении. Но как держать дистанцию? Мне так страшно снова довериться ему.

И с заявлением о том, что кроме секса между нами ничего быть не может, надо что-то придумать. Теперь он точно меня не отпустит, а от самой себя долго бегать не получится. Может, всё же стоит рискнуть? И как понимать его слова о том, что он хотел, чтобы я жила без него? А если в следующий раз он так же пропадёт? Ради меня.

Ха-ха. Останется только купить верёвку и мыло, потому что новую дозу неизвестности я не выдержу.

Знаю, что стоит встать и уйти, но вместо этого придвигаюсь ближе и целую искусанные мной губы. Мои же печёт от любого касания. Они наверняка стёрты до мяса. Ноги даже свести вместе не выходит. В промежности всё болит, а живот горит. Как и всё тело, покрытое засосами и укусами. Я не знаю, как мне даже из кровати выползти, не говоря уже о том, чтобы добраться до работы и высидеть восемь часов.

Кончиками пальцев убираю чёлку, опять напарываясь взглядом на шрамы. Он даже этого мне не говорит, не то что о событиях трёхлетней давности. Какие у него причины молчать? Связано ли его исчезновение с рубцами, покрывающими тело?

Я больше не стану спрашивать. Просто уйду. Если явится, поставлю точку и всё. И пусть придётся сто раз повторить, что я никогда не вернусь к нему. Ночное безумие слишком дорого мне обошлось. На что я надеялась? Чего хотела этим добиться? И какую цену придётся заплатить за свою слабость?

Не обращая внимание на боль и слабость, быстро смываю с себя следы прошлой ночи. Натягиваю испорченное платье, сверху надеваю футболку Егора, а на бёдра повязываю тёмную рубашку, морщась от количества синяков на них.

Молодец, Диана. Оторвалась, так оторвалась.

Хватаю свою сумочку, но телефона там не нахожу.

Супер. Потеряла. Теперь ещё и незапланированные затраты ждут.

Беру мобильный Егора, подбирая пароль. Сказать, что я в шоке, ничего не сказать, когда подходит день моего рождения. Вызываю такси через приложение, но уходить не спешу, глядя на спящего парня, к которому меня непреодолимо тянет.

— Как же мне бороться с тобой? — выталкиваю беззвучно. — Как поверить? Как простить?

Понимаю же, что все мои попытки оттолкнуть его будут пустыми. Сколько не строй вокруг сердца крепости, оно само сбежит к нему.

Да и, чёрт его подери, нет сил выстраивать ему преграды. Просто не хочу! Я уже проиграла. Осталось только выбросить белый флаг.

— Дай мне ответы, Егор. Просто расскажи правду. — шепчу, наклоняясь к нему и оставляя короткий поцелуй на щеке. — Я хочу тебе верить. Я же так сильно люблю тебя, несмотря ни на что. — добавляю без звука, всколыхнув воздух. — Люблю, мой Хулиган. Люблю. — повторяю, как заведённая, нагоняя упущенные годы признаний. — Люблю, дурак. Откройся мне. Прошу.

Стираю одинокую слезу, ползущую по щеке. Как набраться смелости, чтобы сказать ему это в лицо? Я не знаю. Смогу ли… Когда-то…

Глубоко втянув носом его запах, выхожу, не оборачиваясь. Уже в стоя на пороге, слышу звонок будильника и неразборчивые слова. Быстро прикрываю за собой дверь и сбегаю по ступенькам, забив на то, что каждое движение даётся с трудом и через боль.

Я просто не готова сейчас смотреть ему в глаза. Мне надо время, чтобы успокоиться и разобраться в себе и собственных чувствах и желаниях. Хотя… Бессмысленное занятие. Я знаю, чего хочу. Осталось только понять, как выйти из этой ситуации с минимальными потерями.

Молча киваю таксисту и сажусь на заднее сидение. Отворачиваю голову к окну и всю дорогу невидящим взглядом смотрю на улицу. Мой внешний вид у мужчины вопросов не вызывает. Это в Петрозаводске меня бы сразу в отделение полиции отвезли, а в Питере после выходных и не такое увидишь.

Всё тело до такой степени ноет, что пробуждение после наркотика теперь кажется лёгкой прогулкой по парку. Чувство такое, что он своим членом внутри меня всё стёр.

А чего я, собственно, ждала? Что после трёх лет воздержания смогу так просто пережить безумную ночь безостановочного секса? Даже когда мы вместе жили и занимались любовью каждый день, такие марафоны наутро не слабо аукались. До скольких оргазмов он довёл меня за эти несколько часов? Семь? Десять? Двадцать?

