Счастье для Хулигана

Глава 35

Он даёт мне силы не сдаваться

— Наконец-то, Ди. Я чуть не свихнулся. Ты в порядке?

Сжав плечи, Егор отталкивает меня назад, чтобы взглянуть в глаза. Дробью вдыхаю пронизанный лекарствами воздух и снова толкаюсь к нему. Мне просто необходимо, чтобы он обнял. Только в его руках ощущаю себя в безопасности. Любимый не подводит. Притискивает к груди, с давлением водя ладонями по вспотевшей от нервного напряжения спине.

— Настя тебе звонила? — выдавливаю хрипло, сгребая в пальцах воротник медицинского халата.

— Звонила. Рассказала о фотографиях. Они найдут его, Диана. А сейчас езжай домой, собери все вещи и оставайся у меня. Близнецов я набрал. Они тоже подъедут, помогут всё перевезти. Сегодня они тоже останутся у нас.

— Ты рассказал им о сталкере? — выпаливаю приглушённо, поднимая голову выше.

Северов отрицательно качает головой. Сдавливает ладонями мои щёки, вынуждая принять зрительный контакт, которого я так упорно избегаю. Не хочу, чтобы он знал, насколько мне страшно.

— Они ничего не смогут сделать. К тому же приехали только на выходные. Сообщил только, что какой-то мудак очень настойчиво подбивает к тебе клинья. — тяжело сглотнув вязкую слюну, киваю, соглашаясь с его доводами. — Как ты, малышка? — снижает голос до вибрирующего шёпота, вжимаясь лбом в переносицу. — Сильно испугалась?

— Очень. Я и до этого ходила и оглядывалась, а сейчас боюсь даже на работе показаться. Хочется закрыться в квартире и сидеть там.

— Не вариант, Котёнок. В участке ты никогда не будешь одна, а вот ходить по улицам в одиночку реально не стоит. Сегодня и завтра братья побудут с тобой. На следующие дежурства можешь оставаться у Артёма. Я с ним уже поговорил. Когда меня не будет, придётся ночевать у них.

Так резко вдыхаю, что касаюсь грудью мужской грудины. Пальцы, собранные в кулаки, сжимаются до хруста. Не хочу показаться трусихой, но ничего не могу с собой поделать. Меня до паралича пугает, что кто-то следит за мной. Эти фотки, та тень… Не могу поверить, что кто-то торчит ночами под моим домом. Он знает, где я живу и работаю, в какие кафе хожу, где выгуливаю Хомку, с кем общаюсь.

— Я хочу уехать, Егор. — шуршу почти беззвучно, но голос просто отказывается слушаться. Все силы уходят на то, чтобы держать хоть какое-то подобие достоинства. — Знаю, что это глупо, но не могу тут оставаться. Я теперь от каждого шороха шарахаюсь.

— Дианка. — выдыхает Гора, снова прибивая меня к себе. До треска обнимает. — Понимаю, родная. Возможно, так даже лучше будет. Глебович отпустит тебя без вопросов. Может, тебе реально стоит поехать вместе с братьями домой. Побудешь пока с семьёй. Поговоришь с родителями. Успокоишься.

— Но я не хочу тебя оставлять. Мы только встретились снова.

Знаю, насколько жалко и по-детски это звучит, но ничерта не могу с собой поделать. Только рядом с Егором я чувствую себя защищённой и счастливой. Без него я совсем с ума сойду.

— Давай сделаем так, Ди. — вскидываю на него лицо, ловя каждое слово. — Для начала ты сдашь хозяйке квартиру и вместе с вещами переберёшься ко мне. Завтра утром я приеду, и мы всё обсудим. Решим, как будет лучше. Возможно, мне удастся взять отпуск раньше и поедем вместе. А пока постарайся успокоиться. Ты в безопасности. Никто ничего тебе не сделает. Эта мразь может только пугать. Справишься?

Глядя ему в глаза, неуверенно опускаю подбородок. Гора сжимает его пальцами и поднимает голову, одновременно опуская свою. Встречаемся губами, и все страхи тают.

— Пригляди за ней. И не только сейчас. — переключает внимание на Самойлова, маячащего в нескольких метрах за моей спиной всё то время, что мы разговариваем с Егором.

— Не сомневайся. В обиду не дам.

Я же всё ещё пребываю в некоторой растерянности из-за того, что они не стараются друг друга убить. А ещё, судя по такому же "разукрашенному" лицу Димы, вопрос, с кем вчера подрался Северов, отпадает сам собой. Вот только ни один, ни второй не говорят о причине драки и почему сейчас они спокойно общаются, и Егор вверяет меня в руки Самойлова.

— Всё, Дианка, езжайте. Мне надо вернуться к работе, а то Павлович меня сожрёт. В случае чего, звони, я буду на связи. И постарайся успокоиться.

