Цветение калины

24

— Давай, Трофимович, десятый кронштейн! — Дотошный Жихарь заступает Ивану дорогу, едва тот успел показаться из гардероба в корпусе.

— Ух, как ты мне надоел — не представляешь… У тебя ж запаски три сотни — Яков Лукич проверил! — незлобиво орет в ответ Иван.

— Ну и что? Работаем… Кончается. У меня, кстати…

— Знаю: сдельщики. Работайте. Обеспечим.

Позвонив на всякий случай в четвертый цех, Иван уточнил, что кронштейна хватит на час. А час — это не так уж и мало, если умеешь сработать на «пятачке», выражаясь языком хоккейным. За это время, если бы кронштейн начисто кончился, Иван дал бы команду сварить этак штук сорок, навязать их на проволоку, обрызгать краской и сунуть примчавшемуся из цеха Жихарю прямо в руки: «На, Жих, получай! Не морщись! Если тебе так приспичило, возьмешь и мокрые».

На перекрестке Ивана неожиданно окликнул его непосредственный начальник — вездесущий заместитель начальника корпуса по производству.

— Яков Лукич, разве ты еще не ушел домой? По времени, — Иван лукаво глянул на свои электронные часы, — ты должен был миновать проходную и занять очередь у бочки с пивом. Кстати, можно без очереди — сегодня на бочке моя сеструха.

— Пиво, конечно, хорошее дело в жаркий день, как сегодня… н-н-да. Но по времени, дорогой мой, ты давно должен был отправить пятьдесят вторую втулку в седьмой. Почему ящик до сих пор на проходе?

«Понятно: страхуют на всякий пожарный», — решил уязвленный в душе Иван, но вслух заметил:

— Чуприс велел не заниматься — обеспечено. Я давно ящик видел.

— Отправь.

— Чуприс даже настаивал: «Сказал — обеспечено, значит, точка. Я слов на ветер не бросаю».

— Мало ли что он сказал…

— Я даже запомнил, как Чуприс бил себя при этом в грудь.

— Кого ты, Дубровный, слушаешь? — возмутился обычно уравновешенный и сдержанный Яков Лукич. — Он всегда выводит позицию на ноль, а потом, умник, как ни в чем не бывало выдает деталь. Хоть премию ему за это выписывай. Чуприса с его фокусами не знаем? Отправь ящик!

— Ладно, Лукич. То, что Чуприс выводит позицию на ноль, а в трудный момент у него всегда под рукой нужная деталь, я тоже, допустим, знал. Но какая ему выгода передерживать у себя деталь?

— Да никакой, — простодушно пожал плечами заместитель. — Авралов на участке, может, меньше, чем у других. Сдельщики у него не уходят и премия всегда в кармане. Короче, умеет работать.

Ивану показалось, что осторожный Яков Лукич чего-то не договаривает. Вспомнилось, как час назад на оперативке в корпусе Чуприс размахивал листком с дефицитом и потрясал руками:

— Вот как мне обеспечить? Как?.. Двадцать второй пресс не работает, на пятом мотор не тянет… Час назад восьмой стал. Уже вторые сутки стоим с компаундом. Ну вот как мне с этим компаундом шесть вытяжных деталей пропустить? Как, я спрашиваю?.. — И он хватался за голову, взлохмачивая и без того пышные кучерявые волосы.

Все ждут, что ответит механик корпуса.

— Работаем! — твердо говорит механик, но губы его нервно вздрагивают, а руки на коленях не находят места. — Я сам смотрел пресс… Поломка серьезная. После обеда ремонтники не отходят от пресса. Впрочем, на обед они, по-моему, тоже не ходили…

Такой ответ явно не устраивает Чуприса.

— Это не оправдание! — Он резко бросает листок с заданием на стол, ищет поддержки у своего шефа. — Яков Лукич! Ты вот рассуди: как я могу при таком положении дел наладить нормальную работу на участке? Как я могу обеспечить сегодняшний дефицит?..

— Может, сборку остановим? — вкрадчиво спрашивает Яков Лукич. — Сядь, Чуприс. Не мельтеши перед глазами у людей, не порть им настроение перед выходными.

Чуприс будто ждал, когда его усадит на место спокойный голос Якова Лукича, и вопрос с неисправными прессами как-то сам собой отпал.

