84-112 Сборник Киллмастер Ника Картера

Глава 23

Мы встретились друг с другом в 4-й позиции. Мгновенно он переместился на 3-ю позицию, чтобы показать, насколько он быстр. Эти движения… ну, он должен был развить эту руку, чтобы компенсировать потерю другой. Я принял это во внимание. Но я просто не учел, что он так развил атаку. Он был сильным, быстрым, гибким. Острие его меча стало пятном. Он врезался в меня и отступил назад. Он заставил меня почувствовать, насколько сильной была его рука. Я парировал удар и тоже отступил назад, чтобы дать ему немного пространства. Он последовал за мной, ложно, рука в идеальном движении, кисть поднята вверх. Мы снова встретились друг с другом на 3-й позиции. Одним быстрым, плавным движением он ударил меня по острию и, черт возьми, чуть не попал мне в горло. Я парировал и снова отступил.

«Ты, — сказал он, — разве мой живот не будет вспорот?»

— Точно, — сказал я. Пот струился по моим вискам. Никогда не пытайтесь фехтовать в гидрокостюме. То, что вы получаете в виде дополнительной нагрузки, не пропорционально тому, что вы теряете в скорости тела в воде.

Я не собирался выигрывать это честным боем. Это стало более чем ясно.

Я не собирался сдаваться. Не в том, что касается честной игры. Что я собирался сделать, так это победить.

У меня было преимущество перед ним. Он нашел чудовищную гиперкомпенсацию этой черной повязки на глазу. Но невозможно компенсировать потерю глубины видения двумя глазами. Я все еще был поражен глубиной, на которую он видел. Это было почти так же хорошо, как у меня - почти. Но я рассчитывал, что могу утомить его единственный глаз; некоторые глаза быстрее устают...

Я попытался ударить сверху и отступил назад. — он резко парировал и улыбнулся. Я отступил в сторону и попытался повернуть налево, подальше от этого единственного здорового глаза.

Его улыбка исчезла. Я знал, что набрал очко в свою пользу. Теперь его губы были мрачными. Он бросился снова, и я едва отразил его могучий прыжок. Его действие было, пожалуй, самым удивительным в нем; скорость и мощь.

Я шел все дальше и дальше вправо, влево перед ним. Он выругался и снова прыгнул вперед. Теперь он ударил меня по руке. Черт возьми, подумал я. Теперь скоро конец. Эта рука быстро устанет. Я должен был нанести удар сейчас по принципу « все или ничего », и это нужно было сделать быстро, пока у меня еще были на это силы.

Я забыл про правила фехтования. Я подпрыгнул в воздухе, крича как банджи, взмахнул мечом обеими руками и приземлился слева от него. В тот же момент два лезвия коснулись друг друга. Его рука дрожала; он потерял равновесие. Я снова закричал, как обезумевший учитель карате, и изо всех сил бросил на него свой меч. Он парировал его, но едва. Он просто потерял равновесие достаточно надолго. По крайней мере, достаточно надолго, чтобы вытряхнуть Хьюго из рукава. Я снова вскочил, держа Хьюго в левой руке, и мгновенно провел острым лезвием по всему его предплечью. Хлынула ярко-красная кровь, и кровь потрясла его. На этот раз это была его собственная кровь. Это была его жизнь. Он уронил меч и посмотрел на меня затуманенными глазами.

Сразу за мной раздался единственный выстрел из маленького пистолета.

В центре его лба расцвело красное пятно. Стеклянное выражение так и осталось в его глазах. Его лицо оставалось жестким и неизменным. Затем он упал головой на пол.

Я обернулся. Хьюго все еще - все еще был в моей руке. Соня Шварцблюм стояла в дверях с дымящимся семимиллиметровым пистолетом в руке. Выражение ее лица медленно изменилось с чистой ненависти, когда она посмотрела на мертвеца, на... я не знаю... что-то вроде онемения, когда ее глаза встретились с моими. Ее одежда была мокрой, как и моя, а босые ноги оставляли лужи на тиковом полу и бесценных персидских коврах.

