Счастье для Хулигана

Глава 21

Вскрывая истину

— И какое свидание тебя устроит? — спрашиваю всё так же напряжённо, пусть и растягиваю на лице улыбку.

Дианка чуть отстраняется и поднимает вверх глаза, делая вид, что раздумывает над моим вопросом. Даёт мне секундную передышку, чтобы восстановить сорвавшееся дыхание и сбившееся с ритма сердце. А заодно и подумать, почему она не задаёт вопросов о причине моего исчезновения. Я, естественно, не спрашиваю об этом, искренне радуясь небольшой отсрочке. Рано или поздно мне ведь придётся всё ей рассказать. А что, если она сама не готова узнать правду?

— Удиви меня. — выписывает, роняя голову мне на плечо и так знакомо пощипывая губами подбородок.

Будто и не было этих лет. Не было расставания и чувства безысходности.

Крепче сдавливаю такие же хрупкие плечи, какими я их помню, и опускаю голову к её горящим озорством синим глазам. Таким родным и близким съехавшему от любви сердцу.

С титаническим усилием сдерживаю рвущиеся на волю признания. Ещё слишком рано. Мы ведь начинаем всё сначала. Не с того, конечно, зашли, но уже поздно. Буду исправлять то, что в моих силах.

— Как на счёт поездки за город? Выберемся на природу? М-м-м? Что скажешь, Ди? — выбиваю, ведя губами по виску и втягивая её пряный аромат цветов с лёгкой горчинкой.

— На ночь глядя? — вскидывает на меня недоверчивый взгляд.

— А почему бы и нет? Ты же выходная завтра? — она утвердительно кивает. — У меня сейчас тоже три дня больничного, так что можем себе позволить. Ну? Согласна? — Дикарка медлит, хмуря лоб, словно мысленный бой ведёт, но всё же расплывается в улыбке. — Диана?

— Только мне надо переодеться, покормить Хомку и погулять с ним.

Я вот вообще не против, чтобы она ехала в таком виде, в каком стоит передо мной: светло-голубая обтягивающая юбка до колена и полупрозрачная блузка такого же цвета. Собранные в пучок на макушке волосы открывают длинную тонкую шею и соблазнительное декольте. Только мысль, что в таком виде её вижу не только я, но и весь сраный набор мужиков, работающих в участке, вынуждает крепче стягивать челюсти. Утром с трудом сдержался, чтобы не затребовать у неё переодеться.

Желательно во что-то такое, что скрывает и шикарную грудь, и крутые бёдра, и аппетитную задницу, и стройные ноги. Лучше всего в балахон. Нет, я и раньше её ревновал, но не до степени полного безумия. Возможно, потому, что три года назад она так не одевалась.

Осторожно перевожу дыхание, чтобы не выдавать закипающего за грудиной пиздеца, но всё равно палюсь, когда с неадекватной яростью набрасываюсь на её рот в аккурат в тот момент, когда мимо нас проходят два мента.

Целую её, царапая сладкие губы зубами, пока оба задыхаться не начинаем. У меня встаёт. Один чёртов поцелуй и яйца ноют, а ствол натягивает ткань шортов. Дианка это, ясен пень, чувствует. А как иначе? Я же её к себе до скрипа прижимаю. И она, вашу налево, сама продолжает поцелуй, стоит немного воздуха урвать. Вдавливается лобком в член, чуть ёрзая. Уверен, что уже течёт. Неудивительно. У неё три года секса не было. А у меня… Нет, даже думать об этом не хочу.

Тряхнув башкой, торможу влажный контакт и выпрямляюсь во весь рост. Ди натужно дышит, грудь высоко вздымается. Если бы не плотная ткань лифчика, соски бы уже блузку натягивали. Будь на её жоповозке тонировка, вряд ли мы бы добрались до дома.

Дианка прибивается ко мне, приобняв за бок, и шепчет:

— Ты сводишь меня с ума.

Оборачиваю её талию, опустив подбородок на макушку.

— Это ничего против того, что ты творишь со мной, Дикарка.

— Хулиган. — смеётся тихо и хрипло.

