Сторожевой корабль

Глава 17

Свидетельства сражения у острова Смита все еще были видны, хотя с момента битвы прошло по крайней мере две недели.

Леруа почесал бороду. Он подумал, что это было так давно, но теперь он не был уверен. Он попытался вспомнить, что говорил Рипли, но песок под его ногами казался таким сыпучим, что делало ходьбу непомерно утомительной, а солнце палило еще хуже, и ему опять слышались какие-то голоса, и все это очень мешало ему сосредоточиться. .

Он сделал большой глоток джина из бутылки в руке, подержал немного во рту и проглотил. Осмотрел белый песок. Недалеко от травы дюн какое-то животное откопало одного из несчастных ублюдков, которые умерли там, и теперь несколько огромных стервятников наносили бессистемные удары по тому немногому, что осталось. Бросив на него взгляд, Леруа подумал, что мертвец - это Барретт, и ему показалось, что труп тянется за саблей, Он ахнул от страха, но понял что ошибся.

В прибое виднелся то ли пистолет, то ли сабля, наполовину утонувшая в темном песке. Большой зачерненный круг указывал на то место, где горел костер пиратов до того, как они были убиты этим скотиной Марлоу, новым капитаном морской стражи, тем, кто стоял между Леруа и окончательным осуществлением его планов.

— Merde! (Дерьмо) — пробормотал Леруа и снова сделал глоток.

— Он просто укокошил их всех там, где они стояли, — сказал Рипли. — Не предложили никакой пощады, а просто перестреляли, а тех, кто сдался, со дня на день повесят.

— Merde! - Что-то испускало ужасный смрад. Леруа задался вопросом, шел ли он от Рипли или от него самого. А возможно, какого-то бедного мертвого ублюдка растерзали птицы. — А корабль, который забрали, что было у них на борту?

— Насколько я слышал, этот ублюдок Марлоу разделил все на части и дал каждому его долю

Леруа сделал еще глоток, и усмехнулся. — Этот Марлоу сам больше похож на пирата, чем на королевского человека, не так ли? Сукин сын. Кто он такой?

— Я его не видел. Я держусь подальше от городов. Я же говорил. Так мне безопаснее.

Рипли снова весь распушился от собственной важности, как будто все, что произошло, было его рук делом. Леруа сплюнул на песок.

Три корабля стояли на якорях на стеклянной глади гавани. Самым большим из трех был «Возмездие». Она встала на один якорь, а ее серые, сильно залатанные паруса были вытащены за булинь для просушки.

К правому борту «Возмездия» был привязан небольшой шлюп, который принадлежал бывшему пиратскому квартирмейстеру Иезекилю Рипли. К правому борту шлюпа Рипли была привязана бригантина из Нью- Йорка, которая направлялась на север через неделю после выхода из Барбадоса, когда ее заметили с мачты «Возмездия».

Бригантина бежала изо всех сил, что привело Леруа в ярость. Когда, наконец, ее захватили, ее команда скорее сражалась, чем сдалась, из-за чего Леруа потерял всякое подобие разума.

Это было за три дня до этого. Последний из ее экипажа только что умер этим утром.

Палуба бригантины, палуба «Возмездия» и палуба маленького шлюпа были битком набиты людьми. У пиратов накопился приз с семи ограбленных судов, который они забрали с тех пор, как покинули Нью-Провиденс, и груз из трюмов ее восьмой и последней жертвы, с помощью швартовных и реевых снастей сейчас перебрасывали на шлюп Рипли и укладывали внизу.

— Если бы этот cochon Аллэйр не потерял свой корабль, нам не пришлось бы шнырять здесь, как испуганные щенки, — прорычал Леруа.

— Да, ну, вы сделали для него.

— Где теперь этот сукин сын Марлоу и его грёбаная стража?

— Кренгуют свой корабль у Пойнта Комфорт. На прошлой неделе Марлоу был на суде тех несчастных ублюдков, которых они захватили. Думаю, они сейчас все на виселице.

— Кренгуют, да? Ну, почему бы нам не пойти и не потопить их ублюдочный корабль ко всем чертям, пока они его кренгуют?

— Марлоу установил на берегу орудия. Он не такой тупой. Я считаю, что тебе следует держаться от него подальше, и мы просто будем продолжать в том же духе.

