Счастье для Хулигана

Глава 19

Нельзя отпустить половину души

Отрывает нас друг от друга дым от начинающего подгорать фарша. Егор перестаёт терзать мой рот и поворачивается к плите, ловко орудуя лопаткой.

— Так что готовим? Или это государственная тайна? — улыбается, оборачиваясь через плечо.

— Макароны по-флотски.

Он вопросительно поднимает вверх брови, растягивая губы ещё больше.

— Те самые?

— Какие?

Делаю вид, что понятия не имею, о чём говорит. Достаю из шкафчика пачку макарон и зубами отрываю уголок.

— Мои любимые. По твоему рецепту.

Не могу не засмеяться на его реакцию. Лицо парня буквально светится от счастья.

— Ну да. — якобы небрежно пожимаю плечами.

Засыпаю в кастрюлю макаронные изделия, солю и перемешиваю. Егор ещё раз мешает фарш и притягивает меня в кольцо рук.

— Для меня? Ждала? — снижает голос до интимного полушёпота. Наклоняясь ниже, задевает мои губы не только утяжелённым дыханием, но и своими губами. — М-м-м, Ди? Ждала, что я приеду, да? — ведёт носом по щеке до виска. — Признайся, что ты по мне скучала.

Скачущие по телу мурашки приятно щекочут кожу и оседают внизу живота раскалённой эйфорией. Потираюсь о его губы, как ласкающаяся кошка, прикрыв глаза от удовольствия. Наслаждаюсь жаром любимого тела, нежностью крепких рук.

— Признаюсь, Северов. — толкаю, хохотнув. — Мне было не по себе из-за того, что я прошлый раз тебя так выгнала. Чувствовала себя паршиво. Хотела сделать хоть что-то. — растеряв весёлость, смотрю ему в глаза. — Я надеялась, что ты приедешь. Я чуть с ума не сошла, когда ты снова пропал.

— Извини, Котёнок. Если бы это зависело от меня, то я бы в жизни так с тобой не поступил.

— И тогда тоже?

В глубине чёрных зрачков плескаются эмоции, которые я легко считываю: вина, сожаление, боль, тоска.

— Один вопрос за раз. Помнишь? — серьёзно спрашивает Гора, не разрывая контакта. Я киваю. — Ты хочешь знать именно это?

— Да. — обрубаю, не сомневаясь. На остальные вопросы ещё будет время. Рано или поздно он всё равно расскажет всё. — Ты оставил меня по собственной воле?

— У меня был пиздос какой скудный выбор. — хмыкает печально, с долей самоиронии в интонациях. — Я соврал тебе, потому что сам так решил. Но если бы мог приехать после, то сделал бы это не задумываясь.

Застывая, перестаю дышать. Только сердце колотится со сбоями, и пульс глушит все звуки. С трудом шевелю отказывающимися подчиняться губами.

— Что тебя остановило?

— Один вопрос за раз, Дикарка.

Северов отворачивается к сковороде, но я тащу его обратно. С мольбой заглядываю в глаза.

— Ответь. Пожалуйста. Егор. — выталкиваю отрывисто, жадно хватая кислород.

Он тяжело вздыхает и потирает пальцами переносицу.

— То сообщение я написал в твой день рождения. Подстраховался, если бы всё пошло не по плану. К тому моменту, как пришёл в себя, оно уже улетело. Возможность позвонить появилась гораздо позже. Всё, Ди, не спрашивай больше ничего. Тебя и так уже трясёт. Так и не научилась эмоции сдерживать. — прижимает меня к грудной клетке, толкнув голову на плечо. Успокаивает дрожь, которую я даже не заметила, ласковыми поглаживаниями и тихими словами. — Всё, малышка. Не трясись. Я больше никогда тебя не оставлю. Даже если мне придётся из Ада выбираться — вернусь к тебе. Не сомневайся, родная. Я рядом. Я с тобой, любимая. С тобой. Успокаивайся, Ди. Иначе наш ужин сейчас сгорит.

Киваю и отталкиваюсь от него. Умываюсь прохладной водой в попытке остудить внутренний пожар. Глубоко вдохнув, беру себя в руки. Егор прав: я не умею сдерживать себя, когда дело касается всего, что связано с ним. Но три года как-то же справлялась. Надо просто настроиться на то состояние спокойствия, с которым я жила.

