Сторожевой корабль

Глава 16

Они представляли довольно внушительное зрелище, мчась по накатанной дороге. Джейкоб Уилкенсон впереди на своем черном жеребце, а сразу за ним, Джордж Уилкенсон на своей каштановой кобыле, а за ним шериф Витсен и четыре его помощника. Ехать было тяжело. Все они были хорошо вооружены.

Джордж Уилкенсон сосредоточился на движении лошади под ним, на своем положении в седле, на состоянии дороги под ногами. Он был отличным наездником. Мысли о его лошади и его верховой езде отвлекали его от того, что только что произошло, и что должно было случиться.

Он ничего не сказал отцу, кроме того, что разработал план, но его план не сработал.

Он не осмелился рассказать ему, в чем заключался план, или упомянуть о собственной глупости, как он положился на сотрудничество с Элизабет Тинлинг. Он не сказал ему ни об унижении, ни о тех деньгах, которые он дал Витсену, чтобы гарантировать его молчание. Он ничего не сказал ни о записке Элизабет, ни о своей неуверенности в том, что она его предала

Он ничего из этого не упомянул, но это не спасло его от гнева Джейкоба.

Его отец бушевал в течение часа, называя его дураком и повторяя необходимость уничтожить Марлоу. Наконец он сказал, что возьмет дело в свои руки. Они будут действовать напрямую. Они просто разорят Марлоу.

Или, еще лучше, они заставят его влезть в долги. В водах пролива не существовало долгов, которые Уилкенсоны не могли бы контролировать. И как только они скупят долги Марлоу, они медленно задушат его.

Джейкоб Уилкенсон всегда действовал грубо, и Джордж посчитал его подход к ситуации пугающим. В конце концов могли были возникнуть неприятности, возможно, и кровопролитие, и это пугало его больше. Присутствие шерифа и его людей не успокаивало его.

Они свернули с холмистой дороги и помчались по проселочной дороге к старому дому Тинлингов. Высокие деревья сходились наверху, их летние листья соединялись высоко над дорогой, создавая ощущение приближения к куполу в огромном соборе.

В дальнем конце, словно алтарь, стоял белый дом Тинлинга. Для Джорджа это всегда будет дом Тинлинга, кому бы он ни принадлежал. Он подумал о том, сколько раз он ездил по этой дороге в более счастливые времена.

Он почувствовал смутное волнение, как от сексуально возбуждения, и понял, что начал ассоциировать один только вид Элизабет Тинлинг с трепетом, который он испытал, просто пробегая по ней глазами, наблюдая, как она двигалась, и мечтая о ней.

И как только он понял причину этой ассоциации, трепет исчез, как будто нырнул в замерзший ручей. Теперь он просто злился от унижения.

Он ненавидел ее даже больше, чем Марлоу, еще больше, потому что был не совсем уверен, что она его предала. Он не совсем понимал, почему ее записка была доставлена после того, как он ушел, чтобы встретиться с Марлоу. Он был почти уверен, что видел ее в окне. Почти, но не полностью. Он стоял далеко от дома, и его зрение было не таким уж хорошим.

Она никогда не была с ним более чем просто вежлива. Ни флирта, ни смутных потоков желания в ее голосе он не замечал. А ведь он выглядел намного лучше, чем этот толстый поросенок Джозеф Тинлинг. К тому же, он был умнее и добрее своего брата Мэтью. Но она проигнорировала его, и теперь она уехала с Марлоу, без сомнения, поиграть в зверя с двумя спинами.

Он не виделся с ней с той ночи, не заявлял о расписке. Он хотел, чтобы она страдала от неведения. Возможно, он снова воспользуется этой властью над ней, развлечется, а затем сокрушит ее.

У него не хватило смелости снова встретиться с ней лицом к лицу. Отсюда вытекала злость и ненависть к себе.

Он знал, что его отцу наплевать на Элизабет Тинлинг, но она была такой же частью его планов, как и Марлоу. Он уничтожит ее так же, как они с Джейкобом уничтожили бы Марлоу.

Наконец они добрались до конца проезжей части и помчались направо, мимо большого дома. На крыльцо вышел чернокожий, некоторое время наблюдая за ними, а затем забежал обратно внутрь, но всадники не обратили на него внимания. Единственным человеком, который мог их беспокоить, был Марлоу, а они точно знали, что Марлоу уехал на своем шлюпе к мысу Пойнт Комфорт.

