Счастье для Хулигана

Глава 2

Я выживу

Раньше я верила, что всё в наших жизнях предрешено. В них не бывает совпадений. А все случайности не случайны. Каждый человек, задевший твоё сердце, а потом исчезнувший — жизненный урок.

За мои двадцать два мне встречалось мало людей, которые оставили свой след в памяти и на сердце. Один из таких людей — Денис. Парень, которого я считала другом, чуть не изнасиловавший меня. Урок из этого знакомства я вынесла и никогда не забуду.

Дружба между мужчиной и женщиной — миф. Кому-то всегда будет мало.

Но самый важный и болезненный опыт я получила от Егора Северова. Человека, которого я бесконечно любила и безгранично доверяла.

Верь только себе.

Эти же слова набиты латынью на ключице над сердцем, как постоянное напоминание: никому нельзя доверять полностью. Когда доверие предают — это адски больно. Я знаю, о чём говорю. Я так и не смогла избавиться от последствий встречи с Северовым.

Сейчас передо мной стоит человек с той же фамилией.

Что это? Совпадение? Случайность? Шутка судьбы? Подлость вселенной? Или ещё один урок, который мне предстоит выучить?

Я чертовски плохая ученица, потому что думаю, как свалить с этого предмета.

— Настя, это Диана Викторовна Дикая, наш психолог. Покажи ей всё и объясни суть работы. Помоги на первых порах.

Настя Северова, на секундочку, жена Артёма, брата Егора. Пусть мы и не были особо близки, но всё же достаточно неплохо общались. Особенно после исчезновения Егора. Она несколько месяцев поддерживала меня, а теперь…

Блондинка смотрит на меня изучающим взглядом на протяжении всего нескольких секунд, кажущихся вечностью. По моим мышцам проскальзывает визуальная дрожь. Ладони потеют, а пальцы нервно подрагивают. Девушка улыбается и шагает ко мне, протягивая раскрытую ладонь.

— Лейтенант Настя Северова, но так как вы гражданская, можно просто по имени. — улыбается милой улыбкой, глядя на меня снизу вверх. Даже на каблуках она почти на пол головы ниже. — С вами всё хорошо? Вы побледнели. — выбивает с нотками переживания в интонациях.

Судорожно втягиваю носом воздух и задерживаю в лёгких. Вытираю мокрые ладони о юбку и пожимаю её руку, натянув на лицо улыбку.

Неужели она не узнала меня? Судьба не перестаёт меня удивлять.

— Я в норме. Просто душно. — для убедительности обмахиваю рукой лицо. — Можно на ты и просто по имени.

— Отлично. Начнём с экскурсии? — с энтузиазмом предлагает Северова, снова растягивая рот в улыбке.

Не уверена, что мне это надо, потому что подумываю над тем, что стоит поискать работу в другом месте, но всё равно вежливо соглашаюсь, чтобы не вызывать подозрений своим неадекватным поведением.

Пока идём по коридору к лестницам, она рассказывает о здании и местных порядках, но слушаю её только вполуха. Держась немного позади, стараюсь понять, действительно ли у неё такая плохая память или это хорошо разыгранная манипуляция. А если так, то с какой целью?

Даже спустя почти полчаса экскурсии она не подаёт ни единого знака на то, что узнала меня, поэтому мне удаётся полностью расслабиться и подумать над тем, что стоит всё же остаться работать здесь.

Да и кто я, в конце концов, для неё такая? Мы виделись в общем счёте часов тридцать от силы. С тех пор больше трёх лет прошло. Я заметно изменилась не только внутренне, но и внешне. Да и какое ей до меня дело? У неё есть муж и ребёнок, которые поглощают все мысли и время.

А даже если бы она и узнала, то какая разница? Егор остался в прошлом. Я смогла его отпустить. И пусть она рассказала бы ему, что я теперь работаю в этом участке, ничего не изменилось бы. Не примчится же он, чтобы посмотреть на ту, которую когда-то бросил. Да чёрт с ним, если примчится. Я не доставлю ему удовольствия увидеть меня сломленной. Пусть катится куда подальше.

