Сторожевой корабль

Глава 27

С квартердека «Плимутского приза» им были хорошо видны благородный экипаж и четверо лакеев в ливреях, высокопоставленные лица в роскошных одеждах, команда шлюпок в одинаковых костюмах на створках баркаса с опушенными веслами у подножия лестницы ниже причала.

— Что ж, — сказал Марлоу всей компании: Элизабет, Бикерстаффу, лейтенанту Рейкстроу, — это для нас не такая уж неожиданность.

— Выстрел с носа корабля отпугнет их, сэр, — предположил Рейкстроу. — Пистолеты заряжены можно попробовать.

Марлоу повернулся и посмотрел на первого офицера, удивляясь, как дошло до того, что морской офицер вообще мог такое предложить.

— Ради всего святого, это же губернатор, — сказал Марлоу. — Не думаю, что мы будем стрелять в него.

— Прошу прощения, сэр, — пробормотал Рейкстроу, очевидно, до него дошла возмутительность этого предложения.

Несмотря на свое нежелание стрелять в губернатора Николсона, Марлоу не ожидал напыщенных речей. Он не знал, чего ждать от визита, но и не думал, что от него будет что-то приятное.

Он больше не был уверен в своем статусе, в своем расположении губернатора. Николсон вполне мог прийти, чтобы сменить его с поста морской стражи. А если бы это случилось, то Марлоу пришлось бы отказаться. Охрана была его убежищем или, точнее говоря, убежищем Элизабет, и вся команда «Плимутского приза» останутся с ним. Но тогда он снова станет не более чем пиратом с украденным правительственным кораблем в придачу.

Они смотрели, как губернатор и его спутники, втроем, спускаются по трапу и устраиваются на корме шлюпки. Один из них был секретарем губернатора. Другим, в чем Марло был совершенно уверен даже с такого расстояния, был президент Совета Его Величества Джон Финч, влиятельный человек в колониальном правительстве, близкий друг Уилкенсонов. И в этом не было ничего приятного.

— Господин Рейкстроу, пожалуйста, организуйте встречу. Я хочу, чтобы джентльмены были встречены на борту со всеми должными церемониальными почестями.

— Да, сэр, — сказал Рейкстроу, все еще краснея от своего предложения, и поспешил выполнять это распоряжение.

— Томас, я не позволю тебе рисковать своим положением из-за меня, — сказала Элизабет.

— И я больше не позволю, чтобы тебя использовали в качестве пешки, — сказал Марлоу тоном, не признающим протеста.

— Мне… Может быть, мне лучше не показываться, — предложила Элизабет.

Марлоу оторвал взгляд от далекой лодки и посмотрел на нее, затем протянул руку и взял ее за руку. — У меня нет никаких опасений по поводу того, что я забрал тебя из тюрьмы. Я не позволю держать тебя, как преступнику. Преступление было в том, что они заперли тебя. С тобой они ужасно обошлись, и теперь настало время воздать тебе по справедливости, и если они не захотят ее воздать, то ответят мне лично.

Он держал ее за руку и смотрел ей в глаза, пока не услышал крик рулевого — Поднять весла — и шлюпка не оказалась рядом.

— Пошли со мной, — сказал он. — Мы должны пойти и встретить наших гостей. Он провел ее вниз по трапу квартердека и через палубу, где по обеим сторонам трапа в два ряда выстроились матросы «Плимутского приза», держа абордажные пики вертикально, образуя прямой, хотя и несколько пугающий коридор для тех, кто поднимался на борт.

Марлоу занял свое место рядом с Рейкстроу как раз в тот момент, когда над планширом показалась голова губернатора. Николсон поднялся с некоторым усилием и осторожно огляделся, когда ступил на палубу. Марлоу пришло в голову, что губернатор не больше уверен в статусе Марлоу, чем Марлоу в статусе губернатора.

«Великолепно, — подумал он, — мы будем подобны двум пьяным слепым, держащимся друг за друга».

Николсон быстрым шагом прошел мимо шеренги мужчин, и Марлоу шагнул ему навстречу, протянув руку: — Губернатор, как приятно снова вас видеть, — сказал Марлоу.