Я стоял безмолвный, адреналин все еще был в моей крови, моя рука с Хьюго дрожала. — Соня, — сказал я. «Прекрасная Соня ».

— Я никогда никого не убивала, Ник, — сказала она. 'Мне пришлось. Я... я знаю, что ты хотел этого для себя. Но больше всего прав у Леона и у меня». Ее зеленые глаза были полны слез, но я знал, что это не слезы раскаяния.

— Да, — сказал я. 'Я тоже так думаю. И Леон был прав. Это был Шиндлер . И он делал то же самое, что и раньше».

Она подошла ко мне и обняла, осторожно обращаясь с моими ребрами. «Н-ник , я принесла твои ласты и кислородный баллон. Последний охранник, я сказал ему, что принесла ему выпить с берега. В нем было снотворное. Я...'

— Отлично, — сказал я. — Но корабль с оружием — сегодня ночью он прибыл в египетские воды. Это ...'

— Нет, нет, — сказала она. «Леон передал сообщение нужным людям. Корабль был торпедирован сегодня утром у Мальты. Если кто-то захочет этого оружия, ему придется нырять за ним.

— Отлично, — сказал я. — Это значит, что все кончено.

Она спросила. - 'А здесь? -- Комаров ? Александра? Другие?'

— Все мертвы, — сказал я. 'Это долгая история. И все, что нам нужно сделать, это потопить "Вулкан" . Мы его потопим, а может быть, лучше подожжем.

"Но... это..." она указала на коридор со всеми художественными сокровищами. 'Я не понимаю. Как мы можем ... '

«Вот это придется сжечь, — сказал я, — иначе мы рискуем потерять архивы Глобалармс — либо в картотеке, либо в виде микрофильма, ради которого Шиндлер убил Корбина - мог еще попасть в чьи-то руки. А потом все продолжится точно так же. Думаю, я бы хотел, чтобы все это закончилось здесь - вся эта афера с оружием. Эти беспорядки в странах, которые демонстрируют малейшие признаки нестабильности... Нет, дорогая. Я бы сказал: огонь всё уничтожит.

— Я уверена, ты знаешь, что делаешь, — сказала она. 'Пойдем со мной. Я помогу тебе.'

Мы разожгли хороший костер. Пламя взметнулось вверх по мачте и парусам, прежде чем мы приготовились шагнуть за борт. Двое матросов, которые остались охранять лодку, мы посадили в лодку, на которой приплыли Александра и Шимон, и пустили ее поплавать в бухте. Затем, взявшись за руки, мы перешагнули через перила «Вулкана» и лениво поплыли в море. У нас было ощущение, что другой остров примет нас более гостеприимно в данный момент, учитывая обстоятельства. Я точно не имел в виду широту и долготу, но имел довольно хорошее представление о том, где мы находимся, и эти воды были богаты островами, как одеяло для пикника муравьями. Это мало что значило. Любое направление, кроме юга, было хорошо. К тому же мы никуда не торопились...

— Соня , — сказал я, подплывая к ней поближе, — ты думаешь то же, что и я?

— О чем это, Гарри, дорогой?

«Я Ник».

— Нет, для меня ты Гарри. А я Вики Вайнер. И Леон дал мне целую кучу новых бумаг для нас обоих, чтобы доказать это.

— Мне кажется, ты меня опередила.

«Почему я опередиал тебя, Гарри, дорогой? Когда сегодня утром мы получили новости об этом корабле, Леон сразу же позвонил Дэвиду Хоуку…

— Откуда Леон знает об этой особой связи? Я спросил. «Не кажется ли…»

— Чепуха, — сказала она. «Леон использует её уже много лет. В этом месяце, кажется, это производитель стиральных машин. Вестингауз ...

" Вестингауз?" — сказал я, переворачиваясь на спину и лениво ступая по воде. — Вы не имеете в виду "Мэйтаг"?

— Нет, — сказала она. — Леон ничего об этом не говорил. Он...'

