Счастье для Хулигана

Эпилог 1

Мечты исполняются, когда есть смысл

— Папа!

— Па-а-а-апа-а-а!

— Папочка!

Раздробленные детские крики оглушают раньше, чем успеваю переступить порог квартиры. Но как только оказываюсь внутри, дочки едва не сбивают с ног. Со счастливым смехом подхватываю девчонок на руки и подставляю щёки для поцелуев. Вот ради чего стоит каждый день спешить домой. В этой суматохе стирается всё плохое, случившееся за день, исчезают все проблемы, тают все мысли. Именно в тот момент, когда раздаётся топот детских ножек, несущихся встречать тебя после тяжёлого рабочего дня. Сын замирает передо мной, расплываясь в улыбке, но не бросаясь на шею, как это делают Карина и Арина. Дочери взяли добрую половину моих генов, но от матери им достались глаза и взрывные характеры, пусть и воспитываем мы их строго. А попробуй иначе, когда все трое начинают показывать своё "я". Сын же перенял чёрные волосы и смуглую кожу Ди, а вот бирюзовые глаза и спокойное поведение уже моё.

Присаживаюсь на корточки, поставив девочек на пол и раскрывая объятия Мише. Только теперь и он показывает, как сильно скучал.

— Папа-папа! — перетягивает на себя внимание Карина. — А мы сегодня рисовали акварелью!

— Я нарисовала тебя! — заявляет Арина.

— А я Хомку! — довольно трещит её сестра.

Мишка, как всегда, по большей степени молчит и ждёт, пока я сам у него спрошу.

— А я наготовила ужин. — смеётся Дикарка, вынырнув из кухни с полотенцем на плече.

На персиковых губах сияющая улыбка. Синяя глубина её глаз затягивает и кружит, забирая последние капли усталости. Только ради одного взгляда на неё стоит спешить домой.

— Чем собираешься нас кормить? — ухмыляюсь, поднимаясь во весь рост, чтобы обнять жену.

Она без промедления шагает в объятия, обернув руками шею. Сама целует. Плавно скользит ядовитым язычком по моим губам, давая понять, что меня ждёт, как только уложим детей спать.

— Соскучилась? — шепчу ей в рот.

— Безумно. — так же тихо отбивает она.

Вакуум нашего единения разрывают вопящие дети. Редко удаётся забыть, что мы никогда не бываем одни.

— Я покажу тебе свой рисунок!

— Я первая!

— Так, цыц! — рявкает Диана, тормозя малышню строгим взглядом. Блядь, как же меня заводит, когда она такая суровая. — Что мы делаем, когда папа приходит домой? — дочки потупливают взгляды, опустив светловолосые головки вниз. — Я не слышу ответа. — предупреждает тихо, но строго.

— Моем руки и садимся кушать.

— Так в чём проблема? Вперёд.

Дети понуро топают в ванную, но уже через три секунды начинают спорить, кто из них первый. Я же, посмеиваясь, могу, наконец, с жадностью приникнуть к сладким губам Аномальной и сжать желанное тело до хруста костей.

— Они сводят меня с ума. — приглушённо признаётся Дианка, не разрывая связанных взглядов. — Когда я на работе, то мечтаю попасть домой, но стоит просидеть с ними пару часов, и мне хочется уехать обратно.

— Значит, копаться в головах у маньяков и психопатов тебе нравится больше, чем сидеть с нашими детьми?

— Маньяки и психопаты не виснут на мне, как стая обезьянок, и не стараются выдернуть что-то из-под ножа. — хохочет Котёнок, проводя костяшками пальцев по моей шее.

Я же мысленно возвращаюсь на восемь лет назад, когда она сама выдёргивала у мамы полоску огурца, а потом получала нагоняй.

— Они все в тебя, Дикарка. — хриплю ей на ухо, на секунду скользнув ладонями на ягодицы и вжавшись членом в лобок. Её дыхание учащается. Зрачки расширяются. — Когда-то ты спрашивала, как мы будем вести себя спустя три года брака. Вопросов больше нет?

