Цветение калины

19

Иван встретил брата у проходной.

— Ну что — надумал, в какой цех? — еще издали поинтересовался. — А может, мастером в механический?

Сергей пожал протянутую руку, уклончиво ответил:

— Да не гони ты коней — сами разгонятся.

— Ты ж не конь, — насмешливо хмыкнул Иван. — У тебя мозги по-другому устроены: думать и решать. Держи вот, — Он протянул Сергею листок с треугольной печатью.

— Что это?

— Разовый пропуск. Я уже по пути сюда позвонил куда надо. Везет же некоторым: на твой диплом механика мигает подходящая вакансия в ОРИЗТИ…

— А это что за зверь?

— Отдел рационализации, изобретательства и технической информации. Инженерская должность, понял? Оклад — 135 рэ. Не густо, зато и работенка, доложу тебе, не бей лежачего.

— Да какой из меня инженер? — раздосадованно произнес Сергей, убедившись, что Иван всерьез намерен сосватать его на завод.

— Мастером не захотел, в отделе ему, видишь ли, тоже не нравится… Ну иди учеником в механический! Там с руками и ногами оторвут!

— Ладно, не ори. Привык, видно, у себя на смене горлом брать. — Сергей скупо, примирительно улыбнулся. — Ну а чем я в твоем отделе буду заниматься?

— Да не у меня — у Юры Василевича. Он там начальник. Пойми ты наконец.

— Знакомый, что ли?

— Есть маленько. В институте на одном курсе шли. Тут практику проходили, сюда же распределились. Я в прессовом начинал и… продолжаю, как видишь, а его сперва двинули по общественной линии. Долго ходил в комсомольских секретарях, а когда обзавелся квартирой, вторым ребенком и залысиной через весь лоб, перевели начальником отдела. Теперь, наверное, жалеет, что потерял зря время.

— Это как понять — потерял? — пожал плечами Сергей.

— А так и понимай, что распределили-то его в экспериментальную лабораторию ТВЧ — тока высокой частоты, усекаешь? То есть начинал он в отличие от меня по научной части. Я — производственник, для меня святая святых слово «план», а для него это слово нуль без палочки, абстракция. В лаборатории эксперимент. Короче, заводская аристократия… А он сразу захотел отдельный кабинет с хорошенькой секретаршей — клюнул на предложение пойти поработать секретарем комитета комсомола, благо поднакоплен опыт был со студенческих лет.

— Не получилось? — Сергею хотелось хоть на ходу разузнать, под чье же начало отдает его отныне брат.

— Да как тебе сказать, — усмехнулся Иван, обкусывая березовые листочки на ветке и сплевывая горьковато-зеленую клейковину под ноги. — В твои годы мы тоже думали, что карьера делается ясным умом, горячим сердцем и чистыми руками.

— А теперь?

— А теперь ни я, ни тем более он так не думаем.

— Что ты все вокруг да около? Ты — конкретней говори.

— Не знаю, как тебе все объяснить: слишком свежий ты человек на заводе. Поэтому, чтоб понятней было, о себе скажу. Было времечко, когда я в месяц подавал по десять рационализаторских предложений… Спал, представь себе, не с женой, а с трактором в обнимку: доводил узлы, уменьшал металлоемкость, жонглировал болтами и гайками до умопомрачения… Как-то, единственный раз за полгода, жена вытащила в лесопарк, кругом люди веселятся, а я зацепился взглядом за скамью у дорожки и соображаю, как бы ее усовершенствовать… Многовато литья в каркасе! Словом, завяз в делах, деньгах, славе и, конечно, зависти.

— А Василевич?

— Он талантливее многих. Но отстоять свой талант инженера не смог — характера, наверное, не хватило. А может, не совсем от него это зависело, что он до сих пор не главный инженер?

— Зато жена в нем души не чает, — улыбчиво заметил Сергей и, не отвечая на недоуменный взгляд брата, продолжил: — Видная дамочка. Выскочила из троллейбуса — и прямо на красный свет, а когда гаист попробовал с ней разобраться, она ему в лицо: я — жена главного рационализатора завода Василевича. Так что мы заочно уже знакомы… — Сергей торопился поделиться с братом первыми городскими впечатлениями.

…Отдел рационализации, изобретательства и технической информации располагался на шестом этаже нового, недавно выстроенного административного корпуса. Начальник оказался на месте. Выйдя из-за стола, по очереди пожал братьям Дубровным руки, пригласил садиться.

