Верховная ведьма

27

После ухода Лешего и Сэма, Рада закрылась у себя в комнате писать письмо, а Михей навестил козу и принялся готовить обед, попутно обсуждая с Лесиком, что обязательно нужно упомянуть в послании к магам. Ведьма вышла к столу недовольная и пожаловалась:

— Только бумагу перевожу зря, пока получаются лишь ругательства и упрёки.

— Может это и хорошо, ты избавляешься от злости, — успокоил её дядька. — Поешь, передохни, а после сядь и запиши свои мысли без эмоций, трезво оценивая каждое слово. Чего ты ждёшь от магов в Солей? Лично я считаю, хватит им сидеть без дела, пусть организуют показательные взрывы в стране, чтобы все поняли — это месть за войну, а потом уходят в соседний Гарпас.

— Да, — согласилась девушка. — Стратусу следует заняться снаряжением продуктовых караванов в Каруну. Тут ведь начинают голодать, это нам повезло со схроном и запасами в филиале, а обычные люди в селениях? Кто о них позаботится, если армия Лараса изъяла все припасы на своём пути?

— Ещё нужно известить сбежавших магов, что им можно возвращаться домой, — вставил Лесик.

— Верно, — вздохнула Рада. — Раз они бросили Каруну на разграбление, пусть её и восстанавливают, — она быстро поела и вновь закрылась у себя в комнате.

К вечеру письмо было готово, прочитано и одобрено Михеем, а затем Лесик отправился в дорогу, выслушивая напоследок бесконечные напутствия хозяйки.

— А маги не могут тебе навредить? — беспокоилась Рада. — Вдруг с перепугу бросят заклинанием, и ты пострадаешь? Или Стратус захочет проверить свои навыки бойца?

— Всё будет хорошо. Я знаю, что делаю, — кошак махнул лапкой и исчез, а девушка горестно вздохнула и предложила дядьке напиться. — Не помню уже, когда пила вино, а сегодня день рождение Ивара и я хочу его помянуть.

— Давай, — Михей открыл буфет и вынул из него бутылку красного модестинского. — Это подойдёт?

— Вот и проверим.

Когда было выпито по два бокала, Рада подпёрла рукой голову и сказала:

— Мой черёд, дядька, рассказывать о своей жизни.

— Ты не должна…

— Но я хочу, — упрямо заявила девушка.

— Завтра не пожалеешь?

— А никакой тайны в моей жизни нет. Отец родом из Гарпаса. Жил в пригороде столицы вместе с родителями, обедневшими дворянами. Когда у папы в подростковом возрасте обнаружили дар мага, он отправился в Каруну, закончил Академию и остался работать на Алму Греновис особым порученцем.

— Скажи просто — разведчиком, — улыбнулся Михей.

— Точно, он много ездил по соседним странам, возвращался и вновь уезжал. Однажды отец задержался по делам в Колоне, столице Лелии, жил там на квартире у одного мага и влюбился в его дочь. Они поженились, вскоре родилась я, но папу почти не видела…

— Потому что он опять был в разъездах, — подсказал дядька.

— Верно, моя бабушка Эла умерла, когда мне было 5 лет, за ней вскоре последовал и дед, тоскующий после смерти жены. Отец вернулся из поездки, а мы с мамой одни. Он предложил нам переехать в Каруну, но мама не захотела. У нас было хорошее жильё, после деда осталось наследство, да и папа всегда приезжал с деньгами, так что мы не бедствовали. Вокруг жили друзья и знакомые, я начала посещать школу — менять привычный уклад жизни на чужую страну и людей мама не пожелала. И всё осталось по-прежнему.

— Отец приезжал-уезжал, а вы с матерью жили своей жизнью. Одни, — резюмировал Михей.

— Я до сих пор не уверена, правильно ли поступали родители, выбрав для себя такой образ семьи, — вздохнула девушка, — но знаю — они любили друг друга.

— Дети всегда это чувствуют, — кивнул дядька.

— А потом пришла беда — заболела мама. Она как-то незаметно стала чахнуть и худеть. Папа приезжает, а она смеётся, говорит, специально ест понемногу, чтобы сбросить вес, а то располнела за последние годы.

