Странная барышня

56

Княгиня Анна Романовна Елецкая, мать Ильи Андреевича, покинула наш мир на следующее утро. Ушла тихо, без мучений. Словно дождалась нашего безмолвного разговора с ней и посчитала, что больше на земле ничего не держит.

На следующий день Елецкие уехали в Москву, чтобы похоронить её в фамильном склепе.

— Поедемте с нами, Елизавета Васильевна, — предложил князь мне.

— Нет, — отказалась я. — Там будут исключительно свои, и мне среди них не место. Не стоит вызывать дополнительные слухи и кривотолки. Не тот повод для них. К тому же с вашей мамой мы уже попрощались. Жаль, что в один день со знакомством. Илья Андреевич, я понимаю, насколько вам сейчас плохо, но берегите бабушку. Княгине сейчас не лучше, а возраст прибавляет проблем. Не забывайте, что вы доктор.

— Доктор… — скривился он. — Не спас родную мать.

— Поговорим об этом позже. Сейчас не время.

— Вы правы, Лиза. Мне многое нужно переосмыслить. Но сначала достойно проводить маму.

Ближе к вечеру того же дня мне пришлось повстречаться с другой печальной процессией. Наконец-то прибыл барон Анатолий Иванович Харитонов за дочерью. В отсутствии Елецких встречали его мы с матушкой Клавдией.

Седой как лунь, мужчина лет пятидесяти, увидев нас, с лёгкой враждебностью в голосе поинтересовался.

— А где Илья Андреевич? Я надеялся на встречу с ним.

Но узнав, какое несчастье постигло князя, моментально сменил тон.

— Извините. Я понимаю его чувства. Обязательно навещу Елецких в Москве и передам свои соболезнования. Известие о смерти дочери застали меня в Ревеле, где я был по торговым делам. Не мешкая, сорвался в дорогу, но всё равно быстро не получилось, хотя сутками напролёт был в пути. Скажите… Лена… Она… Как? Я лишь получил короткое письмо от своего столичного управляющего, что она преставилась во время родов. Больше ничего не знаю.

— Не мучилась, — соврала я. — Уже во время первых схваток с ней случился удар. Тело приведено в порядок и содержится в леднике, так что можно спокойно забирать его.

— Спасибо. Леночка так страдала и ждала смерти, как избавления, что не хочется, чтобы её телу было плохо и после жизни. Если позволите, то переночую у вас, а утром отвезу дочь в Москву. Похороню обоих рядом с матерью…

— Кого обоих? — не поняла я.

— Дочь и неродившегося внука.

— Вообще-то внучку. И она родилась.

— Не понимаю, — поднял на меня удивлённые глаза барон. — Вы же только что сказали, что Лена умерла во время родов.

— Только она. Ребёночка мы смогли достать после смерти матери. Понимаю, что для вас подобное может быть несколько кощунственно, но это была моя идея, и всю ответственность за неё несу исключительно я.

— К тому же мы понимаем, — добавила матушка Клавдия, — что ребёнок был зачат в результате страшного преступления. Если вы, Анатолий Иванович, решите, что ему не место в вашей семье, то я от имени Святой Церкви имею полное право оформить отказ и забрать ребёнка в церковный приют.

— Не отдам! — чуть ли не заорал Харитонов. — Это моя внучка! Плоть от плоти моей дочери! Я хочу увидеть её! Срочно!

Как только принесли девочку, барон тут же выхватил её из рук кормилицы и прижал к себе. Глядя на смешное, умильно-кукольное лицо своей внучки, этот суровый, через многое прошедший человек неожиданно расплакался. Слёзы текли по его морщинистому лицу, и он их не стеснялся.

— Спасибо, — наконец-то слегка опомнился мужчина и посмотрел на нас с Клавдией. — Вы подарили жизнь не только моей внучке, но и вернули мне её смысл. Дали продолжение рода. Словно моя Леночка переродилась и снова держу её на руках, не ведающую ни горя, ни страха. Я не знаю, как вас и благодарить! Елизавета Васильевна! Вы говорите, что это была ваша идея спасти мою кровиночку?

— Она же её и осуществила, — пояснила расслабившаяся Клавдия. — Вместе с Ильёй Андреевичем они совершили настоящее чудо, хотя и сложно далось оно.

— Елизавета Васильевна! Я прошу вас об одной важной для меня услуге. Станьте крёстной матерью моей дочери. С князем Елецким я поговорю о крестинах отдельно, а вас прошу сейчас. Окажите милость! Вас же можно считать истинной матерью, раз подарили жизнь.