— Всё нормально. Я же не одна буду. Не переживай за меня.

Становлюсь на носочки и быстро целую любимого. Он задерживает меня чуть дольше, обжигая горячим, влажным поцелуем мои губы. В них же шепчет:

— Как только избавимся от твоих братьев, продолжим работать над дочкой.

Мой Хулиган усмехается, а я, блин, краснею.

— Люблю. — выталкиваю, прежде чем сбежать.

— И я тебя.

Так как мотоцикл более мобильный, к дому, где прожила последние семь месяцев, подъезжаю на порядок быстрее Димы. Первым делом высматриваю машину НикМака, а потом сканирую пространство напряжённым взглядом. Ни братьев, ни маньяков. Мамочки с колясками, бабульки на лавочке, играющие в прятки дети. Но я всё равно чувствую, что мне как-то не по себе здесь. Даже в толпе ощущаю себя беззащитной. И это при том, что одна рука в кармане стискивает шокер, а вторая готова схватиться за баллончик. По подъезду поднимаюсь во всеоружии. До того, как ступить на площадку, притормаживаю и прислушиваюсь к любым звукам. Правильнее было бы подождать Диму или близнецов, но мне необходимо хотя бы пара минут наедине с собой. Надо просто переварить информацию, пока никого нет рядом.

Войдя в квартиру, с той же опаской и шокером наперевес иду из комнаты в комнату. Только убедившись, что я совсем одна, могу свободно с облегчением выдохнуть. Только теперь замечаю, насколько рвано дышу и с какой дикостью колотится о кости сердце.

Как бы Настя и Дима не старались убедить меня, что не стоит слишком бояться, я не настолько слепая, чтобы не замечать, насколько и они насторожены. Сталкеры обычно не стараются сразу накачать наркотиками, а потом принимаются преследовать. Что-то во всей этой ситуации чертовски неправильно, но для того, чтобы в ней разобраться, мне надо больше времени и информации. Лист с фотками Северова забрала, чтобы проверить на отпечатки и ДНК, но я сделала несколько снимков на телефон, чтобы потом постараться понять, где и когда они сделаны. Хронология событий не менее важна, чем всё остальное.

На последнем курсе я читала о технике гипноза, называющейся "когнитивное интервью". Если я смогу мысленно вернуться в тот момент, то есть шанс, что у меня получится увидеть того, кто снимал. Вполне возможно, что я уже видела его, но не придала этому значения.

Прикрыв ненадолго глаза, глубоко вдыхаю. Планомерно выдыхаю. Прислоняюсь спиной к стене. Снова вдох и выдох. Поднимаю ресницы. Обвожу взглядом место, которое на протяжении полугода было моим домом, но тоски от прощания с ним не ощущаю. Полное безразличие. Только старый сломанный диван напоминает, как много важного произошло в этих стенах. Как Егор приехал, чтобы вернуть телефон, и встретил здесь Диму. Как я призналась, что не было других. Как сказала "люблю". Но грусти от прощания нет. Все эти моменты останутся в памяти и на сердце, а это всего лишь место.

Не дожидаясь всех остальных, принимаюсь за сборы. Коробки для вещей в машине у Самойлова, поэтому начинаю складывать одежду в чемодан и дорожную сумку. Звоню хозяйке квартиры и сообщаю, что в срочном порядке съезжаю.

— Ты же понимаешь, что страховочный взнос я тебе не верну? — спрашивает старушка.

Я улыбаюсь и качаю головой. Инга Петровна очень милая и добрая женщина, но когда дело касается денег, превращается в питбуля. Каждый раз, когда я расплачивалась за жильё наличкой, она деньги чуть ли не с руками отрывала.

— Я всё понимаю и не прошу вас об этом. Просто переезжаю к жениху, и квартира мне больше не нужна.

— Замуж собралась? Ох, как же я за тебя рада. А то всё одна да одна…

Закатываю глаза, слушая старушечную трескотню и историю её замужества. Поставив телефон на громкую связь, продолжаю собирать вещи под звук её голоса. Когда переехала сюда, каждый раз, как созванивались или, Инга Петровна приезжала за квартплатой, то рассказывала какую-нибудь историю из жизни. В какой-то степени мне её даже жаль. Муж умер несколько лет назад, а все дети разъехались и даже не навещают. Ещё тогда поняла, насколько ей одиноко, поэтому всегда со снисхождением относилась к её желанию поболтать. Возможно, я смогла бы иногда заезжать к ней, чтобы она не чувствовала себя никому не нужной, как ни раз повторяла.

Самойлов является раньше близнецов и сразу принимается читать лекцию о том, как опасно сейчас находиться одной. Торможу его монолог, сразу вгоняя в ступор прямыми вопросами.