— Ха, — сказал я. Я сказал это так громко, что увидел, как ее голова высунулась из воды, чтобы посмотреть, что происходит. 'Нет, ничего. Я просто понял что-то приятное.

«Это означает, что Amalgated Press and Wire Services снова заработала на обычном месте » - с Дэвидом Хоуком за редакционным столом, АХ начиная с этого пресс-прикрытия. Все вернулось к норме.

— Гарри, дорогой, — сказала она. — Вот что я хотела тебе сказать. Я тоже подумала о чем-то приятном и все время пыталась тебе сказать, но ты все перебиваешь меня. Гарри, ты сейчас в отпуске. Как я. Леон и Хоук не будем нуждаться в нас обоих в течение следующих трех недель. Нам даже не нужно никому оставлять свои адреса. Вам это не нравится?'

«Это больше чем весело, Вики. Напомни мне поцеловать тебя, когда мы выйдем из воды.

— Это все, что ты собираешься делать? Тогда бы мне не пришлось так волноваться. Куда ты хочешь пойти, Гарри? Делос, Сафнос ? Корфу ? Я смотрел на звезды и чувствовал себя комфортно.

— Ты главная. Я не собираюсь принимать ни одного решения в ближайшие три недели. Я в отпуске.' Я медленно двигал ластами и больше ни о чем не беспокоился.

Она сказала. — "Ты имеешь в виду, что я могу принимать все решения? — И ты всем подчиняешься? Серьезно?"

— Мммм , — сказал я. На мгновение я переключил свое внимание на что-то другое. Там у вас была Большая Медведица, а там…

«Где мы живем, что едим и когда…»

"Да, мэм." Я не обратил на это внимания. Звезды, все звезды, первые звезды, которые я увидел сегодня вечером...

«Я думаю, — сказала она, плывя рядом со мной, — мне все это очень понравится…»

О книге:

ХОШИМИН

Тогда город назывался Сайгон.

Это были последние дни войны во Вьетнаме, и посреди кровопролития Ник Картер ищет человека, Уолтера Корбина, и важную катушку микрофильма.

Он нашел человека вовремя, чтобы увидеть, как его голова разлетелась на тысячу кусков.

ГОНКОНГ

След ведет из города Сампан, где тишина излучала безопасность, к череде жестоких убийств.

В одном Ник Картер был уверен: организация, стоящая за убийствами, хотела большего, чем просто эту микропленку.

ВАШИНГТОН

Ник отчаянно нуждался в Хоуке, своем боссе в AX.

Звонил в Штаты, но AX как будто стерли с лица земли.

Оставшись один, Картер знал, что опасность умереть в канаве одной из закоулков Гонконга велика.

Ник Картер

Высокая доходность в смерти

перевел Лев Шкловский в память о погибшем сыне Антоне

Оригинальное название: High yield in death

Первая глава

Никто не появлялся на улице с тех пор, как водитель мусоровоза и два его помощника поставили неуклюжий зеленый мусоровоз в переулке рядом с рестораном и вошли внутрь. В три часа ночи на Десятой авеню было мало машин и почти не было машин на Западной 46-й улице, где я прятался на грязной лестничной клетке подвала. Я прождал там четыре часа, и только один раз меня видел пьяный, ковыляющий вниз по лестнице, чтобы внести свой вклад в пропитанную мочой грязь, которая, должно быть, накопилась там за годы. Я отступил, чтобы избежать его, когда он поскользнулся на пустой банке из-под пива и чуть не упал на меня. Мое внезапное движение, должно быть, лишило его всякой потребности в опорожнении мочевого пузыря, потому что он повернулся и, спотыкаясь, пошел вверх по лестнице, даже не оглянувшись, чтобы увидеть, что его так напугало.

Это произошло примерно три четверти часа назад, и с тех пор квартал прошли всего два человека. Это были пуэрториканские подростки, слишком поглощенные ощупыванием тел друг друга, чтобы замечать это.

