Счастье для Хулигана

Глава 24

Страх смерти ничего по сравнению с отказом

Внешне я абсолютно спокоен и собран. Расслаблен. Становлюсь перед Дианой на одно колено, раскрываю коробочку и толкаю речь. Точнее, только десятую часть того, что готовил заранее. Я готов убедить её сотней аргументов, но сейчас нутро так трясёт, что слова даже до глотки не добираются. Замирают там же, где и зарождаются. Их столько копится, что в груди давит. Дышать не могу. Только смотрю в её блестящие синие глаза и понимаю, что если сейчас скажет "нет", то это меня убьёт. Блядь, я был готов к отказу. Знал же, что шанс на положительный исход один к сотне, но сейчас теряюсь, боюсь, готов выть и умолять. Замечаю, что пальцы начинают дрожать. Напрягаю мышцы и натягиваю жилы, пытаясь скрыть то, как сильно меня пугает возможность её отрицательного ответа.

Ди качает головой и что-то говорит. Только по губам это понимаю. Нихера не слышу. Грохот мотора и неадекватная скорость бегущей по венам крови перекрывает все звуки. Тяжёло сглатываю и цепляю взгляд синих глаз.

— Диана… — выдавливаю через тиски, сжимающие горло. — Не говори "нет".

— Да.

— Со свадьбой спешить не станем…

— Я говорю ДА, Егор. Да! Да! Да!!!

Слышу только когда она на крик переходит и часто-часто кивает, скатываясь вниз и обхватывая меня за шею.

— Да, любимый! Да! Я выйду за тебя! Выйду! Люблю тебя! Да! — орёт прямо в ухо, до хруста шейных позвонков стискивая.

— Да? — выпаливаю потерянно от накрывшего, но ещё неосознанного облегчения. — Ты говоришь мне "да"? — переспрашиваю отупело.

Дрожь в пальцах переходит на последний уровень. Коробочка выскальзывает из рук, но я даже не замечаю этого, прибивая к себе рыдающую, смеющуюся, кивающую, трясущуюся Дикарку. Сам захожусь нервно-счастливым смехом, когда Ди переходит на частый шёпот:

— Я говорю тебе "да". Неужели ты сомневался? Дурак. Какой же ты дурак. Я же так сильно тебя люблю. Невозможно просто люблю, родной мой. Любимый. Как я могу тебе отказать? Не могу… Не хочу, Егор. С тобой хочу быть. Всю жизнь. Всегда. Бесконечно.

— Моя девочка. — всё, что удаётся из себя выжать.

Оказывается, что к её согласию я оказываюсь ещё меньше готов, чем к отказу. Когда-то брат сказал мне, что в день свадьбы нервничал, как пацан на выпускном. Я сейчас нервничаю стократ больше. У самого на глаза наворачивается чёртова соль, когда обнимаю девушку, которая по всем законам не должна была быть моей. Но вот она говорит мне "да". Соглашается стать моей женой. Две недели назад я готов был загнуться от осознания, что потерял её навсегда, а сегодня она уже не просто моя девушка — невеста.

— На всю жизнь, Диана. — хриплю и прочищаю горло, но это не помогает, голос всё равно срывается. — Я не верю, Ди.

— Я тоже. — смеётся сквозь слёзы и немного отстраняется. Встречаемся влажными замыленными взглядами. — Я правда только что согласилась на это?

— Уже жалеешь? — стараюсь шутить, но голос так скрипит, что больше на родовые потуги похож.

— Жалею. — серьёзно кивает Диана, перестав улыбаться. Я же, сука, с трудом глоток кислорода делаю. Давление за костяным остовом уже крошит первый слой. — Без кольца на пальце, которое я так долго ждала, моя уверенность тает с каждой секундой. — сечёт с улыбкой Демоница, переставая рвать мою рубашку и протягивая руку с оттопыренным безымянным пальчиком.

— Блядь, Диана. Мать твою. — рычу глухо, сгребая изрезанные мокрыми дорожками щёки и прижимаясь лоб в лоб. — У меня чуть инфаркт не случился. Не шути так больше.

Ярко красные губы дрожат, но уголки всё равно поднимаются вверх. Ди толкается ближе, прижимаясь ими к моим.

