Сторожевой корабль

Глава 18

Раз в год огромный флот торговых судов из Англии и колоний собирался на Хэмптон-Роудс, чтобы взять на борт около восьмидесяти тысяч бочек с годовым урожаем табака из Вирджинии и Мэриленда. Чтобы перевезти все это, потребовалось почти сто пятьдесят кораблей, и пошлина на этот урожай, когда он будет выгружен в Англии, должна была принести правительству 300 000 фунтов стерлингов.

Таким образом, правительство было очень заинтересовано в том, чтобы все прошло нормально.

С этой целью «Плимутский приз» с чистым и плотным днищем, свежим такелажем, новыми парусами и полным энтузиазма экипажем спустился с мыса Пойнт-Комфорт и занял свое место, став на якорь с наветренной стороны флота. Он будет сопровождать корабли с табаком на расстоянии ста морских лиг от суши, от кордона морских стервятников, парящих вокруг мысов, в глубокие воды, где они будут защищены бескрайним океаном.

В сотне лиг от Лендс-Энда в Англии, по другую сторону Атлантики, другой корабль Королевского флота должен будет встретиться с флотом и сопроводить его в Лондон, защищая от опасностей, таящихся в Ла-Манше. Таким образом, огромные богатства, Королевских колоний, хлынут в Старую Англию, а налоги с этих богатств хлынут правительству, организовавшему все это дело.

А военно-морским представителем Его Величества в колонии, человеком, обладавшим высшей властью над флотом после того, как он вышел за пределы компетенции губернатора Николсона, был некто Томас Марлоу, эсквайр, капитан «Плимутского приза» ВМС Королевского Флота

Он чуть ли не смеялся от предвкушения, взбираясь на борт «Братьев Уилкенсонов» .

«Братья Уилкенсоны» были торговым судном, принадлежавшим Уилкенсонам, одной из немногих семей, достаточно богатых, чтобы перевозить табак на собственном корабле. Немногие плантаторы владели судами. Большинству приходилось нанимать независимых торговцев для перевозки своего урожая.

«Братья Уилкенсоны» были большим кораблем для торгового судна и хорошо вооружены. Что касается размеров и огневой мощи, он во много раз превосходил «Плимутский приз», и он вполне мог бы позаботиться о своей собственной защите, если бы Уилкенсоны наняли достаточное количество матросов, чтобы одновременно управлять судном и охранять его.

Но они этого не сделали, потому что им не хотелось тратить лишних денег, и к тому же они никогда не нашли бы столько моряков, даже если захотели. В Колонии не хватало опытных моряков, и на каждое судно их нанимали столько, чтобы можно было только управлять им, и ни на одного человека больше.

Марлоу шагнул через трап на палубу, отошел в сторону, уступая место Бикерстаффу, стоявшему прямо за ним, и примерно дюжине вооруженных и угрожающих на вид мужчин с «Плимутского приза», следовавших за ним.

Джордж Уилкенсон был на борту, как и его отец, как и надеялся Марлоу. Он устраивал представление только для них. Они совещались с капитаном судна, пока не заметили направляющуюся к ним длинную лодку «Плимутского приза». Теперь трое мужчин встали у главной ограды с ранним морозом в глазах, скрестив руки на груди, ожидая объяснений столь нежелательного вторжения.

— Что это означает? Вас никто не приглашал на борт этого корабля, сэр, и вам здесь не рады, — произнес Джейкоб Уилкенсон. Он выглядел так, будто вот-вот взорвется.

— Я все понимаю, сэр, — ответил Марлоу, — и я бы не осмелился сюда явиться, если бы этого не требовали мои обязанности.

— Обязанность? Какие у вас здесь обязанности?

— Как капитан морской стражи, я обязан следить за соблюдением законов Его Величества, касающихся торговли и мореплавания, поэтому я провожу инспекцию флота.

— Инспекцию флота? Вы вторглись на борт моего корабля, а не на флот. Это какая-то уловка, какое-то мелкое вымогательство?

