84-112 Сборник Киллмастер Ника Картера

Глава 7

Был только один способ попасть из Амстердама в Катманду — через Кабул, изолированную столицу Афганистана. Зная это, я уже забронировал номера в «Интерконтиненталь», как сказал Хоуку. Единственное, о чем мне нужно было позаботиться, так это о билете на самолет.

На следующее утро я очень плотно позавтракал в качестве меры предосторожности. Горничная принесла поднос с яйцами, различными сортами голландского сыра, ветчиной, четырьмя ломтиками тостов с маслом, джемом и сладкими булочками. Я съел все, что она поставила передо мной, и запил двумя стаканами ледяного молока. Любая мать будет гордиться тем, что у неё есть такой сын. Я не пил кофе. Во всяком случае, я чувствовал себя неплохо, и это было именно то, что я хотел.

Когда поднос убрали, я продолжил одеваться. Я выскользнул из отеля через заднюю дверь. У меня не было намерения давать Коенвару еще один шанс нацелиться на меня, как он это сделал накануне. Здание КЛМ находился на музейной площади, примерно в пятнадцати минутах ходьбы от отеля. Фронтоны сверкали в ярком солнечном свете, но не было ни блеска металла, ни отражения от ствола снайперской винтовки. Тем не менее, я продолжал следить за окружающей средой. Неосторожность означала бы верную смерть, потому что я был уверен, что Коенвар не уехал из города и не собирался сдаваться после всех усилий, которые он приложил, чтобы получить драгоценности .

Однако красоту дня не нарушало ничего, кроме моих опасений по поводу состояния Андреа Юэнь. В тот момент, когда я шел по Шпигельстраат, мои мысли продолжали вращаться вокруг операции, которая сейчас проводилась в Вильгельмине Гастуис .

А где-то в городе меня ждал Коенвар. Если бы я только знал, где...

Я забронировал место в компании KLM на рейс Амстердам-Тегеран-Кабул, который вылетал в половине третьего того же дня. Из-за разницы во времени на востоке я приеду в Кабул только на следующее утро. Но если я не поеду этим рейсом, мне придется торчать в Амстердаме до конца недели. Поэтому я забронировал билеты и взял такси обратно в отель.

Менеджер стоял за импровизированной стойкой с повязкой на одном глазу и одной рукой на перевязи. Если бы взгляды могли убивать, я был бы мертв, через две секунды. «Мне не нужно говорить вам, мистер Картер, — сказал он, взяв мои деньги, — что вам не будут рады в отеле, если вы когда-нибудь вернетесь в Амстердам».

— Ничего другого я и не ожидал, — сказал я с жесткой улыбкой. Затем я поднялся наверх, чтобы продолжить сборы.

Мне казалось, что лучше ехать сразу в Схипхол, чем убивать время в отеле, поэтому я все подготовил к отъезду. Я снова воспользовался задним выходом и вышел из отеля через переулок сзади. Пока все шло хорошо, подумал я.

За моей спиной не было ни шагов, ни теней, которые оживали в мгновение ока. В переулке пахло неубранным мусором, но Коенвар не стал прятаться за мусорными баками, чтобы скосить меня своей стрельбой. Звук машин впереди заманил меня в эту сторону и притупил мои чувства. Я поспешил в этом направлении, желая плюхнуться на заднее сиденье такси и раствориться в шумной толпе Схипхола.

Какое-то время казалось, что все идет по плану и без сучка и задоринки. Никто даже не посмотрел на меня, когда я поймал такси и закрыл за собой дверь.

— В Схипхол, пожалуйста, — сказал я водителю, кудрявому молодому человеку, который обеими руками держал руль и оба глаза смотрел в зеркало заднего вида.

'Англичанин?' — спросил он, когда мы влились в плотное движение.

"Американец".

— Отлично, — сказал он. — Тогда мы говорим по-английски. Мне нужна практика; скоро я поеду в Америку. Вы уезжаете сегодня из Амстердама?

Слава богу, подумал я. Затем вслух: «Да, сегодня днем». Говоря, я не сводил глаз с машин и грузовиков позади нас. "Пробки тут всегда такие?"