Они мчались по знакомой грунтовой дороге, которая вела за дом, мимо садов и сараев, к большому складу, где хранился урожай плантации, готовый к отправке.

Они остановили лошадей в вихре пыли и огляделись. В дальнем конце поля Джордж увидел помещения для рабов. Они были недавно побелены, и крыши были значительно улучшены, и в целом они были менее ветхими и менее унылыми, чем любые другие кварталы рабов, которые он видел.

Но, конечно, это были уже не бараки рабов. Марлоу освободил своих рабов.

На другом конце поля, ближе к складу, виднелся участок леса, расчищенный под грядки для следующего урожая. Каждую весну новые растения высаживали на грядках, подготовленные путем расчистки девственного леса и его выжигания. Затем, когда они становились достаточно большими, молодые саженцы табака пересаживались на новые поля.

Грядки уже ломились от прекрасных молодых растений. На полях небольшие лунки были выкопаны аккуратными параллельными рядами на расстоянии трех футов друг от друга, готовые принять саженцы. И все это без белых надзирателей и, как он понял, практически без присмотра со стороны Марлоу. Он просто позволил неграм делать то, что они считали нужным, и они делали это. Невероятно.

— Пошли, — приказал Джейкоб, и семеро мужчин спешились. Люди шерифа открыли большие двери склада. Раннее утреннее солнце заливало это похожее на пещеру пространство. Это было похоже на любой склад на плантациях залива. Здесь был самый разный набор вещей: пиломатериалы, пустые бочки разных размеров, инструменты, запчасти для повозок и экипажей, мотки веревки.

Но мужчин интересовало не это. Они обратились скорее к бочкам с табаком, сложенным у стены, более чем сотне бочек, заполненных почти до отказа. Они представляли собой целый год работы, год расчистки грядок и выращивания растений, пересаживания растений, подкормки, проращивания, грунтовки, прополки и дегельминтизации растений, обрезки, сортировки, просушки и разрезки на полосы растений, а затем связывания их всех и упаковка по бочкам. Это был колоссальный труд, и, судя по количеству бочек, сложенных у стены, урожай Марлоу тоже был колоссальным.

— Вот, вскрой эту. - Джейкоб Уилкенсон указал на одну из бочек в середине штабеля. Один из людей шерифа взял топор и воткнул его в ствол. Он выдернул его и ударил снова, головка ствола раскрылась, и маленькие, плотно упакованные пучки табака высыпались на твердый земляной пол. Воздух наполнился ароматом свеже-высушенного табака, знакомым и таким чудесным запахом для обитателей пролива.

Джордж Уилкенсон посмотрел на груду табака, лежавшую у его ног. Он всю жизнь выращивал эту культуру и почти ничего в ней не понимал. Но он знал, что куча табака, лежавшая перед ним, была так же прекрасна и душиста, какой выращивали повсюду в колонии, обработан до совершенства и помещен в бочки высшего качества. И все это самостоятельно сделали негры. Удивительно!

— Что все это значит?

Семь мужчин обернулись. Джордж покраснел от смущения и страха, как мальчик, пойманный на краже.

В широком дверном проеме стоял Фрэнсис Бикерстафф. В руках он держал мушкет, как и двое чернокожих, стоящих позади него. Ему никто не ответил.

— Ах, это Уилкенсоны, не так ли? Отец и сын? А я думаю, что за грабители проникли на наш склад?

— Мы не грабители. - Шериф Витсен выступил вперед. Он чувствовал себя не в своей тарелке, и Джорджу показалось, что шерифу происходящее нравится не больше, чем ему. — Мы проверяем склад, и имеем право делать это в соответствии с законом.

— Скажи этим неграм, чтобы они опустили оружие, или мы вас всех арестуем! — приказал Джейкоб Уилкенсон. — Есть законы, запрещающие вооружать негров.

— Но есть еще и законы, запрещающие вламываться в чужие дома.

— Это не твой дом и не твой склад, не так ли? — спросил старший Уилкенсон. — Нет! Я так и думал. А теперь скажи этим неграм, чтобы они опустили оружие.

Все взгляды обратились на шерифа Витсена, который прочистил горло и сказал: — Это противозаконно, мистер Бикерстафф, давать им оружие.

На складе воцарилась тишина, когда люди встретились взглядами лицом к лицу, затем Бикерстафф повернулся и кивнул двум черным мужчинам позади него. Не говоря ни слова, они прислонили свои ружья к груде бревен и заняли свои позиции за спиной Бикерстаффа.