— И он поверил?

— У него были свои заботы, большую часть времени отец пропадал в Солей, где как раз начал образовываться орден Справедливости.

— То есть, папа работал в Аруане? — переспросил Михей. — Может, мы с ним пересекались когда-нибудь?

— Я не знаю, когда отец был на задании, он менял имя, чтобы его принимали за местного жителя.

— Конечно, так делают все разведчики.

— Когда мне было 8 лет, папа очень долго не возвращался, а маме стало совсем худо. Она, наконец, показалась врачу и тот пришёл в ужас — рак практически съел тело женщины, его щупальца кое-где даже вылезли под кожу. Я смотрела на обезображенные руки матери и понимала — она умирает. Времени оставалось совсем немного, а папа всё не приезжал. И тогда я села и написала письмо Алме Греновис, мы ведь знали, у кого служит отец.

«Ваша светлость, моя мама умирает, а папы всё нет, — написала я. — Отпустите его хоть ненадолго, мне всего лишь восемь, я не могу хоронить маму одна». И подписалась — Радослава Тромис.

А потом я отправилась прямиком к портальному переходу, к которому мы всегда ходили вместе с мамой провожать отца. Там я вручила пакет пожилому магу, ждущему портал в Каруну, и объяснила, о чём написала герцогине. Дедушка проникся и пообещал обязательно доставить письмо Алме. Ивар мне потом рассказывал, какой переполох вызвало моё послание у них в замке. Алма рыдала в голос. Она немедленно отправила гонца в Солей за моим отцом, а сама собрала эскорт и помчалась в Колон.

С приездом герцогини я уже не была одна, Алма — маг Жизни — смогла продлить дни моей матери до тех пор, пока не вернулся отец.

— Они успели попрощаться, — выдохнул Михей.

— Да. Вскоре мы похоронили маму и Алма забрала меня к себе в Греновис, а папа продолжал ездить в Аруану и умер спустя десять лет в Солей во время эпидемии, как и твои родители, дядька.

— Как, оказывается, сплетены наши судьбы, Рада, — Михей пожал руку девушки и спросил. — Ты поэтому решила стать лекарем?

— Да, мне хотелось быть полезной. Я не была одарённой, но мама, как я привыкла называть Алму, сказала, что любой человек может лечить болезни. И я стала учиться лекарскому делу, потом несколько лет работала в больнице костоправом. Ко мне даже маги приходили править позвоночник.

— А я удивлялся, как ты ловко и со знанием дела лечила Лесика и прочую нечисть, — ухмыльнулся дядька.

— Да, у меня большая практика, — Рада выпила ещё вина и с удовлетворением произнесла. — Всё, я напилась.

— И?

— Сейчас, — чуть качнувшись, она встала из-за стола, прошла в свою комнату, вынесла оттуда риолон и нажала на нём красную кнопку. Гостиная наполнилась звуками прекрасной баллады, когда-то записанной Иваром Греновисом и, слушая её, Рада вскоре заплакала-зарыдала. — Ивар мой, Ивар… мама и отец, Алма и Керин… все умерли, все.

Дав возможность девушке выплакаться, Михей помог ей дойти до комнаты и уложил в кровать, а потом сел рядом и слушал, как она всхлипывает, засыпая. «Вот и поговорили», — мужчина дождался, пока Рада затихнет, вернулся в гостиную и выключил риолон.

Ей снилось, что она спит. В этом сне Рада открыла глаза, встала с кровати, тенью шмыгнула по схрону… и вдруг оказалась на улице, парящей в небе. «Я лечу?» — она ахнула от восторга и помчалась над лесной чащей, сбивая ногами снежные шапки с верхушек деревьев. Рада долго кружила над лесом, взмахивая руками и переворачиваясь с ног на голову, ей было весело и почему-то совершенно не холодно в одной рубахе. Половинка луны словно подмигивала девушке одним глазом и это смешило её до слёз. Но вскоре ведьме стало скучно, она вспомнила Тамилу, поэтому спустилась к лесному озеру, сдула с него снег и полюбовалась на спящих русалок. «А Палкина и Сэма искать не буду, переполошатся», — решила Рада и быстро переместилась в Холан.