'Не всегда. Но я поеду проселочными дорогами, — ответил он, поворачивая за следующим светофором. Именно тогда я понял, что у кого-то еще есть эта блестящая идея. Я решил держать рот на замке, пока не убедился, что за нами следят. Это было очень похоже на это, потому что, когда мой водитель повернул налево, водитель темно-синего «Рено» проделал тот же, казалось бы, безобидный маневр. Кто находился за рулем автомобиля, сказать не удалось. Солнце светило ему в глаза, а лобовое стекло было просто светящейся поверхностью, эффективно скрывавшей лицо и его личность. Если это был не Коенвар, то кто-то, кто работал на него, потому что после четырех поворотов подряд синий «Рено» все еще оставался позади нас, нравилось мне это или нет. Я пригнулся и наклонился к водителю. — Простите, что причиняю вам столько хлопот, — начал я. "Какие неприятности?" сказал он со смехом. «Я десять раз езжу в Схипхол и обратно с пассажирами. Нет проблем, поверь мне.

«Сомневаюсь, что вы возите преследуемых пассажиров», — ответил я.

'А, что?'

«За нами следят. Преследуют. Посмотрите в зеркало заднего вида. Видишь этот синий «рено»?

'Ну и что?' сказал водитель, все еще не впечатленный. — Он едет за нами ещё с улицы Розенграхта.

— Ты шутишь, чувак, — сказал он на безупречном американском. — Что это, черт возьми, вообще такое? Я подумал, что в Сан-Франциско ему будет хорошо.

— Опасная шутка, — сказал я со смехом, в котором не было юмора. «Если ты оторвешься этого бездельника, ты заработаешь пятьдесят гульденов».

Водитель, очевидно, провел много времени с американскими хиппи, потому что он кивнул и сказал: «Дерьмо, чувак. Вы клёвый.' Затем он нажал на педаль акселератора, и мы рванули вперёд.

Он прошел следующий поворот менее чем на четырех колесах, но Renault не собирался так быстро сдаваться. Он с визгом завернул за угол и погнался за нами по узкой мощеной улочке недалеко от центра города. Я оглянулся, но так и не смог разглядеть, кто был за рулем.

Бриллианты не хранились в сейфе. Они также не были приклеены к аптечке. Я должен был избавиться от Коенвара или от того, кто сел за руль этого «рено», иначе дела могли стать очень неприятными для внешней политики Соединенных Штатов и безопасности Индии, не говоря уже о двух детях Голфилда. — Он все еще позади нас? — спросил водитель с ноткой нервозности в голосе.

« Черт возьми, он все еще позади нас», — рявкнул я. — Ты не можешь пойти немного быстрее?

— Я пытаюсь, чувак. Это не Формула-1, если вы понимаете, о чем я».

— Да, я понимаю, что вы имеете в виду. И это не весело. Я держался так низко, как только мог, не сводя глаз с «Рено», мчащегося по улицам позади нас. Мой водитель двигался зигзагом, как будто въезжая в гавань на клипере, но это давало нам преимущество только в двадцать-тридцать ярдов.

Шея таксиста была натянута, как пружина, по воротнику рубашки стекали капли пота. Быстрее, быстрее, подумал я. Ну давай же. Но мальчик сделал все, что мог. Почему полиция до сих пор не пришла за нами, я еще не успел обдумать, потому что в этот момент «рено» врезался в заднюю часть такси. Водитель не справился с управлением, метнулся вверх по тротуару, на дюйм не попал в большую витрину, а затем снова оказался посреди улицы.

«Это начинает сводить меня с ума, чувак», — кричал он, дергая руль.

«Высади меня на следующем углу», — рявкнул я в ответ, думая, что мне будет лучше идти одному и пешком. Я изо всех сил схватился за край переднего сиденья, когда «рено» врезался в нас во второй раз. Мы потеряли крыло, задний фонарь и часть бампера. Водитель крутил руль, словно играл в рулетку, пытаясь совершить опасный разворот в надежде навсегда избавиться от «Рено» и сбросить его. Мы снова были в центре города и ехали от аэропорта, а не к нему. Я проверил свои часы. Было пять минут одиннадцатого.

Узкие извилистые улочки, описанные в туристических брошюрах, проносились по обеим сторонам. Неряшливые домики с причудливыми окнами, пестрые витрины магазинов — все это было частью непрошенного декора.

— Где, черт возьми, мы? Я закричал это, совершенно дезориентированный. — Морская дамба, — сказал он. его голос был теперь высокий и неистовый.