— Как видите, шериф, у нас нет никакого желания нарушать закон.

— Я благодарен вам за это, мистер Бикерстафф.

Джейкоб Уилкенсон повернулся спиной к Бикерстаффу и порылся в куче табака на полу, пиная ее ногой. — Угу, угу, — пробормотал он, а затем, повернувшись к человеку с топором, сказал: — Вот, раскрой еще один.

— Чего вы вообще хотите? — спросил Бикерстафф. Топор вонзился в верхушку бочки, на которую указал Джейкоб Уилкенсон.

— Я же сказал, мы проверяем содержимое этих бочонков. — Джейкоб не встречался взглядом с Бикерстаффом, а сосредоточился на человеке с топором.

— В них табак, сэр. Чего ты еще ожидал? — возмущенно произнес Бикерстафф. — Джордж, что это значит? Это какая-то мелкая месть за дуэль, на которой твой брат дрался с Марлоу?

— Я… а-а- а… — это было все, что Джордж успел выговорить, прежде чем вторая бочка развалилась и выплеснула свое содержимое на пол, и, к его бесконечному облегчению, все глаза отвернулись от него.

— Ну, ты вполне доволен? — спросил Бикерстафф.

Джейкоб толкал табак ногой. — Как я и предполагал. Это мусор. Весь этот табак мусор.

— Мусор?— Бикерстафф запротестовал. — Это очень хороший сладкий ароматный табак, вполне хороший, который каждый может найти в водах пролива. И уж этот точно не мусор.

Джейкоб, наконец, повернулся к Бикерстаффу. — Ты, много знаешь о табаке, не так ли? Я выращиваю табак уже пятьдесят лет, пацан! Ты недостаточно высушил его и он сопрел. Этот никогда не продержится на рынке.

— Это сущий вздор. Ничего плохого в этом табаке нет. А даже если бы и был, это не ваше дело.

— Нет, это определенно мое дело. Качество табака, выходящего из этой колонии, — дело каждого табаковода. Вот почему я привел с собой шерифа на случай, если нам придется осудить эту партию, что мы и делаем. - Джейкоб Уилкенсон повернулся к Джорджу и помощникам шерифа. — Хорошо, ребята. Вытащите его и сожгите. Весь.

— Сжечь табак! Это, возмутительно! — Бикерстафф впервые повысил голос. — Это не более чем месть за убийство Мэтью Уилкенсона, которое когда-то считалось делом чести. Шериф Витсен, вы, конечно же, не допустите, чтобы здесь вершилось такое безобразие?

Витсен взглянул на Джейкоба Уилкенсона, потом на землю, потом посмотрел Бикерстаффу прямо в лицо. — Господин. Уилкенсон эксперт по табаку, мистер Бикерстафф. Если он говорит, что это мусор, что ж, думаю, он знает. И это его право сообщать о табаке ненадлежащего качества, а моя обязанность проследить за его уничтожением. - Мгновение он смотрел на Бикерстаффа, их взгляды встретились, а затем снова повернулся к своим людям. — Давайте, начинайте сжигать.

Люди шерифа принялись за работу. Три бочки выкатили за пределы склада и разбили. Пропитанный маслом факел зажгли искрой от кремневого ружья, и вскоре вся куча сгорела. Затем один за другим бочки выкатывали и в костер.

— Вы могли хотя бы не сжигать бочки, — сухо заметил Бикерстафф. — Если только они не соответствуют стандартам Королевской колонии Вирджиния. - Но его слова были проигнорированы. Он больше ничего не сказал.

Прошло два часа, прежде чем в огонь была брошена последняя бочка. К тому времени огонь был настолько сильным, что табак приходилось бросать издалека, используя лопаты и вилы, найденные на складе Марлоу, а пустые бочки бросали вслед за ним.

Бикерстафф и оба чернокожих, молча, наблюдали стоя у края пламени, а Джордж Уилкенсон видел в дальнем конце поля остальных бывших рабов, наблюдавших за уничтожением плодов их годового труда.

«Ну теперь уж Марлоу конец», - подумал он. В водах пролива было мало плантаторов, достаточно богатых, чтобы пережить потерю урожая целого года. Он даже не был уверен, что сами Уилкенсоны смогли бы это сделать. «Это погубит ублюдка», - подумал он, - «или, еще лучше, сделает его моим должником».

Он сосредоточил свои мысли на этой утешительной идее. Это помогло отогнать стыд и чувство полного унижение, которое он чувствовал из-за того, что они сделали.