Несмотря на принятое решение, на душе всё равно неспокойно. Эта девушка вызывает слишком много воспоминаний, которые мне хотелось вырвать из себя и сжечь. Последний раз, когда мы с ней виделись, Егор обнимал меня со спины, обжигая дыханием все нервные окончания в районе шеи.

Не сбавляя шага, зажмуриваюсь и судорожно вдыхаю. Задержав в лёгких кислород, сгребаю пальцы в кулаки.

Он оставил меня. Исчез, не сказав ни слова. Почему я не могу просто забыть его и вычеркнуть из своих воспоминаний? Пусть хоть прямо сейчас объявится, это не заставит меня отказаться от работы.

Пусть катится… Катится на хрен. Всё, что было раньше, не имеет значения. У меня новая жизнь, в которой нет места для мыслей о нём. Пошёл он в задницу. Семимильными шагами с билетом в один конец. Я, мать его, смогла жить без него тогда, смогу и сейчас, даже если буду видеть каждый день.

Похрену.

Пока кипячусь в котле со злостью на собственную душевную слабость, теряю бдительность и упускаю из виду самое важное: Настю. Которая уже какое-то время изучающе поглядывает на меня боковым зрением.

Уловив её взгляд, сдуваюсь как футбольный мяч. Форму не теряю, но внутри абсолютная пустота. Бахнув разом по всем выключателям, выбираю свою лучшую роль, которая помогала выживать все эти годы.

Тряхнув головой, убираю за спину укороченные волосы, которые сейчас чуть ниже лопаток. Растягиваю губы в улыбке и подхожу немного ближе к ней.

— Итак, давай проверим, всё ли я правильно запомнила. — набираю полные лёгкие воздуха и начинаю трещать, не давая ей ответить. — На первом этаже дежурный, приём заявлений, разбор несерьёзных дел типа краж, мелкого мошенничества, вандализма, нарушения общественно порядка и прочего. Второй этаж занимает начальство и следователи, которые занимаются уже более значимыми преступлениями: изнасилования, ограбления, убийства.

Пока выдаю всё, что смогла уловить из её болтовни, полностью отключаюсь от плохих мыслей. Лейтенант кивает головой, улыбаясь, а потом добавляет:

— Угу. Всё верно. Но ещё есть такой момент, что некоторые дела с первого этажа могут попадать на второй. После приёма заявления следователь собирает все улики и данные и проводит сверку по базе, не было ли схожих преступлений. Если совпадения находятся и их больше трёх, то это уже серия.

— А серийными преступлениями занимаются уже выше. — вставляю с энтузиазмом, поймав кураж от того, что меня это интересует. Как именно устроено всё внутри органов правозащиты. Дожидаюсь очередного кивка блондинки и тут же продолжаю. — А что на третьем этаже?

Мы возобновляем шаг в сторону лестниц. Я всё так же настороженно держусь чуть поодаль, ненавязчиво стараясь проследить за любыми реакциями на мои слова или действия, но Настя меня совсем не узнаёт.

— Третий этаж специализированный. Там у нас криминалисты, архив, киберполиция. Там же и твой кабинет будет, поэтому подробности позже.

Не переставая говорить, ловко спускается по ступеням на высоких тонких шпильках. Я так и не научилась так же легко передвигаться на каблуках, поэтому в моём арсенале только одни сапоги и туфли, которые обуваю крайне редко. Под бесконечный поток информации подходим к окошку дежурного. Заметив Северову, он сразу подскакивает с места, приложив пальцы к козырьку.

— Вольно, сержант. — без тени улыбки высекает блондинка, в мгновение растеряв всю беззаботность. — Подготовь пропуск для Дианы Викторовны. Завтра он уже должен быть у меня на столе.

— Так точно, товарищ лейтенант.

Внимательно наблюдая за ними, понимаю, что он всерьёз воспринимает её звание и должность. А возможно, дело в том, как к ней относится Арипов, но тогда на лице молодого человека наверняка было бы какое-то пренебрежение или недовольство, но этими эмоциями и не пахнет.

Она же всего на пару лет старше меня, а уже столького добилась.

Где-то в глубине души появляется червоточина зависти. И не только к работе, а к тому, что она смогла создать семью с любимым человеком, а я так и останусь одна просто потому, что никогда больше не смогу кому-то довериться.