Я начал убеждаться, что мой информатор ошибался. Сегодня вечером Камаж не появится. Но Сташ был так уверен, когда сказал мне: «Сегодня вечером сюда придет Камаж, мистер Картер. Он не упустит возможности подкатить к этой женщине. Он страстно желает ее с тех пор, как увидел ее в ресторане моего брата. А сегодня я велел ей передать ему, чтобы он пришел к ней домой, когда она закончит работать в полночь. И тогда я доберусь до него.

Стэш никогда бы не заподозрил, что это я охочусь за Камажем. Он дал мне адрес хорошенькой официантки, которая имела несчастье привлечь внимание Лотара Камажа, албанского гиганта, ставшего наемным убийцей тиранов, правивших его страной. И это было все, что мне было нужно. Мои поиски Камажа привели меня в Бронкс, район вокруг 170 -й улицы и Проспект-авеню, где поселились многие албанцы, приехавшие в Нью-Йорк, чтобы избежать преследований в родных странах. Около 3500 из них составляют этническую группу между 170-й улицей и Университетом и Парк-авеню. Там пожилой человек направил меня к Сташу. — Тайник поможет тебе найти Камажа, — прошептал он сквозь сжатые губы под седыми усами, запачканными сигарным дымом. « Утечка у Сташа ». Только когда я разыскал Сташа, я обнаружил, что "утечка" была чем-то общим со Сташем и мной в наших поисках Камажа.

'Утечка, Мистер Картер, — объяснил Сташ, — это месть албанцев. Лек мстит за честь семьи, а честь для албанцев очень важна. Мы никому не мешаем. Но если нас самих беспокоят, мы можем убить. И Камаж особенно беспокоил мою семью. Из-за него с нами в Америке нет моей прекрасной сестры Хелен.

Далее Сташ объяснил, что его семья бежала на дырявой лодке через озеро в Югославию, а оттуда продолжила свой путь в Америку и к свободе. — А вы знаете, как мы получили эту лодку, мистер Картер? — гордо спросил Сташ. 'Нет? Тогда я скажу вам.

По его словам, в течение шести месяцев его семья строила лодку в подвале одного из своих домов. — Мы построили его по частям, мистер Картер. Из кусков сломанной мебели, которую мы выбрали из помойки. Каждая щепка дерева, которую мы смогли найти, пошла на постройку этой лодки. В конце концов я даже использовал двери в спальни из собственного дома. А знаете ли вы, мистер Картер, что нас было двадцать человек, которые бежали в той лодке. Мы пересекли на ней озеро, вода текла через каждый шов. Но это сработало, и теперь мы здесь». Грусть пробежала по его лицу, быстро сменившись гневом. — Мы все сейчас здесь, мистер Картер, кроме нашей дорогой Хелен. Мы узнали лишь несколько месяцев спустя, почему она не пришла домой в ту ночь, когда мы уезжали. Мы не могли дождаться ее; слишком много жизней было поставлено на карту. Это Камаж задержал Хелен той ночью», — сказал Сташ. Через шесть месяцев мужчина из их города сбежал, и когда он тоже оказался в Бронксе, он рассказал Сташу и его семье о том, что произошло.

«В ту ночь Камаж остановил ее на улице. Наша Елена была красивой девушкой, а он охотился на таких невинных девушек. Он остановил ее и хотел узнать, кто она такая и где живет. Хелен не могла сказать ему, я думаю, она боялась, что он придет в дом и застанет нас готовыми к побегу. Вместо этого она флиртовала с ним, как сказал нам наш сосед. Затем она села в его машину, и больше ее живой никто не видел. На следующий день ее тело было найдено обнаженным, спрятанным в водопропускной трубе рядом с дорогой, — сказал Сташ, и вены на его лице и шее вздулись. «Никто не осмелился сказать, что это сделал Камаж. Он был любимцем правительства, убийцей, которого использовали в особых случаях: репортер со сломанной шеей; убийство честного чиновника, которого нужно заставить замолчать, прежде чем он расскажет, как наши лидеры в других странах копили себе сокровища. Это была работа Камажа, и он хорошо с ней справлялся. И мы никогда не думали, что у нас будет шанс отомстить за нашу честь, потому что он сидел дома и был могущественным, а мы просто обживались на новой земле. Только недавно, — продолжал Сташ, — среди албанской общины Бронкса распространился слух, что «Камаж Убийца» находится в Нью-Йорке. Его заметил на Таймс-сквер один из наших людей. И тогда мы начали мечтать о мести. Мы знали, что Камаж не мог устоять перед тем, чтобы не приехать в район, где поселилось так много его людей. Он не боялся: кто посмеет помешать «Камаю Быку, Камаю Зверю».

