Счастье для Хулигана

Глава 39

У нас впереди целая вечность. Вместе

Понимаю, какую ужасную ошибку совершаю, стоит только словам покинуть мои губы. Видеть Егора в таком состоянии просто невозможно. Лицо залито кровью, она же окрашивает в алый волосы, капает с них, оседая каплями на светлой ткани. Даю себе всего три секунды, чтобы глазами заверить любимого, что мы это переживём и со всем справимся. Он же своими требует бросить его и сбежать. Но я этого не сделаю. Если я сейчас уйду, то Егор не доживёт до прибытия помощи.

Как бы сложно не было отключиться от собственных эмоций и страхов и не рвануть прямо к нему, я обязана это сделать. Это единственный шанс спасти нас обоих. Пока я не выдаю истинных чувств, у нас есть возможность выбраться из этого дерьма живыми и относительно невредимыми.

— Всё будет хорошо. Верь мне. — заверяю последним взглядом, предназначенным только любимому.

Когда перевожу его на похитителя и собственного преследователя, с трудом проталкиваю ставший поперёк горла ком. Удивлена ли я тому, кого вижу? Не особо. У меня были подозрения. А точнее, это была теория, разработанная вместе с Димой. Я знала, что они ведут расследование, но и я вела своё собственное. Стоящий передо мной мужчина больше не кажется притягательным парнем с приветливой улыбкой. Тот взгляд, который ощущаю на себе, напоминает о первом рабочем дне. Когда мы с Северовой прикидывались, что не знаем друг друга, и подошли к дежурному, чтобы он подготовил мне пропуск. То ощущение липкости, испытанное, когда Муров смотрел на меня, возвращается. Но сейчас оно накрывает не только плечи, руки и спину, но и парализует сердцебиение и дыхание.

Делаю глубокий вдох и замечаю, что пальцы перестают дрожать. Я знаю этот тип людей. Знаю эту разновидность психического расстройства. И я знаю, что должна сделать, чтобы спасти Егору жизнь.

Ещё один тяжёлый поверхностный вдох и соблазнительная улыбка на искусанных губах.

— Зачем всё это, Коля? — обвожу руками пространство, избегая смотреть на Северова. — Мог просто пригласить меня на свидание.

Его глаза округляются, а через мгновение подозрительно сощуриваются. Он не настолько безумен, насколько мне хотелось бы. Я — его навязчивая идея. Он считает, что я должна принадлежать ему. Люди с таким психотипом придумывают себе то, чего на самом деле нет. В фантазиях Мурова я предала его. Если я не ошибаюсь, то он уверен, что между нами есть связь, что я влюблена в него. Не даёт покоя то, что люди с этим расстройством не способны на семейную жизнь. Они живут в своём мире, а когда реальность не соответствует их бреду, то происходят срывы. Его срывом стала наша с Егором свадьба. Триггер. Точка невозврата. И если я не сделаю всё возможное и невозможное, то такой точкой этот день может стать не только для него, но и для нас.

Улыбаюсь ещё шире и расслабленной походкой, виляя облепленными платьем бёдрами, иду к нему.

— Замри. — командует, направляя на меня пистолет.

Я замираю. На полушаге. Дыхание тоже стынет в воздухе. Сердце колотится на пределе возможностей человеческого организма. У него всего два варианта: разорваться, когда выполню задуманное, или остановиться, если ещё хоть раз увижу Егора.

Я слышу, как он кричит, приказывает бежать, умоляет оставить его. Но я не могу. Никогда больше он не будет один. Данное годы назад обещание я сдержу.

— Коля… Коленька. — перекидываю волосы на одно плечо, накручивая на палец длинную прядь. — Убери его. — отмахиваюсь от оружия, как от надоедливой мухи. Шагнув ещё на шаг, кладу ладонь на дуло и опускаю его вниз. Глаза маньяка загораются больным блеском, когда веду подушечкам пальцев вверх по его кисти, подходя всё ближе и прижимаясь к нему всем телом. Почти касаясь губами уха, шепчу: — Почему же ты раньше не давал знать о себе?

По спине одна за одной ползут ледяные капли пота. Голос вибрирует. Пальцы начинают мелко дрожать.

— Диана! — кричит Егор.

Муров тут же отталкивает меня в сторону и переводит пистолет на Гору. Со всей силы вцепляюсь ногтями его руку, отводя от Северова неминуемую смерть. Пересиливая себя, смотрю на любимого и со всем омерзением, испытываемым к сталкеру, ору ему:

— Заткнись! Не мешай нам! Ты моя ошибка! Как я вообще могла на тебя повестись?! Где ты, а где он?!