После того как зампроизводства (так сокращенно именуется должность Якова Лукича) самолично распорядился вывезти с участка пятьдесят вторую втулку и, похоже, нечаянно обронил: «Чуприса не знаешь?», Ивану показалось, что они знают друг о друге гораздо больше. Впрочем, понять смысл фразы «умеет работать» не трудно в данном случае: прежде чем штамповать дефицитную деталь, Чуприс идет в цех-заказчик и считает остаток. После чего, понятно, у него в руках козырные карты…

Иван не заметил, как очутился на автоматической линии. Глянул на «электронику» — по времени аккурат должен быть именно в этой точке. В таких случаях еще говорят: ноги сами привели. Привычка, наверное. Вместо старшего мастера — сверловщик Самсон вышел навстречу, вытирая вымазанные маслом руки о халат.

— Хавронич не появился?

— Ты знаешь, наведывался вчера — болеет за дело.

— Пускай бы потянул еще пару годков на своей старушке… — Иван окинул взглядом старенькую, латаную-перелатанную линию и поморщился, чувствуя, что говорит не то, что думает.

— Нельзя с таким сердцем. Откочегарил свое на линии. Всему, как говорится, свой срок.

— Двести пятидесятого маховика сколько прогнали?

— Да полсотни будет.

— Отправляйте. — Иван поискал в «гармошке» названный маховик, аккуратно вычеркнул. А про себя отметил с удовлетворением: «У опытного Хавронича, бывало, этих маховиков не допросишься, а тут — с первого захода. Самсон парадом командует… Черт бы побрал эти привычки! Привыкаем ко всему: к маленьким хитростям мастера и заодно — к его нерадивости, которая напрямую оборачивается простоями главного конвейера…»

Путь Ивана лежал на средние прессы. На этом участке свои порядки: если постоянно не тормошить всех — от мастера до штамповщицы, — они выдадут необходимые детали к концу второй смены.

— Привет, Геня. — Начальник смены первый протянул руку. Мастер молодой, работает на участке Третий год. В ушах у него торчит вата, губы улыбчиво вздрагивают.

— Как дела, начальник? Свежий анекдот хочешь?..

— Знаешь, не до анекдотов пока! — нетерпеливо взмахивает рукой Иван, тогда мастер Геня заходит с другого боку:

— Я слышал, брат к тебе приехал…

— Ага. Вот бегал, устраивал на работу.

— К нам? — показывает пальцем в цементный маслянистый пол мастер Геня.

— Не-ет! — важно тычет пальцем в потолок Иван с самым серьезным выражением на лице. — Механик по образованию. В отделе нашлось место.

Мастер Геня тоже уважительно показывает пальцем в потолок, задирает подбородок и понимающе кивает.

— У тебя-то как дела? — в свою очередь участливо интересуется Иван. — Машина все на чужом дворе стоит? Квартиру скоро обещают?

— Обещают. Года через три…

— Закладывай срочно второго пацана — дадут через год. И никуда не денутся, — подбадривает Иван мастера Геню, разворачивает свою «гармошку». — У тебя готовы вот эти наименования?

— Ну-ка… — Мастер Геня без особого энтузиазма заглядывает в список через плечо начальника. — Так. Одну, — он показывает глазами на ящик, — можешь забрать хоть сейчас.

— Выставь на проход. Я трактор подгоню.

— А «головастик» надо мыть.

— А нельзя, чтоб не мыть? — Ивану хочется поскорее рассчитаться с участком, и он готов пойти на маленькую сделку с мастером Геней.

Тот улыбается:

— Вообще-то всегда моем.

— Ладно. Помой, — Иван не рискнул отправлять деталь немытой, хоть она и нужна позарез в четвертом цехе. Забракуют контролеры — придется везти обратно и терять гораздо больше времени на мойку. Через полтора часа — обед. Надо предупредить тракториста, чтобы не смылся раньше времени забивать «козла».

— Так договорились насчет «головастика»? — Иван дружески трогает мастера Геню за плечо. Тот согласно кивает.

До обеда оставалось четверть часа и штамповщицы уже мыли в солярке руки, когда Иван опять вынырнул на участке.

— Как — помыл?

— Помою, — мастер Геня, поправляя в ухе ватку, глядит в сторону.

— А ну, высыпай в мойку! — неожиданно рявкнул Иван, заметив над головой освободившийся кран.