«Ну и зачем я здесь?» — она покружила над городом, рассматривая мелкую россыпь огоньков, пока не поняла, что это светятся не окна в домах, а души. «Как интересно, они все разного цвета и, наверняка, каждая что-то означает. Жёлтая душа. Алая. Зелёная. Несколько голубых. О, а вот и чёрная одна. И ещё. И ещё. Три чёрных души в одном городе». Рада спустилась на землю и уже тенью навестила каждый дом, где обитали будущие ведьмаки. Все — мужчины. Именно их хотели показать ведьме, объясняя, кто сможет принять в себя силу проклятия Агавы.

«Я поняла. Спасибо», — девушка зевнула, на мгновение сомкнув веки, и вновь оказалась у себя в постели, закутанная в одеяло. «Я сплю», — она слилась сознанием с собственным телом и словно провалилась в никуда.

«Вот это я вчера напилась», — была первая мысль, когда Рада проснулась, а затем она вспомнила свой сон, сняла с руки браслет и активировала Умницу. Книга уже приняла в себя новую страницу с заклинанием, ниже которого ведьма аккуратно написала: «Алкоголь и потребность в ответе могут стать проводниками для Ходящей по снам. Запомнить на будущее — никогда не напиваться».

Король Аруаны злился — армия двигалась слишком медленно, отягощённая многочисленными обозами, вокруг которых вилась плотная охрана.

— От кого охраняют, а? От своих же? — ругался Ларас, выглядывая в окно кареты, поворачивающей к стоянке лагеря.

— Человека не переделать, — ответил советник Шелас, сидящий напротив короля. — Если он жаден, то всегда будет следить за своим добром, особенно, если до войны был беден.

— Конечно, высокородные и армейцы знатно прибарахлились, грабя столицу и её окрестности, — ехидно прокомментировал Ларас. — Из-за их жадности мы теряем время. А карунские маги могут потерять терпение, дожидаясь армию на границе, и тогда Аруану ждут новые потрясения. И кто будет в этом виноват?

Граф молча развёл руками и потянулся к двери — карета остановилась.

— Ещё сутки и Холан, — вздохнул король, выходя в морозный вечер. — Как же мне надоела эта стужа. Дома сейчас тепло, весна, скоро зацветут деревья, а мы тут, в Каруне, всё ещё месим снег и ползём, как черепахи.

Ларас прошагал к своему шатру, разбитому посреди войскового лагеря, отмахиваясь от быстрых поклонов знати уже дожидающейся своего короля с просьбами, и зычно рыкнул:

— Всё потом.

А Шелас, прихватив свои вещи, двинулся в сторону палатки, которую всегда обустраивали для него неподалёку от королевского шатра, так как Ларас часто вызывал к себе советника, предпочитая в последнее время только его общество. Неожиданно для себя, король обнаружил, что граф — не только толковый управленец (как же, ученик самого Цонга), но и интересный собеседник, откровенно высказывающий свои мысли, часто нелестные, но честные и искренние, прямо в лицо королю.

— Ты не боишься, что я когда-нибудь разозлюсь и прикажу тебя казнить? — однажды, смеясь, спросил Ларас.

— Уже нет, — серьёзно ответил советник.

— Что значит — уже… ?

— Ваше величество, скажу прямо — Аруана повела себя подло, начав войну против соседей, от которых видела только добро. Мы можем сколько угодно говорить о происках и коварстве магов Каруны, но в душе ведь знаем, что это не так.

— К чему ты клонишь? — нахмурился король.

— После того, что произошло за последние полгода, я, как и вся знать, последовавшая с армией в Каруну, смертник. Но принимая будущее наказание от Многоликого, отказываюсь лгать своему королю, потому что я — ваш преданный слуга.

— Поэтому не боишься?

