Цветение калины

13

На них — немолодого пьяного мужчину и пятилетнего мальчонку, видимо, сына, — поначалу никто не обратил внимания. Взгляды нескольких десятков людей, растянувшихся неровной цепочкой вдоль дороги, были прикованы к пролетавшим мимо продолговатым коробкам автофургонов, мощным «КамАЗам», юрким щеголеватым «Жигулям»…

Эти люди вдоль шоссе, горожане в первом поколении, у которых осталась многочисленная родня в деревне, уже основательно привыкли к городской окраине: тут стоят их блочные кооперативные дома, гастроном «Универсам», почта, аптека, сберкасса, тут привычная глазу временно неблагоустроенная территория, которая в ненастье испытывает терпение новоселов немыслимой грязищей на подходе к домам, а в жару — пылью пополам с выхлопными газами. По правую, сторону Брестского шоссе, у молодых, всего лет пять как посаженных лип, — место поджидания попутного транспорта.

Живет не изживется в крови недавних сельских жителей застарелая привычка — добираться в неблизкое село и обратно, если повезет, попутным транспортом. Простоять впустую можно и час, и два, а вот затратить этот час на то, чтобы без суеты подъехать на вокзал и купить в предварительной кассе билет, — в тягость.

Проносятся мимо полупустые маршрутные автобусы, провожают их десятки скучающих глаз — и ничего: будто так и должно быть. Но притормози один из этих автобусов да подбери желающих — какой бы радостью засветились эти глаза! Стоят и ждут. Вот как порой объяснить проявление странного, непонятного и раздражающего людского упрямства?

Так размышлял дежурный на посту ГАИ, наблюдая через окно с высоты примерно второго этажа за вереницей пассажиров, маячивших в отдаленье. Сам лет семь как из села, потому, может, и жалко людей, и обидно за людей, которых знает и чувствует как самых близких своих.

А тут еще — две эти фигурки, поневоле притягивающие к себе внимание: вдрызг пьяный мужчина и мальчонка при нем. Откуда они взялись с самого утра тут, на городской окраине? Мужчина, похоже, отец — в черном форменном полушубке, без шапки (не исключено, потерял именно сегодня). Пацан — в выцветшей болоньевой курточке, купленной в магазине навырост или, что вероятнее, с рук, в разбитых, видавших виды ботинках с облупленными и загнутыми вверх (издали заметно) носами. Прямо послевоенный мальчонка…

Падал мокрый снег, задувал ветер — самое что ни на есть мартовское ненастье.

— Сержант! — дежурный позвал помощника, находившегося внизу, у мотоцикла, — Узнай, что там за личность с пацаном болтается у проезжей части… Еще под колеса свалится! Да-а, узнай, куда направляются, и посади на попутную.

— Товарищ капитан! Вроде не по нашей части благотворительными делами заниматься. Проще наряд вызвать…

— Знаю, Андрончик. Пацана жалко. У самого такой сорванец. В общем, посодействуй!

Жорку (это, конечно же, был он) настолько разобрало после бутылки муската, выпитого час назад в подъезде прямо из бутылки на глазах у сына, что он мог держаться на ногах, лишь опершись руками о скользкий ствол дерева.

Между тем машины притормаживали, и вереница людей у дороги таяла…

Жорка, отрывая встрепанную голову от мокрого ствола липы, бессмысленно моргал мутными глазами и, смутно соображая, тоже устремлялся вслед за всеми к машине, бормоча ругательства и несвязно махая руками, но пьяного никто, понятно, в кабину брать не хотел. Видя и понимая это, мальчуган пытался помогать отцу, — заметив встречную машину, дергал его за рукав, что-то скоренько говорил, подбегал к обочине, тянул вверх руку и… огорченно вздыхал, провожая отчаявшимся взглядом заляпанные известкой и торфяной жижей кузова грузовых.

Взрослому человеку вообще нельзя без волнения и сочувственной улыбки смотреть на то, как дети, подражая взрослым, пытаются помочь им, а тут — защемило в груди автоинспектора, продолжавшего наблюдать за двоими у обочины. Наверное, мальчонка понимал, что от него теперь зависит — уедут они или останутся, поэтому старался изо всех сил. А может, ему было жалко отца в эти минуты?..

Вот к ним подошел сержант. Козырнул и представился — как полагается. Пьяный, уставившись на сержанта, что-то выкрикнул ему в лицо, после чего выхватил из бокового кармана полушубка красную книжечку, очень похожую на милицейское удостоверение. Сержант долго изучал документ, что-то пытался, видимо, выяснить у мальчугана, но, похоже, ничего не добившись, быстро направился с удостоверением в руке к посту.

— В чем дело, Андрончик? — сбежал вниз по лесенке, поправляя нарукавную повязку, дежурный автоинспектор.

— Странный тип, товарищ капитан! Куда едут — выяснить не удалось, у мальца спросил — говорит, в деревню к бабушке. Папа забрал из садика примерно часа два назад. Родители вместе не живут…

— Что-то тут не так. А чем это он размахивал у тебя перед глазами?

— Ах да! — Сержант только теперь вспомнил, что в руках у него чужое удостоверение. — Вохровец. С тракторного. Правда, просроченное… Вот.

— Так, так… Знакомая фамилия. — Капитан минуту изучал потрепанную книжечку. — Иди вызывай машину! И — не упускать из виду…

— А что я говорил, товарищ капитан! — звонким юношеским тенорком подтвердил свои опасения довольный сержант.

— Ты говорил… — Капитан будто рассуждал, пытливо вглядываясь в молодцеватого сержанта и одновременно любуясь им, видать, в свое время не последним строевиком в роте. Отчего-то вздохнул.

— Ну, чего ждешь? Действуй. Главное, пацана вернуть по назначению — в садик. Понял задачу, Андрончик?

— Так точно! Я звал в будку — не хочет, воробей.

— У тебя, кажется, пока нет детей?

— Будут, товарищ капитан! А насчет пацана прослежу… не сомневайтесь.

— Давай.

Усиливающийся ветер залеплял лица мокрядью, заставлял искать укрытие нескольких человек, упрямо маячивших у кромки шоссе.

Даже отсюда, из окна поста, было видно, что разбитые ботинки у мальчонки разбухли от воды, стали похожи на лапти, в болоньевой курточке он продрог до костей: худенькие плечики торчали, как у старичка, задубевшими на холоде руками, повисшими, как палки, он старался не делать лишнего движения…

— Товарищ капитан! — Сержант быстро передал трубку телефона. — Вас. Некоего Мазана Георгия Исидоровича разыскивают по всему городу…

— С утра разыскивают. А он, вишь, хотел деру дать, да еще с пацаном в придачу.