Странная барышня

57

Ну а дальше всё завертелось и закрутилось так, что сонная жизнь Дома Призрения резко превратилась в бушующий вулкан. Илью Андреевича захватила идея нового электрического аппарата. Вскоре его уютный кабинет стал напоминать настоящую, всю опутанную проводами лабораторию безумного учёного с какими-то непонятными приборами и колбами с заспиртованными свиными сердцами. Однажды, с ужасом увидев, как он лично устанавливает громоотвод на флигеле, я даже устроила настоящий скандал, не забыв подключить к нему и княгиню. Вдвоём с ней мы с трудом уговорили нашего “ловца молний”, что подобное может убить не только его, но и спалить весь особняк. Выиграв эту битву, я пошла дальше и заставила Илью Андреевича перенести свои приборы в отдельно стоящий дом.

Вовремя это сделала. Вскоре к нам приехал ещё один естествоиспытатель. Ганс Краузе. С этим немцем князь давно вёл переписку и сумел настолько заразить своими идеями, что тот не выдержал и покинул “фатерланд” ради далёкой России.

Уже пожалела, глядя на этих деятельных идиотов, что подкинула Елецкому идею дефибриллятора. Не проходило и недели, чтобы кого-то из них не било током. Слабенько, но это до поры до времени. Несколько раз порывалась сама контролировать их опыты, только чуть не спалилась, рассказывая те вещи, которые ещё не были открыты наукой.

Заодно приобрела в глазах Ганса репутацию настоящей ведьмы. Он реально меня боится. Пусть! Зато стал осмотрителен и не рискует своей и Ильи Андреевича жизнями после того, как отходила немчуру толстым медным проводом, с воплями гоняя по лаборатории. А не фиг было испытывать на Илье “маленький безобидный” разряд электричества! Слов этот иностранный гад, почти не говорящий по-русски, не понял, но смысл всех непечатных выражений уловил.

Вообще-то, тогда досталось обоим экспериментаторам. Правда, на князя я бабулю натравила, как только он отошёл от удара током. Кажется, Ганс со мной намного легче отделался… Учту на будущее!

Екатерина Михайловна всё-таки устроила переделку помещений на первом этаже и перекраску стен. Были вызваны рабочие из Москвы, которые под неусыпным контролем княгини споро начали ремонт. Я и Клавдия тоже участвовали в нём, внося новые предложения и до хрипоты споря в некоторых моментах. Иногда доходило до скандалов. Например, когда Екатерина Михайловна закупила, ни с кем не посоветовавшись, яркую красную краску для стен. Мотивация такого поступка была проста: дорого и красиво.

С пеной у рта пришлось доказывать упрямой старухе, что такой цвет даёт тревожность и так встревоженным пациентам, заодно утомляя глаза. Никакие уговоры не помогали. Выручила Ворона, однажды услышав из моих уст, что скоро по цвету приют превратится в филиал ада с Геенной Огненной. Этого она стерпеть не смогла, и вместе мы дожали княгиню. Но, несмотря на частые разногласия и обидки, постепенно наша разнохарактерная троица превратилась в одну очень вредную, сварливую и спаянную команду.

Нашлось дело и моим озерским беглецам. Прохор занял место любившего выпить княжеского кучера. Теперь дед — важная персона. Ходит в расшитой золотом ливрее и задирает нос, словно не он Елецких возит, а они его. Макар занял привычное место конюха, освободив женский персонал от обязанностей заниматься лошадьми. Ну а наши девушки пристроены на кухне. Все довольны, особенно егоза Марфа, превратившаяся в любимицу одиноких монахинь.

Кстати, я выиграла “винный спор”. Отныне в меню нет никакого алкоголя, а своё желание я потратила на… краски, кисти и мольберты. Теперь пациентки могут рисовать, выплёскивая свои эмоции на холсте. Большинство из них с удовольствием стали отдаваться творчеству. Увидев положительный результат, князь даже нанял учителя по рисованию, который два раза в неделю приезжал к нам и проводил уроки.

В середине сентября, одним из тёплых деньков “бабьего лета”, нас покинула баронесса Витковская. Она всё-таки решила пойти послушницей в монастырь, чтобы потом принять постриг. Благодаря Клавдии матушка Софья согласилась принять в узилище новую добровольную жилицу.