Я же… Я… Я немею. Мышцы сковывает, тело парализует. Лёгкие уходят в стоп. Только мотор хрустит костями. Не думал, что когда-то снова это услышу. Вроде шутливое погоняло, а оказывается, что безмерно важное. От неё. От той самой. От любимой, единственной, родной, важной. Моей.

— Люблю тебя. — толкаю воздух, не издавая ни звука.

Не первый раз уже говорю, но Ди не слышит. Рано ещё. Позже. Успею.

Пока Диана принимает короткий душ и переодевается, делаю заказ в фастфуде на самовывоз и кормлю мелкого лохматого щенка с прикольными висячими ушами. Он такой забавный, что я не сдерживаю лыбу, пока тыкается мокрым носом мне в ладонь и попискивает.

— Ты ему нравишься. — сечёт Ди за спиной.

Оборачиваюсь и, сука, отвожу взгляд в сторону. Она намеренно меня соблазняет? Джинсовые шорты короче моих трусов и красный лифон с игривым чёрным кружевом. Она растирает полотенцем длинные волосы и смотрит туда, где от одного её вида происходит незапланированное движение.

— Дикарка, — рычу, наступая на неё, — оденься сейчас же. Иначе наше свидание закончится на скрипучем диване.

Накрываю ладонями её зад и вбиваюсь членом в лобок. Ди тихо стонет, потираясь о меня грудью, а потом, сучка, со смехом вырывается из моих рук и сбегает. Приказываю себе не идти за ней следом, иначе моя угроза превратится в реальность, а я просто обязан проявить все чудеса самообладания. Протяжно, со свистом выдыхаю и умываюсь ледяной водой, вот только она почти не остужает бурлящий поток огненного желания.

Достаточно отвлечься удаётся только на улице, пока неспешным шагом идём вдоль дома на площадку для выгула собак. Диана держит щенка на поводке и постоянно приговаривает:

— Фу, Хомка, нельзя! Не здесь. Терпи. Давай, малыш, немного осталось. Сейчас придём.

Шаг всё же ускоряем. Как только доходим до места назначения, спускает с поводка и оборачивается ко мне.

— Очередной головняк себе нашла. — смеётся негромко, толкаясь ближе.

Знаю, что сама не обнимет, поэтому притягиваю в кольцо рук. Пока Хомка делает свои собачьи дела, Дианка делится, как подобрала его на улице в грозу. Признаться честно? Не удивлён. У неё слишком большое и доброе сердце, чтобы пройти мимо.

— Что за порода? — спрашиваю, когда уже идём обратно.

— Смесь дворняжки и спаниеля. — несмело касается моих пальцев, чуть прихватывая своими. Получив знак, действую наглее. Сплетаю наши пальцы. Ди смотрит вниз. Я тоже. Глаза в глаза. Извержение. — Я так и не сказала тебе спасибо за то, что, когда я валялась в отключке, ты покормил его.

— Это не я. — высекаю быстро.

Дикарка вдруг каменеет. Зрачки расширяются и заполняются ужасом.

— Не ты? — выпаливает дрожащим голосом.

— Ди, ты чего? — прибиваю к груди, поглаживая спину. — Я тогда не захотел тебя одну оставлять. Попросил Настю приехать и покормить. Чего ты испугалась?

Сжимаю ладонями щёки, вынуждая принять зрительный контакт. Она облегчённо выдыхает и делает вид, что ничего не произошло.

— Всё нормально. Просто была уверена, что это был ты.

Меня это не обманывает. Плюс к этому в ушах до сих пор стоит перепуганный голос в динамике телефона. И сейчас тоже она едва ли не в панику впала. Чего так сильно боится?

— Расскажи, Диана. Что тебя пугает? Тебя кто-то обижает? Преследует? Только слово, Котёнок, и я всё решу.

— Правда, Егор. Ничего страшного не случилось. Просто после того случая с наркотиками у меня началась паранойя. Мания преследования. Я уже подумываю провериться на предрасположенность с шизофрении. — вроде как шутит, но голос сквозит напряжением.

Беру последним аргументом.

— Я прослушал сообщение, которое ты мне оставила ночью.