Боже, кто бы знал, как больно бросать эти слова в отчаянные бирюзовые глаза. Но так надо. Так надо! Как и то, что я делаю следом.

— Коленька, не убивай его. — сдвигаюсь так, чтобы закрывать собой Егора, а заодно перетянуть всё внимание психа на себя. — Он же брат Северова! Если убьёшь его, то мы никогда не сможем быть вместе.

— Ты собралась за него замуж. — шипит, а сквозь зубы вылетают капли слюны прямо мне на лицо, но я продолжаю игру, пересиливая желание вытереться и заорать. — Ты. С. Ним.

— Нет, нет, Коленька. — качаю головой, строя дурочку. — Я совершила ошибку, потому что ты совсем меня не замечал. Я же только тебя люблю, но ты женат. А я не хотела быть одна. Но когда мерила платье, то думала о тебе. Представляла, что это наша с тобой свадьба. — отойдя на пару шагов, кручусь вокруг своей оси. — Тебе нравится? Оно для тебя. Мы можем быть вместе. Давай сбежим. Только отпусти его сначала. — кидаю пренебрежительный взгляд за спину, будто мне мерзко на Егора смотреть. На самом деле невыносимо больно. — Он брат сотрудника "Альфы" и свояк лейтенанта Северовой. А Сергей Глебович к нему как к сыну относится. Если ты что-то с ним сделаешь, то они не дадут нам жить спокойно.

— Он не отпустит тебя. — потными ладонями ведёт до лопаток. Одну руку запускает под волосы и сдавливает голову. — Он никогда не даст нам жить. Он должен умереть.

— Нет-нет-нет. — качаю головой, чувствуя, что последние крупицы спокойствия тают. Меня начинает колотить. Паника медленно подкатывает к горлу вместе с тошнотворным желанием разреветься. — Я поговорю с ним. Дай мне пять минут, и он больше никогда ко мне не приблизится.

— И ты хочешь, чтобы я тебе поверил? — рычит, перебрасывая кисть мне на горло и сжимая пальцы.

Приказываю себе не дёргаться. Одна ошибка, и здесь будет два трупа. — Ты не приняла мои подарки.

— Я же не знала, что они от тебя. Те розы… Они были такие красивые. А на фотографиях я получилась такая классная. Ты офигенно фотографируешь. О, я придумала. Давай уедем из города, из страны и откроем фотостудию. А я буду твоей моделью. Что скажешь, Коленька? — хватка становится слабее. — Только отпусти его и сразу же поедем в аэропорт. Я договорюсь, чтобы нас отпустили без преследования. Соглашайся, Коленька. Я же так сильно, — слова застревают в горле. Мне непосильного труда стоит вытолкнуть их наружу, — люблю тебя. Боже, не представляю, как вообще могла смотреть на него! Я такая дура!

С каждым моим словом карие глаза становятся всё безумнее, в них загорается похоть. Дыхание Мурова учащается. Воспользовавшись моментом, выскальзываю из его рук и, крепко зажмурившись и задержав дыхание, приникаю к его губам.

Тошнота становится почти непереносимой. Желудок скручивает узлом. Слёзы переполняют глаза, когда впускаю в рот его язык.

Прости меня, Егор. Умоляю… Прости… Так надо. Я должна. Понимаешь? Чтобы спасти тебя, я пойду на что угодно. Только не смотри, любовь моя. Закрой глаза. Умоляю. Не делай себе больнее. Прошу…

Склизкие ладони шарят по моему телу: талии, бокам, груди, рукам, ягодицам, бёдрам, а я всё так же продолжаю целовать свой ночной кошмар. Внизу живота разгорается болезненное пламя. Не возбуждения. Очаг боли. Сотня очагов. И когда они перегреваются, раскалённые иглы впиваются в плоть. С трудом сдерживаю отчаянно-болезненный крик и пресекаю желание схватиться за живот. Отталкиваюсь от Мурова, с мольбой заглядывая в ненавистные глаза.

— Дай нам… — закусив язык, быстро поправляюсь. — Мне пять минут, чтобы поговорить с ним. А потом я вся твоя.

Маньяк похотливо облизывает тонкие губы и кивает.

— Пять минут, детка. Если он не уйдёт, то я его убью.

Машет стволом в его сторону, взведя курок.

— Пять минут. — трещу быстро, бросаясь к любимому.

Не добегая до него пары шагов, падаю на колени. До хруста сжимаю кулаки, упираясь ими в землю, чтобы не обнять Северова. Слёзы сами катятся по щекам. Не могу говорить. Больше нет сил держаться. Хочется просто прижаться к нему и сдаться.

