Язык птиц

Дальше — степь Безразличия ляжет долиной,

У высоких и низких там жребий единый,

Каждый миг ураган безразличия лютый

Заметает просторы столикою смутой.

А из туч безразличия ливень падет

Все миры поглощает пучиною вод.

2680 Семь морей там и капле единой покорны,

Семь небес — словно мака иссохшие зерна.

Семь горнил преисподней — не ярче искринки,

Восемь райских садов — не виднее былинки.

Муравьям надо львами там сила дана,

Малой мухе доступно осилить слона.

Шах могучий, семи государств повелитель,

Там по сану не выше, чем нищий проситель.

И в ста тысячах орд каждый воин с кинжалом,

Как ворсинка, покажется жалким и малым.

2685 И дракон, небеса норовящий спалить,

Не страшнее, чем тонкого волоса нить.

Сонмы ангелов гибли от пагубы злостной,

Но пред ними Адам воссиял венценосный.

Души тысяч созданий покинули тело,

Но спасенье погибшим от Ноя приспело.[194]

Сотни тысяч Намрудов там гибли от мух,

Но Халилова пламени жар не потух.[195]

Были сонмы младенцев убиты кроваво,

Но Муса повелел — и утихла расправа.

2690 Правоверных зуннаром неверье душило,

Но дыханье Мессии им жизнь возвратило.[196]

Мир, погрязший в жестокости, кровью истек,

Но явился Мухаммед в предвечный чертог.

Быль и небыль здесь между собою сравнялись,

Правоверный с неверным судьбою сравнялись.

Сотни лет лил Заххак кровь людей невиновных,

Но Мессия дал жизнь сонмам трупов бескровных.[197]

Бахтуннаср совершал здесь деяния зла,

Доброта — Нуширвану любезна была.[198]

2695 Но обоим дано было равною мерой, —

Вникни в суть безразличья, в единое веруй.

Здесь и сто тысяч солнц смерть навеки остудит,

А в просторах небес лишь частица убудет!

А впитаются в землю сто тысяч морей, —

Это капля, о друг, — вот ты что разумей!

Сотни тысяч красавиц сгорят до предела, —

Это только лишь крылышко мухи сгорело!

Рухнут девять небес в вихре рева и гула, —

Это только былинку дыханьем взметнуло! [199]

2700 Сотни гор, равных Кафу, исчезнут с земли, —

Это ветры песчинку одну лишь смели!

Райский сад, будь он гибели предан мертвящей,

Здесь не больше листа, оброненного чащей.

Там равны правоверный и грешник негожий,

А притон нечестивцев — с обителью божьей.

Там Кааба и капище — ровня-родня, —

Стройный град и пожарище злого огня!

Там не больше младенца слон тысячелетний,

Небосвод там — крупинки зерна незаметней.

2705 Там неверье и вера равны меж собою,

Там взыскующий встретится с трудной судьбою!

Два любителя шахмат, искусности редкой,

Взяли доску со светлой и черной расцветкой

И, фигуры расставив по крупному строю,

Сели чинно за доску, занявшись игрою.[200]

С двух сторон падишахи явились стоять,

И у каждого войско — отборная рать.

Тут везиры, что ходят прямой полосою,

И ферзи — эти ходят дорогой косою.[201]

2710 Там один из них — румского войска властитель,

А противник его — черных войск повелитель.[202]

Рать и шахов поставили два игрока

И построили чинным порядком войска.

На ристалище вывели конницу оба:

Лишь начнется игра — и погонятся оба.

Строй содеяли, крепость с оградой и тылом,

Чтоб укрыться при случае сломленным силам.

А в строю боевом — и жирафы, и слон,

И медведи, и башни — напор и заслон.[203]

2715 Впереди — войско пешее сомкнутым рядом,

Изготовлено к натискам или к осадам.

И соперники бой повели по законам,

То в атаку идя, то вставая заслоном.

Лишь один в наступление рать поведет,

Как другой замышляет коварный обход.

И чудес в том сражении было в достатке,

Без числа там являлись задачи-загадки.

Храбрецы-предводители бились немало,

И разить и запутывать силясь немало.

2720 Долго длилась та битва, трудна и тяжка, —

Оба шаха водили в сраженье войска.

Много времени битва кипела — поболе,

Чем сражение ратей на воинском поле.

В рукопашные схватки кидались отряды,

Бой открытый сменялся борьбой из засады.

Крылья войска и справа и слева дрались,

И ударным отрядам случалось сойтись.

С каждым ратником сын — и защитой и стражей,

Чтобы первому встретиться с силою вражьей.

2725 И, пройдя до конца поле брани военной,

Он отцу своему становился заменой.[204]

А один пехотинец пошел там в обход,

Дескать, будет помощником мне небосвод, —

Дай-ка я стороной вражий клин одолею,

И все войско врага я один одолею!

И великую битву такого размаха,

Где соперники — два неприятеля-шаха,

Где у каждого — неисчислимая рать,

Где шел бой, да такой, что и не описать,

2730 Где в делах и порядок и лад небывалый,

Где войска — красоты да и силы немалой,

Где немало враги приложили стараний

Для устройства засад, нападений и браней,—

Эту битву — один ее край и другой,

Рано, поздно — ас поля сметают рукой!

Поглядишь — и ни строя, ни клина не стало,

Ничего — ни порядка, ни чина не стало!

Сколько было свершений и дел знаменитых,

Сколько было усилий — в боях и защитах, —

2735 Все пропало, что делали два мудреца, —

Все их мысли, чьей мудрости нет и конца,

И от них не осталось ни слуха, ни духа!

Так больная столетним недугом старуха

Хлам в тряпицу завяжет, невиданный сроду,

И не знаешь — в огонь ли кидать или в воду!

Вот и здесь приключился такой поворот,

Что и муж разуменья не сразу поймет.

Всех в мешок побросали с единого маха,

Так что пешки легли там поверх падишаха!

2740 Это тоже — основ безразличья примета,

Даже самый надежный пример для ответа.

Вникни в это вот дело и вдумчивым будь,

Сотни тысяч таких — безразличия суть.

Ну а понял — да будет крепка твоя вера:

Что ни сделаешь — помни о смысле примера.