84-112 Сборник Киллмастер Ника Картера

Глава 11

На западном берегу полуострова Коулун длинный пирс вдается далеко в залив, укрывая самую странную коллекцию лодок, которые вы когда-либо видели. Они лежат внутри, защищенные от тайфунов, бушующих здесь поздним летом и ранней осенью.

Тут есть есть моторные лодки, рыбацкие лодки, сампаны, джонки, плавучие дома, баржи, торговые суда — более крупные лодки, которые пересекают Тихий океан, часто имеют двойную регистрацию и ходят под флагами как Королевской колонии, так и Красного Китая. Народ яумати , как вам могут рассказать гиды, в основном живет на воде; живет за счет рыбной ловли и другой морской деятельности и воспитывают своих детей в плавучих домах, которые постоянно пришвартованы к причалам, которые служат основой водного сообщества.

После короткой быстрой прогулки от Темпл-стрит до водного городка я задумался, почему она предпочитает жить там.

Пока мы изо всех сил старались не отставать от старика, я задавался вопросом о других делах. Я подумал, что эта скорость имеет смысл. Вскоре кто-нибудь пройдет по этой улице, заполненной трупами, и вызовет полицию. Полиция начнет ходить по окрестностям и начнет задавать вопросы тут и там. А у меня была кровь на штанах.

Старик, должно быть, прочитал мои мысли. Кстати, г. Картер, на случай, если ты начнешь задаваться вопросом. Маловероятно, что полиция будет преследовать нас в этом направлении. Он показался мне знакомым. Где я раньше видел это лицо?

'Что ты имеешь в виду?' — спросил я, стараясь не задыхаться и не пыхтеть через ноющие ребра.

«Я предусмотрительно оставил вводящую в заблуждение записку, — сказал он с лукавой улыбкой. «На кантонском диалекте. В записке написано что-то вроде «Смерть банде бабочек» и узнаваемая идеограмма «Банды трех тигров» из Коулун -сити».

— Хорошо, — сказал я... Старая деревня, которая теперь превратилась в огромные трущобы рядом с аэропортом Кай Так, заманит полицию в другом направлении. Старик впечатлял меня все больше и больше. — Хорошо, — сказал я. — Вам лучше идти впереди. Я не знаю, куда идти.

— Мудрое решение, — сказал он, ничуть не замедляя шага. «Признаться в собственном невежестве — начало мудрости. Ах, ну вот опять, Татьяна . Я говорю как печенье с предсказанием. Его улыбка была веселой и полной дружеской насмешки над собой. — Думаю, я слишком долго был на востоке. Мои соседи на рынке говорят, что я больше не говорю на их языке, как гвай ло .

— Странный дьявол, — тихим шепотом перевела Татьяна .

«Они не знают, что обо мне думать», — заключил он.

Красиво, подумал я. Прежде чем мы расстанемся, у меня было еще несколько вопросов. Татьяна почувствовала мое сомнение и сжала мою руку. Улыбка, которой она это сопровождала, должна была меня успокоить.

Он остановился у пирса и помог нам взобраться на низкий плот с пришвартованной небольшой лодкой. «В наш с Татьяной дом по суше не добраться», — пояснил он. Он завел почти бесшумный электродвигатель лодки. «Вот вы видите, в какую яму со змеями вы попали, мистер Картер, это место будет казаться вам все более и более значимым. На воде ничего не может случиться в спешке - по крайней мере, легко. Никто не может наброситься на нас на быстрой машине и убить нас. Очень сложно тайно приблизиться к члену водного сообщества. Если вы когда-либо жили на воде, вы поймете, что я имею в виду. Местные жители стали необычайно чувствительны к присутствию среди них посторонних».

Над водой доносились нежные звуки китайской музыки; мягкое позвякивание "би ва" , и звучала лунная лютня, и ритмичный звук того, кто пел песню. Весла скользящих гребных лодок опускались в воду, и мягкий свет впереди присоединился к лунному свету на воде.

