84-112 Сборник Киллмастер Ника Картера

Глава 21

Солнце стояло низко на западе, а покрытые дождем горы Санта-Крус вырисовывались на горизонте, словно высокие серые слоны. Я установил трекер на горизонте и сосредоточился на электронной дорожке, ведущей к взлетно-посадочной полосе с востока на запад в аэропорту Александра Гамильтона Я толкнул штурвал вперед и дал примерно половину замедления элеронов. На высоте 5000 футов я снова выпрямился и повернулся к острову.

Огни Фредерикстеда начали мигать, когда я пролетал над юго-западным побережьем острова. Перед собой я мог видеть излишки газа, выгорающие из длинных труб нефтеперерабатывающего завода. Я повернул Де Хэвиленд влево от аэропорта и пролетел над нефтеперерабатывающим заводом. В море перед комплексом я увидел то, что искал. Огромная масса гигантского танкера. Я спустился еще на тысячу футов. Это был "Дом Бофорта".

Я вернул нос самолета в горизонтальное положение и описал длинную дугу в 360 градусов. Поскольку я был на одной линии с взлетно-посадочной полосой, я медленно и осторожно спускался по темному небу. Без передатчика я не мог связаться с диспетчерской вышкой. Не то чтобы я ожидал, что кто-то еще будет там. Последний рейс на остров должен был приземлиться около часа назад. Я был благодарен, что огни дорожки все еще были включены.

В моем ухе завизжала сирена превышения скорости. Я дал немного газа и сделал глубокий вдох. Свет бросился на меня. Теперь, если на трассе не было какого-то ублюдка, делающего несколько поворотов, все было в порядке. Я включил носовые огни . Двойной луч ослепительно-белого света прорезал вечер. Они не доставали до трассы. Я продолжал спускаться. Мне пришлось бороться со склонностью самолета задирать нос, когда мы приближались к земле. Бетон растянулся впереди меня, и перспектива иссякала, как детский рисунок.

Земля! Мягкая посадка, как шепот в соборе. Я расслабился в своем кресле и позволил самолету выкатиться на длинную взлетно-посадочную полосу.

Проехав двести ярдов за стальной и стеклянной конструкцией здания аэропорта, я выбрался из «Де Хэвиленда», оставив ключи на сиденье. Кто-то другой должен отвезти этот самолет домой. Никто не обратил на меня внимания, пока я шел по зданию к телефонным рядам. Я бросил монетку в прорезь и позвонил на береговую радиостанцию. "Боже мой, Картер!" — воскликнул Макпартленд, когда я дозвонился до него . — Что, черт возьми, с тобой случилось?

— Ты можешь приехать сюда прямо сейчас?

"Где ты, черт возьми?"

«В аэропорту. Я жду тебя здесь.

— Вы имеете в виду аэропорт Александра Гамильтона здесь, на острове Санта-Крус?

'Верно. Как быстро ты можешь быть здесь?

— Примерно через полчаса. У меня готов шлюп. Где, черт возьми, ты был?

— Когда ты будешь здесь, я расскажу тебе всю историю. Я жду на смотровой площадке.

Я предположил, что у меня достаточно времени, чтобы запастись едой, прежде чем мне придется следить за Де Хэвилендом, чтобы увидеть, кто придет искать пилота и его приятеля . Из торгового автомата я взял вялый кусок сыра между двумя кусками картона, который сошёл бы за хлеб, и банку датского пива. Я взял бутерброд и пиво на смотровую площадку, где ждал своего друга... и своих врагов.

Не прошло и обещанных получаса, как через платформу шагнул Мак с портфелем в руке. До сих пор друзья пилота не появлялись.

Мак тепло пожал мне руку. «Сынок, ты что-то узнал. Осталось немного времени.

«Сообщите мне».

Он был быстр и лаконичен. Когда я не появился на танкере, он позвонил в мой отель. Ему сказали, что я уехал . Расспросив посыльного, он обнаружил , что мой счет был оплачен, а мой чемодан забрал человек, который, как был уверен Мак, был самозванцем. Потом он позвонил в Trans Oceanic. Ответил охранник. Затем Мак повесил трубку и связался с Хоуком в Вашингтоне.

«Ему стало плохо. Хоук в больнице. Никаких посетителей... никакого телефона... ничего!

— Что… — начал я.

'Пневмония. Он ничего не стал делать с простудой, которую он подхватил...

'Как у него дела?'

Мак пожал плечами. 'Нехорошо. Вы знали, что он не может принимать пенициллин?

Я покачал головой. Я многого не знал о Хоуке.

— Это плохо. Его легкие наполняются кровью, и ни один из антибиотиков, которые он может переносить, похоже, ничего не делает». Я выбросил из головы больного в Вашингтоне. «Кто заменит его?»

