84-112 Сборник Киллмастер Ника Картера

Глава 20

'Что они делают?' — спросил я, глядя на команду на такелаже, занятую установкой парусов. По какой-то причине нос корабля, казалось, был направлен на надвигающуюся скалу, но по еще более странной причине мы вообще не пошли в ту сторону. Медленно мы дрейфовали боком вниз по узкой реке к устью.

— Они называют это маневром, — сказал Мишель на своем безупречном английском без акцента. О Соня ... Вики , черт возьми. Я не мог этого забыть — не появлялся три дня. — Смотри, — продолжал он, — мы подняли марсели, чтобы идти туда. Вы видите направление ветра? Что ж, как только мы вывели ее на фарватер, миновали мыс, мы позволили ей дрейфовать боком вниз по течению. Теперь главный движитель — это прилив.

— У вас разве нет дизелей?

— Да, — сказал он. — Но у мсье Комарова сегодня проблемы с кишечником. И ему не нравится ощущение дизеля под собой. К счастью, экипаж быстро справляется с такими вещами. И боже мой, Гарри, ты никуда не торопишься, не так ли? Я имею в виду, куда нам идти? Если бы не та вечеринка, которую Александра хочет устроить завтра на острове, все это было бы ужасно раздражающим. Без всякого интереса я последовал его объяснению, вытащил из кармана одну из своих сигарет — на этот раз без золотой NC на мундштуке — и закурил. Легкий ветерок развевал голубые струйки дыма.

«Смотрите, посреди канала мы ставим реи по ветру и позволяем приливу снова нести нас. Когда мы достигнем эстуария, давайте сначала раздуем передний марсель, а как только мы аккуратно поведем его по ветру, мы используем все марсели…

— Чисто, как парусник, — сказал я.

«…и мы выходим в море со всеми парусами на правый борт. О, Гарри, ты действительно должен постараться лучше понять атмосферу на борту. Иначе все надоест».

«Эти матросские разговоры довольно сумасшедшие», — сказал я. «Как мы доберемся туда, когда ветер дует в эту сторону? Даже под всеми парусами…»

— На каждый ветер найдется маневр, Гарри. ..если конечно когда ветер совсем стихнет. Если бы это случилось сейчас — если бы ветер совсем утих, — нам пришлось бы получать новые приказы от Комарова . Либо мы бросаем здесь якорь и ждем, пока ветер снова усилится, либо используем вспомогательные двигатели. Смотри, ветер сейчас дует с моря. Мы ставим паруса вот так; и теперь яхта, плывет по ветру».

— Что за ветер?

'Простой. Позвольте мне объяснить..." Но тут появился мальчик в белом, в том аккуратном, чистом костюме с золотой отделкой, который носили все, кроме нас, на " Вулкане " , - и протянул мне сложенную записку на серебряном подносе... Не разворачивая её, я посмотрел на Мишеля. Он поджал губы и ушел, циничная ухмылка изогнула уголки рта. Я сказал: «Спасибо», и слуга тоже ушел, оставив меня у перил, непочтительно поставивщим ногу на одну из старинных бронзовых пушек, украшавших барку.

Г-н. Арчер

Мне нужен подробный гороскоп на двадцать седьмое. Местонахождение: Граница между Израилем и Сирией. Пожалуйста, приготовьте его к завтрашнему дню. А пока я жду вас к ужину в моей каюте, сегодня в семь часов вечера. Я не приму отказ. Мой слуга придет за вами без четверти семь. Наденьте черный галстук. Добро пожаловать на борт.

А.

— Что ж, — сказал я. Потом я какое-то время думал об этом. Израиль и Сирия. Через четыре дня. Как мне связаться с Соней как можно скорее? А Александра Комарова? Я еще не встречался с ней. Я видел, как она приходила и уходила несколько раз, всегда на расстоянии. Тот единственный вид, который я увидел там, что сопровождающий всегда называл «запретным местом» — главная каюта корабля и роскошные каюты, выходившие в нее на корме корабля, — дал мне ясное представление о невероятном богатстве, которым обладала Александра. Большая каюта настоящего музея оружия и мебель были отделаны антикварной бронзой и деревянными панелями. Теперь я поближе осмотрел ее собственные апартаменты. И насколько близко к ее отцу? Я не был уверен. До сих пор я его не видел и не был уверен, какая каюта его, но я планировал разведать это место сегодня вечером, если у меня будет шанс.

Я сложил записку и положил ее в карман. Затем я спустился в свою каюту, чтобы переодеться. Эта повелительная записка от нее не оставляла мне много времени.