Ловлю себя на том, что вгоняю ногти в ладони. Протяжно, но с лёгкой дрожью выдыхаю, успокаивая суку, что поселилась внутри меня.

Парень пробегает по мне склизким, будто осязаемым взглядом. От него на коже выступают мурашки, которые не удаётся скрыть. Он растягивает рот в улыбке, тоже весьма красивой, но не цепляющей.

— И никаких подкатов, Муров. — жёстко осекает его Северова, а потом уже немного мягче добавляет: — Иначе доложу твоей жене.

Коротко улыбнувшись дежурному и взмахнув рукой, зовёт меня за собой на выход. Чтобы хоть немного ободрить молодого человека, дарю ему свою самую сочувственную улыбку, хотя интерес к нему потерян полностью.

Не то, чтобы у меня были какие-то неподобающие планы на его счёт, но флирт с женатиками для меня — табу.

Настя останавливается, как только покидаем здание, и шумно вздыхает. Словно нервно проводит ладонью по "хвосту" и поворачивается ко мне.

— Прости за эту сцену. Надо было сразу тебя предупредить, чтобы ты была в курсе. Коля — редкостный бабник, и ни жена, ни двое детей ему не помеха. Раздражает до жути.

Не думала, что эта Дюймовочка умеет скрипеть зубами.

В защиту автоматически выставляю перед собой ладони и качаю головой.

— Не за что извиняться. Я тут новенькая. Но… — закусив губу, оборачиваюсь на двери участка. — Я не заметила у него обручального кольца.

— По уставу не положено носить украшения. — отбивает девушка, проследив за моим взглядом. — Пойдём, ещё кое-что покажу, а потом уже на третий этаж.

Внимательно всматриваюсь в её лицо, пытаясь понять, что именно её так выбило из равновесия, но на ней непроницаемая маска. Цепляюсь за блеск украшения на правой руке.

— Но ты носишь кольцо.

Она весело хмыкает и поднимает голову к моему лицу.

— У меня поблажки. Ну, или ограничения. Смотря с какой стороны посмотреть. — бомбит она, сворачивая за угол и направляясь ко входу в другое здание. — Сергей Глебович старается не допускать меня к оперативной работе, заставляя сидеть в офисе. — бурчит с явным недовольством таким раскладом, а я только шире лыбу тяну. — А я подготовлена к ней куда лучше большинства сотрудников. Но мы же не об этом. — подняв кисть, проворачивает её из стороны в сторону, наблюдая за солнечными бликами, играющими на золоте. — Таких, как Муров, у нас немало, и одиноким девушкам приходится сложно. Изначально это была единственная причина, по которой мне разрешили носить кольцо. Но и Сергей Глебович, приёмный отец моего мужа, и ко мне как к дочери относится.

Как только понимаю, что мы затрагиваем личные темы, которые для меня могут быть опасными, сменяю их, как мне кажется, незаметно.

— И много у вас таких женатиков, которые не могут некоторые части тела держать в предназначенных для них местах? — толкаю со смешком, сцепив пальцы в замок за спиной.

— Женатиков нет. Но вот кобелей хватает. Обычно, получив пару отказов, они укатывают яйца в более сговорчивое русло, так что если кто-то тебе не нравится, не стесняйся слать в жёсткой форме. Намёки они предпочитают не замечать.

— Поняла. Учту. Тенкс за предупреждение.

Она поднимается на несколько ступенек и открывает двустворчатую дверь, пропуская меня вперёд. Оглядываю панельные стены под дерево, ожидая дальнейших объяснений, и они не заставляют себя ждать.

— Это — опер штаб. С "местными" ты почти не будешь контактировать. Здесь обитают спецназеры.

— Тогда зачем мы сюда пришли? — выпаливаю в недоумении.

— Самый короткий пусть в наш пункт назначения. Но вообще иногда и тебе придётся с ними дело иметь, если в этом будет необходимость. Семейные проблемы они тебе таскать не будут, но при убийстве при задержании, потере сотрудника или затяжной депрессии, которая может подставить под удар всю группу, оперов будут направлять на психоанализ принуждённо. Пробиться к ним сложно, но уверена, что ты справишься.