— Забыл, забыл нас, Иван Трофимович… — приговаривал он, потирая руки и добродушно-весело переглядываясь со старшим Дубровным, и было в этих переглядываниях много такого, чего еще не мог понять Сергей.

— Есть парочка идей по новой кабине, да все не найду времени, чтобы оторваться в КБ… — вроде как оправдывался Иван. — Может, заинтересовался бы кто-нибудь из серийщиков — у них, как и у нас, квартал на носу. Как думаешь?

— Думаю, обленился ты до предела, — вздохнул, словно соглашаясь с ним в самом главном, начальник ОРИЗТИ. — Знаешь, кто ты? Собака ты на сене. Трактор модернизируется по всем узлам, новую кабину вам подбросили, а ты?.. Тебе кажется, ты по стружке сутки топаешь, а ты приглядись да прикинь… Может, стоит нагнуться?

— Когда тут прикидывать?.. Плохо, видно, ты представляешь должность начальника смены. Да я после ночи, если сутки не посплю, хожу зеленый, как после запоя!

— Молоко надо пить.

— Тьфу ты! Честное слово, если б вы не впервые видели друг друга, я подумал бы, что сговорились. Насчет молока, а?.. — Иван бегал изумленным взглядом по лицам брата и Василевича, словно подталкивал их друг к другу, подгонял в одну связку.

Василевич посматривал на Сергея с той долей снисходительности и иронии в сдержанной, понимающей улыбке, что было очевидно: начальники успели по телефону обо всем договориться между собой, поэтому к нему, к Сергею, видимо, не было пока никаких вопросов. Похоже, присутствие его в данной ситуации тоже было не обязательным.

В просторной соседней комнате, где занимали столы два пожилых инженера, юная лаборантка и редактор заводского радио, Сергею в тот же день, после обеда, отвели пятый стол.

С прохождением медкомиссии и пропиской волокиты избежать не удалось, и только через полторы недели с момента появления Сергея на заводе был подписан наконец приказ о его зачислении в итеэровский штат. Пришлось отлучиться на пару деньков домой, вдрызг разругаться с колхозным руководством и едва ли не из рук вырвать у председателя нужную справку, чтобы потом уже бегством спасаться от отцовского гнева за околицу, где его и подобрал маршрутный автобус.

Сидя за столом и листая папки с технической документацией, врученные ему для ознакомления, Сергей никак не мог взять в толк, как он очутился на этом месте. Уж не впал ли он в летаргический сон? Весьма редко, но случается, говорят…

Обвыкаясь в новой обстановке и больше изучая исподтишка сослуживцев, чем непонятные бумаги, Сергей отметил, что в отделе значительную часть дня курят, рассказывают анекдоты, обедают и служебный телефон занимают в основном по личным вопросам.

После обеда, когда от непривычного долгого сидения за столом занемела спина, он сложил папки аккуратной стопочкой и отнес их на стол начальника.

— Простите, но я в этих бумагах ни бум-бум. Про чертежи и не говорю, — махнул рукой и невесело усмехнулся, — Видать, не в ту дверь мы с братом толкнулись…

— Да вы присядьте, — кивнул Василевич на стул, внимательно наблюдая за Сергеем сквозь толстые стекла очков. — Вы хорошо сделали, что зашли… Я и сам хотел с вами поговорить к концу дня — видите? — он показал Сергею пометку на листке откидного календаря, — у меня записано. Ивана Трофимовича, вашего брата, я прекрасно знаю: дружим с ним со студенческой скамьи. Понимаете? Зачем же я буду подводить его, а? Некрасиво получится. — Весело поблескивая холодными стеклами очков, Василевич говорил легко и непринужденно, но Сергей от самого начала беседы невольно чувствовал на себе этот цепкий, испытующий взгляд: крохотные, величиной с булавочную головку, зрачки так и покалывали. — Курите? — протянул блестящую пачку «Кента». — Так что вас, Сергей Трофимович, не устраивает у нас на данный момент?

Решительность, с которой Сергей положил папки на стол начальства, куда-то улетучилась вместе с пахучим дымком сигареты.

— Со мной можете быть откровенны хотя бы по той причине, что сюда вас направлял не отдел кадров… Так в чем дело?