Леруа хмыкнул, допил остатки джина и швырнул бутылку в прибой. Жаркое солнце теперь было приятным, а теплый песок вокруг его ботинок был подобен тяжелому одеялу. Голоса исчезли, и их место заняла музыка, прекрасная музыка. Леруа оглядел песчаный берег, но не мог понять, откуда исходил звук.

У него был повод для радости. План, который они разработали с Рипли, похоже, сработал, несмотря на то, что морская стража не сотрудничала с ними. Они встретились на острове Смита, в этом знакомом месте, как и планировалось, Леруа с полным трюмом украденных товаров, Рипли с сундуком, полным звонкой монеты, чтобы заплатить за него. Не надо было торговаться с ублюдочными торгашами в Чарльстоне или Саванне, которые практически забрали бы товар даром. Леруа мог позволить Рипли делать важный вид, пока все шло так гладко.

И что не менее важно, «Возмездию» все же посчастливилось. Охота вокруг мысов удалась. Они пили, грабили и мучили жертв почти беспрерывно с тех пор, как прибыли в эти воды, и от этого становились довольными. И пока команда была довольна, никто не сомневался в его авторитете.

Было бы, конечно, лучше, если бы у них не было опеки, но охрана их пока не беспокоила. Может быть, глупым ублюдкам на этом песчаном берегу и не поздоровилось, но Леруа не был так глуп, и его не поймали бы таким образом.

— Флот, табачный конвой, скоро отплывает, а? — спросил Леруа.

— Да, неделя или около того. Сейчас он собирается на Хэмптон-Роудс, но к чёрту табачный флот. У нас есть весь чертов табак, который нам нужен. Здесь нет спроса на табак. Такие товары, как они, — Рипли ткнул острым, щетинистым подбородком в сторону бочек, вылетающих из трюма — «Возмездия», — не всегда можно продать здесь. Импорт, товары из Англии, те, что имеют высокие тарифы, вот что здесь можно продать. Кроме того, конвой будет сопровождаться. Я думаю морская стража с этим самым Марлоу, чтобы обслужить этих ублюдков.

— Ба, опять эта гребаная стража, — проворчал Леруа. Он огляделся на песке, надеясь найти какую-нибудь недопитую брошенную бутылку из-под рома, но ничего не нашел.

«Нет спроса на табак»? - подумал он. - А я считаю, что есть». Табак, возможно, не пользуется большим спросом в Вирджинии, но Вирджиния не единственный рынок сбыта, и он чувствовал себя уверенно. К тому же, табачные корабли имели на борту звонкую монету.

Он позаботится об этом табачном флоте.

Марлоу сидел молча и неподвижно и смотрел в кормовое окно большой каюты «Нортумберленда». Он чувствовал, как гнев захлестывает его, а затем отступает, накатывается и отступает, как прибой на песчаном береге. Он слышал легкий стук ноги Бикерстаффа по палубе, как Король Джеймс неловко ерзал на своем сиденье, но не обращал на них внимания, пока не решился заговорить.

— Они сожгли его? Все сожгли? Даже бочки?

— Все сожгли. И бочки тоже. Ближе к концу, когда они почти заканчивали опорожнять бочки, я сказал, что что не нужно бросать пустые бочки в огонь, но они не послушали.

— К черту всю эту совесть и честь, — сказал Марлоу. — Они здесь ничего не значат? Какой, скажи на милость, смысл изображать из себя джентльмена, если мы должны терпеть эту мелочную месть? И под видом закона?

— Пока Витсен и половина проливных вод в долгу перед Уилкенсонами, — произнес Бикерстафф, —законы здесь будут устанавливать Уилкенсоны .

— Они установили свой закон на суше, а теперь установлю свой закон на море.

Закон на море. Да, он начал работать, и жители Уильямсбурга стали свидетелями драматической демонстрации этого факта, когда пятнадцать человек были отправлены на виселицу, установленную на отмелях реки Джеймс.

Всего за два года до этого Протокол Собрания дал колониям право судить людей за пиратство, а не отправлять обвиняемых в Лондон, и Николсон ухватился за этот шанс, поскольку ненавидел пиратство с почти религиозным рвением. Срочно был назначен суд присяжных и палачей, присяжные привели к присяге, и люди, схваченные на песчаном береге острова Смита, предстали перед судом по обвинению в своих преступлениях.

Это не было долгим испытанием.