Она поднимается на носочках, продирая острыми сосками грудную клетку, и толкается языком в ротовую.

Страсть между нами не только не угасает, но и накаляется. У нас нет запретов. У нас нет тормозов. У нас нет рамок. Как только удаётся остаться наедине, отрываемся от души. К плётке и наручникам добавилась приличная коллекция игрушек.

С силой сдавив такую же тонкую талию, как и до беременности, прибиваю жену спиной к стене, яростно двигая бёдрами, и с голодом зализываю её.

— Остановись, Егор… Остановись… Дети… — сипит, цепляясь пальцами в мои волосы, но не чтобы отодрать от себя, а прижать крепче.

Глубоко, шумно вдыхаю и отпускаю. Вжимаюсь лоб в лоб и предупреждаю:

— Сегодня ночью я собираюсь отыметь тебя во всех позах.

— Надеюсь, свою угрозу ты выполнишь.

Скользнув языком по щеке, прикусывает ухо и выбирается из моего капкана. С хриплым смехом манит меня пальцем на кухню, где уже собралась трещащая детвора.

Быстро переодеваюсь и иду к семье. Дианка нарезает салат. Я тем временем раскладываю приборы и стаканы.

— Я немного не успела. Сейчас закончу и будем ужинать.

— Ты так и не сказала, чем кормить будешь. — напоминаю, заглядывая в стоящую на плите кастрюлю.

— Зелёный борщ и мясная запеканка. — улыбается жена, закинув в миску помидоры.

— Когда успела? — спрашиваю негромко, приобняв сзади.

— Освободилась сегодня пораньше. Забрала детей из садика и помчала готовить, чтобы встретить мужа вкусным ужином. Нарежешь хлеб? — откидывает голову, чтобы взглянуть в глаза и получить очередной поцелуй. — Кто что будет? — вопрошает Ди громко.

— Запеканку! — в один голос отвечают дочки.

— Арина, она с помидорами.

— Феее. — вываливает язык, корча гримасу.

— Не кривляйся. — рублю ровно. — Или выбирай их, или ешь борщ.

— Борщ. — бурчит она недовольно.

Дианка расставляет перед детворой тарелки. Я тем временем наливаю нам по бокалу вина, а детям сок. Ужин проходит за тихой беседой. Дианка под столом скользит босой ногой по моей. С трудом проглатываю кусок хлеба, лишь мельком задев её взглядом. Раз синеокая так активно меня соблазняет, у неё закончились месячные, и меня ждёт незабываемая ночь.

— Я всё! — гордо бомбит Карина, отодвигая тарелку и спрыгивая со стула.

— Я тоже! — вскакивает сестра.

— Сядьте. — требую, тормозя их взглядом. — Сначала доешьте всё, что оставили в тарелках. Потом отнесите их в раковину.

Близняшки недовольно возвращаются за стол и ковыряются в тарелках, а Миша тем временем молча уплетает запеканку.

— А можно ещё борща? — высекает сын.

Ди выполняет просьбу мальчика, улыбаясь во весь рот.

— Хоть что-то в его характере от меня.

— Угу. — мычу с набитым ртом. — Ест за всю семью.

За это получаю пяткой по ноге.

— Жуй молча, Северов.

— Не умничай, Северова.

— Надо искупать детей. — говорит Ди, принимаясь за уборку стола. Я же встаю к раковине. — Закончишь тут?

— Только если, когда уложим младшее поколение, примем ванну вместе. — толкаю, окинув жену многозначительным взглядом.

Пляшущие в её глазах чёртики дают желанный ответ, хотя она не произносит ни единого слова.