«Иисус, я не знаю. Президент держит ситуацию под своим контролем».

'Иисус Христос!' — воскликнул я. Никто в Вашингтоне, по-видимому, понятия не имел, что время вышло. «Вы слышали о взрывах на кораблях?»

'Ничего такого.'

"Если я правильно угадал, у нас не больше, чем..." Я посмотрел на часы, было ровно восемь часов: "четыре часа!"

— И, наверное, меньше.

Я кивнул в знак согласия. «В сложившейся ситуации OIL определенно хочет попасть в европейские утренние газеты. Также вещает ранняя Всемирная служба БиБиСи. Я полагаю, десять часов — последний срок, когда они могут ждать. Я встал и подошел к краю платформы, щурясь, чтобы разглядеть в темноте Де Хэвиленд. — Ты знаешь, что сейчас произойдет?

Макпартленд прорычал. - «Частично могу догадаться. Огромное загрязнение нефтью. Вой экологов. Страшилки о загрязнении морей... и они будут правдой. Карибское море будет мертво; гигантские танкеры будут запрещены!»

— Запрещены, — согласился я. «Запрещены в качестве политического спасения».

Мак сердито топтался вокруг. «Кто, черт возьми, даже подумал бы о такой вещи».

«Я предполагаю, что изначально к этому обратилась какая-то клика в Москве. Запад зависит от гигантских танкеров, чтобы поддерживать работу промышленной отрасли. Цена на нефть уже достаточно высока, чтобы угрожать нашей экономике. Без гигантских танкеров цена на нефть может удвоиться».

— Но это бесполезно, — запротестовал Мак. Уничтожьте западную экономику, и экономика остального мира тоже будет разрушена. Даже они это знают.

«Я не думаю, что они зашли так далеко. Бьюсь об заклад, прямо сейчас в Москве кучка очень нервных бюрократов копается в делах, чтобы им нельзя было предъявить средства, потраченные на финансирование НЕФТИ».

Нахмурившись, Мак зашагал по платформе. «Должно быть, это был какой-то шишка, пытающийся стать еще большей шишкой. Но что хочет получить от этого НЕФТЬ? Это не может быть шантаж. Если НЕФТЬ и просила денег, то я ничего об этом не слышал».

«Они не требовали никаких денег. Аня — движущая сила этой организации». Я рассказал ему о разговоре, который у меня был с ней до того, как меня усыпили. «Эта распечатка была, конечно же, планом игры».

Он выглядел недоверчиво. "Она сумасшедшая !"

'Полностью. Она честна в этом. Не может то, что она видела в детстве, изуродовало ее. Позже она возненавидела своего отца. Но не за то, что он сделал, а за то, чего он не сделал. Он не убил достаточно много... просто людей.

— Боже мой, — прошептал Мак. Это было больше похоже на молитву, чем на проклятие. 'Что мы можем сделать?'

«На этом острове есть передатчик, который передаст сигнал на подрыв мин, Мак, мы должны найти его».

«Это может быть проблемой».

— Вы знаете, где он?

Большой человек покачал головой. — Я не знаю, где он. Ну где он должен быть. У Адриана Брекера есть поместье, построенное около старого сахарного завода высоко в горах. Люди там называют этот район Тропическим лесом, хотя это не настоящий тропический лес. Дом находится среди эвкалиптов и красного дерева.

— Можем ли мы добраться до него незамеченными?

«Ни за что! Завод построен на открытом пространстве, огорожен забором. С точки зрения архитектуры не очень интересен, просто огромные белые блоки, расположенные вокруг сахарного завода со смотровыми площадками по бокам. Даже если мы найдем его; он вооружен как цитадель. Это усложнит задачу. Поскольку Хоук вышел из дела, у меня не было шанса получить подкрепление для атаки. В Вашингтоне не осталось бы никого, кто мог бы принять такое решение. Насколько миру было известно, OIL была праведной группой неравнодушных защитников окружающей среды. На данный момент у нас не было доказательств обратного. Атака должна была быть быстрой... и тихой. Не должно быть никаких следов участия со стороны АХ. И никаким другим агентам AX , кроме меня и Мака, не разрешили бы участвовать.

Мое внимание привлекло движение возле ангара. Я посмотрел мимо Мака, когда фигура в темноте у Де Хэвиленда приняла форму. Мак повернулся и проследил за моим взглядом.

— У нас есть компания, — пробормотал он.

Я кивнул. «Давайте схватим его».