Должен отдать Диане должное — и бровью не ведёт. Вместо того, чтобы строить непонимающую дурочку или отнекиваться, спокойно обрубает:

— Прослушал, да? Блин. Я всё же надеялась, что оно не отправилось. Не парься об этом. Мне просто кошмар приснился. У меня иногда бывает.

Делаю вид, что верю, и перестаю настаивать, но решаю переговорить с Настей. Вдруг она в курсе, что творится с Ди. Ночной кошмар — слишком непродуманная ложь, учитывая то, что она и до сообщения звонила на протяжении нескольких часов. И либо она проспала минут десять, либо её напугало что-то похлеще страшного сна.

С одной стороны, я понимаю, почему Диана не говорит. Привыкла со всем сама справляться. Да и не доверяет, как раньше. Я бы и мог оставить всё как есть, но история с наркотой, ночные звонки, беспричинная паника… У всего этого наверняка есть корень, и я просто обязан до него докопаться, чтобы помочь своей Аномальной. Сама же в жизни помощи не попросит, даже если справляться в одиночку не будет.

— Хочешь, я сяду за руль? — спрашиваю, когда, собрав всё необходимое, спускаемся к машине.

Дианка без слов обходит машину и отдаёт мне ключи. Заезжаем в кафеху, где я делал заказ. Забираю пару пакетов с картошкой фри, сырными шариками, наггетсами, соусами и колой. Надеюсь только, что Дикарка до сих пор всё это любит. Когда заказывал, думал по старинке и даже мысли не допускал, что она может разлюбить всякие вредности. А теперь вот начинаю незаметно нервничать. Я же, блядь, почти не знаю новую Диану. В одном уверен: она будто мягче стала. Не такая смелая, летящая только на эмоциях. Пусть и не всегда контролирует себя, но всё же действует более взвешено и расчётливо. Три года назад она бы истерила и орала до тех пор, пока не вытянула бы из меня всю правду. Сейчас же, даже захлёбываясь слезами, соглашается на условие: один вопрос — один ответ. А сегодня и вовсе съехала с темы.

Даже когда катим по трассе с превышением скорости, Дикарка спокойна и расслаблена, только периодически бурчит:

— Если мне прилетит штраф, то сам платить будешь.

— Не переживай, Котёнок, оплачу. А заодно и кондишн тебе починю.

— Не надо ничего чинить. Я сама.

— Ди, в этом… — прикусываю язык, чтобы не ляпнуть "корыте", потому что это её обидит. Она тут же стреляет в меня злобным взглядом. Приходится выкручиваться. — …Фольце дышать нечем. Мы чуть больше часа едем, а с меня уже семь потов сошло. Даже открытые окна не спасают. Знаю, что ты теперь всё сама, но дай мне сделать хоть это. Могу договориться на сервисе и в понедельник отогнать тачку. К вечеру уже будешь кайфовать с кондёром и без, — кошусь на сидящее на плече насекомое, — комаров и мух.

Дикарка с неплохим таким замахом лупит меня ладонью по плечу, типа убить кровососа, но сверкающие глаза выдают её с потрохами. Спалила, видать, моё брезгливое отношение в этой ржавеющей развалюхе.

— У меня просто времени нет отогнать машину в ремонт. На буднях работаю, а в выходные то сервисы не работают, то мастеров нет, то очередь чуть ли не на неделю растягивается. Раз уж тебе не чем заняться, то можешь отвезти, но я сама заплачу за ремонт. — добавляет быстро и немного резковато.

— Как скажешь, Ди. Это твоя машина.

Соглашаюсь я быстро, потому что в голове уже план готов. Есть тут частный ремонтник, который без проблем возьмётся за работу. Заодно и ходовку пусть переберёт, у неё всё гремит. Если что, скажу Диане, что возникли проблемы. Надеюсь только, что она меня не убьёт за то, что останется на несколько дней без тачки. Зато будет на байке ездить, а для этого ей придётся перестать таскать юбки и платья.