— Я, кажется, ясно сказал…

— Вы ничего еще не сказали, молодой человек, — перебил Сергея Василевич. — И мне кажется, вам нечего сказать по существу дела. Внимательно выслушайте меня, ибо повторяться я не буду да и не люблю, к сведению. Специфика работы нашего отдела такова, что вы можете на данный момент, — он выделил на «данный момент», — имея специальное техническое образование, быть полезны. Вы ведь механик по специальности? Ну вот. Чертежи читать умеете. Остальное, думаю, приложится в процессе работы. Безусловно, перед вами сейчас — политехнический институт, который ни обойти, ни объехать, коль скоро вы решили работать у нас. Конкретно об этом разговор у нас состоится в июле…

— Вы думаете, мне удастся поступить в этом году в институт? — румянея в скулах от сдерживаемого волнения, позволил себе усомниться Сергей. — У меня ведь сельскохозяйственный диплом…

— Ну при чем тут это, Сергей Трофимович?! — с деланным разочарованием развел руками Василевич. — Пора становиться современнее, честное слово. А в том, что вы поступите, я нисколько не сомневаюсь. По направлению от завода вы идете вне всякого конкурса. Это во-первых, во-вторых и, если хотите, в-третьих. Случая, когда бы наши люди не проходили в БПИ, что-то не припомню за время своей практики. Бросали учебу — да, но это, согласитесь, другая сторона дела. Вы ведь не прочь получить высшее образование?

— Я? Ну да…

— А работать у нас?

— Да, конечно. Извините я, кажется, опять погорячился… — Под пристальным взглядом начальника Сергей и впрямь почувствовал себя неловко.

— Я вас понимаю… Все не так просто, как кажется на первый взгляд. Пройти апробацию в отделе намного сложнее, чем, скажем, в цехе. Пожалуй, на этом я считал бы наш разговор оконченным, но поскольку располагаю свободным временем, попробую открыть вам глаза на некоторые простейшие вещи, представление о которых вы должны иметь с нынешнего дня. Итак, скажем, какая разница между рационализаторским предложением и изобретением? Возьмем для примера… ну что? — Он поискал глазами на столе. — Вот хотя бы шариковую ручку. Кому-то пришла в голову идея использованный стержень не выбрасывать, а употреблять его многократно, наполняя пастой. Для этого, естественно, осталось лишь сделать приспособление. Пример не очень, но он, по-моему, отражает суть рационализаторского предложения. Вот. А еще чуть раньше в чьей-то умной голове зародилась такая идея: если крохотный шарик из металла — даже не помню из какого — поместить в основание латунного наконечника с раструбом, то он, шарик, вращаясь от легкого нажима, будет смазываться пастой и оставлять линию. И это уже есть изобретение. Улавливаете принципиальную разницу? Хорошо. Идем дальше, но уже ближе к нашему отделу. Допустим, у токаря из механического рождается в голове идея усовершенствовать резец… Но сама идея, как правило, груба. Это своего рода сырье. Ее надо рассчитать, довести — окультурить. А откуда у токаря, пусть самого высокого разряда, эта культура? Он пишет заявку, в работу включается кто-нибудь, скажем, из конструкторского бюро. Готовая документация поступает уже нам. Мы, в свою очередь, доводим ее на своем уровне, по всем уже правилам, а дальше… Дальше несем на подпись специалистам завода, главному инженеру и так далее. Если это изобретение, то оно в обязательном порядке проверяется еще и на патентность, то есть на патентную чистоту. Имеется на заводе такое бюро, которое следит за тем, чтобы изобретение ничего не дублировало. Иначе, если мы изобретем колесо, которое уже имеется на вооружении у зарубежной фирмы, на завод налагается приличный штраф. Случаи такие были, правда, не у нас. Мой вам совет, молодой коллега: не спеша пережуйте всю эту информацию. Будем считать ее вводной частью. Более конкретную и точную информацию, а также задания вы будете ежедневно получать на рабочем месте. Специалисты у нас опытные — больше контакта с ними. Так, — он взглянул на ручные электронные часы, — мне пора. Через три минуты совещание у главного.

Ровно через минуту, проходя возле стола нового работника отдела, Василевич будто между прочим с надлежащей инженерской сухостью и деловитостью заметил, что на двери отдела под табличками с фамилиями следует прикрепить еще одну — соответственно должности, которую он, Сергей Дубровный, занял.

К концу рабочего дня замечание было учтено. Сергей вступил в должность. На четвертом этаже.