Пока Северов стоит над плитой, занимаюсь салатом. Нарезаю овощи с показным спокойствием.

— Егор, — жду пока отзовётся, и только потом продолжаю, — где ты работаешь? Настя сказала, что в больнице, но в какой именно? Чем занимаешься? Тебе нравится?

Он улыбается, не переставая куховарить.

— Сейчас в ординатуре в частной клинике на Зои Космодемьянской. И да, Ди, мне нравится. Только иногда столько работы, что жить не хочется. Бывает, приползаю домой после дежурства, падаю на кровать и тупо сутки отсыпаюсь. А тебе нравится твоя работа?

— Очень. — растягиваю лыбу до ушей. — Особенно с людьми работать. Но… — замолкаю, закусив губу.

— Что "но", Диана?

Поднимаю на него осторожный взгляд, но прикрываю волосами раскрасневшиеся щёки.

— Иногда мне кажется, что зря я всё же пошла на психолога. Я даже в себе разобраться не могу. Вечно дичь какую-то творю. Из крайности в крайность бросаюсь. Как я с таким нестабильным эмоциональным фоном могу давать людям советы, как справляться с собственными проблемами? А ведь они у них действительно серьёзные. Это не про депрессию, расставания и проблемы на работе. Я работаю с жертвами насилия, с людьми, которые потеряли родных и близких.

— Ты справишься, Диана. — на серьёзе заявляет Гора, сомкнув брови на переносице. — То, что ты такая эмоциональная, вовсе не значит, что твои действия и советы нерациональные. Когда ты отключаешь эмоции, то мыслишь очень трезво и взвешено. Ты же не поверила тогда, что я тебя бросил?

— Нет. — выдыхаю едва различимо, а потом уже увереннее добавляю: — Не поверила.

— Спасибо. — отвернувшись, ещё раз мешает содержимое сковородки и пробует. — Соли не хватает. Где она у тебя?

— Лови.

Бросаю ему пластиковую баночку с солью. Гора ловит её, но тут же со стоном роняет на пол и сгибается, схватившись за рёбра с левой стороны. Подбегаю к нему и дёргаю рубашку вверх, парень ловит мои руки.

— Всё нормально, Ди.

— Не нормально. Что с тобой? — выталкиваю сквозь спазм, скрутивший горло.

— Ничего страшного. Рука болит немного. Потянул.

Я не реагирую на очевидную ложь, снова пытаясь поднять ткань, но Егор прибивает меня к себе и ведёт губами по волосам. Когда говорит, голос скрипит.

— Если хочешь, чтобы я разделся, то просто попроси. Но играть в одни ворота я не стану. Тебе тоже раздеться придётся, а тогда ужинать мы не будем. — сечёт с ухмылкой, вроде как расслабленно.

Вот только меня это не обманывает. Я же ещё в коридоре заметила, как он дёрнулся, когда обняла.

Да и из-под закатанного рукава виднеется тёмное пятно. Чуть отодвинувшись, незаметно давлю на рёбра, и Северов издаёт звук, похожий на свистящее шипение. Отталкивает мою руку и прижимает ладонь к боку.

— Ладно-ладно. Спалила. Только не кипишуй и не нервничай. — серьёзно? Когда так говорят, срабатывает наоборот. Сгребаю пальцами рубашку и тыкаюсь головой ему под подбородок. — Ничего страшного не случилось. Давай закончим с готовкой, и я расскажу. Хорошо?

— Всё расскажешь? — вскидываю на него увлажнившиеся глаза.

— Да, Диана.

— Тогда сядь и сиди. Я сама закончу.

Подтолкнув его к стулу, поднимаю соль и добавляю другие специи, перетёртые помидоры и зелень. Сливаю воду с макарон, наблюдая за Егором. Он так же смотрит на меня. Быстро доделываю блюдо и ставлю тарелки на стол. Парень подскакивает и забирает у меня тару с едой.

— Я помогу. Не спорь.

Выдыхаю, сдаваясь. Заканчиваю с салатом. Гора нарезает хлеб. Достаю из бара бутылку красного вина.