Мы же реально ни на секунду не останавливались. Стоило только отдышаться и опять друг на друга набрасывались. Восполняли долгую разлуку.

Довосполнялась, блин. Осталось только залететь. Вот будет номер, когда я принесу Северову положительный тест. Надо было головой думать, а не тем, чем обычно думают возбуждённые мужики.

— Остановите возле аптеки. — прошу таксиста, понимая, что эту проблему надо решать срочно и быстро.

Он тормозит у первой же аптеки.

— Подождите. Я быстро. — бросаю, вылезая из машины.

Всё же мой видок не все благополучно игнорируют. Учитывая утро понедельника и время, народу на улицах немерено. Но я настолько выжата не только физически, но и морально, что просто не способна отреагировать на едкие замечания.

Отстаиваю небольшую очередь в окошко.

— Мне нужна таблетка экстренной контрацепции. — выпаливаю устало, глядя на бейджик с именем.

— Половой акт уже случился? — прохладно спрашивает женщина.

— А по мне не видно? — шиплю, разводя руками.

Что за тупые вопросы? Я вся в засосах и укусах, в мужской футболке и порванном платье. С вздувшимися изгрызенными губами и красными глазами. Хорошо хоть, что Егор нормально расчёской пользуется, а не гребешком.

Фармацевт внимательно оглядывает меня, а потом берёт в руки телефон.

— Извините, но я обязана уточнить: добровольный ли это был акт?

Да вашу ж за ногу!

Закатываю глаза и тяжело вздыхаю.

По правилам, если есть подозрения на то, что женщина подверглась сексуальному насилию, они обязаны сообщить. Видимо, моя внешность доверия не вызывает.

— Добровольный. Звонить не надо. Я сама в полиции работаю.

Стоит ли говорить, что мои слова она воспринимает с недоверием и сомнением?

Покопавшись в сумочке, вытягиваю пропуск и тычу ей в нос.

— Теперь можно мне долбанную таблетку? Я опаздываю. — рычу, пряча обратно карточку.

Заполучив желаемое, запрыгиваю в такси. Дома ожидаю увидеть голодного Хомку, но когда вхожу, он скачет вокруг меня и виляет хвостом. Подхватываю малыша на руки и иду на кухню.

— Ты скучал, маленький? Извини. Ну что у тебя за бессовестная, безответственная хозяйка? Совсем о тебе не думала. Можешь на меня злиться, я пойму. — приговариваю, но резко обрываюсь.

Миски наполовину полные.

Неужели Егор приезжал, чтобы покормить его? Наверное, взял адрес у Насти. Ну и как мне продолжать его отталкивать, если он ведёт себя так же, как когда-то? Ну какой мужчина поедет через половину огромного города, чтобы накормить щенка? Надеюсь только, что в моих вещах он не рылся.

Слишком много того, чего ему видеть не стоит.

Но времени об этом думать у меня нет.

Ставлю чайник и засыпаю в чашку убойную дозу растворимого кофе. Быстро переодеваюсь в лёгкие джинсы и шифоновую рубашку с длинными рукавами и огромным бантом на шее.

Никогда не думала, что надену мамин подарок, но мне надо спрятать синяки, засосы и укусы Северова. Те, которые не скрывает ткань, щедро смазываю несколькими слоями тональника и пудры, но они всё равно виднеются на бледной коже. Толстым слоем мажу красной помадой воспалённые губы. Оттеняю чёрной тушью и подводкой глаза, пряча красноту. Надеюсь только, что и Егору придётся помучиться, чтобы спрятать оставленные мной следы. Я с голодухи его всего изгрызла не меньше, чем он меня. Так ещё и всю спину, плечи, руки, грудину исцарапала.

Божечки, мне до сих пор не верится, что эту ночь я провела с НИМ! Только тягучая истома и боль в каждой клеточке тела не дают ошибиться.

Заливаю в рот кофе, запивая им таблетку, и хватаю ключи от Кавасаки и шлем. Я уже опоздала почти на час, а позвонить и предупредить возможности нет. Если сейчас буду плестись на машине или метро, то приеду как раз к обеду.

Несмотря на отсутствие сна, в крови до сих пор бушует адреналин, не давая не то что уснуть, а даже подумать об этом. Бегом влетаю в участок, бросая всем приветствия. Направляюсь сразу к Сергею Глебовичу, чтобы объяснить причину опоздания. Уверена, что ему уже доложили о том, что я не на рабочем месте.

Задыхаясь, останавливаюсь возле его кабинета и прикладываю ладонь к груди, стараясь унять выпрыгивающее из груди сердце и тяжёлое от бега дыхание. Ещё раз поправляю блузку и подтягиваю выше бант. Заправляю за уши волосы и стучусь.