— Это тебе за то, что так спешишь. Ещё и меня называешь нетерпеливой. Только имей ввиду, никакой поспешной свадьбы и переезда.

— Согласен, любимая. Никакой спешки.

Неуклюже поднимаюсь с колен, которые, сука, трусятся. Но это уже точно от охватившего облегчения. Подаю Дикарке руку и помогаю встать. Поднимаю шкатулку и вытягиваю кольцо, ждущее своего часа тридцать девять месяцев. Дианку так колбасит, что мне приходится с силой зафиксировать её руку и натянуть кольцо. Зависаем, глядя, как заходящее солнце отбрасывает блики на сапфир. Солнечные лучи будто внутри камня заперты и мечутся, делая попытки выбраться. Окружающие овальный камень бриллианты и вовсе ослепляют.

Медленно подтягиваю взгляд выше, к синим глазам, которые горят и сияют ещё ярче. Из них стекают ещё две прозрачные капли. Собираю их пальцами, ловлю губами. Прибиваю Ди к груди, в которой с сумасшедшим рвением гремит разбушевавшееся сердце. Она оборачивает руками торс. Долго мы так и стоим. Без слов и движений. И это куда громче и важнее всего, что можно сказать. Внутри меня кипит пламенное счастье. Оно медовыми потоками заполняет вены. Оно бурлящими выдохами забивает лёгкие. Оно густой патокой заполняет чёрные дыры, образовавшиеся, когда я потерял Диану.

— Я, наверное, похожа на зарёванную панду. — выпаливает Ди с коротким смешком и подаётся немного назад.

Цепляюсь взглядом в её лицо и качаю головой, смазывая большими пальцами остатки слёз.

— Ты всё так же божественна, Котёнок. Только немного тушь смазалась.

Беру за руку и подвожу к столу. Салфетками вытираю тёмные следы под глазами.

— Почему с тобой я становлюсь такой плаксой?

— Только со мной? — поднимаю вверх брови в недоумении.

— Угу. — мычит, делая несколько глотков воды.

— Вообще, я удивлён, что ты без меня не плакса. — подтруниваю, ибо самого растаскивает на ошмётки. — Ты же у меня такая эмоциональная, нежная, ранимая. — подтягиваю Дианку к себе. Она опускает голову на плечо, прихватывая губами кожу на шее. — Мой ласковый Котёнок.

— А ты вредный Хулиган. — отбивает, снова глядя на кольцо. — Оно такое красивое.

— Это ты красивая, Дикарка. У меня самая красивая невеста на свете.

— Невеста. — беззвучно повторяет Ди. — К этому вообще можно будет привыкнуть? М-мм, жених?

Отличный, блядь, вопрос. Хотел бы я знать ответ на него, но увы. Впрочем, Ди я говорю совсем другое.

— Привыкай, любимая. Ты уже согласилась, и передумать я тебе не дам.

— А я и не собираюсь передумывать, Северов. Всё, без вариантов.

Перекрывая смехом музыку, соглашаюсь. Мы, наконец, садимся за столик, чтобы поужинать. Отодвигаю Диане стул, проявляя свои джентльменские манеры. Пока она внимательно изучает меню, наблюдаю за тем, как расширяются её глаза от заоблачных цен и крошечных порций, но она даже не делает попыток возмущаться.

В очередной раз поражаюсь, как сильно она изменилась в некоторых аспектах жизни. Девочка, которая росла в достатке, избалованная родителями и старшими братьями, сейчас переживает за каждую копейку. Теперь она взрослая и самостоятельная девушка, не желающая ни от кого зависеть, уверен, даже от своего будущего мужа. То есть от меня. Я же хочу дать ей всё, пусть это и за пределами моих возможностей. Ничего, выгребу. Благодаря брату вложил добрую часть сбережений в инвестиции, приносящие приличный доход.

Пока копошусь в собственных мыслях и чувствах, не замечаю, что Дикарка наблюдает за мной с загадочной улыбкой на алых губах.

— Почему ты так смотришь?

— Привыкаю. — хохочет она, опуская на стол меню. Я же от уха до уха расплываюсь. — А ещё жду, пока ты выберешь что-то из меню. Я есть хочу.