« В конце концов, Камаж действительно приехал в Бронкс, — сказал Сташ. И по чистой случайности он зашел в ресторан брата Сташа. Он узнал его, но ничего не показал. Вместо этого он позвонил Сташу, который пришел в ресторан, где наблюдал, как Камаж пытался заигрывать с официанткой. Затем Сташ начал планировать свою месть, которая вернет честь семье тем, что он отомстил за смерть своей сестры.

«Мы не могли понять, что Камаж хотел в этой стране, мистер Картер, — сказал мне Сташ, — но вам не нужно было догадываться, чего он хотел от Стеллы, официантки. Я сделал ей знак идти на кухню. Затем я вышел и вернулся через заднюю дверь. Я сказал ей убедиться, что она встретится где-нибудь с Камажем следующим вечером, и что мы встретимся с ним».

— Стелла сделала, как ей сказали, — продолжал Сташ, — но Камаж так и не появился. Мы не знаем почему, мистер Картер. Но на следующий вечер он вернулся в ресторан моего брата. Он не пытался объяснить Стелле, почему он не пришел. Все, что он сказал, было то, что он был занят и что это будет снова этим вечером. Я до сих пор вижу этот золотой зуб, блестевший перед его ртом, когда он злобно улыбнулся ей и сказал: «Не волнуйся, моя голубка, я сделаю это в два раза лучше завтра вечером».

Я мог бы точно рассказать Сташу, что сделал Камаж, в те две ночи, когда он упустил шанс попробовать сладкие прелести Стеллы. Но тогда мое прикрытие бы раскрылось. Сташ знал меня только как человека, которому можно доверять и который должен был некоторое время держаться подальше от иммиграционных агентов. Это было сообщение, переданное ему одним из контактов АХ, как только я узнал имя человека, который мог помочь мне найти Камажа. Сташ организовал для меня проживание в маленьком пансионе, принадлежащем еще одному представителю его бесконечных родственников.

Он не спросил меня, почему я должен был прятаться. Он просто признал меня заслуживающим доверия, потому что человек, которому он доверял, поручился за меня.

За те несколько дней, что я провел со Сташем и его семьей, ожидая сообщения о Камаже, я полюбил этого дородного таксиста. Мне было жаль рисковать его местью, но моя работа заключалась в том, чтобы убедиться, что боссы Камажа поняли, что Америка закрыта для их профессиональных убийц. Я также видел результат его двух вечерней работы. Ужасно измученное тело женщины, насаженное на старомодный деревянный столб в ее доме, было зрелищем, которое никогда не изгладится из моей памяти.

Она была дочерью пожилого ученого, которого агенты AX недавно тайно вывезли из Албании и отправили в безопасное убежище в северной части штата Нью-Йорк. Наши планы требовали, чтобы она приехала к нему после того, как мы убедимся, что небольшая ферма, которую мы выбрали в качестве его нового дома, безопасна, а его новая личность профессора на пенсии хорошо известна в этом районе. Тогда было бы разумно, если бы дочь позаботилась о нем. Когда Камаж пришел к ней, она видела его всего один раз. Мы подняли ей настроение двухдневным воссоединением. Затем мы вернули ее в квартиру в Бронксе, где ей пришлось ждать известий о том, что пришло время появиться на публике в качестве его дочери. К сожалению, она, должно быть, запомнила то место на ферме, где разделила такую радость со своим отцом, которого не видела двадцать лет. Ее привезла в эту страну ее мать, которая предвидела растущую тиранию в Албании и поэтому бежала. Но эта грязная тирания наконец-то завладела ее ребенком. Камаж вырвал у нее точное местонахождение фермы, прежде чем швырнуть измученное тело на шипастую стойку кровати.