— Ничего подобного. Я осмотрю все суда, если позволит время. Я просто начинаю с вашего. А теперь, пожалуйста, откройте люки и вытащите несколько бочек для осмотра.

— Откройте… — пробормотал капитан, впервые заговорив. — Мы только что все уложили, а люк задраили, закупорили и опечатали.

— Ничего страшного, сэр, — сказал Марлоу, — просто сломайте печати, раскупорьте и откройте люк.

— Ничего подобного мы делать не будем, — решительно сказал Уилкенсон.

— Хорошо, тогда я сделаю это сам. Он указал команде «Плимутского приза», и они принялись отпирать люк, выбивая клинья, чтобы освободить брезент.

— Нет, нет, на это нет времени, — сказал Марлоу. — Принесите топоры, и просто прорубите его. Потом прорежьте брезент и решетку.

Четыре человека из прибывшей с ним группы, которым Марлоу приказал принести топоры, вскочили на люк и подняли лезвия над головами.

— Нет, нет, не ломайте ничего! — закричал хозяин всего этого хозяйства за несколько секунд до того, как люди Марло собрались уничтожить его брезент и решетки люков. — Боцман, открой люк!

Солдаты морской стражи стояли в тишине, пока боцман «Братьев Уилкенсонов» и его бригада разбирали утреннюю работу, оттягивая назад брезент и снимая решетки. Стяжка была отпущена и перекинута через зияющий люк, и трое матросов с помощью стропов спустились в темный трюм, чтобы обойти бочки.

Джордж Уилкенсон, его отец и боцман смотрели с угрюмыми лицами, скрестив руки на груди. Они не сказали ни слова, но Марлоу знал, что их молчание будет недолгим.

Двадцать минут спустя матросы «Плимутского приза» выволокли полдюжины бочек на палубу. Марлоу оглядел их, медленно идя между ними и качая головой. — Боюсь, это выглядит не очень хорошо. Бикерстафф, будьте добры, измерьте их.

Бикерстафф положил свою мерную линейку на горлышко бочки, потом на ее бок и тоже покачал головой. — Тридцать шесть дюймов по крышке, пятьдесят два дюйма в высоту.

— Тридцать шесть… — сказал Марлоу. — И все они такие?

Бикерстафф двинулся вдоль линии, измеряя каждую. — Да, я боюсь, они все одинаковы.

— Что ж, сэр, — сказал Марлоу, поворачиваясь к Уилкенсону, — небольшая проблема. Бочка законного размера составляет тридцать два дюйма на сорок восемь дюймов. Я мог бы не заметить, знаете ли, если хотя бы одна или две из них были немного больше, но сейчас нам придется их все измерить.

Рот Джорджа Уилкенсона открылся, глаза Джейкоба сузились от ярости. — Измерить их все? Джордж успел сказать. — Ты хочешь, чтобы мы их все вытащили чтобы измерить?

— Я не вижу другого пути, как это можно было бы сделать.

— Да к черту вас с вашими мелкими домогательствами! — закричал Джейкоб Уилкенсон. — Вы не обманете меня, вы просто пытаетесь отомстить нам за ликвидацию вашего мусорного табака. Но это был настоящий мусор, сэр, и мы имели законное право его сжечь! Таков был наш долг!

— И я также имею право осмотреть ваши бочки, и это также мой долг. И из того, что я видел до сих пор, вы нарушаете закон.

Уилкенсоны и капитан их корабля долго смотрели на Марлоу, но промолчали.

Важным фактом было то, и каждый человек на борту это знал, что Марлоу был абсолютно прав. Бочки превышали допустимый размер.

Они также знали, хотя едва ли стоило упоминать, что каждая бочка во флоте превышала допустимый размер. Поскольку пошлины и сборы за погрузочно-разгрузочные работы устанавливались в расчете за бочку, а не за фунт содержащегося в ней табака, для плантаторов была большая экономия, если они немного завысят размер своих бочек. Они все так делали, и именно поэтому Марлоу знал, что поймает Уилкенсона на таком преступлении. Но все, что они делали, было законным.