Эгоистично, знаю. Но у меня, блядь, кукуха от ревности едет. Особенно когда о Заебарике думаю. Сука, я так чётко помню, как он на неё смотрел. Может, Дикарка и считает его другом, но вот клоуняра явно на большее рассчитывает. Была бы моя воля, она бы с ним вообще никак не пересекалась, но не требовать же, чтобы уволилась.

Пока подливаю масла в огонь помешательства, даже не замечаю, что мы едем в полной тишине. Дианка смотрит в боковое окно. Накрываю её кисть, лежащую на колене, и слегка сдавливаю. Она не оборачивается, но сжимает в ответ, а на профиле мелькает улыбка.

— Куда мы едем? — выбивает негромко, когда сворачиваем с трассы на едва различимую дорогу.

— Артём показал одно место. Раньше он туда сам приезжал, когда хотел от всего сбежать. Сейчас всей семьёй ездят отдыхать.

— А ты? — так же тихо, поворачиваясь, насколько позволяет салон. — Ты с ними сюда приезжаешь?

— Когда есть возможность, то да. А иногда, когда хочется свалить ото всей суеты и побыть одному.

— И часто тебе хочется одиночества?

— Достаточно. Но бываю здесь редко. Возможность не всегда есть.

Дианка сползает на край сидения и опускает голову на плечо. Обнимает одной рукой. Гонит горячее рваное дыхание по коже.

— Я скучала. — шелестит так тихо, что не уверен, что мне это не показалось.

— Что? — переспрашиваю, якобы не расслышал.

Она поднимает голову и касается губами уха.

— Скучала. Не только сегодня. Всё время.

То ли её выдох прямо в ушную раковину вызывает колючих мурах по всему периметру кожи, то ли смелое, неожиданное, откровенное признание. От шеи по спине, рукам, ногам — приятная дрожь. Диана её видит. Касается подушечками пальцев, под которыми пупырки становятся крупнее. На персиковых губах ласковая улыбка. Такая нежная, мечтательная, знакомая. На пару секунд прижимаюсь к ней ртом и сиплю:

— Все три года, Диана. Каждый грёбанный день.

Всего семь слов достаточно, чтобы заставить её сиять. Возможно, не так и долго мне придётся носить в себе раздражающее кончик языка признание.

Замечаю, что Дикарка смотрит в окно, но не так, как прежде. Нет того заряда энергетики, который она впитывает от природы, чтобы заразить им окружающих. Разглядывает всё с интересом, но без того детского восторга, который одновременно и восхищал, и бесил.

Почему? Выросла? Или потеряла умение радоваться таким мелочам? Ловлю себя на мысли, что хочу, чтобы она была прежней. Психованной, взрывной, яркой, озаряющей своей улыбкой ночь, рассеивающей счастливым смехом все страхи. Там ли всё ещё эта девочка? Прячется за личиной уравновешенной девушки та сумасшедшая, которую я полюбил?

— Котёнок. — зову полушёпотом, и она переключает внимание на меня.

— Что? — выбивает, когда я ничего так и не говорю.

— Тебе не нравится здесь?

— Почему ты так думаешь? — хмурит лоб, внимательно вглядываясь в мои глаза.

Глухо вздыхаю и выдаю то, что гложет нутро.

Дикарка смеётся. Громко и звонко.

— Я просто немного устала. Сегодня был тяжёлый день. Такое чувство, что перед выходными все сходят с ума. У меня сегодня четыре клиента было. Я, честное слово, рада, что мы выехали из города. Обычно я только на мотоцикле катаюсь по трассе. Иногда могу побродить по окраине леса и всё.

Отпускаю облегчённый выдох. Когда добираемся до поляны у реки, все сомнения исчезают. Нет, Дианка всё та же. Выпрыгивает из машины и бегом мчит на берег. Зачерпывает ладонью воду и со смехом брызгает в меня. Не успеваю стереть влагу с лица, как мне прилетает новая волна. А затем ещё и ещё.

Бросаюсь на Дикарку, скаля зубы в хищной усмешке. Она с визгом удирает. Не догоняю, только чтобы растянуть погоню. Бесимся, как детвора. Бегаем по поляне, прячемся за деревьями и без конца хохочем.