— Да, и готов нести свою меру ответственности за всё, что творила наша армия, изгои и наёмники, но отказываюсь лгать и льстить своему королю. Когда мы узнали о взрывах в Солей, я ночь не спал, гадая, что нам делать дальше? И понял — расплата придёт, но пусть это будет рука короля, чем карунского мага. С тех пор я не отказываю себе в удовольствии быть откровенным и называть вещи своими именами, вдруг вы и правда меня накажете? — Шелас слабо улыбнулся и пожал плечом. — Вот как-то так…

Ларас отвернулся и задумался. Он понял, что хотел сказать граф, его самого мучила мысль, что вся затея с войной — это огромная ошибка. Играя на чувствах подданных, страну распалили до злобной ненависти, призывая наказать успешную и богатую Каруну. Скучающая знать, желая новых развлечений, дружно поддержала короля. Обедневшие дворяне были в восторге от военной кампании, увидев в ней способ поправить свои дела. А уж сами армейцы как радовались — ух ты, настоящая война! И только герцог Цонга призывал всех не делать глупостей, пророча Аруане беды и презрение соседних королевств.

— Ты уверен, что маги продолжат мстить? — тихо спросил Ларас.

— На их месте я бы не успокоился тремя взрывами, — серьёзно ответил Шелас. — Но лично вы, ваше величество, можете не переживать ни за себя, ни за свою семью — магам Каруны не нужна смена династии в Аруане. Это вызовет волнения в стране, гражданскую войну, поток беженцев и новые хлопоты для соседей. А маги хотят мира, чтобы спокойно восстановить Каруну и усилить её границы. Они сделали выводы: для нас их благородство — это проявление слабости, и раз мы не понимаем уговоров, значит, будем наказаны.

— Конечно, Аруана — воплощение зла, я понял, — хмуро ответил король. — И хватит об этом.

— Последнее замечание напоследок, — упрямо набычился граф. — Воплощением зла были изгои, жаждавшие мести за свою метку. И это не мы задумали войну, а орден, которого призвал в страну канцлер.

— О чём ты говоришь? Пуфлос тут каким боком? — удивился Ларас.

— Сейчас, когда я позволяю себе свободу слова, — иронично заметил советник, — могу посвятить вас в тайну, о которой знал ваш дядя, герцог Цонга. Пуфлос — изгой.

— Не может быть! — ахнул король.

— Может, ему поставили метку в Академии, куда он ездил подростком, но она слетела во время болезни от горячки, Пуфлос чуть не умер и потом долго восстанавливал здоровье, переехав с семьёй к океану.

Ларас откинулся на спинку кресла, осмысливая сказанное, а затем неуверенно спросил:

— А дядя не выяснил, какая магия подвластна канцлеру?

— Нет, но он был уверен — ваше желание войны искусно подпитывается Пуфлосом.

— Почему же мне Цонга ничего не сказал?

— Вы бы не поверили.

— Пару лет назад — точно нет, — кивнул Ларас. — А вот сейчас — верю. Получается, призыв изгоев в Аруану и создание ордена Справедливости — это дело рук канцлера? — Король взглянул на недовольного Шеласа и добавил, — я с себя ответственности не снимаю. Да, мне хотелось завоевать Каруну, что я и сделал. Но сейчас понимаю — это была ошибка.

— Мы долго будем платить за неё, но я не об этом, — граф оглянулся, проверяя, нет ли поблизости слуг, а затем продолжил. — Нам нужно подумать, как исправить своё положение на международной арене, ведь в ближайшие годы в сторону Аруаны будут показывать пальцем, обзывая недоумками, которые полезли воевать с мирными магами. А Пуфлос — фигура, которой можно пожертвовать, обвинив в ментальном внушении на короля. Подумайте об этом, ваше величество.

— Я понял, мы обелим репутацию трона и всей страны, обвинив канцлера и изгоев в разжигании войны.

— Именно, и это правда — Пуфлос виновен. Когда мы вернёмся домой, я готов начать расследование его деятельности за последние 10 лет.

— Ты получишь все полномочия, Шелас, — кивнул король, — но это должно храниться в тайне, пока мы не будем уверены в злых умыслах канцлера.

— Хорошо, и ваше величество — будьте осторожны, изгои коварны, Пуфлос может быть опасен. Наблюдайте за ним, анализируйте его слова, но старайтесь не поддаваться на провокации и новые авантюры, нам ещё эту расхлёбывать не один год.