— Будь проклята твоя наглость, кем ты себя возомнил? - Молчание нарушил Джейкоб Уилкенсон. — Ты уж точно не проверишь весь наш груз!

— Верно? И кто меня остановит? — матросы «Плимутского приза» встали полукругом позади своего капитана, со всех сторон напоминая банду кровожадных головорезов с засунутыми за пояс пистолетами, абордажными саблями, с топорами и мушкетами в руках и головами, обмотанными яркой цветной тканью.

— Вы нас не запугаете, вы и ваша банда злодейских пиратов, — проворчал хозяин.

— Мы не заинтересованы в том, чтобы запугать вас, сэр, только в том, чтобы обеспечить соблюдение закона. И похоже, что нужно приложить кое-какие усилия.

— Послушайте, Марлоу, — сказал Джордж Уилкенсон. Голос у него был низкий, тон разумный. — Если мы нарушили закон, по какой-то досадной ошибке, то прошу прощения за это. Наложите штраф, мы его заплатим и покончим с этим. Ведь конвой отплывает через два дня.

— Конвой, сэр, отплывет, когда я скажу, чтобы он отплыл. А что касается…

— Послушайте, капитан Марлоу? - Бикерстафф выглянул из трюма, куда он спустился для осмотра. — Иди сюда, посмотри. Он вылез из люка, и в его руке была щепоть ароматного коричневого табака. — Я обнаружил рассыпной табак. Огромные кучи, забитые в каждый угол корабля. Табак лежит вразброс, который, видимо, доставлялся в мешках или россыпью, а не в бочках. Это было строго запрещено актом Парламента 1698 года, также, как и в случае с завышенными размерами бочек. Так что. ни одно судно в конвое не имеет право его так везти, поскольку он может быть приготовлен для подпольной продажи.

— Почему, сэр, вы так сделали? — обратился Марлоу к Уилкенсонам и капитану, — я потрясен, потрясен, обнаружив это. Это ведь похоже на контрабанду, черт меня побери, а вы одна из ведущих семей в колонии. Мне очень жаль, но я не могу оставить это без внимания.

— Просто наложите чертов штраф и убирайтесь с моего корабля! - Джейкоб Уилкенсон почти кричал.

— Это выше штрафа, сэр. Либо вы упакуете этот табак в бочки законного размера, и уберете тот, что россыпью лежит в трюме, либо не поплывете.

— Не поплывем? — прорычал капитан. — И как вы сможете удержать нас от отплытия?

— Сняв все паруса с вашего корабля, сэр, если вы не подчинитесь. А теперь я предлагаю вам приступить к работе. У вас много дел.

Менее чем через три часа «Братья Уилкенсоны» были похожи на улей, над которым роились рабочие, спешащие привести груз в порядок перед отплытием флота. Даже если они уплыли без сопровождения, что было законным, это было бы самоубийством, с пиратами, которые кишели вокруг мысов и заполонили воды между побережьем Америки и Карибским бассейном.

Конечно, пираты не будут для них проблемой после того, как Марлоу заберет у них паруса.

Марлоу вообразил, что Уилкенсоны собирались пожаловаться губернатору, но они должны были понять, что это было бы глупо. Что бы они ему сказали? Что Марлоу поступил несправедливо, заставив их соблюдать закон?

Скорее, они и их люди будут работать как одержимые, чтобы узаконить свой груз. Они привозили новые бочки на шлюпах, откуда, Марлоу не знал, и с трудом поднимали каждую старую бочку из трюма и открывали ее, чтобы пересыпать содержимое в новую, меньшую по размеру.

Табак на корабле Уилкенсонов, уже получивший награду один раз, было гораздо легче получить снова, но все же эта операция заняла два полных дня, а люди с «Плимутского приза», наблюдавшие за ними, делали ставки на то, закончат ли они вовремя. Когда Марлоу не удавалось заснуть, он заходил на палубу сторожевого корабля и оттуда мог видеть матросов и полевых рабочих, трудившихся при свете фонарей на палубе «Братьев Уилкенсонов», разбивая бочки, опорожняя их, и засыпая табак снова в другие бочки для хранения.

