Цветение калины

37

Отчитавшись за сутки в производственном отделе, Иван Дубровный вернулся в корпус: не терпелось повидаться с братом.

— У тебя — что, всерьез с этой прессовщицей? — начал без обиняков, привычно занимая свободное место на электрокаре.

— А тебя, вижу, это здорово волнует, да? — огрызнулся Сергей. — От одной опекунши еле избавился — другой тут как тут. Да вы что в самом-то деле?..

— Меня это волнует потому, что Веру я не дам в обиду. Не такая это дивчина, понял?.. Заруби себе на носу, Прицепной. — Взгляд у Ивана сделался колючим и пасмурным.

— Не понимаю. При чем тут… Вера? — Сергей, стараясь казаться чересчур спокойным, с интересом наблюдал за братом.

— Так, а заявление в загс? Тамара мне все уши продудела…

— Правильно она тебе дудела. Свадьба у нас скоро.

— Как? С кем?.. — У Ивана отвисла челюсть.

— Да с Верой же! С Верой. Ну чего глаза-то вытаращил?

— Фу ты! — шумно выдохнул Иван. — А я уж было подумал, с этой…

— Ну ты, братуха, дал маху — поторопился. Ничего, как-нибудь устроится, а? — повеселел Сергей, убыстряя бег электрокара.

— Дело, конечно, твое, — в меланхолическом раздумье заключил явно обрадованный новостью Иван. — Только ты с этим не балуйся, понял? Мы, Дубровные, пенкоснимателями никогда не были, и подлецов в нашем роду не водилось и на дух. Мы их сами брали к ногтю.

Проезжая мимо слесарно-механического участка, Сергей показал брату глазами на заместителя по производству, который, держа на отлете руку с пухлым блокнотом, отчитывал за какую-то провинность зеленого гэпэтэушника. Подъехали ближе — вовсе, оказывается, не отчитывает, а дает рекомендации.

— …да стульчик не мешало бы оборудовать на рабочем месте… Что — запрещено? Технолог сказал… Все можно, если с толком. От того, что ты напрасно смену трудишь ноги, больше тракторов не соберем. Я понимаю, — кивнул на робкое возражение ученика, — но раз твое начальство недодумало — сам, браток, обязан шевелить извилинами. Для этого у тебя котелок на плечах. А почему не в спецодежде? Который день на участке? Вторую неделю… Ну-ка давай фамилию своего мастера. — Яков Лукич развернул блокнот, пометил там что-то и лишь после этого обернулся к братьям Дубровным.

— Ну, здорово, братцы-славяне! — Он по очереди пожал руки Ивану и Сергею. — Как сутки, Трофимович?

— Идем в графике, — вяло отмахнулся Иван. — Маслокрышки и диска на первую не осталось. Я сказал Сергею… Проследите.

Зампроизводства молча пометил у себя в блокноте.

— Яков Лукич, давно спросить хочу: как работает этот гусь? Жалобы имеются?

— Не понял?.. — Зам по производству оторвал от блокнота взгляд.

— А-а! — Он по глазам Ивана понял, о ком тот спрашивает, улыбнулся. — Да пока не жалуются твои напарники. Одно скажу: засиживаться на электрокаре ему не след. Не его это профиль, понимаешь?.. А еще на сей счет есть хорошая поговорка: «Гусь свинье не товарищ».

— Что касаемо поговорок, то еще имеется и о плохом танцоре… Слыхал? Электрокар сам выбрал — никто не принуждал. Из какого отдела ушел, мальчишка…

— Брось ты! — откровенно и решительно принял сторону Сергея Яков Лукич. — В отделах сейчас без него есть кому бездельничать, там штаты трещат по швам — столько у нас желающих сидеть на голом окладе, зато ничего не делать.

— В отделе — бездельники, электрокар — не тот профиль… Тут башка кругом пойдет, товарищи! — Иван усмехнулся, устало качнул головой. — Ну а ты чего молчишь, гусь лапчатый? — толкнул локтем брата в бок. — Вроде было время осмотреться — надо якорь бросать. Или думаешь с дипломом в кармане всю жизнь на тележке прокатать? Может, ты, Лукич, присоветуешь ему место?

— Я бы поставил его начальником цеха.

— Сразу начальником… Лихо! — повеселел Иван.

— Ни секунды не задумываясь.

— Вместо кого, если не секрет? — вкрадчиво поинтересовался Иван. — Вроде бы все на своих местах и давно.

— Не все. Не секрет. Вместо Чуприса.

— Ну и шуточки у тебя, Лукич. — Гримаса удивления на лице Ивана расплылась в кислую усмешку.