'Где?'

— Зидейк, Зидейк, — кричал он. «В квартале красных фонарей. И вот я высаживаю тебя. Я не Джеймс Бонд, чувак, — добавил он, громко ругаясь, пытаясь пересечь мост, предназначенный только для велосипедистов и пешеходов, но не для автомобилей.

Это была большая ошибка.

«Рено» приближался к нам, как разъяренный бык, полный решимости закончить начатое дело. Не доезжая до середины моста, такси впало в предательский штопор в результате толчка Рено сзади. Мы вошли в штопор, и мы ничего не могли с этим поделать.

«Падаем, черт возьми», — завопил таксист, изо всех сил пытаясь восстановить контроль над машиной.

Он не смог.

Следующее, что я понял, это то, что мы оказались оказались посреди канала.

Мелькнуло ясное голубое небо, каменные фасады домов у каналов семнадцатого века, обветренные кованые перила моста. Затем мы попали в воду, все еще на скорости, близкой к 40 милям. Я сжал голову коленями и машина уперлась в маслянистые волны, плескавшиеся вокруг нас. К счастью, окна были закрыты, и машина как будто парила. Если бы было иначе, нам бы было намного хуже.

Водитель ударился головой о руль и потерял сознание. Я наклонился вперед и выключил двигатель как раз в тот момент, когда пуля разбила лобовое стекло и осколки стекла посыпались на переднее сиденье. Кровь попала мне в глаза, когда я толкнул водителя и снова сжался. Еще одна пуля довершила дело, и от ветрового стекла не осталось ничего, кроме нескольких острых осколков по краям.

Коенвара я все еще не видел, но я не собирался сидеть и ждать, пока кто-нибудь нас выловит. И последняя встреча с полицией будет означать, что мои проблемы далеки от завершения, особенно если Шон пронюхает об этом последнем инциденте. Поэтому я, насколько мог, уклонялся от линии огня и пытался все обдумать. Я был уверен, что в любой момент услышу звук полицейской сирены. Но после этого я услышал лишь резкий хлопок, когда очередная пуля пробила крышу такси. Я должен был принять меры, какими бы опасными они ни были.

Если бы я открыл дверь, машина мгновенно наполнилась бы водой. Я не хотел, чтобы жизнь таксиста была на моей совести, пока он был без сознания на переднем сиденье. Поэтому я опустил окно и надеялся на лучшее. Портфель будет плыть, по крайней мере, в течение нескольких минут, так как закрытое отделение служило своего рода резервуаром для воздуха. Он первым выпал из окна. Я бросил немного денег на переднее сиденье и скользнул обратно к окну. Затем моя голова и плечи, а затем и все остальное тело отправились по тому же маршруту, что и мой портфель.

Коенвар - все же я не был уверен, был ли это тот, кто сидел за рулем "Рено", видимо это не заметил, так как выстрелов не раздалось, когда я вылез из машины. Это оставалось опасным и трудным, но я справился и приготовился принять ледяную ванну. Затем последовало погружение, и я ударился о воду, как ребенок, прыгающий в холодный пруд.

Было так же холодно, как я и ожидал.

Одежда потянула меня вниз, но я схватился за ручку портфеля и поплыл к мосту. Несколько прохожих перегнулись через перила и наблюдали за моим продвижением, выкрикивая слова в поддержку, как будто они были зрителями на соревнованиях по плаванию. Но это было совсем не то, чего я хотел, толпа наверняка привлекла бы внимание любопытного полицейского.

Кирпичная кладка моста заросла и была скользкой. Я пытался найти, за что ухватиться, за что подтянуться. В этот момент я услышал вой сирен, как и опасался. Каждая секунда была драгоценна, потому что, если полиция поймает меня до того, как я успею на свой самолет и сбегу, Коенвар снова выйдет победителем из схватки. Так что я взобрался наверх, что не так уж и просто, учитывая портфель, зажатый у меня под мышкой.

Затем я заметил то, что раньше не замечал, старую ржавую лестницу у крепостной стены на другой стороне моста. Я снова погрузился в темную воду. Я боролся с маслянистой водой и мусором, наполовину ослепленный кровью, все еще капающей мне в глаза. И вот я, наконец, достиг нижней ступени лестницы. После этого мне потребовалось чуть более двух минут, чтобы вернуться на сушу.