Мак открыл портфель и вытащил оружие. Одно из них, револьвер 38 Police Special, он оставил себе. Он дал мне оружие, которым я никогда не пользовался, хотя видел его братьев в оружейных музеях. Это был Кольт. 44 калибра, большой револьвер, любимый на Западе сто лет назад. Он был в прекрасном состоянии, и металл блестел в ярком лунном свете.

Здание аэропорта было полностью пустым. Менее чем через три минуты мы были у припаркованного Де Хэвиленда. Мы наблюдали, как двое мужчин с удивленными лицами снова вылезли из самолета. За крупным мужчиной с одутловатым бледным лицом следовал тощий молодой человек с отвисшей челюстью в джинсах и куртке. Когда ноги здоровяка коснулись асфальта, он потянулся за пистолетом. Я прицелился в него и сказал по-английски: «Один щелчок и я снесу вам голову».

На ломаном английском мужчина спросил: « Вы воры или что-то в этом роде?»

'Нет. Выходите из самолета.'

Человек в джинсах уставился на револьвер. — Ради Бога, Пол, сделай это! Я знаю, на что способно это оружие!

— Обыщите их, — сказал я Макпартленду.

Как эксперт, Мак стоял позади них и обыскивал их в поисках оружия. Он выудил револьвер из кармана одутловатого голландца.

— Хорошо, идите. Я указал пистолетом на стоянку. Мужчины колебались.

Я приказал. - "Идите."

В моей профессии можно научиться ожидать неожиданного. Но ничто не могло подготовить меня к внезапно появившемуся в поле моего зрения офицеру в фуражке и шинели. Я пока не знаю, как ему это удалось, но на секунду никто иной, как Миллер Фарнсворт, встал между нашим оружием и ними. С ловкостью, порожденной отчаянием, голландец схватил свое оружие с земли и схватил Хансворста смертельной хваткой. Револьвер в правой руке мужчины был воткнут в натянутую кожу за ухом Фарнсворта. Курок был взведен: малейшее нажатие на спусковой крючок — и Фарнсворт был мертв.

"Теперь мы уходим... и вы нас не останавливаете... отсюда!" Это была длинная речь, и его английский был гортанным и ломаным. Несмотря на отсутствие опыта, Миллер держался стойко. Он поднял голову, и посмотрел на нас, но не было никаких признаков мольбы. Парень знал, что он во что-то вляпался и все испортил. По крайней мере, так он думал. Я посмотрел на Макпартленда и понял, что он понял. Это был наш последний шанс найти передатчик. Если бы мы могли отследить мужчин, мы могли бы избежать этой катастрофы.

Голландец указал на своего спутника. — Подгони машину к воротам, — сказал он по-голландски. Я не подал вида, что понял его. Его приятель колебался.

— Возьмем его с собой? — спросил он на том же языке, но с акцентом, в котором я легко узнал американский. 'Не будь глупым. Я выстрелю, как только мы благополучно окажемся в машине.

Фарнсворт не двигался. Он, видимо, не понял, что они сказали. Голландец крепко держал пистолет на месте, пока его напарник не вернулся с машиной. Это был белый универсал Volvo, крепкий, как танк. Машина остановилась перед воротами.

— Вы идете, — приказал голландец, приставив револьвер к уху Фарнсворта. Он свирепо посмотрел на Мака и меня.

«Не двигайся».

Он знал свое дело. Ни на мгновение не дав мне шанса, он пошел боком к воротам и ожидающей машине. Мы последовали за ним, но дистанцию не сократили.

— Если вы последуете за нами, он умрет здесь, — крикнул он, наклоняясь, чтобы убрать Фарнсворта из открытой дверцы машины. Потом это случилось.

В идеально выполненном движении Фарнсворт упал на одно колено. Голландец навис над ним. Рука Фарнсворта вытянулась. Он ударил большого человека по горлу. Он ушел из атаки, одной ногой твердо упершись в голландца, когда тот отскочил от удара по горлу. Его голова рванулась вперед, Фарнсворт схватил ее и развернулся, поймав падающий вес человека.

Фарнсворт рухнул под голландцем, но не растерялся. Его спина почти мягко коснулась асфальта, и он поднял ноги, чтобы поймать падающего человека на пятки. Он помахал ею над ним, все еще крутя теперь уже красную голову в руках. Я услышал громкий треск, когда сломалась шея. Тело голландца ударилось об асфальт. Фарнсворт поднялся, вытянув руки перед собой в классической стойке кунг-фу. Он закричал: «Аахии!»

«Вольво» взревел, когда водитель вдавил педаль газа в полку. Машина рванулась вперед в облаке обожженной резины.

Фарнсворт все еще стоял в том же положении. Он посмотрел на упавшего человека. На его лице появилось растерянное выражение. — Боже мой, — пробормотал он. «Оно работает».