— Ящик подавай. — Мастер Геня окинул невозмутимым взглядом грохочущий кран, мойку, начальника смены.

— Ты, наверно, одурел тут от грохота, да? — язвительно полюбопытствовал Иван и, видя, что мастер Геня никак не прореагировал на укол, опять повысил голос: — Будет! Я пошел… За ящиком для тебя!

«Конечно, ему нелегко в таком аду, — думал Иван уже через минуту, разыскивая в слабо освещенных углах корпуса нужный ящик. — Вертится, как заводной: то за стропаля, то подает заготовки к прессам, то отправляет ящик с отходами… А тут еще ты пытаешься что-то «доворачивать», переставлять в его заданиях. Кричишь — мне в первую очередь! — а того не берешь в расчет, что он уже настроился на свою программу, распределил штампы по прессам, расставил штамповщиц. Нет! Так не пойдет… И ломаешь график. А что делать?..»

— Ставь штампы на восемнадцатый кронштейн. Нет кронштейна.

— Будет через час, — отбивается мастер Геня.

— А я сказал — ставь! — Иван чувствует, что, если теперь уступит, придется опять побегать. А когда потом их красить? А так, не отходя от станка, можно прихватить с собой десятка четыре и с ходу отнести под «пистолет» в красилку. — Давай кронштейн! — Иван чуть ли не с кулаками наскакивает на мастера Геню, который упрямо глядит в сторону. — Если через час кронштейна не будет, я привезу из дому начальника корпуса. Возьму такси и привезу. И тогда уж тебе не поздоровится!

И мастер Геня сдается.

— Сколько? — вяло спрашивает он.

— Наштампуй сотни две для начала. — Иван ткнул грязным пальцем в светящийся циферблат электронных часов. — Ровно через полчаса я пришлю грузчиков.

В двадцать ноль-ноль — очередная, контрольная, оперативка у диспетчера завода. Сперва уточняются задания. У кого чего сколько недостает…

До полуночи оставалось совсем немного времени, поэтому в первую очередь надо успеть подать в механические цеха необходимые наименования, чтобы двусменщики обеспечили третью смену главного конвейера. Вот когда чертовски быстро летят минуты! Вот когда познаешь их истинную цену!..

Краны! Их тоже сегодня почему-то не хватает, хотя по каждому пролету движется по три крана.

Наконец один освобождается. Иван, как сумасшедший, размахивает руками, привлекая внимание крановщицы. Затем с распростертыми руками бросается к стропалю, будто собирается заключить того в объятья.

— Выставь из-под двадцать второго пресса ящик на проход. Немедленно!

— Ладно, — флегматично отвечает стропаль.

Такая реакция рабочего не устраивает начальника смены. И он не сводит с него пристального взгляда до тех пор, пока тот не набрасывает крюки на ящик.

Странный народ — стропали! Выполняют приказания так, будто сменный старается для собственного огорода. И кричать на них бесполезно — не бездельники: непрерывно что-то переставляют, подают, отправляют, перебрасывают контейнеры с одного пролета на другой… Приглядеться сбоку — не люди, а муравьи бегают по контейнерам, орудуя цепями. А попробуй объяснить такому, что деталь за номером таким-то позарез, мол, нужна, он в любом случае ответит: «Всем нужно». — «Я понимаю, что всем, — сдерживая себя, пускается в дипломатические переговоры начальник смены, — но эта деталь — для меня сейчас самая г л а в н а я, понимаешь?» — «Ну-у… — Ответ у стропаля на нехитрую уловку сменного начальника не припасен, и он, подумав две-три секунды, просветленно глядит: — Чего ж сразу не сказал?»

Пока стоял над стропалями, едва не проморгал трактор, — догнал у самого выхода. Дал команду на разворот и, стоя на подножке, проследил, как подъемник двумя стальными лапами поддел ящик с пола, захватил его поудобнее и умчался по адресу.

— Держи меня в курсе дел, — просит диспетчер завода по селектору. — Да-да… я знаю, что тебе тринадцатую трубку не подали из третьего. Что с валиком? Уже варят? Через полчаса… Ладно. С ходу отправь в седьмой. Дубровный, я тебя попрошу, как только отправишь валик, позвони мне.

Иван заглянул (было по пути) на промежуточный склад и отыскал на стеллажах «донышко». С решительным видом направился к бригадиру стропалей.