Разумеется, посередине моста был припаркован «фольксваген» амстердамской полиции. Толпа прохожих увеличилась. Люди кричали и указывали на плывущее такси на нижнюю часть моста, где я должен был находиться. Один из офицеров уже плыл в сторону такси. Я побежал , не собираясь сидеть и ждать приглашения в полицейский участок.

Я промок до нитки. Первое, что мне нужно было сделать, это взять сухую одежду, поэтому я огляделся в поисках вывески с надписью «Прачечная».

Но вместо того, чтобы найти это или что-то подобное и столь же эффективное, я нашел убийцу, прячущегося в тени домов, вне поля зрения полиции.

К счастью, я увидел его раньше, чем он меня. Если бы было наоборот, все стало бы намного сложнее, чем было до сих пор. Это был кто-то другой, а не Коэнвар: еще один из его товарищей. Этот был похож на мускулистого бывшего моряка, с ушами цвета цветной капусты, сломанным носом и револьвером S&W, модель 10. А . Мне не хотелось спорить с номером 38, поэтому я нырнул на крыльцо какого то дома у канала.

— Ищете кого-то конкретно? вдруг прошептал мне на ухо голос, за которым последовало мелькание влажного языка.

Я обернулся и оказался лицом к лицу с молодой женщиной с большим количеством румян и в светлом парике. Она оскалила зубы в смехе и, щелкнув языком, поманила меня дальше, на темное крыльцо. Я забыл, что это сердце квартала красных фонарей, но теперь я вспомнил об этом, и в моей голове начал формироваться другой план.

'Сколько?' — спросил я, не теряя больше времени. Было 11:03 утра. Мой самолет вылетел в 1:30. В билете было четко указано предупреждение о том, что пассажиры должны находиться в аэропорту как минимум за час до вылета. Так что это будет на грани, в этом не было никаких сомнений.

— Тридцать гульденов тебе… без лишних слов, — без колебаний сказала она. Моя мокрая одежда и вздох в моей голове явно ничего ей не сделали.

«Я дам тебе пятьдесят, если ты сделаешь кое-что для меня».

«Зависит от того, — ответила она, как настоящий профессионал.

Я поманил ее к краю крыльца и указал на сообщника Коенвара; его револьвер S&W выпирал из-под грубой шерстяной куртки. — Видишь того человека со сломанным носом и помятым лицом?

— Ты же не имеешь в виду нас троих? — сказала она с явным интересом или явным отвращением, потому что выражение ее лица оставалось непостижимым.

Я покачал головой. — Я просто хочу, чтобы ты пошла и поговорила с ним, отвлекла его, пока я не исчезну. Ты понимаешь?' Я вытер кровь с лица. Она сразу все поняла и сказала: «Конечно, за семьдесят пять гульденов».

— Сто, чтобы убедиться, что ты хорошо работаешь. В любом случае, отвлекайте его внимание.

Она восприняла это почти как личное оскорбление. Но деньги изменили ее коренным образом. Она сунула деньги в лифчик, как будто отобрала конфету у ребенка. Демонстративно покачивая бедрами, она вышла на улицу, готовая сыграть свою роль в полной мере. Если бы эта маленькая хитрость не сработала, у меня действительно были бы заняты руки, потому что Вильгельмина была такой же мокрой, как и я. Пока она была мокрой, она была бесполезна. И сейчас не было времени разбирать ее, вытирать насухо, а потом собирать обратно.

Приходилось полагаться на свою изобретательность, свои голые руки и, возможно, в случае необходимости, на Хьюго. Но я не хотел использовать ничего из этого, если это зависело от меня. Пока мой дар, ниспосланный Богом, хорошо сыграет свою роль в этих сотнях мячей, все, что мне нужно будет сделать, это найти прачечную самообслуживания.

Из за угла крыльца и наблюдал, как она идет по улице, готовая сыграть свою роль.

Сначала казалось, что сообщник Коенвара на это не попадется. Он сказал что-то по-голландски, слова были слишком далекими, чтобы их можно было понять. Но его действия говорили столь же ясным языком и немного позже мне все очень ясно прояснили. Я видел, как он оттолкнул ее грубым, недружелюбным толчком. К счастью, она была смелой и не собиралась позволить себя оттолкнуть. Она провела пальцами вверх и вниз по его спине и встала перед ним, загораживая ему обзор. Я ждал этого. Я выскочил с крыльца, не останавливаясь, пока не достиг безопасного переулка через дорогу.

