Цветение калины

42

Прошла неделя, очень долгая и нервная. Сергей, человек уже привычный к заводскому шуму-гаму, перестал прислушиваться к визгу и скрежету металла на линии, но сверла и метчики станка по кличке Мамонт, за который его поставили, упорно продолжали испытывать его на прочность, просверлив вначале уши, мозг — просверлив, кажется, всего с ног до головы. Затем наступила полоса дней особенно мучительных: когда сверлильный агрегат, как бормашина стоматолога, принялся сверлить душу. Триста нажатий кнопки «пуск». Триста циклов станка. Триста просверленных, развернутых и нарезанных резьбой маховиков. Это — смена… Сергей и не предполагал раньше, когда мотался на электрокаре но заводу, наблюдал за токарем сбоку, что в профессии станочника существует механический барьер, который не преодолевается до конца даже опытным специалистом, но он, токарь или расточник, справляется со сменным заданием, даже перевыполняет его, потому что у него, если он устоялся на рабочем месте, независимо от его воли срабатывает инстинкт самозащиты, и человек ухитряется раскрашивать свою однообразную деятельность: придумывает приспособление и, если оным заинтересуются в конструкторском бюро, оформляет в рацпредложение, оборудует «под себя» рабочее место, даже какие-то облюбованные точки, притягивающие его внимание, оживляющие воображение и заставляющие думать в каком-то интересном направлении, он расходует экономно.

…Смена только началась, а у Сергея поломка: разом полетели две развертки. Попробовать самому заменить их — на четверть часа остановить линию, Сергей это знал. А если ко всему и не справится? Выбрав из двух зол меньшее, он уже собрался было бежать за наладчиком, встреча с которым, конечно ж, предстояла малоприятная, как он — мастер Геня — тут как тут. Взобрался на мостик, дружелюбно хлопнул по плечу, получил ответный тумак, обнадежил:

— Ничего. Да ты не переживай: только б и было той беды. Ну-ка, давай вместе поломаем голову — отчего, думаешь, они хрупнули? Чем ты им не угодил — не пойму… — задумчиво прищурился мастер Геня, со всех сторон приглядываясь к радужно посвечивающим осколкам разверток, безобразно торчавшим в гнездах горизонтального стола, а глаза таким любопытством светятся, вроде самому это невероятно интересно!

«Хитрит? Не похоже… — думает Сергей, наблюдая за мастером Геней. — Но наверняка же знает, собака, причину поломки, а старается и мне вот… преподнести это «знание» не по-топорному, а в своей, «фирменной» упаковке, чтобы навсегда запомнил». Как тут не поломать голову за компанию?

Мастер Геня, между тем, поставил сверлильный агрегат на «наладку», начал вращать позиции…

— Стоп! Видишь — пропустил позицию с маховиком: не просверлил в нем отверстия сверлом, а сразу — под развертку… Вот и хрустнули они, не найдя предварительных отверстий. Внимательней, значит, с этим. Теперь, вторая хитрость — гляди: не дожала гидравлика плотно маховик к столу — тоже поломка стопроцентная. Так-так… третья хитрость! — глаза мастера Гени, обрамленные венчиками тоненьких морщин, загораются такой неуемной детской радостью, будто эти секреты он впервые открывает для себя. — Это если скулят-скулят сверла — вдруг замолчали. Выбило, значит, станок… слесари ремонтом где-то занялись и выключили рубильник, так? Потом включили, ты, долго не раздумывая, поднимаешь стол и, стараясь наверстать упущенное время, даешь новый цикл. А сверла-то дырки прежние до конца не досверлили! Ты же их, недосверленные, с маху под развертки р-раз… поломка обеспечена.

После обеда Сергей отвлекся (зазевался на проходивших мимо девчат в модных штроксах) и, наугад натиснув кнопку, пропустил позицию с непросверленным маховиком. Только захрустели новенькие, еще со следами фабричной смазки развертки! Что тут будешь делать… Неприятнейший хруст этот услыхал мастер Геня на другом конце линии. Примчался.

— Что, четвертая хитрость объявилась? Вроде не знаю такой. Может, ты, парень, нашел? Поделись тогда опытом…

Признался — прохлопал. И удивительное дело: ни малейшего желания соврать мастеру Гене, выгородить хоть в чем-то себя… «Зачем? — подумал Сергей. — Соври я ему сейчас — себя же поставлю в зависимость перед ним, а так пусть и прохлопал, зато по-человечески на равных с ним останусь».

— Так о чем, говоришь, задумался? — внимательно, с легкой ироничной усмешкой прищурился снизу мастер Геня на безобразно торчавшие в гнездах стола обломки разверток…

— О женском футболе. Не слыхал? Любопытное зрелище…

— Женский, говоришь… — Мастер Геня, будто найдя наконец нечто общее в конфигурации вчерашних и сегодняшних осколков, восхищенно поцокал языком и, поставив станок на «наладку», начал сноровисто выбивать молотком осколки из гнезд. Внезапно, повернувшись к Сергею, предложил полунасмешливо-полусерьезно:

— Слушай, Серега, женись-ка поскорее.

— Зачем?

— Да так… о женском футболе будешь меньше думать. По себе знаю.

— Что ж, как будто все к тому идет.

— Правильно! — довольно качнул головой мастер Геня. — Вообще, надо вовремя заводить семью. Слыхал же поговорку: в двадцать сами женятся, до двадцати пяти — друзья, а после тридцати — сам черт не женит! — Он высунул голову из-под стола и, заразительно рассмеявшись, добавил: — Молодым надо, как Самсон вещает, содержательно жить, а не то чтоб там по гастрономам после работы шляться… Последнее дело.

Если с мастером Геней у Сергея сразу наладились рабочие отношения, может, потому, что этому способствовали обстоятельства их знакомства, да и они все же были ровесниками, то со старшим мастером он долго не мог найти общего языка… Все было впереди.