Несколько раз Уилкенсоны посылали человека, чтобы пригласить Марлоу проверить их продвижение, опасаясь, несомненно, что он потребует, чтобы новые бочки снова подняли, как только они будут поставлены на место. Он отклонял эти приглашения, каждый раз говоря, что как джентльмен, доверяет другому джентльмену соблюдение этого соглашения и закона.

Два дня спустя, когда табачный флот готовился к отплытию, дело было сделано. Шлюп Уилкенсонов отошел от борта корабля и двинулся на северо-запад вверх по реке Джеймса, а с палубы «Плимутского приза» Марлоу мог слышать стук молотков, когда клинья в скобах люка загонялись на место. Он был впечатлен. Он никогда бы не подумал, что они закончат вовремя.

— Абордажная группа готова? — спросил Марлоу. На палубе собралась еще одна вооруженная группа, почти такая же, как и первая, но крупнее.

— Готовы, сэр, — сказал лейтенант Рейкстроу, возглавлявший отряд.

— Отлично. Тогда в лодку.

— Том, — сказал Бикерстаф, стоя рядом с Марло, — это, так уж необходимо? Разве мы недостаточно им отомстили?

— То, через что мы заставили пройти этих ублюдков, было просто неприятностью по сравнению с тем ущербом, который они нам причинили. Послушай, Фрэнсис, ты сам сказал. Сожжение нашего урожая мало отразится на тебе и на мне. Пострадали только полевые рабочие. Это больше их потеря, чем наша.

— Ты делаешь это не для полевых рабочих. Это не восстановит их урожай. Боюсь, мы только продлим нашу бессмысленную войну с Уилкенсонами.

— Бред какой-то. Это положит этому конец и даст нам уверенность, что подобное больше никогда не повторится. Мне надо идти! — и Марлоу спустился в лодку, не желая дальше обсуждать решение, которое он уже принял.

Он снова взобрался на борт корабля Уилкенсонов, за спиной у него была вооруженная группа матросов. Корабль уже не выглядел таким опрятным и хорошо оснащенным, как два дня назад. Вокруг валялись щепки, рассыпанный табак, сломанные бочковые клепки и обручи. Такелаж лежал большими кучами на палубе. Матросы выглядели совершенно измученными, как будто они почти не спали несколько дней, чего на самом деле не было.

Уилкенсоны находились там, Джейкоб в ярости из-за наглости Марлоу, Джордж усталый и напуганный.

— Марлоу, что, черт возьми, сейчас? — спросил Джейкоб Уилкенсон. — Я был настолько глуп, что поверил вашему джентльменскому слову, что проверок больше не будет.

— Их и не будет, — бодро сказал Марлоу. — Если вы говорите, что груз оформлен законно, то я верю вам. Но есть еще одно дело.

Уилкенсон и капитан обменялись взглядами, объятые страхом перед тем, что Марлоу скажет дальше. Вполне обоснованный страх, как это случилось.

— У меня не хватает людей, — сказал Марлоу, — поскольку я не восполнил свои потери в битве у острова Смита. Боюсь, мне понадобятся люди из вашей команды для пополнения команды охраны.

— Думаешь, ты заберешь людей с моего корабля? Ты это серьезно?

— О, это не только для меня. Мы все должны жертвовать, знаете ли, на всеобщее благо. Охране не хватает людей, чтобы защитить табачный флот.

Джейкоб Уилкенсон сделал шаг вперед, сжав губы, и Марлоу вполне мог представить, что он собирается сказать, но он этого не успел сделать. Капитан схватил его за руку, потянул назад и тоном усталой покорности спросил: — Сколько человек вам нужно, Марлоу?

— О, я думаю, человек восемь подойдет. Вот эти люди, для начала. — Марлоу указал на пятерых мужчин, которые только что легли на палубе после того, как сняли марсели и галанты. Тот факт, что они работали наверху и на марселях, сказал ему, что они были самыми опытными на корабле Уилкенсонов.