Перед самым отъездом баронесса заглянула ко мне и тепло поблагодарила за участие в её судьбе. Как же сильно она изменилась! Уже не было той напыщенной, дёрганой дамы из высшего общества. Красивая, спокойная женщина, сердцем выбравшая новый путь. Очень хочется, чтобы у Натальи Дмитриевны всё было хорошо на новом месте, и жуткая позорная болезнь полностью покинула её.

Сама не заметила, как осень полностью вступила в свои права, одев деревья парка в золото. Чтобы немного отдохнуть от суеты, сегодня оседлала Принцессу и совершила маленькую конную прогулку, со смехом вспоминая, как впервые залезла в седло. Теперь всё кажется естественным и приносит ни с чем не сравнимое удовольствие. Уже сложно представить, что когда-то боялась свою Принцессочку.

После прогулки, поставив лошадь в стойло и мило с ней распрощавшись, не забыв дать лакомство, направилась обратно в особняк. Но не успела войти в него, как меня остановила встревоженная Клавдия.

— Елизавета! Ты где гуляешь?! Тебя все обыскались!

— Что-то случилось?

— Срочно зайди в кабинет Екатерины Михайловны. К нам гости по твою душу пожаловали.

Чуть ли не бегом поспешила до покоев княгини. Открыв дверь, кроме обоих Елецких увидела графа Бровина и какого-то важного полковника в форме жандармерии.

— Елизавета Васильевна! — тут же подскочил Станислав Альбертович. — Голубушка! Вы всё прекрасней и прекрасней!

— Я тоже рада вас видеть, мой дорогой граф! Какими судьбами?!

— Важными, госпожа Озерская, — сурово произнёс незнакомый жандарм, испортив момент встречи. — Разрешите представиться. Полковник Тавридин. Артемий Степанович. Мне необходимо допросить вас по делу Озерской Марии Артамоновны, в девичестве Кабылиной.

— Слушаю вас, — села я, внутренне сжавшись, услышав ненавистное имя. — Если могу чем-то помочь, то скрывать ничего не стану. Но для начала хочу узнать причину подобного интереса.

— Извольте. Несколько недель назад в Москве была задержана некая простолюдинка Глафира по кличке Тихоня. Она содержала со своим подельником притон на Хитровке и там занималась не только… ээээ… незаконным сводничеством. Нами доказано несколько случаев, когда эта парочка убивала посетителей при деньгах. Ради наживы, естественно. Один из пострадавших чудом выжил. Так мы и вышли на след душегубов. При задержании подельник Глафиры, некто Степан Хромой, выпрыгнул из окна и расшибся.

— Не знаю такого. А вот с одной Глафирой встречалась однажды. Работала в нашем поместье служанкой.

— Она и есть. Светила ей виселица, но негодяйка, решив вымолить себе пожизненную каторгу, раскрыла подробности одного давнишнего преступления, следы от которого ведут в наши дни. Вместе со своей хозяйкой Марией Артамоновной Озерской она убила вашего отца, Василия Юрьевича Озерского. Вначале опоили его, а потом инсценировали несчастный случай.

От этих новостей у меня перехватило дыхание и потемнело в глазах. Не может быть! Нет, я, конечно, знала, что Мэри — гадина ещё та, но чтобы до такой степени… Господи! Сколько же времени я прожила в одном доме с убийцами!

— Вам плохо? — видя моё состояние, подскочил ко мне Илья Андреевич. — Воды?

— Спасибо. Не надо. Я готова слушать дальше.

— Естественно, убийство было совершено ради корысти, — продолжил полковник свой рассказ. — Незадолго до него Мария Артамоновна была ознакомлена с завещанием, в котором ей, в случае кончины Василия Юрьевича, отходил дом в столице, банковский счёт, находящийся в Кузьмянске, часть горного предприятия на Урале и ещё некая паровая машина. Имение Озерское и московский банковский счёт становились вашей собственностью. Естественно, после совершеннолетия.