— Я дело говорю.

— В таком случае тебе, Лукич, сперва надо сделаться начальником корпуса.

— Образования маленько недостает, а то бы… — лукаво подмигнул братьям Дубровным Яков Лукич. — Это ты верно подметил, Иван Трофимович. Как же без роста? Всем должно расти. Все. Я — на летучке. Сергей, через тридцать минут начальник смены ждет тебя у термички.

— Золотая голова, — уважительно заметил вслед Якову Лукичу Иван. — Все производство на нем. Не знаю, как бы без него я обходился… Сто раз выручал, а времени не находится даже «спасибо» человеку сказать. Вертимся, как заводные.

— Работать с ним легко.

— Да, а что на тебя Чуприс жалуется? — хитро прищурился сбоку Иван.

— Не знаю, чем ему не угодил.

— С девицами раскатываешь по корпусу вместо того, чтоб…

— Работать по его указке? — быстро нашелся Сергей.

— Ну знаешь, это ты сам разбирайся с ним. Он все-таки твой непосредственный начальник.

— Успел, значит, нажаловаться. — Сергей, отпустив руль, закурил. — А на вид серьезный мужик.

— С Чуприсом в конфликт не лезь. Ты не очень обольщайся тем, что тут Лукич говорил… Водится за ним эта чудинка. Чуприс — на своем месте, и мне с ним работать, а ты сегодня в прессовом, а завтра можешь пятки намазать… С меня по горло хватит Юры Василевича! Нос воротит при встрече.

— Да при чем тут это? Разве ж можно так работать, как Василевич, как Чуприс? Один присосался к заводу, как пиявка, другой по старинке гонит план, полконвейера завалил браком…

— Ладно. — Иван мастерком выставил перед собой руку. — Критику наводить мы все мастера.

— Да устарели они безбожно с их допотопными методами! И ты, кстати, от них недалеко ушел…

— Мы план даем. Стабильно. Из года в год.

— Сегодня уже одного плана мало.

— Да? Это что-то новое… — иронично усмехнулся Иван. — Ну а конкретно ты можешь сказать: что мы не так делаем? Может, действительно, заработались, тебе на свежий глаз виднее?

— Не знаю, как тебе объяснить… Слов у меня таких нет под рукой — я еще институт не одолел. Одно понимаю: сегодня завод — уже не только план любой ценой, когда все средства хороши.

— Ну и демагог ты, братка… — потряс головой Иван, не сводя удивленного взгляда с Сергея.

— Да ты погоди обзываться… Вот вас три начальника смены, так? Делаете как будто одно дело, а по-разному! Разве можно, скажи, сравнить сутки Чуприса и Дубровного?

— Чуприс — не начальник смены…

— Да ты понимаешь, о чем я толкую! Небо и земля! Что ни говори, а план, он тоже имеет запах и привкус…

— Что ты знаешь о плане, пацан, — вздохнул Иван. — Ты пришел в корпус на все готовое. Я про себя не скажу, хотя мне тоже кое-чего довелось повидать и пережить за два десятка лет, зато знаю, что Хавронич, которого ты поторопился списать, начинал тут с фундамента…

— Таких, как Хавронич, давно пора отправлять на заслуженный отдых, а они все план «гонют». Инфаркты зарабатывают. Кому, скажи, нужны такие жертвы? Пойми, эпоха тачки и кирки безвозвратно ушла! И вся закавыка в том, что ты в свое время, мне кажется, не стеснялся перенимать опыт у того же Хавронича, зато Чуприс, например, считает для себя зазорным учиться работать у молодых. Подумаешь, еще один молодец явился пред ясны очи! А ведь это новый хозяин пришел на производство. И его надо разглядеть, помочь ему на первых порах, а не брюзжать: ты, мол, студент, пришел и ушел, а я тут буду стоять вечно… Смешно, честное слово! Думаешь, я случайно сравнил Ивана Дубровного и Степу Чуприса? Иван мечтает пойти подучиться на производственные курсы, а Степа, предложи ему эти самые курсы, почтет за оскорбление…

— Ну ладно, — усмехнулся, чувствуется, покоренный рассудительностью младшего, Иван. — А что конкретно я могу перенять у твоей молодежи? Ну?..

— Новую организацию труда.

— Так уж и новую?

— Принципиально. Возьмем участок штамповки. Устаревший метод работы в чем заключается? Скажем, твоему напарнику Чупрису важно организовать работу так, чтобы деталей всех наименований было в избытке. Для чего ему нужен избыток? Чтобы потом не бегать, не выбивать какой-нибудь диск или серьгу, а спокойно отправлять номенклатуру потребителю, не попадая, как в западню, в адский дефицит.