— К сожалению, я не очень знатного рода, — растерявшись от такого неожиданного предложения, промямлила я. — К тому же здесь нахожусь не по своей воле. Я, как и ваша дочь, пациентка Ильи Андреевича.

— Неважно! Даже если бы стоял выбор между императорской семьёй и вами, то выбрал бы в крёстную мать вас.

— Хороший выбор, — кивнула Клавдия, явно веселясь, видя моё смущение. — Уж поверьте, Анатолий Иванович, что для такого странного ребёнка подобная крёстная мать подходит лучше всего. Не прогадаете. А сейчас я бы на вашем месте отдала внучку кормилице. Не будем морить дитя голодом. Сами же отдохните в гостевом доме, а то вижу, что совсем вымотались в дороге.

— Да-да. Конечно.

Утром мы проводили отдохнувшего и словно помолодевшего на несколько лет барона Харитонова. Несмотря на печаль в глазах из-за утраты любимой дочери, в них также теплилась и надежда. Он с чувством поцеловал мне руку на прощание и пообещал непременно сообщить дату крестин.

— Вот она, жизнь, — философски сказала Клавдия, глядя вслед процессии. — Горе и радость идут рука об руку. Иногда и не поймёшь, что из чего произрастает.

Елецкие вернулись через четыре дня. Даже не отдохнув нормально с дороги, позвали к себе Клавдию и о чём-то долго с ней совещались. Уже ближе к ночи я сама была вызвана к Екатерине Михайловне.

— Как вы себя чувствуете? — спросила я её, глядя на уставшее лицо женщины.

— Плохо, — призналась она. — За свой длинный век из семерых детей похоронила четверых, но Анна была самой тяжёлой утратой.

— Давайте я вас немного подлечу Даром?

— Успеется, Лизонька. Я с тобой по другому поводу поговорить хочу. Про Илью Андреевича и про мой Дом Призрения.

— Неужели закрыть хотите? — ахнула я, понимая, что после смерти дочери подобное возможно.

— Нет. А вот Илья Андреевич хочет покинуть нас и вернуться на военную службу. Разочаровался в себе, как в докторе.

— Вы ведь должны быть этому рады? Кажется, он говорил про то, что пошёл вопреки вашему мнению, выбрав врачебную стезю.

— Была. И вернись мой внук на императорскую службу из-за того, что она ему более интересна, то выдохнула бы с облегчением. Но тут получается, что он бежит от самого себя. Сдаётся. Тут не карьеру, а душу спасать надо. Поговорили бы вы с ним, а то меня он не слушает.

— Когда? — только и спросила я.

— Прямо сейчас и идите. Спасибо.

Илья Андреевич находился в своём кабинете. Идя к нему, я опасалась, что он уже с горя опять начал пить. Но князь был трезв и сосредоточен. Он сидел за своим столом и разглядывал какие-то чертежи, при этом грустно, саркастически ухмыляясь.

— Здравствуйте, Лиза, — поднял он голову, как только я перешагнула порог. — Сами пришли или бабушка отправила?

— Княгиня. Но я бы всё равно рано или поздно явилась. Скажите-ка, доктор, а что вы тут учудить собираетесь?

— Какой я доктор? Давайте смотреть правде в глаза, что пустое место. Несмотря на годы учёбы, даже ваша деревенская девочка Устинья более смышлёна в лечении. Вон как на операции вам лихо помогала. А что у меня за спиной? Ничего. Даже родную мать не смог от смерти уберечь. Поэтому не тешу себя больше иллюзиями. Как только найду подходящую замену на своё место, то сразу же подам прошение в Адмиралтейство о восстановлении меня на службе.

— Как знаете.

— Даже отговаривать не будете? — удивился он.

— Ну, вы не младенец, а умный, серьёзный мужчина. Спросите совета — посоветую, но сама лезть не собираюсь. Я уважаю вас и как личность, и как доктора, поэтому заранее согласна с любым вашим решением.

— Про доктора вы лукавите. Не получился он из меня. Да всё это врачевание… После разговоров с вами у меня сложилось стойкое ощущение, что я действительно шарлатан, учившийся лечить людей у таких же шарлатанов. От подобных больше вреда, чем пользы.

— А что это у вас за чертежи? — поинтересовалась я, резко перейдя на другую тему.