Я как раз завязывал галстук — я до сих пор сам их завязываю, эти предварительно завязанные галстуки всегда выглядят такими неряшливыми — когда в дверь постучали. Мягко. Робко.

'Да?'

Стук раздался снова. Я открыл дверь каюты — теперь я увидел изящные вишневые панели, — и Соня в перепачканном малярном халате проскользнула внутрь, не сказав ни слова. — Ник, — сказала она с затравленной улыбкой, — я уже несколько дней хотела упасть в твои объятия. И в первый раз, когда ты один, ты переодеваешься к ужину, а я надеваю это».

Я поднял ее подбородок и нежно поцеловал, стараясь не прижимать свой костюм к ее свежей масляной краске. «Только тот, кого я хотел увидеть. Думаю, у меня есть зацепка для Леона. Отличные сведения. Я взял записку и показал ей. Она читала и ахала, прикрывая рот рукой.

— Боже мой, — тихо сказала она, глядя в стену, ее взгляд расфокусирован. 'Четыре дня. Это не так много времени.

'Я тоже так думаю. То есть, я считаю, что передача оружия уже состоялась. И это также означает…»

«Это означает, что кто-то собирается использовать его очень скоро, в стиле блицкрига . И самые последние планы... Держу пари, они будут обсуждаться завтра на берегу. Но... но, Ник. Это означает...'

— Что Александра тоже часть всего этого? Возможно. Это ее вечеринка, ее идея сойти на берег. А во время большого деревенского праздника ей будет легко собраться с друзьями, и…

— Ник, я не знаю, что и думать, Александра? Это сука, ладно . Но это... '

— Я еще не встречался с ней. Что она за человек? Она изменилась? Я имею в виду, с тех пор, как ты видел ее в последний раз?

'Да, но ...'

'Как?'

— Она… она такая же, как всегда. Только менеджер. Кажется, она нашла какую-то цель в своей жизни. Это... Но, Ник, это значит...

— Комаров болен, ты знаешь об этом?

'О? Я ничего об этом не слышал.

«Мишель сказал мне сегодня, что мы используем паруса, какими бы громоздкими они ни были, потому что у Комарова проблемы с кишечником. Он не выносит гула дизеля.

— Тогда, может быть, он позволит ей делать часть своей грязной работы. Да, это возможно. Мне было интересно, вы знаете. Ходили слухи, что у нее появился новый возлюбленный. Во время последнего круиза. И... но нет, в этом больше смысла. Конечно, он никогда никому не доверял эту работу за него, и если он болен…

— Соня , — сказал я, — я думаю, завтра будет большая ночь. Чем больше я об этом думаю…”

«Большая ночь? Для них?'

— Нет, для нас. Завтра вечером остановка даст вам шанс соскользнуть на берег и связаться с Леоном — с организацией.

'Я? Что ты собираешься делать тогда?

«Сегодня вечером я собираюсь исследовать «запретный город». А завтра, когда вечеринка будет в самом разгаре…

"Ник", она схватила меня за руку своей твердой маленькой рукой. «Да, я видела список дежурных сегодня. Тогда на борту будет только ограниченный экипаж. Почти весь экипаж уволен на берег. да да...»

'Именно так. И даже если это нарушит моё прикрытие может быть, это будет уже не так уж важно. Считая, что главное действие наступит через четыре дня...

«Отлично, Ник. Я получила маленькую радиостанцию от Леона. Я отвезу её в город, в корзинке для пикника, устраиваюсь где-нибудь и звоню Леону. Если бы я сделал это здесь, есть шанс, что кто-нибудь уловит мою передачу так близко. Но завтра, скорее всего, с заменой в радиобудке...

— Хорошо, — сказал я. 'Хорошо. И в то же время я проскальзываю обратно на борт и увижу, что могу ещё что нибудь разведать».

— Ник, — сказала она, сжимая мою руку. — Я… меня беспокоит только одно…

— И что?

'Эта женщина. Только с тобой... сегодня ночью...

Я наклонился и снова поцеловал ее, держа рубашку подальше от ее халата. 'Без проблем. Я невосприимчив. А теперь беги. Я погладил ее сзади. " Посланец от Комаровой может быть здесь в любой момент..."

"Хорошо, Ник... все идет хорошо, не так ли?"

— Конечно, — твердо сказал я. Я во всяком случае надеялся. — И ты тоже в порядке. Если бы это было не так, Леон не держал бы тебя рядом все это время. Он бы выгнал тебя из семьи.

— Да, — сказала она с застенчивой улыбкой. — Он бы сделал это, не так ли?