Водное сообщество продолжало раскрываться и было огромно. Рука старика у руля повела нас по запутанной лабиринтной дороге, из-за которой я потерял всякое чувство направления. "Это огромно," сказал я. — Все эти люди — беженцы с материка?

"О небеса, нет," сказал старик. — Почти никто. На самом деле, мы с Татьяной единственные беженцы, которых мы здесь знаем.

'Но потом ...'

Татьяна прервала меня. «Послушайте, мистер … Ник». Ее рука сжала мою. Снова между нами прошло электричество. — Когда мы будем проходить мимо, вы увидите, что у причала сампанов нет джонок. Наоборот. Днём можно увидеть, что люди на джонках — "танка" — сильно отличаются от расы хокло, живущих на сампанах. Завтра ты должен пойти за покупками. Община имеет собственное независимо функционирующее хозяйство. Есть универмаги, игровые залы, парикмахерские, школы и даже фабрики, все на плаву. Вы можете сделать покупки для ужина на собственной палубе. Бакалейщик и мясник приплывают сюда на своих лодках. Да...'

"Всему свое время, дорогой," сказал старик. «Вот, мы здесь». Он умело подвел лодку к плавучему доку, пришвартовал ее и выключил двигатель. Рядом с пристанью стояла на якоре величественная джонка — как они сказали, пригнанная с пристани. — Вот мы и дома, — сказала она. Её улыбка была ясна в свете гавани. — Вот, милый. Давай я тебе помогу. Или вы не могли бы позаботиться обо всем для меня, мистер Картер?

Интерьер показал смесь разных культур. Стол и татами были японскими. Украшение было китайским. Татьяна, оставив туфли на палубе, вошла внутрь и принялась за работу... Мы со стариком сидели, скрестив ноги, перед низким столиком. Он принес каменный кувшин и маленькие глиняные миски. С восточной серьезностью он налил нам обоим.

Я поднял свою миску и остановился. « Саке ?» — Ну что то подобное, — сказал он. — Пейте осторожно. Держите его во рту и попробуйте его на задней части языка. О да.' Он последовал собственному совету. Я сделал то же самое. Почти сразу напиток дал мне теплое ощущение.

Он без колебаний поставил мисочку. Затем он посмотрел вверх. — Что ж, — сказал он. "Я думаю, что мы готовы ответить на все те вопросы, которые вы хотите нам задать, мистер Картер.

Я задумчиво прикусил губу. Тогда я сказал: «Хорошо. Ты меня знаешь. Как? Кто ты? Кто вы оба?

«Я постараюсь объяснить это в хронологическом порядке. Когда ты предъявил свой билет с фотографией Мейера, мне позвонила Татьяна . Я узнал имя. Как, скоро станет ясно для вас. Я попросил ее проверить тебя, чтобы узнать, действительно ли ты тот человек, за которого себя выдаешь. Она сделала это, и это был ты.

Это странное рукопожатие? Я даже не могу вспомнить, откуда я это взял».

'Нет? Позвольте мне освежить вашу память. Весной 1962 года ты был на Цейлоне с делом от Дэвида Хоука из АХ. Пароль был студенческой шуткой, которую один из ваших союзников выучил в университете где-то на северо-востоке. Это было какое-то странное рукопожатие...

Хоук, АХ. Я мгновенно насторожился. Но мои мысли мчались дальше. Цейлон

— Тогда, вашими контактами были давно умерший британский джентльмен — человек по имени Уилкинс — и я.

Я уронил каменную чашу. Он разбился о тиковый стол. — Ты не «Уилл Локвуд ».

"Это был ты?"

«Последняя работа, которую я выполнял, ну…»

— Но ты мертв. Много лет назад. Я слышал об этом.

«Теперь я мог бы процитировать Марка Твена: слухи о моей кончине...»

'Но ...'