Бросает мне ободряющую улыбку. Кивает мужчинам, которые постоянно встречаются нам на пути. Кто-то отдаёт ей честь, учтя звание. Перед некоторыми мы останавливаемся, и Настя салютует им. Но все они смотрят на неё с теплотой и без пошлости. Так странно осознавать, что её все любят и уважают. Когда останавливаемся перед очередным мужчиной, они перебрасываются парой фраз, а она шёпотом рассказывает мне, кто есть кто.

На себе же я то и дело ловлю вопросительные, непонимающие и заинтересованные взгляды. Одариваю всех поднятыми вверх уголками губ, но исключительно из вежливости. Когда кто-то спрашивает, кто я такая, Северова всегда даёт один ответ: новый психолог.

Преодолев очередной коридор и дверь, оказываемся в спортивном зале с кучей тренажёров, снарядов и… Сексуальных, накачанных мужиков, по виду от двадцати пяти до лет пятидесяти.

В приветствии она машет рукой и даёт понять, что здесь неофициально. Поворачиваясь ко мне, обводит руками пространство и выбивает:

— Для сотрудников бесплатно. Там, — показывает глазами влево, — бассейн. Если есть свободное время, то можешь без проблем посещать. Но опять же, — делая паузу, косится на десяток присутствующих мужского пола, — будут подбивать клинья. Не обижайся, но ты для них — свежее мясо.

Будто в подтверждение её слов к нам подходит мужчина около тридцати или немного больше. Не такой смазливый красавчик, как Самойлов или Муров, но по-своему привлекательный. Черты лица жёсткие, но улыбка на тонких губах сильно их смягчает. Покрытая блестящими каплями пота кожа, отсутствие футболки и крепкие руки разжигают сексуальный интерес к нему.

Чёрт…

Блядь…

Диана, успокой гормоны. Сейчас не до этого. Да, он что надо, но ты сюда пришла работать, а не трахаться.

Сглотнув, перевожу дыхание. Натягиваю на лицо такую же маску, как носит Настя, чтобы скрыть заинтересованность.

— Настюша. — обнимает он её за плечи. — Как Тёмыч? Как Никуся?

— Привет, Валер. Артём на работе упахивается. Никуська растёт. Трещит уже во всю.

По тому, как она сияет, понимаю, что это о дочери. Значит, у них родилась девочка. Когда-то я тоже мечтала о дочке. О нашей с Егором дочке.

Едва эта мысль задевает сознание, в глазах появляется влага. Жгучая такая. Опасная. Давно переставшая быть привычной.

— Извините. — бросаю, едва ли не бегом вылетая из зала.

Бегу, пока не обжигаю лёгкие раскалённым летним воздухом, который жадно хватаю распахнутыми губами. Сгибаясь пополам, прижимаю ладони к груди, стараясь унять боль. Там же непрошенные крики удерживаю, рвущиеся наружу.

Да что же это такое? Почему? Почему сейчас? Я же справлялась. Жила. Не надо. Пожалуйста. Не надо. Я не могу так. Больше не могу. Когда я забуду? Когда? Когда? Когда перестану думать о нём и о глупых детских мечтах?

— Когда ты исчезнешь совсем? — всколыхиваю воздух разорванным дыханием. — Отпусти меня. Чёрт… Отпусти.

— Ты как? — ложится мне на плечо Настина ладонь.

От её касания вздрагиваю и выпрямляюсь. Снова маска. Снова броня. Снова пустота. Справляюсь. Живу.

Живу ли?

— Нормально. Это всё жара и нервы. Наверное, — хмыкаю, скашивая расплывчатый взгляд ей за спину, — просто переволновалась.

— Уверена? Я видела много тех, кто волнуется, но…

— Но со мной всё в порядке. — обрубаю жёстко. — Давай закончим с экскурсией.

Она будто тухнет и остальное время рассказывает обо всём уже без улыбки. Я тоже особого энтузиазма не проявляю. Слушаю. Запоминаю. Мотаю на ус. Оживляюсь только, когда начинаем обсуждать непосредственно мою работу. Всё, что она озвучивает, уже знакомо, поэтому никаких трудностей в этом не вижу.