— Выставь мне из тринадцатого прохода «донышко»… третий ящик в правом ярусе. — Для верности протянул ему детальку.

— Будет сделано, пан начальник! — ответил бригадир в новенькой, с белой ниткой от этикетки фуфайке. Иван подозрительно покосился, не разыгрывают ли его, и тут же оба — начальник смены и бригадир — покатываются со смеху. Бригадир высокий, крупный, с открытым мужественным лицом. Сорок пять лет, припоминает Иван, а уже седой. Вот что седой, похоже, только сегодня приметил. Бывший шофер, и получилось однажды, как в той невеселой присказке: если ты никого не подобьешь, тебя подобьют: свалился с тротуара прямо под колеса пьяный инвалид… Разбираться долго не стали — намотали на всю катушку. Нужно было изо всех сил продержаться и не озлобиться при этом на людей, чтобы потом самому не свалиться… С таким человеком, который не забыл, как улыбаться, всегда найдется о чем поговорить. Хотя бы пару минут. На большее у Ивана не остается времени…

— Фу-у-ух! Я, кажется, проспал диски! — Иван покаянно тряхнул головой и, не попрощавшись с бригадиром, со всех ног кинулся на сварочный участок. Так и есть — наварили почти три ящика… Эх, если бы деталь не калить, не чеканить! Неужели в термичке нет никакого задела? Иван в надежде послал туда электрокар, но машина быстро и вернулась. Ясно: нет. Откуда ему быть, если не отправлял… Так. Чеканить нечего. Сейчас из седьмого механического, куда поступает готовый диск, примчится начальник смены с монтировкой в руке. А из термички Иван получит обратно деталь только через шесть часов. Делать нечего. Скоро заводская оперативка — нужно попробовать договориться с термичкой, чтобы они ускорили диск…

Шесть утра. С дисками, к счастью, обошлось на сей раз. Отчитавшись в производственном отделе за сутки, идти на ковер в кабинет начальника корпуса не придется. Бывает, оттуда выходишь, а премия тебе уже не полагается…

— Иван Трофимович, по тридцать пятому кольцу пресс до сих пор стоит! — Это мастер Геня, не на шутку обеспокоившись состоянием дел на участке, сам отыскал начальника смены. Иван поспешил вслед за ним на прессы. Около агрегата никого не видно.

— Сколько времени, как ушли электрики?

— Да около часа! — Мастер Геня с надеждой глядит на Ивана.

— Черт бы их побрал, доминошников! — Иван стремительно сорвался с места. И — вовремя: энергетик запирал кабинет.

— Я тебя не отпускаю домой! Слышишь? Мне нужна втулка.

Энергетик, будто застыв по команде «замри!» (некстати вспомнилась детская игра), молчал. Иван тоже выдержал паузу. Затем поменял интонацию:

— Хлопцы, я не шучу. Я сейчас вызову машиной начальника корпуса. Почему пресс стоит? Или вы хотите, чтоб сегодня завод остался без втулки?

К набычившемуся, побагровевшему энергетику испуганно жались два таких же, как он, молодых электрика; ожидая указаний непосредственного начальства, молча таращили на Ивана глаза.

— Всё. Идите к прессу! — Иван взглядом дожал энергетика, и тот сдался. — Я проверю.

Обернувшись через полчаса, не поверил своим глазам. Бедные хлопцы, выпроводив девчат в гардероб, сами штамповали втулку. Пресс они так и не смогли отремонтировать на «автомат», поэтому работали на «наладке»: один жмет кнопки, другой в это время продвигает ленту, а третий — сталкивает готовое кольцо в ящик.

— Четыреста десять штук, — с гордостью доложил энергетик.

— Достаточно. Молодцы! Выручили.

Энергетик, довольный, шмыгает носом, поглядывает на перепачканные маслом руки.

— Так нам можно идти, Трофимович?

— Идите. Мне тоже скоро отбой. — Иван устало кивнул всем троим и только теперь вспомнил, что обещал Василевичу сегодня непременно быть у него. Дело с шатуном почти в шляпе — в КБ схватились обеими руками. Василевич, конечно, доволен будет. Можно было бы дописать в листок и брата… Нет, пока рано его выставлять. Пускай поотирается в отделе, на глазах у начальства. А деньги — что? Фр-р-р — и нету.