На следующий вечер ферма, где жил старик, сгорела дотла, прежде чем добровольная пожарная команда небольшой сельской общины смогла потушить пламя. Огонь вспыхнул на высоте тридцати футов и привлек внимание офицера, патрулировавшего две мили дальше по дороге. Офицеры получили указание от своего начальства сообщать о любых необычных происшествиях на ферме, не сообщая им, кто там живет. Человек, обнаруживший возгорание, по рации вызвал пожарных. Он остался на месте происшествия и держал всех подальше от обломков.

Его доклад был передан по полицейскому радио в штаб-квартиру АХ, и именно наш врач провел вскрытие трех обугленных трупов, найденных в пылающем пепле. Двое были агентами AX, назначенными телохранителями ученого. Им сообщили, что Камажа ждут в США и их могут ожидать трудности. Но это произошло быстрее, чем кто-либо ожидал, отчасти из-за того, что «красная тревога» нашего источника в Албании была задержана из-за поломки передатчика, AX получил сообщение с опозданием на четыре дня, и этого было достаточно, чтобы дать Камажу шанс, в котором он нуждался.

Хоук позвонил мне из Вашингтона в офис AX на Манхэттене, куда я регулярно заглядывал, разыскивая Камая среди албанских иммигрантов. По видеофону, соединяющему два офиса, я заметил, что его лицо было более уставшим, чем обычно. В его голосе был низкий тон, которого обычно не было. Он вынул из сжатых губ пожеванный окурок и спросил: «Ты не видел дочь, N3?»

— Да, сэр . Я только что вернулся из ее квартиры. Ужасно.

«Он опережает нас на двадцать четыре часа, N3, и мы должны его догнать».

«Я собираюсь сделать это сегодня вечером, сэр ».

Я рассказал о свидании убийцы с албанской официанткой где-то после полуночи. Я попросил его убедиться, что Сташа и родственников, которые будут его сопровождать, здержат в Иммиграционном департаменте до завтрашнего утра », — сказал я. Я не хотел, чтобы они появились на 46 -й улице и помешали приему, который я планировал для убийцы.

— Я позабочусь об этом, — сказал Хоук. «Они могут быть задержаны на некоторое время по подозрению в использовании поддельных въездных документов. По крайней мере , достаточно долго, чтобы позволить тебе сделать свою работу. Хоуку не нужно было говорить мне, что это за работа. Среди наших врагов меня называют Killmaster и N3 в AX; во всяком случае, титул или звание дает мне право совершать убийства всякий раз, когда это необходимо для безопасности нашей страны.

— N3, — начал Хоук. Его голос на мгновение понизился.

— Сэр ?

«Знали ли вы, что полицейский, охранявший девушку, был задушен руками? Что горло буквально сжалось до половины его нормальной толщины?

— Да, сэр . Я видел отчет о вскрытии.

«Ну, трое мужчин на ферме, даже старик, который не имел большого значения ни для нас, ни для них — он, как мне сказали, уже совсем одряхлел, — были сожжены заживо. Камаж каким-то образом убил наших людей, по-видимому, одного за другим. Он сломал им руки и ноги в нескольких местах — похоже, это было сделано ломом, — а затем облил их осветительным маслом. Облив остальную часть дома бензином, он поджег их. Врач считает, что они пытались доползти до двери, чтобы сбежать, но их руки и ноги просто не выдержали».

«Я запомню, сэр », — пообещал я Хоуку, зная, что он передал эту информацию как косвенное предупреждение о том, что может сделать Камаж. Хоук никогда не мог заставить себя сказать «будь осторожен» этому человеку. По его мнению, это означало бы, что я не всегда был осторожен. Наше уважение друг к другу с годами выросло до такой степени, что такие слова были излишними.