— Первый раз слышу про счёт, — честно призналась я. — И лично видела завещание отца, в котором…

— Поддельное завещание! — с жаром перебил меня граф Бровин. — Я не зря вам говорил, что странности вокруг имущества Василия Юрьевича творятся! Как только в Кузьмянск прибыл столичный следователь, так я и рассказал ему о своём не очень удачном расследовании. Вместе с ним мы поехали в Москву, где я связался с князем Елецким, под опекой семьи которого вы находитесь. И тут такие дела всплывать стали, что впору за голову хвататься! Видимо, не очень доверяя вашей мачехе, Василий Юрьевич решил финансово обезопасить свою дочь и основные капиталы оставил именно вам.

— Так оно и есть, — подтвердил жандарм. — Предвосхищая ваш вопрос, Елизавета Васильевна, отвечу, как подобное могло случиться. Ведя расследование, мы вышли на нотариальную контору “Тюрин и сыновья”. Именно в ней составлялось завещание. К удивлению, оно было оформлено так, как было предъявлено Марией Артамоновной, и ни о каких ваших правах на владение там не упоминалось. Закралась мысль, что Глафира оговорила свою бывшую хозяйку за то, что та выгнала её и чуть не посадила в тюрьму за махинации в Озерском.

Но Станислав Альбертович был уверен, что у вашего отца имелось намного больше денег, чем получила Мария Артамоновна. Благодаря настойчивости графа Бровина и влиятельным связям князя Елецкого удалось установить, что так оно и есть. В Московском Императорском Банке нашлась огромная сумма в семьсот восемьдесят тысяч рублей. К тому же там оказался ещё один экземпляр завещания. Настоящий. Со всеми печатями и подписями.

— Почти восемьсот тысяч?! — не поверила я.

— Да. Василий Юрьевич был состоятельным человеком. Незадолго до своей смерти он продал принадлежавшую ему часть серебряных рудников своему компаньону купцу Большову. Ваш батюшка хотел сосредоточиться на работе в западной части России, поэтому и отказался от столь выгодного, но очень далёкого предприятия в другом конце страны. Купец Большов подтвердил наличие и законность сделки.

Ещё было прелюбопытное приложение к вашему счёту. Деньги вы можете получить лишь после совершеннолетия и исключительно лично. В случае вашей смерти они не достаются родственникам, а делятся между несколькими благотворительными сообществами. Видимо, ваш отец был очень прозорливым человеком, раз сделал всё, чтобы никто не смог покуситься на ваше богатство и лишить жизни. Кстати, в банке хранится якобы ваше письмо, что вы сейчас находитесь далеко за Уралом, поэтому в ближайший год-полтора не сможете приехать, чтобы распорядиться счётом.

— Я не писала подобного.

— Уже знаем. Граф Бровин предоставил нам свои деловые бумаги с образцами вашего почерка. Это Мария Артамоновна подстраховалась от случайных банковских уведомлений. По вскрывшимся фактам мы стали заново проверять нотариальную контору “Тюрин и сыновья”. С трудом, но смогли выяснить с помощью самого господина Тюрина, принявшего близко к сердцу эту историю, что один из доверенных работников был подкуплен Марией Артамоновной. Она пообещала ему двести тысяч рублей, когда сможет добраться до не принадлежащих ей денег.

Молодой человек легко пошёл на такую сделку, сулившую в будущем шикарную жизнь. Во все реестры были внесены фальшивые данные, а также в архиве оказалась подделка с искусно скопированными подписями и оригинальной конторской печатью, к которой продажный клерк имел доступ. Этот тип долго отпирался, но в нашем ведомстве умеют развязывать языки. Более того: при обыске у него дома нашёлся настоящий, украденный из архива экземпляр завещания. Его он хранил как гарантию, что Мария Артамоновна выполнит свои обещания. Недалёкий человечишка! Его бы наверняка лишили жизни, как только попытался бы получить подобную сумму. Странно, что не убили сразу. Наверное, посчитали, что может ещё пригодиться.

На этом, позвольте, я временно прерву свой рассказ и перейду к допросу. Мне необходимо уточнить несколько важных деталей для предъявления обвинения Марии Артамоновне Озерской и её служанке Глафире.