Счастливый визг дочек, плеск воды и приглушённое хихиканье Дианы — лучшая музыка для моих ушей. Тяну лыбу во весь рот, особенно когда наблюдаю, как Мишка вытирает со стола крошки. Кто бы подумал, что дочки будут такими сорванцами, а сынишка настоящим помощником? Ему только дай тряпку или веник, так сразу счастья полные штаны. Не помню, чтобы я был таким в детстве.

— Миша. — окликаю пацанёнка. Он сразу подбегает и вскидываем мордашку к моему лицу. — А что ты сегодня рисовал, расскажешь?

Он хмурится, подворачивая губы. Убито вздохнув, бубнит:

— Пароход. Но не покажу. Он некрасивый.

— Идеалист. — улыбается жена, опускаясь перед сыном. Изо всех сил стараюсь не смотреть на то, как мокрая ткань белой футболки облепляет её тело и как отчётливо под ней виднеется полная грудь. Громко сглатываю и переключаю внимание на мальчика. — Для родителей он обязательно будет красивым. Покажи нам.

— Не покажу. — качает головой сынишка.

Приземляюсь с другой стороны и смотрю прямо в глаза.

— Ни у кого не получится красиво с первого раза, но это не значит, что надо перестать стараться. Покажи нам свой рисунок, и мы вместе решим, что тебе в нём не нравится, и попробуем исправить.

Сын улыбается шире и согласно кивает.

— Папа, ты научишь меня рисовать красивый пароход?

— И машину тоже. И самолёт. Но сначала в ванную.

— А ты меня искупаешь? — спрашивает тихо.

— Мишенька, — сжимает его пальчики Дикарка, — папа только пришёл с работы и очень устал. Но завтра у него будет выходной, и он обязательно пойдёт с тобой в ванную, а сегодня давай дадим ему отдохнуть. Хорошо?

— Да, мамочка.

Вижу, что он расстраивается, поэтому обещаю, что почитаю им перед сном. И грусти как ни бывало.

— Та-а-ак, кто это здесь ещё голенький бегает? — выпаливаю, входя в детскую. — Кто не оденется через две минуты, защекочу.

Близняшки бросаются натягивать трусики и майки. Показывают свои рисунки, когда жена приносит на руках сына.

— Одевайся. А вы быстро в кровати. — стараясь сохранять серьёзность, командует Диана.

— А мой рисунок? — шелестит Мишка, забираясь в кроватку. — Можно я покажу?

Смотрит по большей степени на маму, зная, что если она запретит, даже папа её не переспорит.

— Можно, мама? — подтруниваю, играя бровями, знаю же, как это действует на жену.

Она со смешком сдаётся и идёт укладывать дочек. Мишаня со счастливым смехом достаёт из-под кровати лист. Он прячет там всё, что у него не получается. Внимательно вглядываюсь в изображение. Для четырёхлетнего мальчишки очень даже круто. Вот только я отлично знаю сына. Как и заметила Ди раньше, он — идеалист. Если ему что-то не нравится, то в обратном его никто не убедит.

Сажусь на край постели и поднимаю сына к себе на колено.

— Итак, молодой человек, что тебе здесь не нравится? — толкаю, искуственно хмуря лоб. — Я не вижу здесь ничего некрасивого. А уж твой папа в таком разбирается.

Сын жуёт губы, ведя пальчиками по краске. Разводит руки в стороны и восклицает:

— Всё! Смотри, какой он кривой весь. И трубы. И дым!

А с дымом-то что не так? Реально не догоняю, что не устраивает Мишку, но согласно опускаю подбородок.

— Тогда сделаем так: завтра поедем в лес, а вечером будем рисовать пароходы и машины.

— Я не хочу рисовать машины! — возмущается Каринка.

— Я тоже! — поддерживает Аринка.

— А мы с вами будем рисовать цветы. Хотите цветы? — примирительно дробит Дикарка, предотвращая новые споры.

— Да! — вопят в один голос девочки.