Полностью погружаюсь в первый рабочий процесс. Настя очень сильно помогает, поддерживает, объясняет. В какой-то момент задерживает внимание на моём лице, даже не стараясь этого скрыть.

— Что? — режу прохладно.

— Сорри, если не в своё дело лезу, но любопытство сильнее меня. — выпаливает с милой улыбочкой, а мне вдруг втащить ей хочется. Просто потому, что сама я больше не могу так же улыбаться. Она сминает пальцами край юбки и высекает. — У тебя кто-то есть?

Серьёзно, мать её?! Какое ей дело?

Только чтобы не выдавать истинного состояния, зеркалю её улыбку и киваю головой.

— Да. Я живу с парнем. С Сашей. — несу непродуманную ложь, сама не понимая, на кой чёрт это делаю.

Всё ещё защищаюсь? Боюсь, что она расскажет Егору обо мне?

Похрену. Он в прошлом. В прош-лом! Нахрен тебя, Северов.

— Вот как. Ясно. — будто ещё сильнее тухнет.

Странная она. Или всё же нет? Вспомнила меня? Не вспомнила? Что за странные вопросы и поведение?

Впрочем, все эти вопросы так и остаются без ответов на протяжении всей следующей недели.

Я приступаю к работе. Пока ещё только разбираю записи предыдущего психолога, устраиваю свою работу, раскладываю бумаги так, как мне удобно. Притаскиваю себе электрический чайник, кружку, чай, кофе, сахар, печеньки, конфеты. Делаю запасы того, без чего не могу жить.

На данном этапе меня почти не дёргают. Дают свыкнуться. Только Настя или Дима заглядывают и интересуются, как дела и прогресс. Мы ходим с ними обедать. В какой-то момент Северова ошарашивает меня вопросом:

— Тебе нравится Самойлов?

Прокашлявшись, прячу раскрасневшиеся щёки.

— Бред. — отрезаю уверенно.

— Опять же, дело твоё, но он просто прирождённый сердцеед. По его вине у нас уже четыре сотрудницы уволились. Он красиво ухаживает, сыплет комплиментами, но как только доходит до постели, всё прекращается. Решать, конечно, тебе, но Самойлов умеет в себя влюблять, а потом вдребезги сердца бить.

Вдребезги? Моё уже перетёрто её свояком в пыль. Так какая разница?

— Ты права, Насть. Это моё дело. — отсекаю жёстче, чем планировала, но просто не выходит иначе.

Она — постоянное напоминание о том, что я хотела бы забыть. И совсем неважно то, что она понятия не имеет, кто я такая. Всё равно колет прямо в сердце.

— Я просто переживаю. — толкает задушено.

Невесело ухмыльнувшись, ставлю точку в этом разговоре:

— У меня нет сердца, Насть. Давно разобрано на щепки. Разбито. Уничтожено. Посмотрим, кто кого.

Готова ли я к этой игре?

Ловлю взгляд Димы с противоположного конца коридора и улыбаюсь ему обольстительной улыбкой.

Игра началась, и я не проиграю.

Так я думала, пока не вышла с работы спустя ещё четыре дня. Я предвкушала наше сражение, пока прогулочным шагом шла к метро. Сама не замечала, что улыбаюсь своим мыслям. Возможно, именно он поможет мне стереть последние воспоминания о Егоре. Пусть у нас ничего серьёзного и не выйдет, но мне просто необходим тот, на кого я смогу переключиться.

Димарик — нереальный красавчик. Высокий, смуглый, подкачанный в пределах моего идеала. С широкими плечами, узкой талией, кубиками пресса, сногсшибательной улыбкой, такими же чёрными волосами, как и у меня, янтарными глазами, офигенным чувством юмора и внешней заботливостью. И он проявляет ко мне неподдельный интерес. Я ведусь, но только для вида. Благодаря Северовой: предупреждён, значит, вооружён. Влюбиться в него я не способна. Просто нечем любить больше. За рёбрами же тихо и пусто.

Останавливаюсь на светофоре вместе с людской массой. Рассеянно бегаю глазами от одного человека к другому, пока не замираю на одном по ту сторону проезжей части. За костяной клеткой нарастает болезненный гул раньше, чем мозг успевает обработать увиденное. Меня не обманывают более тёмные волосы и относительно деловой стиль. И в этот раз это не иллюзия. Это жизнь. Чёртова судьба снова вгрызается мне в зад, сталкивая с Егором Северовым. Прямо здесь. Прямо сейчас.