«Меня подстрелили над территорией Китая. Мой самолет разбился, и я был серьезно ранен. Я попал в руки Народной Республики, с некоторыми хорошими последствиями, с некоторыми плохими. К преимуществам относится отличное медицинское обслуживание, которое я получил там. У меня, как видите, новое лицо. Я уже привык к нему, теперь это часть меня. Я уже не молод. Я был, прямо скажем, далеко за холмом, когда вы видели меня в последний раз.

— Не для слабонервных, — сказал я. « Татьяна, ты знаешь, кто он?»

— Я кое-что знаю, — сказала она. 'Просто скажи мне.'

«Он был лучшим агентом, который у нас когда-либо был. Самый лучший. Хоук однажды сказал мне, что Уилл Локвуд может и его кое-чему научить.

— Когда-то я говорил, но Дэвиду это не очень понравится, если я скажу тебе. О да, когда-то я был ценен. Когда пластические хирурги кончили работать с моим лицом, у меня появилась совершенно новая личность. Конечно, когда те другие доктора закончили со мной, я…

«О, черт возьми», — сказала Татьяна . «У нас закончились креветки. О Уилл, как я могла быть такой глупой. я... '

Безмятежная улыбка повернулась к ней. «Что мы едим?»

«Восемь драгоценных супов. В монгольском рагу.

— Тогда сделай семь драгоценностей, моя дорогая. Мы с Ником не возражаем.

— Ты сказал… — сказал я.

'Ах, да. Так или иначе, я сбежал. По пути мне помогала женщина, китаянка с несовершеннолетней дочерью русского, которая подвергала себя серьезному риску. Эта женщина была насильственно репатриирована, когда ее муж был убит при взятии Харбина. Я взял ее и ее дочь с собой, когда пересекал границу. Женщина была убита. Дочь... Он кивнул на Татьяну , возившуюся на плите вне пределов слышимости. «У нее не было документов. Когда я прибыл в Гонконг, я отказался от фальшивого имени, которое соответствовало моему фальшивому лицу. Я взял имя друга, с которым отсидел в тюрьме, человека без семьи и не представляющего интереса для правительства США. Как только мне удалось обойти свою фальшивую личность, я купил бумаги для девушки. Я знал, что закончил свою карьеру в АХ. Я решил воспитать девочку. Однако я не мог перестать заниматься делами и, наконец, делал то же самое, что и раньше, но, так сказать по другому. Однако моей деятельности несколько мешают…»

— О, Уилл, — сказала она теперь позади него. — Подойди и разожги мне печь. Я всегда делаю это неправильно…»

Он встал и выполнил ее просьбу. Его глаза остановились на мне. Нежное, любящее похлопывание по плечу, было отцовской нежностью.

— Ничего себе, — сказал я. «Мне все еще трудно переварить все это. Вы больше никогда не связывались с Хоуком?

— Не напрямую. Время от времени я передавал ему наводку, но всегда через анонимное письмо или телефонный звонок. Иногда даже обходным путем, предварительно передав информацию английскому посольству. Там сидит забавный человечек с грустным лицом и странным чувством юмора».

— Фредерикс ?

— Да это он. Я не работаю по каналам нашего посольства. В любом случае, сейчас происходят интересные вещи».

'Это точно. И это будет мой следующий вопрос.

'Именно так. Люди, с которыми вы столкнулись сегодня ночью, те люди, которых мы оставили на Темпл -стрит, были наемными убийцами. Судя по всему, их нанял кто-то, кто знал о невинных отношениях Татьяны с покойным мистером Мейером. Их послали за ней, чтобы заставить ее замолчать, на случай, если она что-нибудь знает. Я думаю, что, вероятно, это они убили Мейера...

— Это все еще открытый вопрос, — сказал я. Я снова прикусил губу. Должен ли я сказать ему? И получить информацию от величайшего агента всех времен? Может быть, какую-то помощь? Я тяжело сглотнул и продолжил. «Я знаю тех парней, которые убили Мейера. Кажется, у них очень неприятная торговая марка. Я рассказал ему об их кровавой подписи. «Вопрос в том, являются ли они теми парнями, которые нанимают банду безумных убийц?» Я налил себе еще одну миску сакэ в и сделал глоток ... Затем я глубоко вздохнул и рассказал ему все остальное.

