Цветение калины

35

Сергей работал на электрокаре уже четвертый месяц и все чаще замечал, что не находит себе места, особенно во вторую смену, когда из корпуса больше нечего вывозить, а до окончания работы еще уйма времени… В такие часы Корень с Косым, никого не стесняясь, сматывались на заводское кольцо «садить аккумуляторы» и ловить халтуру; Сергей, чтобы не маячить на глазах у издерганного к концу дня начальства, притирался тележкой к металлическому заграждению механического участка. Оторвавшись от учебника — осмысливая прочитанное, мог подолгу наблюдать за движениями токаря, сверловщика, фрезеровщика и невольно замечал: чем точнее, экономнее и мягче движения станочника, тем выгоднее тот смотрится на фоне остальных, — такое впечатление, что человек лепит, ваяет, конструирует. Нет, кажется, не случайно его, как магнитом, притягивало именно сюда, к станочникам, — в душе исподволь происходила какая-то сложная, необходимая работа…

Из глубины соседнего участка, растворенного в голубовато-сталистом дыму, вышла на оранжевый огонек электрокара Оксана, помедлив, молча заняла место рядом. Она не вспоминает недавнюю аварию, а у Сергея хватает ума не напоминать ей лишний раз о неприятном. Встретившись глазами, как по команде, облегченно переводят дух, будто за ними кто гнался, — смеются, кивая и показывая друг на друга пальцами.

— Ничего, что шумновато и пыльно? — о первом, что пришло в голову, спрашивает Сергей и со стыдом чувствует, что не умеет занимать разговором девчат.

Оксана искоса наблюдает за ним и, выдержав паузу, отвечает с легкой усмешкой:

— Ничего. Грохот прессов стоял в ушах первые дни. Затем этот стук-грук куда-то разошелся, как туман… — Свое поэтическое сравнение она находит неудачным и несколько секунд соображает, как бы это точнее передать. — Ну, вроде того, что расщепился на отдельные голоса станков. Сегодня я без этих голосов уже скучаю, если по графику длинный выходной. Да вот же, послушай… — Она повернулась боком, настороженно повела пальцем в воздухе, словно смычком, заставив Сергея тоже невольно прислушаться. — Драч скрипит в ночном поле, да? Это фрезерный… Там вот — на участке доделки, — как лягушки в болотце перед дождем, ритмично крумкают резьбонарезные, похоже? А во-он, у стены, высвистывает-выщелкивает токарный, только басовитее, правда? Справа, обрати внимание, сверлильные агрегаты гудят, как шмели…

Оксана с вдохновенной улыбкой слушает железную рапсодию корпуса и не торопится проследить на лице Сергея произведенное своим «открытием» впечатление.

— Понимаешь, — он спокойно выдерживает ее молниеносный, как укол, взгляд, — я в стихах, наверно, меньше твоего разбираюсь, но мой тебе совет: не надо виршей о станках. Станки гонят стружку с металла, при этом скрежещут, разлаживаются и больно бьют по карману сдельщиков, выработка у которых напрямую связана с зарплатой…

— Ой, да я все понимаю… Но не согласна, что станки — мертвые груды металла! — В голосе Оксаны вызов. — Слышь, чего это он взял фальшивую поту?.. — Она с неподдельным недоумением прислушивается и показывает пальцем в сторону участка. — Зинкин агрегат скулит… Ага, деталь резцом рвет! Генька! — Стоя во весь рост на электрокаре, Оксана кричит, сложив ладони рупором, ищет глазами мастера Геню.

Не находит и бьет тревогу еще пронзительнее, требовательнее:

— Поменяй, тебе говорят, резец: иступился, рвет!..

— А у нее что — мову отняло?! — после небольшой паузы долетает с другого конца участка запальчивый голос мастера Гени. — Подольше бы чесали языки…

— Поменяй!!

— А я, между прочим, не наладчик. Ясно-понятно? Разорались тут, как на своих ухажеров. У меня, между прочим, жена… — Доводы мастера Гени заглушает грохот кран-балки.

— Поменяет, — уверенно, с лукавинкой в глазах замечает Оксана. — С вами, мужчинами, главное — меньше спорить, меньше доказывать свою правоту… О чем мы вообще говорим?

— О резьбонарезных станках, которые крумкают, как лягушки.

Она коротко рассмеялась. Помедлив, спросила:

— У тебя, я слыхала, неприятности?

— Есть маленько, — признался Сергей. — Сорока, что ли, на хвосте принесла новость?

— Сорока. Я ж понимаю по-птичьи.

— Ну да, совсем забыл…

Опять неловко помолчали.

— А скажи, Сережа, девушка у тебя есть? Как ее зовут?

Он минуту задумчиво изучал ее красивый, будто вырезанный из журнала «Мода» профиль, коротко ответил:

— Да. Верой ее зовут.

— Вот и хорошо. — Оксана легко спрыгнула с электрокара. — Останемся друзьями, ладно? Мне пора.

Она пошла по цеховому пролету, не оглядываясь, — красивая, статная, с рассыпанными по голубенькому полю халата золотистыми волосами, и Сергей понял, что больше она никогда не выйдет на оранжевый огонек его электрокара, не захочет прокатиться. Откуда было Сергею знать, что пройдет немного времени и их дороги опять ненадолго пересекутся, правда, он и она предстанут друг перед другом в несколько ином качестве…

— Эй, на кар-р-ре! — Чуприс, стоя посредине освещенного пролета, нетерпеливо взмахивал Сергею рукой. — Заснул там? Давай сюда-а! Обоор-р-роты!..