Я думал об отчете Хоука об ужасной судьбе наших агентов, пока ждал свою добычу в этом грязном, вонючем подъезде. Когда я впервые исследовал полуразрушенное здание, я понял, что, возможно, непреднамеренно, Сташ и его друзья выбрали стратегическую точку, чтобы отомстить. Камажу пришлось бы использовать парадную дверь, чтобы добраться до желанной Стеллы. Ее там не было. Она была с остальными в иммиграционной службе, так как я не мог рисковать, что Камаж увидит ее где-нибудь до того, как он доберется до дома.

Дома, которые стояли рядом со зданием, где я ждал, были снесены, а жители давно переселены. Подрядчик теперь с нетерпением ждал, когда исчезнут последние жители, чтобы построить новый гараж. С другой стороны дома было старое здание с металлическими листами на окнах, чтобы не пускать туда алкоголиков и наркоманов, пока его тоже не снесут.

В 4:15 утра я собирался сдаться. До утра оставалось всего несколько часов, и я был уверен, что Камаж не покажется еще несколько дней. Он знал, что они будут искать его после его печальных успехов. Где он был? Кто-нибудь еще умер этой ночью? Были ли сведения AX неправильными, где говорилось, что он всегда праздновал свои убийства с женщиной, хвастаясь своей резней, занимаясь с ней любовью, пока он не выдыхался?

Мои мысли были прерваны быстро приближающимися мягкими шагами. Я рискнул бросить взгляд через ржавые перила, окружавшие лестничную клетку. Слава Богу за его потребность в сексе. Это должен был быть Камаж. Из его досье я знал, что он ростом пять футов шесть дюймов и весит около 210 фунтов. Это соответствовало тому чудовищу, которое я видел, мчащимся к полуразрушенному зданию. Я нырнул обратно в тень и стал ждать шагов, чтобы подняться по лестнице из подвала. Потом я поднялся за ним.

Когда я ступил на третью ступеньку, меня выдала та самая банка из-под пива, которая чуть не шмякнула пьянице по шее. Я ударил её ногой, и она с грохотом покатилась вниз по лестнице. Я поднял глаза и увидел Камажа на тротуаре. Он быстро повернулся и полез под пальто. Я действовал быстрее, и мой Люгер был направлен на него, пока он все еще держал руку под курткой.

'Не делай этого!' - это все, что я сказал, и он был достаточно профессионален, чтобы вынуть руку из-под пальто.

Я немного подвинул люгер, и он последовал моему сигналу, сойдя с бордюра. Он держал обе руки прямыми по бокам. Я инстинктивно знал, что произойдет дальше, и легкий щелчок ножа, появившегося в его руке, сказал мне, что я был прав насчет ножен. Хлопок заглушенного пистолета, подпрыгнувшего в моей руке, сопровождался его рычанием, когда его запястье было прострелено, а нож упал на тротуар.

На его мясистом, спокойном лице не было ни следа боли, когда он смотрел прямо на меня. Кровь капала по руке, пальцы которой были невольно сжаты.

— Твои часы, — сказал я, указывая пистолетом на его левую руку. Его брови вопросительно поднялись. На мгновение ему, должно быть, показалось, что он стал жертвой грабителя. Потом я увидел, что он понял, зачем мне часы. Согласно делу AX, часы были его единственной тратой. Тяжелые, в корпусе из цельного золота, они попались ему на глаза в ювелирном магазине в Женеве шесть лет назад. Он заплатил за них 2400 долларов и использовал их, чтобы произвести впечатление на женщин. Стелла обсудила это со Сташем после разговора с Камажем в ресторане в ту первую ночь. Сташ пообещал ей награду, если она заманит убийцу на место встречи.

— АХ? Его голос был более гортанным, чем у большинства албанцев, с которыми я разговаривал за последние несколько дней.

Я кивнул.

"Картер?"

Он выглядел довольным, когда я снова кивнул. «Я польщен, что они прислали лучшего агента».