С самого начала казалось маловероятным, что мужчины будут признаны невиновными, даже если улики против них будут менее убедительными. Но так случилось, что в проливных водах оказалось несколько моряков, корабли которых были захвачены и разграблены обвиняемыми, и они дали самые разоблачающие показания. Этого, в сочетании с тем, что должен был рассказать Марлоу, и уликами, найденными на борту «Патриции Кларк», было более чем достаточно, чтобы признать их всех виновными.

Троим самым младшим из них дали пожизненное заключение за молодость лет. Четвертому удалось убедить присяжных, что его заставили против его воли присоединиться к пиратам, что нередко случается, и он его освободили.

Остальные были приговорены к смерти.

Шериф Витсен получил приказ. — Вы должны повесить упомянутых пиратов на виселице, которую вы для этой цели казните, за шею, пока они не будут мертвы, мертвы, мертвы…

Он так и сделал перед восторженной толпой из четырехсот мужчин, женщин и детей, выстроившихся вдоль берега реки Джеймс. Потребовалось два часа, чтобы казнить всех. Люди охали и качали головами, указывая на раскачивающиеся тела, и говоря детям, что станет с теми, кто не будет слушать родителей.

Это было то самое время для Марлоу, который снова оказался в центре внимания. Все известные люди вод пролива захотели еще раз поздравить его, и чтобы их непременно увидели в компании с ним. Губернатор Николсон все время сидел рядом с ним. Единственное, чего не хватало для полноты его счастья, так это Элизабет, но она сказала ему с отвращением, что у нее не хватит духа смотреть на такие вещи и она не пойдет.

Бикерстафф любезно дождался конца дня, чтобы сообщить ему о том, что случилось с урожаем табака за время его отсутствия.

Они долго сидели, молча, Марлоу, Бикерстаф и Король Джеймс. Марлоу чувствовал, как гнев снова накатывает и постепенно отступает. На его месте образовался объективный взгляд на ситуацию. — Знаешь, это чертовски неловко, — сказал он, наконец. — В этом году мы не получим прибыли от плантации. Мне придется за все платить из собственного кармана, и покупать все наши припасы.

Конечно, он забрал у пиратов в три раза больше, чем мог бы принести урожай, и надеялся сделать еще несколько раз то же самое, но Бикерстаффу он не стал говорить об этом. Тем не менее, он надеялся использовать урожай, чтобы отвести подозрения от увеличения своих богатств. Теперь ему придется стать более осмотрительным в трате денег.

Но эти соображения были ничто по сравнению с огромным оскорблением, которое он перенес от Уилкенсонов. То, что они сделали, было уже за гранью разумного, и тем более, что это было сделано руками сотрудников, одетых в форму городской охраны. Он не мог оставить это без ответа.

— Знаешь, Том, — Бикерстафф поднял взгляд из-за стола, — я не сторонник мести, это прерогатива Господа, а не моя. И мне не хотелось бы, чтобы это продолжалось. Но освобождение твоих людей — это один из самых приличных поступков, которые ты когда-либо совершали, и это была их прибыль, ни в чем не виновных, которую Уилкенсоны уничтожили, как и твою. Мне грустно смотреть на то, как им сходит с рук такое вопиющее поведение.

— Меня это тоже огорчает.

— Да, но мне пришло в голову, что в твоем положении капитана морской стражи твои обязанности состоят не только в преследовании пиратов. Ты также должен следить за соблюдением торговых и навигационных законов Его Величества.

Это было абсолютно верно. Марлоу почти забыл об этой части своих обязанностей, что неудивительно, поскольку он никогда не собирался заниматься ими. В этом не было никакой прибыли. Пустая трата времени. Более того, он намеревался поднять свой капитал среди плантаторов и аристократов проливов. Наложение штрафов на этих самых людей, принуждение их к повиновению закону мало что дало бы ему в этом отношении.

Марлоу уставился в окно, обдумывая косвенное предложение Бикерстаффа. Уилкенсоны могли использовать законы на берегу в свою пользу, но он, Марлоу, должен соблюдать законы на море.

— Ты совершенно прав, Бикерстаф, совершенно прав, — сказал, наконец, Марлоу и, осознав эту новость, улыбнулся. — Я был постыдно небрежен в своем долге. Если Джордж и Джейкоб Уилкенсон будут следить за качеством табака в колонии и так самоотверженно защищать доброе имя плантаторов, выращивающих табак в водах пролива, то будет справедливо, если я буду поступать точно также.