— Входите. — раздаётся ровный голос, и я тяну на себя дверь.

В первую очередь глаза цепляются за Настю, и только потом смотрю на начальника.

— Сергей Глебович, извините за опоздание. Я проспала, а потом…

— Не отмазывайся. — с холодной улыбкой выбивает мужчина, а я еле жива от страха, что меня сейчас пинками погонят с работы. — Присядь. — указывает глазами на стул.

— Я объясню… — выпаливаю достаточно ровно, если учесть, что внутри меня буквально трясёт.

— Лейтенант Северова доложила мне об инциденте во время празднования дня рождения Бушева. У тебя есть предположения, кто мог бы подсыпать тебе наркотик?

Чёрт! Я за всеми этими событиями напрочь забыла думать о том, что кто-то напичкал меня наркотой, чтобы воспользоваться.

Нахмурившись, перебираю в голове всех, кто проявлял ко мне интерес, но не могу никого из них представить в роли маньяка-насильника. Как ни стараюсь примерить эту роль к тому-то из знакомых, ничего не получается.

— Нет. Я стараюсь со всеми поддерживать чисто рабочие отношения, а все попытки перевести их в личные пресекаю. — выбиваю вполголоса, нервно дёргая вниз рукава.

Дюймовочка внимательно изучает меня. Иногда мне кажется, что у неё точно рентгеновское зрение в добавку к телепатии.

Мужчина прочёсывает подбородок и устремляет на меня прямой взгляд карих глаз с таким же прямым вопросом:

— Какие отношения тебя связывают с лейтенантом Самойловым?

— Дружеские. — выпаливаю быстрее, чем успеваю переварить вопрос.

— Вас часто видят вместе. И та драка. Уверена, что всего лишь дружеские?

— Да, Сергей Глебович. Мы друзья и не более того.

После того, как я заявилась к Диме и предложила попробовать встречаться, он меня мягко послал, заявив, что не собирается быть со мной, потому что я никогда в него не влюблюсь. Ибо сердце моё принадлежит другому. Он сам предложил быть друзьями, но без обиняков заявил, что как только поймёт, что у него появится шанс, он им воспользуется. И я честно хотела ему его дать, пока не переспала с бывшим.

— Мы просмотрели все камеры из клуба, но ничего подозрительного не заметили. — вставляет Настя, набирая стакан воды в кулере и давая его мне.

С благодарностью принимаю и делаю пару маленьких глотков.

— Подождите. — подскакиваю со стула. — За мной кто-то шёл, когда я вышла на улицу. Я не видела кто, но слышала шаги.

— Егор? — осторожно спрашивает блондинка.

Качаю головой.

— Он вышел позже.

Смысла скрывать очевидное уже нет. Понятно же, что ей рассказал Гора. Вот только мне не даёт покоя один вопрос: как много она знает?

Чтобы скрыть своё состояние, сажусь обратно на стул и складываю ладони на коленях.

— Чем меня накачали?

— Судя по результатам анализов, кокаин вперемешку с экстази. Каждый из них сильный возбудитель сам по себе, а вместе и подавно. Кому-то очень сильно хотелось… — замолкая, деликатно кашляет, отводя взгляд.

Я же покрываюсь красными пятнами от стыда и опускаю глаза на свои нервно подрагивающие пальцы.

Когда они вообще успели взять у меня кровь? Пока я валялась в отключке голая у Северова дома?

Вашу мать…

— Думаю, товарищ генерал-майор, нам надо ещё раз просмотреть записи, особенно со входа, чтобы найти того, кто преследовал Диану Викторовну. — поворачивает голову ко мне, опершись на шкаф. — Ты же пила только с нами?

— Да. Я сначала думала, что перебрала, и не могла понять, когда успела так напиться, а потом оказалось, что меня чем-то накачали.

Прикусываю язык, пока не ляпнула, каким именно образом я получила эту информацию.

Мужчина согласно кивает.

— Это на твоём личном контроле, Северова. Не привлекай никого, кто был с вами.

— Разумеется. Диана, — поднимаю на неё бегающий взгляд, — обсудим подробности у меня.

Понимаю, что делает она это, чтобы не вгонять меня в краску ещё больше. Как никак, двум девушкам проще вести такие разговоры, поэтому без промедления соглашаюсь. Я бы, конечно, хотела забыть об этом инциденте, как о страшном сне, вот только мне не даёт покоя то, что это мог сделать кто-то, кого я вижу каждый день. Может мы вместе пьём кофе? Здороваемся по утрам и обсуждаем разные темы? Я могу ежедневно сталкиваться с тем, кто собирался меня изнасиловать.