— Где штопор? — спрашивает, забирая у меня вино.

Понимаю, что спорить бесполезно, поэтому даю ему штопор, а сама достаю бокалы. Парень заполняет их, и мы садимся за стол. К еде не прикасаемся, устанавливая зрительную связь.

— Пообещай, что отнесёшься спокойно. Что не будешь плакать и кричать.

— Ты меня пугаешь. — выпаливаю задушено.

Егор перегибается через стол, сгребает мою кисть и, возвращаясь на место, подтягивает на середину стола. Медленно пропускает свои пальцы между моими и сжимает.

— Ничего страшного. Просто я знаю тебя, Дикарка. Поэтому и предупреждаю. Отнесись спокойно. Ладно?

— Я постараюсь.

Пусть и слабо уверена в том, что у меня это получится. Но всё же киваю для убедительности. Подвернув губы, сосредоточиваю всё внимание на его словах. Вторую руку сжимаю в кулак под столом. Глубоко вдыхаю носом и выдыхаю через уголок рта.

— Утром, когда ехал на работу, была небольшая авария. — вытягиваюсь как струна. Опять авария. Они всю жизнь меня преследуют. — Ничего ужасного не случилось. Один идиот слишком спешил на совещание и отвлёкся на телефон. Проехал на красный. Я успел вильнуть и мою Бэху задело только по касательной. Телефон разбил, потому что держал его в руке, и он вылетел в окно. У меня только фара и бампер разбиты и погнут багажник.

— Что с рёбрами? — шелещу тихо, пусть и хочется кричать, что мне срать на его машину.

— Ударился об руль. Ушиб и синяки. Два дня не выходил на связь, потому что забрали в больницу на обследование. Хотели оставить на сутки, чтобы понаблюдать, а я очень яро хотел оттуда свалить. Так разбушевался, что мне седативное въебали. Я отрубился и только ближе к сегодняшнему вечеру очухался. Из больницы сразу к тебе приехал.

— Тебя выписали?

— Почти. — ухмыляется довольно. — Скажем так, выписки я не дождался. Не хотел, чтобы ты накрутила себя. Завтра заеду в больницу. Но все анализы в норме. Не переживай, малышка.

— Почему же сразу не сказал? — высвобождаю руку, убирая за ухо прядь волос. — Зачем делал вид, что всё хорошо?

— Дианка, — встаёт со своего места и вынуждает меня тоже подняться. Обнимает, шепча в ухо, — сначала не хотел вешать это на тебя. Потом собирался сказать, но позже. Я жрать хочу до голодного обморока. Я последний раз ел позавчера утром.

Я осторожно поддеваю край рубашки, скатывая взгляд вниз. Гора не сопротивляется. Отходит на полшага назад, позволяя мне задрать ткань выше. Вгрызаюсь в губы до крови, когда вижу сплошной чёрный синяк, расплывшийся почти по всем рёбрам. Мягко провожу по нему кончиками пальцев, почти не касаясь. Он накрывает мою кисть ладонью и прижимает к боку. Подрываю голову к его лицу.

— Всего лишь ушиб. Болит, да, но не критично. — поднимает руку и прижимает к щеке. Стирает большим пальцем слёзы, которые просто не получается сдержать. — Всё будет хорошо. Ничего страшного.

Обнимаю его за шею, притискиваясь так крепко, как только могу. Целую в щёку и шепчу в шею:

— Я тебе верю. А теперь давай есть, пока ты от голода не умер.

Удивительно, но несмотря на все события, переживания, нервные потрясения, я оказываюсь чертовски голодной. Егор и вовсе трижды подкладывает себя добавку. С вином не разгоняемся. Чокнувшись, медленно потягивает из бокалов. Тихими словами говорим о нашем настоящем. Прошлое пока не затрагиваем. Я настаиваю на том, чтобы поехать с ним больницу и самой убедиться, что он не преуменьшает последствия аварии.

— Быстро ты сдалась, Дикарка. — ржёт Егор, приглашая меня к себе на колени. Я не медля, занимаю своё любимое место. Оборачиваю руками шею и улыбаюсь, глядя в его сверкающие глаза. — Всего за пару дней от "просто секс" и "я тебя ненавижу" до "переживаю", "скучаю" и "жду".