Я последовал за молчаливым слугой вверх по лестнице и дальше по длинному коридору, обшитому панелями из дорогих твердых пород дерева, с отделкой из полированной античной бронзы и отделкой серебром — последними русскими газовыми фонарями рубежа веков, которые были преобразованы в электрические. На полу лежали персидские ковры, а над моей головой — еще несколько панелей.

Но больше всего меня впечатлили стены. В хорошо оборудованных нишах висел ряд картин, которые показались мне знакомыми по стилю, но не по сюжету, — серию классически серьезных изображений знаменитых убийств и массовых убийств, — и я присвистнул. Если Комаров умрет без завещания, держу пари, что Испания немедленно заложит Марокко, чтобы купить их, и построит для них специальный музей Гойи. Между картинами висели гобелены, столь же бесценные; один не сильно отличался от другого. Один должен был быть рассказом очевидца о битве при Креси, а другой — о битве при Азенкуре, сделанный человеком, который утверждал, что был там. И, в соответствии с стилем Комарова, когда мы проходили мимо скрытой будки охраны, человек изнутри выглянул через проволочную сетку исповедальни времен Торквемады, сделанной около четырехсот лет назад.

Слуга Комарова остановил меня в главной каюте и доложил обо мне через старинный рупор, соединенный с дверью по правому борту. Он получил ответ, которого я не понял, и оставил меня одного в большой комнате.

Здесь декор был строго деловым. Ни картин, ни драпировок. Только оружие.

На самом деле это был своего рода музей оружия, в котором не демонстрировались различные этапы создания конкретного оружия, а только те великие виды оружия, которые ознаменовали собой прорыв в истории войн. В двух разных углах величественно стояли пулемет Максима и пулемет Гатлинга.

Стены представляли собой красивую мешанину, пока вы не поняли бы смысл узора. Там был каменный боевой топор; греческий короткий меч бронзового века (и, если верить легенде, из раскопок Шлимана в Трое); железная дубина "Гутен таг"; броня; арбалет; английский длинный лук; винтовка Шарпа, револьвер Кольта...

Другая сторона была примерно такой же, более специализированной на более элегантных моделях. Там была пара одинаковых толедских дуэльных мечей; пара мечей "Heidelberg Schlaeger" , пара блестящих кремневых дуэльных пистолетов; несколько сайев , вроде того, что я забрал у того убийцы в Гонконге, и несколько таких кинжалоподобных мечей, которыми Уилл Локвуд с такой смертоносной точностью орудовал против тех троих убийц. Так это был нож-бабочка, о котором меня предупреждал Бэзил Морс. И зря я решил...

'Г-н. Арчер ...

Тихий голос позади меня вывел меня из задумчивости. Я повернулся и увидел, кто назвал меня по имени. Нет, дорогая, сказала я себе, это не так. Ни в коем случае вы меня не убедите, что вы Александра Комарова .

Она даже не пыталась. Девушка в золотых кандалах сказала: «Сюда, мистер Арчер». . Она отвела взгляд. Голова ее была опущена, как у рабыни. И чем больше я думал об этом, глядя на нее, это было именно то, что она должна была представлять: рабыня.

Она была обвязана тонкими золотыми цепями, которые начинались у золотой ленты на ее шее и спускались оттуда вниз. Эта полоса была соединена маленькими цепочками с полосами вокруг ее запястий, а эти полосы снова были соединены длинными цепями с полосами, удерживающими ее кандалы.

Если не считать цепей и набедренной повязки, она была полностью обнажена. Когда она повернулась, чтобы привести меня к огромной тиковой двери, я увидел, что ее спина покрыта шрамами от недавней порки. Мой рот скривился, чтобы тихонько присвистнуть, но он был таким сухим, что не было слышно ни звука. Я последовал за этой странной девушкой в комнату. Ее подошвы бесшумно касались пола.

Голос сказал: «Теперь вы можете идти. Не « спасибо, теперь вы можете идти», а просто «теперь вы можете идти». Как домашнему животному. Или рабыне.

Я огляделся.

Я увидел ее в коллекции шелковых подушек. Она была достаточно хороша, как я и думал.

Я замечал что-то подобное с тех нескольких раз, когда видел ее издалека, в одежде, чтобы выйти на палубу. Теперь на ней была прозрачная блузка, ее соски светились сквозь сетку с золотой краской, которую она нанесла на них. Золотые блестки в кольцах на пальцах рук и ног, драгоценный камень в пупке и бриллиантовый блеск в проколотой ноздре.

Ее голос был томным, полным наркотической истомы. "Ах, г. Арчер . Иди сюда, дай мне взглянуть на тебя...