Быстро пробегаюсь взглядом по позициям и выбираю каре ягнёнка на подушке из шпината с печёными овощами и салат с прошутто. Дианка заказывает оссобуко из говядины и такой же салат, как и я. Смотрю на вес порций и понимаю, что этим только перекусить можно, поэтому добавляю в список косулле и белые грибы, запечённые с дор блю. Любимая одаривает меня недовольным взглядом, глубоко вздыхает и качает головой.

— Сумасшедший.

— У меня есть отличный повод, чтобы сойти с ума. Расслабься, Диана, и просто кайфуй. — накрываю её кисть, покоящуюся на столе. — Поверь, часто так баловать я тебя не собираюсь.

— Чёрт с тобой, Северов. Уговорил. — смеётся Дикарка.

Вызываю официанта и озвучиваю заказ. Как только уходит, с громким хлопком вскрываю бутылку шампанского и разливаю по бокалам.

— За новый шанс. — поднимаю свой фужер.

Ди тянется своим ближе и поддерживает:

— За новую жизнь. Нашу. Общую.

Выпиваем по паре глотков, и Дианка опять начинает хохотать, растирая нос.

— Пузырьки попали!

И такая милая она в этот момент. Внешне — роковая женщина, вся в красном, уверенная, взрослая. Внутри — та самая восемнадцатилетняя девчонка, которой для смеха даже повод не нужен.

— Давно ты в Питере? — спрашивает ровно, сосредоточивая внимательный взгляд на моём лице.

— Почти два с половиной года. Артём позвал, чтобы я дома не свихнулся.

— Егор, я сейчас кое-что у тебя спрошу, только ответь честно, хорошо? — киваю, стабильно удерживая зрительный контакт. Теперь я уверен, что бы Диана не спросила, она справится с правдой. — Ты попал в аварию не на своей машине. Чья она была? Ты был за рулём?

Сглатываю, чтобы прочистить горло от горечи, и забиваюсь кислородом по-максимуму. Пришло время признаться в самом страшном.

— Да, Диана, я был за рулём. Машина принадлежала сыну генерального прокурора. Я угнал её, чтобы выплатить долг за свою свободу.

Она содрогается. Плечи нервно дёргаются. Её вдох рваный. Взгляд на секунду скатывается на дрожащие пальцы, сжимающие хрустальную ножку бокала с шампанским, а потом возвращается к моему лицу. Когда задаёт новый вопрос, голос вибрирует от напряжения.

— Ты говорил, что у тебя не было выбора, и ты хотел меня защитить. — киваю, отхлёбывая шампанского, чтобы смочить враз пересохшую глотку. — Ты мог отказаться?

— Не мог, Ди. Пытался, но…

— Они угрожали мне?

Не знаю, как ей это удаётся, но она сама озвучивает то, что мне так сложно произнести вслух. Я не хочу, блядь, чтобы она чувствовала себя виноватой за то, что было после. Вся вина только на мне.

— Да. Один из бандовских шакалов был у тебя дома. — Диану передёргивает. Вижу, как её кожа покрывается мурашками от страха. Ловлю трусящиеся пальцы и прячу в ладонях. — Я надеялся, что смогу хотя бы отсрочить выплату долга, но Дилар показал мне видео прямо из вашей гостиной. У меня не было выбора, родная. Прости, что подвёл тебя.

— Не подвёл, Егор. Не неси эту хрень. — довольно жёстко отсекает Дикарка, сгребая кулаки в моих руках. — Если бы мне поставили ультиматум: моя жизнь или близкого человека, то я бы сделала то же самое. Не задумываясь.

— И ты не собираешься на меня злиться за то, что моё прошлое почти сломало наше будущее?

— Я злюсь только на тех уродов, которые нас разлучили. Самое главное то, что всё это в прошлом. Мы снова вместе. Да, пусть было больно, но теперь это в прошлом. Ты же тоже страдал. Настя сказала, что и тебе было сложно и плохо.

— Аномальная. — бормочу себе под нос, ощущая, как внутри лопается пузырь со страхами и напряжением, чтобы покинуть меня вместе с раздробленным выдохом. Давление, давящее на внутренние органы, медленно спадает, давая возможность дышать свободно. Без бетонной плиты на груди и неподъёмной ноши на плечах. — Я восхищаюсь тобой, Диана.