Именно тогда, когда я решила жить дальше.

Я не могу оторвать от него взгляд. Просто, сцука, не способна. Стою и смотрю. Чёртова статуя, в которой ни единой физической функции. И умираю. Так медленно, что ощущаю отмирание клеток.

Это Егор. Боже… Почему здесь? Почему сейчас? Случайности не случайны? Больше не смешно. Больно. Чертовски. Адски. Смертельно.

И снова я ошибаюсь. Я думала, что больно было до того, как он поднял голову и мы встретились глазами. Первая реакция — срыв сердца, сбой дыхания, глупая надежда изрезанной души. Вторая — болезненная агония.

Наша случайная встреча напоминает какую-нибудь романтическую драму. Когда двое людей, которые любили до потери пульса, вдруг встречаются на разных сторонах дороги. Между ними ходят толпы людей. Проезжают десятки машин. Но ничего из этого не мешает им смотреть друг в другу в глаза, принимая неизбежную смерть своих и без того израненных сердец.

Но на то она и драма. Там не бывает счастливого конца. И у нас его никогда не будет. Точнее, наш конец уже настал. Нельзя повернуть время вспять, чтобы начать сначала. Нельзя изменить прошлое и забыть, что моё изуродованное сердце истекает кровавыми слезами. Нельзя снова стать восемнадцатилетней девочкой и броситься ему на шею, ища защиты в объятиях, которые раньше заменяли целый мир. Нельзя выдержать его взгляд и не захлебнуться болью, которая годами копилась где-то в глубине души, а сейчас фонтаном вырвалась наружу, волоча за собой сотни воспоминаний.

"— Твой первый поцелуй?

— Нет! С чего ты взял?

— Вот так надо."

" — Я тобой восхищаюсь. Я тебя бесконечно люблю".

" Ты выйдешь за меня?

— Да".

Но всё это осталось там, куда нет возврата. В пять лет Диана умерла, а вместо неё вернулась Даня. В восемнадцать лет Егор Северов смог её воскресить, а потом своими же руками лишил жизни. Нет, я всё ещё Диана Дикая, но я не живая. Бездушная, безразличная кукла с улыбкой на лице и тоской на пластмассовом сердце. Только теперь я это сознаю в полной мере. Я общаюсь и даже смеюсь, проявляю заинтересованность, но ничего больше меня не цепляет. Я была пустой до этого момента. Иногда что-то прорывалось, но недостаточно, чтобы ощутить жизнь. А теперь меня переполняет столько всего, что ни один живой человек не вынесет. Но я справлюсь. Я же мертва.

Эта проклятая бирюза преследовала меня во снах, и каждый раз, когда я просыпалась, то задыхалась, умирая снова и снова. А сейчас? Я не могу даже пошевелиться. Тело немеет. Люди и машины между нами превращаются в размазанные пятна. Я слышу его голос. Боже, я так чётко его слышу, будто это не воспоминание, а происходит на самом деле.

Бросаю последний взгляд на человека, который был для меня всем, и только теперь вижу, как шевелятся его губы. И теперь его голос не плод обезумевшего сердца, а реальность. Реальность, от которой я сбегаю.

Светофор отсчитывает последние секунды, прежде чем поток машин замрёт, давая возможность кому-то из нас сделать шаг в пропасть. Но я и так валяюсь на дне в луже крови, с перемолотыми костями. И это куда больнее, чем было после аварии.

Развернувшись, бегу в другую сторону. Каблук подгибается, и я едва не оказываюсь на земле. Я не боюсь упасть. Я боюсь, что подняться мне поможет Северов и этим же добьёт, оставив навсегда на грязном пыльном тротуаре. Скидываю туфли, даже не наклоняясь, чтобы их забрать, потому что его голос становится ближе, и бегу изо всех сил. Бегу, пока не заканчивается дыхание. Бегу, пока не понимаю, что я совсем одна, а кровь из сердца выливается слезами, которые я не позволяла себе целых три года.