Николсон пожал ее: — А, это ты, Марлоу, — сказал он. Его глаза метнулись в сторону Марлоу. — Миссис Тинлинг, надеюсь, с вами все в порядке.

— Все очень хорошо, спасибо, губернатор, — сказала Элизабет сделав реверанс. Немногие были более любезны и дипломатичны, чем губернатор Николсон. Именно поэтому он так хорошо справлялся со своей работой.

Но, то же самое нельзя было сказать о президенте Финче, который стоял позади Николсона, и одаривал Элизабет неприятным взглядом. Он сказал: — Марлоу, нам нужно многое обсудить.

— Я тоже так думаю, господин президент, — сказал Марлоу. Николсон не слишком заботился о Финче, и Марлоу вообразил, что Городской Совет навязал ему этого человека, опасаясь, что, оставшись один Николсон будет слишком снисходителен к своему своенравному капитану морской стражи.

Он указал на кормовые каюты. — Пожалуйста, господа, не присоединитесь ли вы ко мне в моей каюте, где мы выпьем по стаканчику, и все обсудим?

Пять минут спустя четверо мужчин - Марлоу, Николсон, Финч и секретарь сидели за столом в большой каюте, поставив перед собой наполненные до краев бокалы с вином.

— Ну, Марлоу, кажется, у нас есть некоторые проблемы, которые нужно решить? — сказал Николсон. — Теперь я знаю о ваших отношениях с миссис Тинлинг, но я думаю, вам лучше понять, что ее обвиняют в преступлении, караемом смертной казнью.

— С ней ужасно обращались, в течение нескольких лет сначала этот муж-скотина, а затем весь вонючий выводок Уилкенсонов, и я не позволю ей больше страдать.

— Что ж, сэр, — вмешался Финч прежде, чем Николсон успел заговорить. — Что касается ее семейного положения, я думаю, мы все знаем правду. Он продолжил сквозь гневный взгляд губернатора. — Однако это не вызывает особого беспокойства. Более важное значение имеет предъявленное ей обвинение в убийстве.

— Обвинения в убийстве не было, сэр. Обвинение в соучастии, а этому нет ни малейшего доказательства. Я читал заявление Люси, что она ни в малейшей степени не имеет отношения к Элизабет. Наоборот. Это все вымысел, подстроенный против нее ублюдками Уилкенсонами, и сделано это ради мести, не более того.

— Вы не имеете права говорить в такой манере о главенствующей семье в этой колонии, — сказал Финч.

— Господа, господа. — Николс поднял руки, и Марлоу и Финч замолчали. — Пожалуйста, капитан Марлоу, несмотря ни на что, Джейкоб Уилкенсон является членом Палаты горожан и выдвинул обвинения, которые могут быть сняты только в суде, прошу вас понять, что миссис Тинлинг все еще должна считаться заключенной до суда.

— Я это понимаю.

— Тогда вы позволите нам снова взять ее под стражу?

— Нет не позволю.

— Тогда, сэр, — громко сказал Финч, — мы все равно ее арестуем, и ваши собственные низменные желания будут прокляты.

— И как, сэр, — спросил Марлоу, — вы собираетесь это сделать?

— Ну, Марлоу, — снова попытался вмешаться Николсон, — это будет считаться как укрывательство беглеца, знаете ли, и так не годится.

— Я все это понимаю, губернатор.

— И поймите также, — вмешался Финч, — что ваш собственный статус тоже под вопросом, под очень большим вопросом. Есть основания полагать, что вы не тот, за кого себя выдаете, сэр, и вполне можете быть разыскиваемы по закону вместе с этой маленькой шлюхой.

Марлоу перевел взгляд на Финча, и его холодный взгляд остановил президента на середине буйства. Он уселся на свое место и прочистил горло.

— Люди умирают и не за такие слова, сэр, — сказал Марлоу. — От моей собственной руки.

— Вы угрожаете мне, сэр?

— Да.

Финч не находил слов, ошеломленный прямотой этого ответа, и Николсон стал искать компромисса.