Она забавно фыркает, мол, фигня это всё, и пускает на губы робкую улыбку. Но та быстро тухнет и сползает с лица. Глаза становятся ледяными, а взгляд острым, как рапира. Она впервые смотрит на меня так, будто зрит в самое сердце. Медленно перебирает все мои мысли и воспоминания, чувства и эмоции, а следом высекает:

— Если ты угнал машину, тебя же не могли так просто простить. Что случилось после аварии и комы? Расскажи мне. Всё. О чём ты думал, когда писал то сообщение. Чего боялся. Как справился со всем. — это не вопросы, а требования.

Только открываю рот, чтобы стереть последние границы между нами, как является официант. Расставляет тарелки на столе, подливает в бокалы шампанское и оставляет нас наедине. Мы с Ди лишь вскользь затрагиваем еду взглядами, но не прикасаемся к ней. Встречаясь глазами, судорожно вдыхаем.

— Нет, — качает головой, опустив пушистые ресницы на щёки, — не говори. Я, кажется, и так знаю. Настя говорила, что ты хотел, чтобы я жила дальше. Ты сказал то же самое. Чтобы продолжала жить без тебя. Что я бы сделала неправильный выбор, если бы узнала правду. Ты боялся, что попадёшь в тюрьму?

— Я туда и попал. Знал, что если расскажу тебе, то ты будешь ждать, не отпустишь.

— Не отпустила. Но так хотя бы знала, где ты и почему оставил меня. — выбивает со льдом в интонациях.

Мне остаётся только постараться заставить её понять, что мной двигало в тот момент. Впрочем, я знаю, что это невозможно. Она будет стоять на своём.

— Я мог сесть на пятнадцать лет, а мог и пожизненно. Я знаю, Ди, что ты бы не отказалась от нас, поэтому сделал то, что считал правильным. Тогда я хотел, чтобы ты злилась на меня, ненавидела. Чтобы эта ненависть и обида дали тебе силы идти дальше. Знаю, что ты никогда этого не примешь. Можешь злиться на меня, но этого уже не изменить. Я принял решение и не жалею о нём. Лучше так, чем встречаться с тобой и говорить через стекло, не имея возможности коснуться. Так могли пройти годы.

— Я понимаю. — шепчет Ди, касаясь подрагивающими пальцами моих. — Злюсь только, что ты не дал мне самой сделать выбор, но понимаю. На твоём месте так поступил бы любой любящий человек. Дал бы шанс на будущее тому, кого любит. Вот только проблема в том, что без тебя у меня нет будущего. Но теперь это всё неважно. Давай просто забудем об этом и будем жить дальше. Строить нашу общую жизнь с того, на чём остановились. — бросает короткий взгляд на обручальное кольцо. — Мы же на этом остановились, да? — расплывается ласковой улыбкой, топящей лёд на моём сердце.

— На этом, малышка. — переворачиваю руку ладонью вверх и прихватываю тонкие пальчики. — Я собирался сделать тебе предложение в день рождения перед всей твоей семьёй. Кстати, о ней. Когда рассказывать будем, что собираемся пожениться? — выпаливаю с усмешкой.

— Божечки… — посмеивается Ди. — Я о них даже не думала. Представляю, что будет, когда они узнают.

— Особенно Макс с Никитосом. — поддерживаю и предлагаю Дианке бокал с шампанским.

Чокнувшись, отпиваем по глотку.

— Ну, Макс уже не такой категоричный. Как влюбился и женился, совсем нюни распустил. — ржёт Дикарка, переключая внимание на еду.

— Женился? — высекаю, округляя глаза от удивления.

— Ага! — закидывает в рот вилку салата и, прикрыв глаза, с удовольствием пережёвывает. — Вкусно. Попробуй. М-м-м. Божественно. — следом за салатом отправляет в рот кусочек стейка, а второй протягивает мне. — Представляешь? Макс и женился! Я в та-аком шоке была. Андрей тоже уже женат. И у него двое детей. У Никиты девушка есть. У них, кажется, до свадьбы тоже недолго осталось.

— А Тимоха?

— Влюблён в компьютер.

— Ты с ними часто общаешься? Скучаешь? — спрашиваю осторожно, ощущая себя виноватым, что она разлучилась с семьёй.

Диана спокойно и весело отбивает:

— Сначала скучала, а потом почувствовала вкус свободы. Созваниваемся обычно около раза в неделю. Домой, правда, не часто езжу. Была на свадьбах братьев. На каникулах приезжала к родителям. Они периодически ко мне наведываются. А ты с НикМаком больше не общался?