— Дикая, — останавливает начальник, когда уже подходим к двери. Оборачиваемся с Настей одновременно, — как ты себя чувствуешь? Если плохо, то можешь взять пару выходных. Понимаю, что такое принять очень сложно. Я сам в растерянности и не хочу верить, что кто-то из моих людей способен на такое, но факт остаётся фактом. Если надо, то я готов отправить тебя в оплачиваемый отпуск, пока не найдём преступника, действующего таким подлым образом.

Невесело улыбаюсь и отрицательно веду подбородком.

— Спасибо, но я в порядке. Правда, сегодня действительно поехала бы домой. Я не спала ночью. Но прятаться я не стану. Я уверена, что много времени его поиски не займут.

— Хорошо. Как только закончите, отправляйся домой и отдохни. Завтра тоже. Не вздумай приезжать на работу. — подбивает с отцовской улыбкой.

— Спасибо. — благодарю тихо и выхожу вслед за Настей.

Пока идём к ней, настороженно вглядываюсь в каждого сотрудника, встречающегося нам по пути. Замечаю, что и Северова натянута, как струна. Спина как никогда прямая, а челюсти сжаты. Только за закрытой на замок дверью в одночасье отпускаем облегчённые выдохи.

— Я в тотальном ахере! — рявкает Настя, поворачиваясь ко мне лицом. — Только сейчас получила результаты анализов и просто охренела. Ты уверена, что за тобой шёл не Егор?

Опускаю ресницы и забиваюсь кислородом.

— Уверена, Насть. Он сказал, что вышел через несколько минут, а шаги я слышала сразу.

— Так вы поговорили? — сечёт заинтересованно.

И тут меня срывает. У меня нет никого, с кем можно было бы обсудить случившееся, а с ней мы хотя бы притворялись подругами, поэтому, запустив руку в волосы, задерживаю на затылке и выталкиваю:

— Поговорили. — дёргаю воротник, открывая сине-красные пятна на шее. — Так поговорили, что трындец! Это ты позвала его?

Она виновато отводит взгляд и крутит в пальцах пуговицу на лацкане кителя.

— А кто ещё? — разводит руками, строя невинность. — Я хочу помочь вам.

— Засунь свою помощь в задницу, Настя. — гаркаю зло, подходя к окну. Вперив взгляд в верхушку каштана, отрывисто дышу. — Ты хоть понимаешь, какого было три года жить в неизвестности? А тут он является и заявляет, что вернёт меня любой ценой. Ты хоть представить можешь, что я чувствую?! — кричу, ощущая, как жжёт глаза.

— Не могу. — хоть здесь без фальши обходится. — Но неужели ты не можешь дать ему хоть один шанс? Поверь, Егору тоже не было просто! Он же, как и ты, ничего не знал! Искал тебя! — кричит вполголоса, подходя ко мне. — Вы же любите друг друга. — добавляет уже мягче, сжимая пальцами моё предплечье.

— Мы переспали, Насть. Я сделала то, чего не должна была. Я так боюсь, что он опять исчезнет. Предаст. Просто добьёт. Второй раз я не вывезу. Не смогу. — шепчу, сбиваясь и тратя все силы, чтобы не разразиться рыданиями.

Слёз я тоже прилично за эти годы накопила. Всего один взгляд на Егора, а меня уже наизнанку вывернуло. Всё наружу полезло. Сейчас же вообще боюсь, что на ошмётки от эмоций разорвёт.

— Не предаст, Диана. Больше никогда. Я знаю, что после того, как притворялась, что не узнала тебя, ты вряд ли мне поверишь, но я правда отношусь к тебе как к подруге. И ни за что на свете не стала бы толкать тебя к Егору, если бы не была уверена в нём. Постарайся простить.

— Если ты мне подруга, то скажи, что случилось с ним.

— Не могу. Ты же знаешь… — с виной в глазах прихватывает зубами нижнюю губу. — Спроси у него.

— Я спрашивала. Он не ответил.

— Он тоже боится.

— Чего? — бросаю с психом.

— Сделать что-то не так и потерять тебя навсегда.

Обречённо хмыкаю, поднимая уголки губ вверх.

— Откуда его шрамы? Ты же знаешь? Скажи хоть это.

— Авария и два месяца комы. Больше ни о чём меня не спрашивай.

Быстрым шагом выходит из кабинета, оставляя меня наедине с собой и полученной информацией.

Я же замираю, переставая дышать. Даже не стараюсь сдерживаться, позволяя соляной кислоте жечь лицо и сердце. У меня остались ещё сотни вопросов, но только один, имеющий значение в данный момент:

Когда?