— Тот самый электрический механизм, которым собирался победить все болезни мира. Наверное, прозвучит глупо, но он мне до сих пор очень дорог. Сколько надежд, эмоций вложил я в него. Сколько бессонных ночей провёл, размышляя над ним. В этих простых с виду линиях заключена часть моей жизни.

— Не считаю это глупым. Лучше поясните принцип действия.

— Если вкратце, то всё очень просто. К конечностям человека, а также на голову прикрепляются источники электричества. Они начинают работать одновременно и, пройдя по крови, достигают сердца. А дальше уже из сердца в правильно переработанном организмом виде, тоже вместе с кровью, электрическая материя рассылается по всем органам, тем самым обновляя их своими импульсами и излечивая.

Главная сложность заключается в том, чтобы подобрать правильное соотношение электрической материи. Ну, это вы и так знаете, ведь сами когда-то мягко указали мне на этот недочёт. Я прислушался к вашим словам и много думал. По моим расчётам доступ к сердцу не так и сложен, а вот от него уже всё исходит очень странно. Сейчас я скажу, быть может, не новую для вас вещь: в человеке не одна кровеносная система, а две.

Одна замкнута на сердце и лёгких. Обогатительная. Приводит кровь в надлежащее состояние, насыщая кислородом и питательными веществами. Вторая же, более обширная кровеносная система, опутывает весь организм и питает его. Обе системы пересекаются в сердце: значит, этот орган — путь к лечению всех болезней.

Но как работает сердце? Почему он умудряется сокращаться всю нашу жизнь, не останавливаясь ни на секунду? Вижу единственную причину: в нём есть неопознанный пока наукой источник электрической материи, дающий возможность работать сердцу и разносящий через кровь правильное электричество от него до всех органов. И именно его я хотел заменить своим прибором, заставляя сердце биться в здоровом ритме.

Услышав это, я раскрыла рот от удивления. Ничего себе! Илья Андреевич, сам не осознавая, шёл по пути создания кардиостимулятора и дефибриллятора в одном флаконе! Ещё и зачатки физиотерапии имеются! Да, пусть и неправильный, абсолютно неработающий у него аппарат, но идея опередила время лет на сто минимум!

— Доктор… Вы гений! — только и смогла вымолвить я.

— Ерунда, — скривился он. — Эта игрушка никому не нужна, и пользы от неё никакой.

— В таком виде, несомненно. Больше на пыточное приспособление похоже. Но если всё упростить? Если сделать не панацеей от всех болезней, а аппаратом для останавливающегося сердца? Представьте на секунду… Больной почти что умер. Вы прикладываете на грудь несколько проводов, включаете свой электрический прибор и даёте выверенный удар током по сердцу. Оно…

— Подождите, Лиза! — перебил он меня. — То есть, вы предлагаете внутренний источник электрической материи заменить на внешний? Почти, как в моём приборе, но с настройкой лишь на один орган, а не на весь организм?

— Если грубо, то да. К сожалению, не имею ни малейшего представления, как это должно работать, — соврала я. — Но ваш чертёж навёл меня на мысль, что так можно спасти сотни жизней за минуты перед смертью.

— Да какие минуты! — воскликнул Илья Андреевич. — Можно дать человеку вечную жизнь!

— Кажется, вы совершаете свою прошлую ошибку.

— Не понимаю вас, Лизонька.

— Собираетесь одним махом решить главную тайну мироздания. Вы не Бог, чтобы даровать вечную жизнь. Да и он тоже её нашему телу не дарует. Наверное, у него есть веские причины для этого. Начните с малого: поймите, как запустить почти остановившееся сердце. Думаю, что должен быть целый комплекс мероприятий для этого, а не только один электрический прибор. Не мне, деревенской барышне, рассуждать, но, кажется, подобная “простенькая проблемка” займёт не один год.

— Вы правы, — улыбнулся он. — Но задача очень интересная!

— Вот и решите её на военной службе.

— Не ёрничайте, дорогая. Вы ведь уже поняли, что я никуда не денусь. У меня появилась новая цель. Если всё получится, то подобное будет серьёзным научным шагом в медицине.

— Да. Жаль, что при этом вы забросите работу в приюте.

— Ни в коем случае! Если я остаюсь доктором, то остаюсь им для всех. Так моей бабушке и передайте. А ещё скажите ей, что вы моя Муза!

Князь резко встал, подошёл ко мне и, крепко обняв, поцеловал.

— Любимая Муза…