В какой-то момент Ди притихает, скрываясь за толстым стволом дуба, но я видел, как она за ним пряталась. Подбираюсь к ней как можно тише. Выпрыгиваю быстро и перекрываю визг своими губами. Крепко вжимаю её в шершавую кору, пробиваясь языком в рот. Ждёт моя девочка. Отвечает с нетерпением. Сгребает в пальцах мои волосы. Скребёт кожу головы. Проталкиваю руку ей под лопатки и поднимаю под волосами до затылка. Массирую, пока не слышу тихое мурчание.

— Мой Котёнок. — улыбаюсь одними глазами.

— Мой Хулиган. — светится Дианка.

— Ты всё та же? — выталкиваю вопросительно, утыкаясь лоб в лоб.

— С тобой — да.

И почти всю ночь она рассеивает все сомнения. С удовольствием уплетает картошку и нагетсы. Без конца тараторит, рассказывая о работе. Счастливая такая, улыбчивая, искренняя. Без напускной серьёзности. Отпускает все проблемы и рабочие переживания, чтобы стать той восемнадцатилетней девчонкой, покорившей меня с первого взгляда. Придвигается в упор к боку, опускает голову на плечо и кидает мелкие веточки и камушки в воду. Нас окутывает тишина, нарушаемая только рокотом сверчков, плеском бегущей реки, шорохом травы и листвы.

— Расскажи что-нибудь. — шелестом просит Ди, устраиваясь поудобнее.

— Что? — выталкиваю, прокручивая в голове варианты того, что может её заинтересовать.

— Не знаю. Что угодно. Мне нравится слушать твой голос.

Притискиваю немного крепче, гладя пальцами плечо, и рассказываю об учёбе, ординатуре, работе. Говорю о брате, невестке и племяшке. Как перебрался в Питер. Ди реально внимательно слушает. Иногда задаёт вопросы. Периодически перебивает, чтобы вставить свою историю, а потом опять требует продолжать. Когда подбираюсь слишком близко к тому, что было со мной без неё, сменяю тему. Она не спрашивает, пусть и, уверен, замечает это. Меня же данная ситуация нихерово так напрягает. Что изменилось?

— Диана, почему ты сегодня задала вопрос о свидании? Ты же понимаешь, что я не игры ради это всё затеял.

Она дробно вздыхает и немного отодвигается, чтобы иметь возможность смотреть мне в глаза.

— Знаю, Егор. Просто… — опускает глаза вниз, теребя пальцами травинку. — Я уже не такая бесстрашная, какой была раньше. Теперь я многого боюсь. В том числе того, что правда окажется куда страшнее, чем я себе представляла. Я столько всего надумала, когда ты пропал, но даже не предполагала… Авария, кома… И это — последствия. Я трушу узнать, что стало причиной того, что ты меня оставил в день рождения, солгал об отце. Вот такая дурочка. — поднимает уголки губ в печальной улыбке.

Я с трудом дышу, но всё равно продолжаю удерживать её взгляд. У меня ведь тоже есть вопросы. Когда, если не сейчас, спросить о том, что годами размазывает изнутри?

Прихватываю пальцами её подбородок и в полтона задаю вопрос, ответ на который мне в любом случае не понравится.

— Ты думала, что я тебя бросил? Предал?

Знаю, что уже спрашивал об этом, но всё равно хочу убедиться.

— Никогда. — обрубает уверенно, а потом уже тише делится: — Не хотела верить. Не после всего, что у нас было. Даже если вспомнить то утро… Всё было так же, как и всегда. Я тот день до мельчайших подробностей помню. Завтрак в постель. Как мы занимались любовью. Как уезжала к родителям. И сколько потом было предположений, что могло произойти за три с лишним часа, что мы были по отдельности. И даже когда папа сказал, что ты меня бросил, уехал за границу и никогда не вернёшься… Не верила! — со злостью тряхнув волосами, прикусывает нижнюю губу. — Я была уверена, что бы ни случилось, ты найдёшь способ дать знать, что с тобой всё хорошо. А потом… — резким движением стирает скользнувшую из уголка глаза слезу. Вгрызаюсь в щёку, чтобы не завыть, когда продолжает. — Ты так и не объявился. Ни одной весточки. Я думала, что только смерть могла помешать тебе это сделать. Я убедила себя в том, что тебя больше нет. Так было проще. Представляешь?! — рвёт отчаянным криком ночь, всхлипывая. — Мне было проще думать, что ты умер, чем в то, что бросил! Эгоистично, да? Мерзко? А я просто не знала, как жить без тебя. Не знала… Особенно после того, как нашла чек… Кольцо… А потом сообщение… Но я всё равно не верила, что оставил…