Стукаю его кулаком в плечо, но и сама с трудом смех сдерживаю. А ведь и правда… В пятницу, когда шла в клуб, даже представить не могла, что мы будем вот так вот сидеть, разговаривать о работе, семьях… Отрицала, старалась сбежать, спрятаться, но стоило ему пропасть на пару дней, и всё: я готова. Куй, пока горячо.

— А ты сильно не радуйся, Северов. То, что я дала нам второй шанс, вовсе не значит, что ты сможешь им воспользоваться.

— Смогу. Воспользуюсь. Пусть прошлое исправить уже нельзя, но будущее с тобой не просру. Мы и без того три года потеряли. Больше ни дня терять не стану. Ты моя, Диана. Моя. Моя… — последнее уже мне в губы выдыхает вместе хмелем и влажно целует.

Проталкивает язык мне в рот. Я с жаждой отвечаю. Пью его дыхание. Перебираю пальцами волосы. Откидываю голову назад, позволяя ему покрыть горячими поцелуями горло. Егор прикусывает шею сбоку. Загоняет руку под майку, подушечками касаясь каждого позвонка. Едва дотрагиваясь, переводит вперёд и сдавливает грудь. Поглаживает мгновенно сморщившийся сосок. Сжимает в пальцах, оттягивает, прокручивает.

— Ты мокрая? — сипит мне в рот.

Мокрая? Я, мать его, Ниагарский водопад. Вот только сейчас не до этого.

— Остановись, Егор. — прошу задыхающимся полушёпотом, стискивая его голову руками.

— Почему?

— Потому что тебе даже двигаться больно.

— Будешь сверху. — подбивает уверенно и снова толкается вперёд, завладевая моими губами и руша всё здравомыслие.

Жарко ласкаемся языками, пока наши руки без конца гладят и ласкают. Сползаю с его коленей, беру за руку и веду в зал. Дрожащими от возбуждения пальцами расстёгиваю пуговицы и распускаю ремень на брюках. Сталкиваю с плеч рубашку, и окрашенные чёрным рёбра, мгновенно отрезвляют. Мотнув головой, прикрываю глаза.

— Не надо, Егор. Давай подождём.

Он заходит со спины и обнимает, смыкая пальцы на животе.

— Я хочу тебя, Ди. Каждую грёбанную секунду. Три года я мечтал, чтобы снова заняться с тобой любовью. Только с тобой, моя девочка. Ты снилась мне ночами. — с жаром хрипит в ухо, попеременно касаясь то губами, то языком. — К тому же, — прикусив мочку, всасывает в рот серёжку, принимаясь теребить её. Щёлкает пуговицу на шортах и расстёгивает молнию. Спуская ладонь по животу, сдавливает лобок, — только ты можешь меня вылечить. Только ты, Дикарка, умеешь лечить так, как мне нужно.

Щипает клитор, и я падаю спиной ему на грудь, урывками ловя воздух. Он быстро наращивает скорость и напор, то оглаживая кругами, то придавливая, то сжимая. Я могу только стонать и хвататься за его руки в поисках опоры. Мышцы живота скручивает в тугой узел, взрывающийся вместе с криком и волной оргазма. Северов крепко прибивает к себе, не давая грохнуться на пол. Вытягивает руку из трусов и прикладывает пальцы к моим губам. С готовностью всасываю их в рот, ощущая вкус собственной похоти и удовольствия.

— Твоя очередь, Дикарка.

— Его-ор. — тяну, стараясь звучать возмущённо и твёрдо, но хрен там. Рвано вдыхаю и прокручиваюсь к нему лицом. — Я не хочу делать хуже.

Он ухмыляется и сгребает ладонями задницу, вдавливая твёрдый, как камень, член мне в живот.

— Хуже ты сделаешь, если ничего не сделаешь. — рычит мне между губ. — Хоть подрочи, что ли. Или мне самому этим заняться?