Мы же с Ди напару морщимся от их визга, но, скрестив взгляды, смеёмся. Как бы сложно ни было растить одновременно трёх таких разных детей, мы души в них не чаем. Но окажусь пиздаболом, если не признаю, что когда оформили их в детский сад, облегчённо выдохнули. Любимая смогла вернуться на работу и всего через полгода заменила психиатра, занимающегося оценкой психического состояния преступников. Ещё через восемь месяцев её стали приглашать как профессионала и в другие области и республики. Мне не удаётся скрыть гордость за достижения жены. Когда-то мне было сложно представить, что такая импульсивная, капризная девчонка сможет добиться таких высот и стать спецом в деле, которое выбрала себе по жизни. Но она смогла. Всего добилась.

Как бы она не разрывалась на работе, всегда находит время для каждого нашего малыша и для меня, естественно. Она стала прекрасной мамой. А я стал замечательным отцом. Иногда, конечно, могу дать детям по заднице, но никогда не прикладываю силу. Было время, когда я боялся становиться папой, имея перед глазами ужасающий пример того, какими жестокими бывают родители, но этих сомнений давно не осталось.

Окидываю удовлетворённым взглядом свою большую семью, а за рёбрами так тепло становится, так спокойно.

— Сказку, папа. — требует дочка.

— Чья сегодня очередь выбирать сказку? — выталкиваю, пусть и так прекрасно это знаю.

— Моя. — пищит Карина.

— И какую сказку ты хочешь сегодня?

— Про то, как мама убегала от папы, а он её искал, чтобы отдать туфельки.

Дикарка прикрывает рот ладонью, пряча улыбку. Это моя интерпретация Золушки. Наша история. Глубоко вдыхаю и начинаю рассказ.

— И увидел папа, как Золушка танцует со злодеем, и понял, что придётся сражаться с ним, ведь на самом деле злодей хотел похитить маму.

— Они спят. — шепчет Дианка, положив ладонь на плечо.

Поднимаюсь на ноги и целую сына и дочерей. Подхожу к стоящей в дверном проёме и улыбающейся жене. Притягиваю за талию к себе, закапываясь лицом в черноту её волос и вдыхая пряный запах.

— И вытащил папа-принц волшебный жезл, которым расколдовал свою принцессу. — ржёт Дикарка на ухо, бегая губами по шее.

Сам с трудом гогот сдерживаю, крепче прибивая к груди свою Золушку.

— Но иногда она забывает, что обязана принцу не только туфельками, но и тремя спиногрызами, поэтому принцу приходится использовать волшебный жезл, чтобы напомнить ей, как сильно они любят друг друга.

Дианка уже в открытую заливается смехом, вгрызаясь в плечо, чтобы хоть немного его приглушить и не разбудить детей.

— Хулиган. — сипит сквозь зубы. Дробью хватает кислород и поднимает голову, врываясь взглядом в мои глаза. — Знаешь, родной… — оборачивается на сопящих малышей, разгораясь всё ярче. — Если бы у меня был выбор: прожить спокойную жизнь без расставания и риска умереть от пули, но без них, то я бы ни за что на свете не согласилась на это. Наши дети — награда за все трудности. Каждое мгновение боли и отчаяния стоили того, чтобы быть здесь и сейчас. Чтобы слушать, как любимый муж рассказывает историю нашей жизни. Да, жизнь не сказка, но у нас обязательно будет "долго и счастливо". Я люблю тебя. Я люблю Арину, Карину и Мишу. Я люблю наш дом. Я люблю нашу жизнь. И я ни о чём не жалею.

— Дианка… — выдыхаю, но лёгкие сдавливают тиски воспоминаний. Помню, как, уснув с двухлетние племянницей, видел этот момент во сне. Я не думал о нём до тех пор, пока он не произошёл. Я не могу вспомнить точных слов. Да и какая на хрен разница? Важнее реальности ничего нет. — Дианка… — толкаю хрипом и, подхватив на руки жену, несу её в спальню исполнять угрозу затрахать её до полусмерти.