— Из-за чего вы подрались с Егором? Почему сейчас вы общаетесь как друзья? И к чему такая озабоченность, если вы с Северовой стараетесь меня убедить, что бояться мне нечего? Отвечай, Дима! — последнее уже рявкаю, ибо он не отвечает ни на один из вопросов, собирая картонные коробки. — Что происходит?! Хватит уже отмалчиваться! У меня создаётся впечатление, что вы все что-то от меня скрываете. Дима!

Лейтенант обречённо вздыхает и откладывает коробки. Поднимая взгляд, цепляет мои глаза.

— Он не рассказывает тебе о драке, потому что это только между нами. И её начал я. Сам поехал к нему. Первый ударил.

— На кой хрен тебе это было надо? — шиплю, прищурившись, словно это поможет мне прочесть его мысли.

— Послушай, Диана, я уже говорил, что ты мне нравишься. Как только увидел, как ты смотришь на него, то понял, что у нас с тобой нихрена не могло быть, но это не значит, что мои чувства исчезли. Я не хочу терять тебя, пусть даже в качестве друга. Мне и самому это не в кайф. Но я от всего сердца желаю тебе счастья с тем, кого ты любишь. Поэтому я и поехал к нему с видеозаписями из кафе, чтобы доказать, что ничего не было. Он не хотел ничего видеть и слышать. Я психанул. Только когда выплеснули всё кулаками, смогли нормально поговорить. Я рассказал Северову, что у нас с тобой вообще никогда ничего не было и быть не могло. Ты вообще в курсе, что в ту сраную ночь в клубе он видел нас, когда мы вышли? Помнишь? — киваю, восстанавливая в мыслях ту ночь. — Когда мы зашли за угол и угорали с чего-то, я тогда опустил голову тебе на плечо, а он это увидел и подумал, что мы целовались.

— Я этого не знала. — шуршу тихо, присаживаясь на подлокотник дивана. — Егор никогда не говорил.

Самойлов тоже садится на диван и проводит ладонью по короткому ёжику волос.

— Знаю. Мы говорили о том, чего ты даже не знаешь, поэтому он и молчит. Не всем приятно, когда тыкают носом в очевидные факты и собственные ошибки. Я объяснил, и почему тогда тебя своей девушкой назвал, и зачем к тебе приезжал. И то, что хочу тебе помочь и защитить. У нас с ним одна цель. А теперь подумай и реши, важно ли тебе то, о чём мы говорили. Имеет ли это значение? Или только будущее важно?

Дробно вздохнув, растягиваю губы в улыбке. Пусть я и не наседала на Гору, когда увидела его побитым, но это вовсе не значит, что мне не важна была причина. Теперь и я знаю, почему он промолчал. О чём бы они не говорили, пусть это останется между ними.

— Я уже сто раз говорила, но повторюсь ещё раз. — накрываю своими пальцами его и заглядываю в янтарные глаза. — Спасибо, Дим. И за помощь, и за терпение, и за понимание. Пусть я не верю в дружбу между мужчиной и женщиной, но тебе доверяю.

— Ненормальная ты, Дикая. — лыбится Самойлов, поднимаясь на ноги. — Я тебе не благородный принц, но своё место знаю. Друзья? — протягивает мне ладонь.

Без заминки пожимаю её и тоже улыбаюсь.

— Друзья.

— Как на счёт дружеского поцелуя? — вскидывает в иронии бровь, но вместо поцелуя получает кулак в плечо. — Окей, понял. Не светит. — ржёт, снова принимаясь за коробки.

Пока занимаемся сборами, думаю, что, возможно, и здесь ошиблась. Что, если дружба между противоположным полом возможна? А ещё я прикидываю, чем перекрыть татуировку на ключице. Егор уже сто раз спрашивал, что она значит, но я так и не ответила. Просто не хочу, чтобы он знал. Той импульсивной истерички, которая била эту татушку, больше нет, но расплачиваться мне в любом случае придётся.

Дима уходит на кухню выгребать холодильник и морозилку, а я опустошаю шкаф. Вскоре приезжают НикМак. Представляю им Самойлова как коллегу и друга. Стоит ли говорить, что относятся они к этому скептически?

Оказывается, у меня куда больше вещей, чем я думала. Только ближе к ночи мы загружаем в машину братьев последние коробки, а через час я уже вхожу с сумкой в свой новый дом. Забиваю лёгкие ароматом моря и перца, которым пронизан весь воздух. И плевать, что эта квартира такая же съёмная, как и та, из которой я сегодня съехала. Теперь я дома. Мой дом там, где моё сердце, а оно всегда будет рядом с Егором Северовым, куда бы не забросила нас жизнь.