— Восемь матросов! — это высказывание потрясло капитана. — Но это половина моих людей! Я не смогу отправиться в плавание, если вы заберете у меня восемь человек!

— Верно? — солдаты «Плимутского приза» под руководством Рейкстроу уже отобрали еще троих матросов и стояли полукругом вокруг этой группы измученных, растерянных и больше всех злых людей.

— Послушайте, Марлоу, — сказал Джордж Уилкенсон, снова пытаясь говорить голосом разума. — Вы уже отомстили за то, что посчитали нашим преступлением против вас. Но это уже слишком. Вы прекрасно знаете, что мы потеряем весь годовой урожай, если не поплывем. На Чесапике больше нет моряков.

— Я лучше вас знаю о нехватке моряков в этих колониях. Вот почему я должен забрать их у вас.

— Если вам нужны люди, — сказал капитан, — вы не могли бы взять по одному человеку с каждой из дюжины кораблей?

— Мог бы, — признал Марлоу. — Но я не хочу.

— Будь ты проклят! — Джейкоб Уилкенсон, наконец, взорвался. — Ты не сделаешь этого! Нельзя давить людей без согласия губернатора! Ты нарушаешь закон, ты ублюдок!

При этом Марлоу драматично огляделся и сказал: — Я не вижу здесь никакого закона, сэр, кроме самого себя.

— Уходи с моего корабля.

— Очень хорошо. Сейчас уйду! Лейтенант Рейкстроу, проводите этих людей в баркас. - Рейкстроу, применяя большое количество толчков и крепких слов, начал запихивать несчастных людей вниз через борт корабля в баркас «Плимутского приза».

— Марлоу, ты ублюдок, ты сын шлюхи! - Джейкоб Уилкенсон мгновенно оказался на другой стороне палубы. Он схватил Марлоу за воротник и, прежде чем Марлоу успел среагировать, притянул его к себе так, что их лица оказались в нескольких дюймах друг от друга. — Тебе это не сойдет с рук, ублюдок, слышишь? Ты выскочка, пришедшая сюда и пробравшаяся к командованию морской стражей…

Марлоу не сказал ни слова, но потянулся к своему поперечному ремню, отстегнул пистолет и поднял его между ними.

— Ты думаешь, что губернатор у тебя в кармане, сэр, но позволь тебя уверить, — продолжил Джейкоб, затем остановился, почувствовав холодный, конец ствола, вдавленный в мягкую плоть под своим подбородком. Он запнулся в своей речи. Марлоу взвел спусковой крючок.

— Пожалуйста, уберите от меня руки, — сказал Марлоу. Хватка Уилкенсона ослабла, и Марлоу отступил, опустив спусковой крючок пистолета. — Один из членов вашей семьи уже имел наглость точно так оскорбить меня, и вы были свидетелем его судьбы. Будьте благодарны, что я не требую от вас удовлетворения. - Однако, если вы хотите встретиться со мной по-мужски, вам нужно будет просто сказать мне об этом. Если нет, я буду благодарен вам за то, если вы заткнете свой рот.

Уилкенсоны стояли, глядя на него с ненавистью, но ничего не сказали. Марлоу знал, что они не попадутся на удочку. Высокомерие Мэтью Уилкенсона, возможно, было отмечено смелой глупостью, но Джейкоб Уилкенсон был более хитрым, чем он, а Джордж был из тех трусов, которые предпочитали коварство, а не открытую агрессию.

— Хорошо, — сказал Марлоу, — на это все и закончим.- Он пожелал им обоим доброго дня и проследовал за лейтенантом Рейкстроу в переполненный баркас.

Хорошо, если бы этим все и закончилось. Он даже надеяться на это. Все они могли надеяться на это, но Марлоу знал, что этого никогда не произойдет, несмотря на его уверения Бикерстаффу.

Он достаточно повидал такого рода конфликты, когда одна фракция противостояла другой, и знал, что единственный способ положить этому конец — это либо одна, либо другая сторона должны были или признать свое поражение или прикончить другую.

И Марлоу знал, что ни он, ни Уилкенсоны никогда не признают своего поражения.