Слёзы текут водопадами. Она даже не старается их стирать. Только шмыгает носом. Дёргаю Дикарку на себя, до боли сжимая дрожащую девушку. Целую волосы, глажу спину и пускаю себе кровь, раздирая зубами слизистую. Горло сжимает тисками. Сердце выдаёт слишком кривую линию, чтобы нормально функционировать. Глаза жжёт. Опускаю веки и задерживаю дыхание.

Она не верила. Даже отцу. Я не виню его. Знаю, что Виктор желал её счастья. Чтобы у Дианки была нормальная жизнь, а не свиданки с уголовником. Ещё и чек нашла. Та обручалка так и лежит. В какой-то момент собирался выкинуть в реку, но рука не поднялась. Будто знал где-то на подсознательном уровне, что нельзя этого делать. Не закончена ещё наша история.

— Тогда почему кричала, что ненавидишь? — выбиваю, когда немного приходит в себя.

Ди только глубже зарывается лицом в шею и хрипит:

— Когда ты написал, что отпускаешь, я больше не могла оставаться в городе. Там всё о тебе напоминало. Больно было. Я с ума сходила. Казалось, что ещё день и всё — не выдержу. Написала записки и уехала. — и это чёртово письмо с четырьмя словами до сих пор лежит в ящике вместе с кольцом. И всем, что связано с Дианой. — Я всё равно не верила, что ты жив. Ведь даже после сообщения ты не появлялся в сети. Я не знала, как ты его отправил, но… Через несколько месяцев Андрей сказал, что знает, что случилось. Когда подтвердил, что ты жив, то я наконец поверила, что сама себя обманывала всё это время. А когда тебя увидела… Я же ничего не знала. И сейчас боюсь знать правду.

— Родная моя. — шепчу, сгребая до хруста. — Любимая… У меня не было выбора. Ты же знаешь это? Знаешь? — отрываю её голову от плеча и заглядываю в блестящую от слёз синюю глубину.

— Теперь знаю, Егор. Но всё остальное… Ты был прав: я не готова. Не выдержу. Что бы ни случилось, наверняка это ужаснее всего, что я себе надумала.

Пальчиками мнёт ткань моей майки и опускает лицо вниз.

— Думаешь, что оставить этот вопрос не закрытым будет лучше? — сиплю, стискивая кулаки у неё на спине.

Я бы и сам не хотел вываливать всё это на неё, но понимаю, что иначе нельзя. Если между нами останется эта тайна, она никогда не сможет доверять мне полностью.

— Нет, Егор, не думаю. Просто мне надо больше времени.

— Диана, мне кажется, что потом ещё сложнее будет. — выдаю выедающую сердце правду.

Сколько мы будем откладывать этот разговор? Неделю? Год? А что потом? Она решится спросить то, что разобьёт её сердце.

— Знаю… Знаю… Я это понимаю… Я не стану долго тянуть. Просто не сейчас. Дай мне привыкнуть к тому, что ты рядом. Что не исчезнешь. Что всегда будешь со мной. Я хочу знать. Правда, хочу. Но я та-акая трусиха. А знаешь, — подрывает лицо вверх, — скажи мне то, что готов. Просто скажи. Сам.

— Малышка. — выдыхаю, касаясь трясущихся губ в коротком поцелуе. Прикрыв глаза, глубоко вдыхаю. Выравниваю срывающуюся тональность голоса. — Я расскажу тебе то, что не рассказывал никому до недавнего времени. Кое-что из прошлого, о чём я хотел бы забыть.

— Это связано с событиями трёхлетней давности? — сечёт Дикарка, быстро понимая, что к чему.