— Лучший для худшего, — сказал я. — Что ж, пошли. Вокруг дома и назад. Я хотел, чтобы он был в тени. Вдали от случайных прохожих на улице. — Но сначала часы.

Он поднял левую руку и протянул ее мне. Он немного отдернул его, когда мой пистолет метнулся к его голове. — Боюсь, вам придется его снять, — сказал он, ухмыляясь. «Другая моя рука кажется бесполезной».

'Попытайся. Я уверен, что такой большой, сильный мужчина, как ты, который может швырять девушек на спинки кровати, сделает это.

Улыбка исчезла, и он протянул правую руку к левой. Мне было приятно видеть, как по его лицу пробежала дрожь боли. Его длинные толстые пальцы дергали большие часы на левом запястье, и я увидел, что даже костяшки его пальцев покрыты густыми черными волосами. Он чувствовал все большую и большую боль, и на мгновение я подумал, что он не выдержит. Однако внезапно часы зазвенели, и он бросил их по воздуху на меня. Я поймал их, но кровь из его руки попала мне в глаз. Когда я моргнул, он повернулся и побежал на угол Десятой улицы.

Все еще ослепленный ярко-красным пятном, я закрыл глаза и опустился на одно колено в классической стойке стрелка. Мне пришлось остановить его, пока он не добрался до угла и ярко освещенного ресторана. Люгер подпрыгнул у меня в руке, и он пошатнулся, когда его правое колено подогнулось. Мой следующий выстрел попал ему в правую икру. Я не хотел подделывать это с его обеими ногами, потому что тогда мне пришлось бы нести его мертвым грузом. Он рухнул на землю возле переулка, где был припаркован мусоровоз. Когда я подбежал к нему, он свирепо посмотрел на меня и хрипло сказал: «Отличный выстрел, мистер Картер».

'Вставай. Быстро!' — приказал я, не обращая внимания на его комплимент. Я ожидал, что мусорщики из ресторана вернутся в любой момент. Я знал, что они были внутри больше часа.

Что-то в том, как я сказал, должно быть, подсказало ему, что ему не следует тратить время на шутки, и он взял себя в руки. В моей голове быстро сформировался план, и его следующий шаг сказал мне, что это все, что я могу сделать.

Он пригнулся ко мне. Его левая рука потянулась к моему горлу, вспоминая отчет, в котором говорилось о горле, раздавленном пальцами, обладающими силой, подобной горилле. Я отодвинулся в сторону, схватил его за пальто и, используя его собственную скорость, заставил его сделать пируэт к кузову мусоровоза. Стальной край кузова попал ему в бедро, чуть выше колена, где он уже получил огнестрельное ранение. Он упал вперед. Его голова врезалась в один из тяжелых острых краев кузова. Ткани и кости разорвались. Он рухнул и, наконец, свис более чем наполовину в кузове мусоровоза.

Я засунул «Люгер» обратно в кобуру, схватил его за ноги и втиснул потерявшего сознание убийцу в коробку. Его кровь мягко блестела на перемалывающих лезвиях. Подойдя к кабине, я увидел, что моя догадка была верна. Ключи были в замке зажигания. Кто еще стал бы воровать грузовик с мусором?

Теперь я действовал быстро. Я завел двигатель, надеясь, что глухое рычание не перекроет вой музыкального автомата в ресторане. Я вышел из кабины и подошел к бессознательному Камажу. Его голова была повернута под странным углом, и каждый раз, когда он дышал, я видел, как кровь пузырится между его жестокими губами.

Ты окажетешься там, где тебе самое место: с остальным мусором, — подумал я, потянув за рычаг, приводящий в действие механизм измельчения. Когда я обернулся, первое лезвие начало опускаться с угрожающим скрежещущим грохотом. Я помчался вниз по улице и свернул за угол на Десятую авеню. Мусорщики в зеленом, выбежавшие из ресторана, наверное, меня не увидели.

Убегая, я не мог понять, то ли это их злобные крики я слышал позади себя, то ли, возможно, последний предсмертный крик Камажа.