Он сидел непринужденно, кивал и улыбался и ни разу не перебил меня. В конце он улыбнулся и покачал головой.

«Небеса, небеса», — сказал он. — Целый корабль американского оружия. И не один, а три конкурента борются за него».

— Эй, — прервал я его. 'Разве трое?'

« Не считая Мейера, который выступал скорее посредником, посредником между генералом и… и… простите, Ник… я…

Его руки поднялись к голове. Его глаза на мгновение казались не в фокусе. Затем он, казалось, снова взял себя в руки. — Я… старая рана… извините. .. где был я?'

— Три группы дерутся из-за поставки оружия, — сказал я. "Ты в порядке?"

Он рукой отмахнулся от помощи. "Ах, да, да. Просто… — Еще одна вспышка боли пробежала по круглому лицу. — Нет… я сказал… израильтяне кажутся чужаками, Ник. Я не считаю их агентами своего правительства».

'И я нет. Уилл, могу я тебе что-нибудь принести?

'Нет нет. Нет. Боюсь, никакой аспирин не избавит от этого. Просто мне кажется, что это то, с чем мне просто нужно жить». Он склонил голову на Татьяну , которая все еще была занята позади него, игнорируя нас. «Я стараюсь, чтобы она как можно меньше замечала это. Это так ее расстраивает». Его улыбка вдруг стала улыбкой старика, юношеское коварство исчезло.

«В любом случае, у вас есть на примете эта группа, а затем у вас есть кто-то, о ком вы можете не знать. У Мейера, похоже, было более одного кандидата на оружие. Он рассказал Татьяне кое-что об одном человеке. Знаете, немного, но достаточно, чтобы возбудить чье-то любопытство. Кое-что о Ближнем Востоке. Что-то… ну, я подумал, может быть, Мейера убили, чтобы помешать ему совершить ту другую сделку.

— Это ново для меня, — сказал я. «Но до сих пор многое не объяснено. У Мейера что-то было с собой, когда его убили — что-то, что он только что купил у человека, ради которого я приехал в Сайгон. Кто бы его ни убил, я думаю о Шимоне и Цви в особенности, он забрал эту штуку. А эта штука… ну, я думаю, она как -то связана с торговлей оружием генерала.

«О?» он сказал. 'Это интересно. Что это было?'

«Какой то микрофильм. И не спрашивайте меня, что на нём. У меня нет ни малейшего представления.

' Хм ... да. И эти люди либо убили Мейера, чтобы получить его, либо убили его, чтобы удостовериться, что транзакция не прошла, и нашли его и забрали, когда обыскивали его документы. У нас нет возможности узнать, что из этого правда. Да, всё сильно запутанно. И затем, конечно, у нас есть третья и в некотором смысле самая очевидная фигура в нашей гонке за этим оружием».

'Это кто?'

"Ну, Ко..." Боль снова пронзила его. Его лицо напряглось, руки вцепились в виски. — Я... Ко... Комаров , конечно. мы...'

Приступ ударил в полную силу, столь же мощный, как землетрясение, и почти столь же разрушительный по своему воздействию на Уилла Локвуда . Безмятежное лицо претерпело серию неконтролируемых конвульсий, изуродовавших его лицо, как лицо может быть изуродовано болезнью. Его руки, дико дрожа, схватились за голову. Глаза закатились в орбитах, а изо рта, все еще улыбающегося и спокойного, вырвалось низкое животное рычание мучительной боли. Глаза дважды моргнули, потом его разум погрузился в голубые глубины.

«О Боже, о Боже огг-гг . .. , — сказал он. Потом все превратилось в стоны. Быстрые умелые руки превратились в неуклюжие когти. Язык вывалился изо рта. Взгляд вернулся ко мне, показывая только боль — безнадежное страдание, от которого не было никакой помощи. Затем он упал вперед и замер, придавив каменный кувшин и глиняные чаши.