— Напрямую.

— Говори. Я готова. — замолкает. Переводит дыхание. Целует в скулу. — Расскажи, любимый.

Я не могу скрыть дрожь, вызванную последним словом. Не спонтанным, а взвешенным. Она больше не скрывает, что любит до сих пор, пусть и пока только так готова открыться.

— Когда Артём ушёл, я подсел на наркоту. — Диану передёргивает. Она вгоняет ногти мне в спину и руку. Скрипнув зубами, терплю. Ровным тоном успокаиваю. — Крепко не сидел. Никакой иглы. Скорее заигрался, стараясь сбежать от реальности. Мне тогда казалось, что у меня вообще никого нет.

— Сколько тебе было? — шуршит Ди в плечо, судорожно гоняя воздух.

— Шестнадцать. К восемнадцати понял, что зашёл слишком далеко. Взялся за ум. Понял, что надо бросать эту хуйню, пока совсем не затянуло. — замолкаю, подбирая осторожные слова.

— Сложно было?

— Пиздец как. — признаюсь откровенно. Нет смысла скрывать что-то от неё. И так слишком много нераскрытого остаётся. — Ломки адские были. Я видел, как ломает без героина, но никогда не думал, что даже от слабых препаратов может быть такая интоксикация. Тогда всё это в одиночку вывозил. Справился.

— И ты больше никогда не… — не заканчивает, но и так понятно.

— Уже шесть лет чист. Поэтому и понял тогда возле клуба, что ты под кайфом. В больницу не повёз, потому что знал, как с этим справиться.

— Как это связано с аварией? — выпаливает Диана, напрягаясь до состояния окаменения.

Вот тот вопрос, ответа на который мы оба боимся. Но если она готова, то я должен…

— Я тогда связался с бандой. Так просто выйти оттуда нельзя было. В тот день, любимая… — шумно сглатываю, стараясь объяснить как можно мягче и безопаснее, но Ди опять перехватывает инициативу.

— Они пришли за тобой? — выталкивает едва слышно.

— Меня отпустили в обмен на услугу в будущем. И вот время пришло. Если бы у меня был выбор, Диана. Если бы он у меня был…

Дикарка больше ничего не спрашивает. Спрятав лицо у меня на груди, тихо плачет. Только по вздрагивающим плечам, шмыганью носом и намокающей всё больше ткани это понимаю. Сам же между желанием вместе с ней нюни распустить и заорать от безысходности разрываюсь. Так и хочется вспороть пространство отчаянным криком, как уже ни раз делал, приезжая сюда. Выпустить напряжение, горечь, боль. Орать, пока не охрипну.

— Ответишь ёще на один вопрос? — шуршит Ди, приподнимаясь. Смысла скрывать что-то уже нет, поэтому киваю. — Ты думал о том, что мы снова будем вместе?

— Мечтал. Знал, что этому никогда не быть, поэтому только мечтать и оставалось.

Она неуклюже поднимается на ноги, слегка пошатываясь, и протягивает мне руку. Сжимаю её ладонь и встаю напротив. Она проводит пальцами по печатке, которую подарила мне, и робко улыбается.

— Я ещё тогда, возле участка, заметила, что ты её носишь. — ком в горле растёт, словно опухоль. Кашляю, проталкивая его, но говорить всё ещё не могу. Дикарка же добивает, вытягивая из декольте цепочку с кулоном, которую я ей подарил на первый месяц совместной жизни. — Я тоже ношу.

— Я ни разу не видел её на тебе. — как в трансе отсекаю.

— Она в клубе порвалась. Я её зацепила и застёжку оторвала. Убрала в сумочку. А сегодня отнесла в ремонт.

Значит, несмотря на то что всё же поверила в моё предательство, всё равно продолжала таскать. Зная её, могла просто в мусорку отправить со психа, но нет.

Прикладываю пальцы к кулону. Он заряжен её теплом. Её верой. Её надеждой. Её любовью.

Дианка приподнимается на носочки, приложив мою руку к своей груди, а свою к моей. Улыбка оставляет персиковые губы, чтобы отразиться в глазах.

— Бесконечно, Егор.