— Не плачь, Дикарка. — сипит Гора тихо и глухо, но уверенно. — Я знаю, почему ты это сделала. Всё будет хорошо, моя девочка. Только выживи, ладно?

Как ненормальная, бешено мотаю головой, захлёбываясь сдерживаемыми рыданиями.

— Только с тобой, Егор. С тобой. Никак иначе. — шепчу взахлёб, задирая голову к такому родному лицу, залитому кровью.

Он улыбается. Так нежно, так ласково, столько любви в этой улыбке, что дышать не могу. Сердце не бьётся больше. Сжимается до размера атома и замирает. Подползаю ближе, тянусь к нему, но лишь вскользь касаюсь икр. Нельзя забывать, что я должна играть роль. Ради него и нашего будущего. Избегаю смотреть на него прямо, но бросаю взгляд исподлобья, чтобы поймать проклятую густую бирюзу, не позволяющую сломаться и опустить руки. Утерев слёзы, начинаю быстро, сбивчиво шептать:

— Он отпустит тебя, но ты должен уйти. Не спорь, любимый, прошу. Если ты не сделаешь этого, то он тебя убьёт.

— Лучше меня, Ди… — выдыхает, вгрызаясь в нижнюю губу.

— Тогда мы оба умрём. Ты сказал, что если я отбрасываю эмоции, то могу мыслить трезво. Я не справлюсь, если ты будешь рядом. Если каждую секунду придётся переживать за твою жизнь. Прошу тебя, Егор, уходи. Оставь меня сейчас. Я выиграю время, чтобы дождаться подмоги. Они уже в пути.

— Ты не можешь этого знать. — в отчаянии выпаливает он.

— Я верю в Настю. Возле ворот её машина, а в ней GPS. Они уже едут.

— Диана… Ди…

— Тсс… — выдыхаю, приложив палец к любимым губам. — Ты не дал мне сделать выбор в прошлый раз. Дай сейчас. Я никогда не оставлю тебя. И никогда не отпущу. Даже на тот свет. — выдавливаю слабую улыбку, которая должна ободрить, но вместо этого и в его глазах появляется солёная влага. — Я доверяю тебе безгранично. Доверься и ты мне. Один раз. Со мной ничего не случится. Он помешан на мне. А ты садись в машину и уезжай. Жди помощь. Я постараюсь его задержать. — вкладываю в карман шортов ключи от Панамеры. — Доверься мне. Прошу, любовь моя. Я люблю тебя, Егор Северов.

Он шмыгает носом и опускает голову вниз.

— Я люблю тебя, Диана Дикая. Только выживи. Чтобы в следующий раз я мог сказать, что люблю Диану Северову.

— Клянусь, что вернусь к тебе. У нас впереди ещё так много. Мы только начали жить.

— Шотландия, Нью-Йорк, Ирландия… Четвёртое не помню, прости.

— Я тоже. — улыбаюсь сквозь слёзы.

— Нас ждёт целый мир.

— Нас ждёт целая жизнь.

На протяжении всего разговора кошу глаза на Мурова, чтобы убедиться, что он не слышит и ничего не подозревает.

— Ты сильная, малышка. Я верю в тебя.

— Спасибо.

Поднимаясь на ноги, прижимаюсь своими губами к его в коротком поцелуе. Если я умру сегодня, то с его вкусом на губах.

— Какого хрена ты делаешь?

В затылок упирается ледяной металл пистолета. Бирюзовые глаза округлятся в ужасе, мои же закрываются.

— Я пообещал, что полиция оставит вас в покое, если она поцелует меня.

— Я тебе не верю.

Раздаётся щелчок затвора. У меня сдают нервы. Я больше не могу держаться. Как на батуте, подпрыгиваю вверх, закрывая собой любимого. Утыкаюсь лоб в лоб. Прижимаюсь к губам.

— Не надо, Диана.

— Если это наши последние секунды, я не собираюсь их тратить впустую.

— Ах ты, брехливая шлюха! — визжит Муров, вцепляясь мне в волосы, чтобы оторвать от Егора, но я с нечеловеческой силой хватаюсь за его плечи и приникаю ко рту. Если умирать, то только так. — Тогда сдохнете вместе.

— Вместе…

— Не надо, родная. Умоляю, спасись. Твою мать, Ди. Живи. — срываясь на всхлипы, бомбит Егор.

— Без тебя не смогу. Поцелуй меня. Поцелуй же.

В затылок дышит смерть, но мне не страшно. Отдаюсь последнему поцелую. С такой жадностью поглощаю его дыхание, что внутри ничего не остаётся. Всего секунды, растягивающиеся на вечность, а потом раздаётся выстрел.