Все должно было пройти хорошо.

Но это было не так.

Я был уже на полпути вниз по улице, когда внимание злодея привлек хриплый автомобильный гудок. Он оглянулся через плечо, несмотря на все усилия проститутки, чтобы удержать его внимание своим сочным и возбуждающим телом. Наши взгляды встретились, и через секунду он полез в куртку за своим «смит-и-вессоном».

Я не стал ждать какого-то фейерверка, демонстрации его смертоносной стрельбы.

На этот раз близость полиции дала мне некоторое преимущество. Приспешник Коенвара держал палец под контролем; он не собирался стрелять, когда полиция находилась так близко. Но, должно быть, его это сильно беспокоило, потому что он побежал за мной, и его гулкие шаги тревожным эхом отдавались в моих ушах. Я уже был в переулке, когда раздался первый приглушенный выстрел, просвистевший в дюйме над моей головой. Я бросился плашмя на землю, но он не выстрелил во второй раз. Он рискнул своим выстрелом, и я предположил, что теперь он боится сделать еще один промах.

— Вставай, — прошипел он сквозь зубы по-английски, словно позаимствовав манеру из некоторых фильмов Джорджа Формби. Но он совсем не был похож на лилипута в мешковатой одежде. Я поднялся на ноги, чувствуя, как мое тело напряглось для первого действия.

Стон, который я услышал через несколько мгновений, был подобен музыке для моих ушей. Револьвер S&W громко врезался в брусчатку. Я нанес удар ча-ки в сторону, отчего моя левая нога попала ему в солнечное сплетение. Он согнулся пополам от внезапной сильной боли, и я нанес ему серию ударов, на этот раз в промежность.

Должно быть, я повредил ему промежность, потому что его лицо стало белым, как снег. Он пошатнулся, закинул руки на пах и рухнул на булыжники, как куча старой грязи. Следующим последовал простой, но великолепно исполненный прием ча-ки, лобовой удар, который с сокрушительной силой обрушился на его шею. Шейные позвонки еще не сломались, но это было чертовски близко.

«Тебя трудно сбить с ног, друг», — сказал я, продолжая упражнение с внезапным ударом ногой по его голове. Тот был прекрасен. Все лицевые кости казались сломанными, а его лицо приобрело ярко-фиолетовый цвет. Он совершил ошибку, прикрыв руками сломанную челюсть и оставив незащищенными почки. Это было очень привлекательно для следующего удара, из окровавленного рта после которого полилась зеленая, похожая на желчь рвота.

Для такого мощного чувака он мало что делал, чтобы защитить себя. Я не должен был так зазнаваться, потому что сразу после этого он схватил меня за лодыжку, ухватился за нее и потащил меня на землю . Но ненадолго, если мне еще есть что сказать по этому поводу. В тот момент, когда мои ноги подо мной сложились пополам, я опустил руку, как косу. Край моей ладони приземлился на его переносицу. Внутренняя структура носа, носовая кость, сама переносица превратились в кровянистую массу. Кровь хлынула ему в лицо, ослепив его. В любом случае, он не выглядел слишком свежим, но это превзошло все.

Он жалобно застонал, но мне было не до жалости. Он бы убил меня, и он пытался сделать это с того момента, как я сел в такси. Теперь я хотел закончить работу, которую он начал, и заняться своими делами.

Все, что мне оставалось, это удар под подбородок, который я выполнил в мгновение ока. Жалкий стон, последний стон, который он издал, избавил его от страданий. Шейные позвонки сломались надвое, и злодей упал замертво.

Задыхаясь, я встал. Он не представлял собой приятного зрелища. Но мое купание в канале тоже не было таким приятным. Его язык высовывался из окровавленного рта. Часть его лица превратилась в кровавое желе. Там, где когда-то была сложная структура из костей и плоти, теперь была не что иное, как сырая рубиново-красная мякоть, похожая на внутреннюю часть инжира.

Я отшатнулся, мой портфель был прижат ко мне. Мне понадобится нечто большее, чем прачечная самообслуживания, чтобы смыть кровь с рук и смыть запах смерти с одежды.