— Теперь, господа, я думаю, в этом нет необходимости. Ведь мы все на одной стороне? Не будим ссорится, как кучка голландцев. Но послушайте, Марлоу, это правда, что были подняты такие вопросы. Лично я не хотел бы освобождать вас от вашего командования.

— Мне бы тоже не хотелось, чтобы вы попытались.

— Как бы то ни было… — Николсон был слишком опытным дипломатом, чтобы его сбила с толку эта подразумеваемая угроза. — Я признаю, что против миссис Тинлинг нет улик, что ее арест — дело рук Уилкенсона. Я думаю, возможно, мы можем забыть обо всем этом, обвинениях и тому подобном, принимая во внимание хорошую работу, которую вы проделали, и службу, которую, я надеюсь, вы продолжите выполнять.

— Послушайте, губернатор, — снова встрял Финч, — не начинайте давать обещания, которые вы не в состоянии сдержать. Мы договорились, что, возможно, мы могли бы уступить в некоторых вопросах. Но отношения этого человека невыносимы, и это его укрывательство…

— Что это за долг, который, как вы надеетесь, я буду продолжать выполнять? — Марлоу откинулся на спинку стула. Николсон не сказал бы этого, если бы не имел в виду что-то конкретное. Он не был бы так великодушен в своем прощении, если бы ему все еще не требовались услуги Марлоу.

— Что ж.— Николсон прочистил горло, и впервые ему стало не по себе. — с многих мест поступают сообщения о том, что в бухте находится пират. Я получил известие из Норфолка. Они там в состоянии, я бы сказал, чертовски близком к панике. Хэмптон-Роудс в страхе, пираты наверняка разграбят все загородные дома, как злодеи сделали это на Тиндаллс-Пойнт в 82-м. Имеются даже некоторые мысли, что они, возможно, захватили «Братьев Уилкенсон»

— И я могу добавить, — вмешался Финч, — судно не захватили бы если бы не вы.

— Судно не захватили бы, сэр, если бы Джейкоб Уилкенсон соблюдал закон.

— Джейкоб Уилкенсон, о котором вам приятно говорить так дурно, по крайней мере радеет о защите от этого злодея. Он реквизировал огромное количество военного снаряжения у ополченцев, собирает порох, дробь, стрелковое оружие и намерен привлечь своих соседей. Я надеюсь, сэр, что вы тоже окажете такую же помощь.

— Да, да, — сказал Николсон, — а теперь послушайте, Марлоу, могу ли я рассчитывать, что вы разберетесь с этим пиратом? Это значительно улучшит ваше положение среди горожан, которое, должен сказать, несколько ослабло.

Марлоу посмотрел на красное и сердитое лицо Финча и на безучастное лицо губернатора, лицо прирожденного переговорщика.

Ему предложили выбор, расставленный перед ним, как блюда на фуршетном столе. Он мог уйти в отставку, сдать корабль Рейкстроу, сдать Элизабет шерифу и направить пистолет себе в голову. Или он мог бы продолжить свой прежний путь, по которому шел, забрать «Плимутский приз» на Карибы, и открыть новый счет. Попрощаться с Томасом Марлоу и всем, кем он стал. Это был бесчестный путь, но, по крайней мере, он спас бы своей жизнью.

Или он мог пойти и сразиться с Жан-Пьером Леруа, поскольку был уверен, что пират, сеющий ужас в нижнем заливе, действительно был Леруа. Злобный, жестокий человек, у него людей, вероятно, вдвое больше, чем на борту «Плимутского приза». Леруа мечтает отомстить морской страже, которые обманули его и так жестоко расправились с его экипажем. Он не хотел даже думать о том, что произойдет, когда Леруа узнает, кто командует этим кораблем. И он не думал, что его люди смогут одержать победу над Леруа. Но это был почетный путь, путь к ужасной, но почетной смерти.

Смерть или позор, из этого он должен был что-то выбрать

— Я все еще капитан морской стражи, — сказал он наконец, — и поэтому мне надо выполнить свой долг.