Расстёгивает брюки, позволяя им скатиться по бёдрам вниз, и спускает боксеры. С шипением сжимает ствол, с нажимом ведя вверх и вниз. Какое-то время могу только завороженно наблюдать за его действиями. Судорожно вдохнув, облизываю пересохшие губы и вскидываю взгляд к его потемневшим глазам. Слегка царапаю ногтями грудную клетку и опускаюсь на колени. Когда разбухший покачивающийся член с раздутой пунцовой головкой оказывается на уровне лица, шумно сглатываю.

Чувствую себя ещё более неловко, чем в первый раз, когда пыталась взять его в рот.

Прижимаюсь губами к раскалённой плоти. Размазываю по ним солоноватую каплю и размашисто лижу головку. Егор хрипит, собирая мои волосы на макушке. Принимаю в рот и медленно скольжу вниз, сжимая основание пальцами. Прикрываю глаза, стараясь полностью расслабиться, но всё равно давлюсь. Отстраняюсь, кашляя. Из глаз текут слёзы.

— Можешь сильно не усердствовать. — хмыкает Северов, толкаясь мне в рот. — Я недолго.

Киваю и размыкаю губы, чтобы принять эрекцию. Держа во рту, с жадностью глажу языком шляпу. Дышу носом, захлёбываясь ароматом возбуждения МОЕГО мужчины. Опускаюсь по стволу и возвращаюсь обратно. Гора тихо матерится, рычит и стонет. Чувствую, как ему это нравится, но всё равно наращиваю ритм. Быстро качаю головой, с каждым толчком принимая его чуть глубже. Собираю в ладони мешочек с яичками, слегка сдавливая. Его дыхание летит тяжёлыми шумными урывками. Он сам начинает двигать бёдрами мне навстречу, придерживая голову.

— Расслабься. Я сам закончу. — хрипит, начиная быстрее трахать мой рот. — Сейчас… Сейчас… Проглотишь?

Будто у меня есть выбор. Чтобы дать понять, что готова к этому, вгоняю ногти в крепкие ягодицы и полностью отпускаю ситуацию. Член скользит быстро и напористо. Но не слишком глубоко. Чувствую, как всё его стальное тело напрягается, а агрегат пульсирует в горле. Обжигает потоком горячего семени. Северов чуть отступает, давая мне возможность дышать. Быстро глотаю и слизываю с него последние капли. Как только заканчиваю, он делает пару шагов назад и падает на диван. Прикрыв глаза, хлопает ладонью по груди.

— Иди ко мне, охуенная моя.

Подползаю к нему и с трудом приподнимаюсь на ослабевших ногах. Заваливаюсь рядом. Егор тут же притягивает под бок и яростно целует.

— Знаешь, Диана, ты же реально лучшая. Моя.

Улыбаясь во весь рот, соглашаюсь.

— Твоя.

В душ убегаю первая, иначе вместе мы дел точно натворим. Не хочу, чтобы любимому было больно, но могу только не накалять. Быстро обмываюсь и, накинув халат, выхожу из ванны. Замечаю одетого Егора, стоящего у входной двери, и в груди что-то обрывается и с протяжным воем падает вниз.

— Куда ты? — выталкиваю тихонько.

Он раскрывает объятия, в которые я несмело шагаю, и алчно целует.

— Домой.

— Почему? — выпаливаю в ступоре.

— Потому что ты не хотела спешить. — режет, но в голосе невозможно не расслышать напряжение.

— Но я тебя не выгоняю, Егор. — шуршу, с силой обнимая его, чтобы не дать уйти.

— Но и не просила остаться.

Подрываю на него потерянный взгляд и рычу:

— А, ну раз тебе надо эксклюзивное приглашение, то конечно. Мог хоть бы что-то сказать, а не сбегать, пока я душе.

Вырываюсь из его рук и шагаю назад. Меня душит обида и слёзы.

— Не злись. До завтра, Диана.

— Дебил! — рявкаю, когда уже собирается выходить. Бросаюсь вперёд и хватаю его руку. Он смотрит прямо, но всё равно старается высвободиться из моей хватки. — Дебил!

— Я понял.

— Нихрена ты не понял! Нихрена, Северов! Но может так поймёшь? Останься! Я прошу тебя остаться! Так понятно?!

— Я понял, Дикарка. — улыбается, прижимая меня к стене. — Я всё понял.