Отвожу глаза в сторону, потому что этого сказать Ди не могу. Не мой секрет. Мы виделись с Максом полтора года назад. Тогда мне пришлось обратиться к отцу, чтобы помочь его девушке. Он не хотел, чтобы об этом вообще кто-либо знал.

— С Андрюхой какое-то время на связи были. — выдаю безопасную часть информации. — Вместе разыскивали сбежавшую почти невесту. — выталкиваю, ухмыльнувшись.

Дианка напрягается и протяжно вздыхает.

— Извини меня. — вдруг высекает она, опустив виноватый взгляд в пол.

— За что, Ди? — секу непонимающе.

У самого мышцы каменеют, а дыхание спирает, когда в очередной раз замечаю блеск влаги в синих глазах.

— Я позвонила ему через три месяца после того, как уехала. Он хотел рассказать о тебе, а я, как только узнала, что ты жив, не стала его больше слушать. В очередной раз повела себя как незрелая дура. Если бы тогда выслушала, то мы могли бы встретиться гораздо раньше. Возможно, у нас уже были бы дети.

— Родная моя. — поднимаюсь из-за стола и присаживаюсь перед ней на корточки, заглядывая в лицо. — Помнишь, ты любила говорить, что случайности не случайны? — она робко кивает, нервно перебирая пальцами ткань платья. — Возможно, всё сложилось именно так, как должно было. Мы оба наворотили столько дел, что остаётся только жалеть об этом или смириться. Мне не за что тебя прощать. Я сам хотел, чтобы ты шла дальше. Ты умница, Котёнок. Ты повзрослела, стала сильнее, увереннее, спокойнее. Теперь мы можем строить прочные отношения. Наша любовь испытана временем и расстоянием. Мы смогли сохранить её и пронести с собой сквозь года. Она за это время стала только крепче. — накрываю ладонью шелковистую щёку и приподнимаюсь выше, пока не касаюсь своими губами её. — Забудь об этом. Я люблю тебя. Аномально, Диана.

— Я тебя тоже, Егор. Аномально. — отпускает лёгкую улыбку, отвечая мне таким же лёгким касанием губ.

Остаток вечера проводим налегке, уносимые волнами счастья и радости. Теперь, когда вскрыты все загноившиеся раны, наши сердца и души начинают излечиваться. Пусть пока ещё медленно и неуверенно, но раны затягиваются, чтобы навсегда оставить воспоминания об ошибках в виде зарубцевавшихся шрамов. Но с ними жить можно. С ними нужно жить. О них нельзя забывать, чтобы не повторять.

Мы приканчиваем ужин и заказываем десерт. Дианка, кто бы удивился, берёт заварное пирожное с трюфельным кремом, а я ограничиваюсь классическим тирамису. Впрочем, и его она приговаривает наполовину.

— Я так наелась. — откидывается на спинку стула Дикарка, приглушённо смеясь. — Это всё безумно вкусно. Но безумно мало.

Отзываюсь таким же смехом и протягиваю ей руку, поднявшись с места.

— Ты же не откажешь мне в танце?

— Как я могу отказать своему любимому мужчине-жениху-Хулигану-будущему мужу? — скороговоркой выдыхает Ди и вкладывает ладошку в мою руку.

Медленно кружимся в танце под живую музыку. Романтическая мелодия затрагивает струны души. Одна рука Дианки покоится в моей ладони. Вторая лежит на плече. Я держу её за талию, вращаясь на площадке крыши среди роз и шифона. Приглушённый свет встроенной в пол подсветки создаёт атмосферу лёгкости и романтизма. Полная луна освещает наши горящие глаза, направленные друг на друга. Мы не отрываем взглядов на протяжении четырёх сменяющихся мелодий. Счастливые улыбки не сходят с наших лиц. Дикарка будто изнутри светится. Наклонившись немного ниже, беру её губы в плен поцелуя.

Жёлтый лунный свет озаряет двух целующихся влюблённых, замерших на крыше небоскрёба, под чёрным небом, усеянным мириадами звёзд.

Нам неважно всё, что было раньше. Есть только здесь. Есть только сейчас. И всегда будет завтра.