— Стало быть, задел необходим? — уточнил Иван.

— При дефиците наладчиков, который имеется сегодня в прессовом, да. Ну смотри: мастеру необходимо отштамповать сотню деталей — бегай-ищи наладчика, чтобы тот поставил нужный штамп, через час проси, чтобы снял, сделал переналадку, а пресс-то простаивает! А если, как позавчера, из трех десятков прессов почти треть не работает из-за поломок? Вот тут задел временно спасает положение.

— Почему временно?

— Потому что в принципе задел постепенно изживет себя. Корпус уже сегодня перегружен номенклатурой деталей и узлов. Около трехсот только я держу в голове. Знаю, идет реконструкция производственных площадей. Однако новые площади не рассчитаны для размещения на них задела.

— Но место, где хранить задел, пока имеется?

— Конечно, завод большой. Чуприс, например, с твоего ведома вывозит свою продукцию огулом на конвейер. Контролеры обливают красной краской брак, а мы везем его обратно. Теряем по дороге; брак, не жалко… Я знаю одну такую яму на территории завода, в которой Косой похоронил тонн пять металла, точнее, деталей, выгнанных сдельщиками Чуприса в задел. Когда-нибудь на том месте откроют железный рудник. А в красилке, ты видел, что творится? Где там складировать после окраски топливные баки, облицовку, крылья? Их не уложишь как попало, навалом. Я уже не говорю про мелочь… Это во-первых. Дальше. Где взять для задела металл? Но даже не это главное: не может прессовый оторваться в своем «сдельном» темпе от других цехов, так как повязан сложными межцеховыми связями. Я на электрокаре всюду мотаюсь — своими глазами вижу картину… А раз так, то какой смысл в том, чтобы в прессовом иметь постоянный излишек, за который вы с Чуприсом держитесь из последних сил? Да он уже сегодня выпирает, как грыжа, и только путает нас по ногам! Не нужен этот излишек, и не нужно молиться на него, а надо четко организовать работу, каждая деталь чтобы точно по времени и в нужном количестве поступала бы по назначению. Такая алгебра прямо пропорциональна к а ч е с т в у. Не спорю, экономически, наверно, выгоднее штамповать простую шайбу большими партиями, но накапливать лишницу из сложных узлов — это лишь создавать диспропорцию и неразбериху. Пойми одно: на правильно отрегулированном производственном участке с точки зрения себестоимости какие-то лишние узлы всегда будут изготовлены в ущерб другим узлам.

— Интересно, с чьих же это слов ты так складно поешь? — раздумчиво спросил Иван, не сводя с брата чуточку удивленного пристального взгляда. — Чьи-то знакомые слова… Так это и называется новой организацией труда?

— Так и называется. А еще — бригадным подрядом.

— Ну а что все же меняет твой бригадный подряд?

— А это надо «Правду» хоть изредка почитывать. Бригадный подряд ликвидирует, считаю, главный бич производства — распределение выгодных и невыгодных работ. Поинтересуйся, на что затрачивает свою энергию каждый мастер? Да на то, чтобы и Иванову дать заработать, и Петрова не обидеть, и Сидорова не ущемить… Разве не так? Кто-то более ловкий и расторопный стремится захватить себе ту операцию, на которой можно больше заработать, и у него этот номер почти всегда проходит, к этому даже привыкают на участке, а другие, менее сообразительные, вынуждены довольствоваться операциями трудоемкими и низкооплачиваемыми. Понятное дело, проскакивает искра, возникают недовольства… При бригадном подряде, когда каждый рабочий станет полновластным хозяином на своем участке, в своей бригаде, такая искра не проскочит: не тот, видишь ли, материал.

— Лихо! — крякнул Иван, насмешливо покрутил головой. — Твоими б устами, браток, да мед пить. На словах оно складно да ладно, а как на деле обернется?.. Да-а. А с Чуприсом ты меня напрасно в одну упряжку засупониваешь. Никогда не плясал под его дудку. Впрочем, сдается мне, у тебя еще будет достаточно времени во всем разобраться. А в людях — в первую очередь…

— Мне пора в термичку. — Сергей притормозил у гардероба, где переодевался Иван. — Привет домашним. Жена все крапает афоризмы?

— Не-е, — с серьезным видом задрал подбородок Иван, — пьесу пишет. Вроде во Дворце культуры народный театр ставить собирается…

— Ну, дай бог нашему теляти волка съести.

На прощанье они обменялись короткими многозначительными взглядами, по которым за внешним лукавством и необязательностью запросто можно было распознать братьев. В эту минуту они были так похожи…