Цветение калины

16

Вера, как прикинул Сергей, должна была вернуться с работы не раньше шести; времяпрепровождение в четырех стенах оказалось занятием до того скучным и утомительным, что не оставалось ничего лучшего, как пойти побродить по городу.

Не заметил, как очутился на Колхозном рынке. Почему притянуло, как магнитом, именно сюда, в пеструю, разноголосую гущу полушубков, платков, телег, машин — вряд ли сейчас смог бы ответить себе. Ходил между рядами, с веселым, пожалуй, даже вызывающим любопытством окидывая взглядом горы всякой всячины на столах: ранних южных фруктов, овощей, варений-солений, изредка приостанавливаясь и спрашивая «Почем?». Ему наперебой отвечали, прощупывая его короткими изучающими взглядами, и он, с деловым видом кивая — найдем, мол, подешевле, — неторопливо продвигался дальше.

У каменного забора, рыхлого от влаги, с обвалившимися кусками кирпича вместе с известкой, густо пахло лошадьми, сырой ременной упряжью, овсом. Остановился, на полную грудь вдыхая знакомый с детства запах. На одну из подвод дядька в полушубке укладывал пустые ящики из-под яблок, его жена, пожилая колхозница в телогрейке, тут же, рядом, грубыми непослушными пальцами пересчитывала выручку. У ящиков, пропахших яблоками и слежалой ячменной соломой, вертелись чьи-то ребятишки. Сперва подумал, что хозяйские, но, оказалось, нет, — местные. Чернявая смуглая девочка и белоголовый веснушчатый парнишка — одних лет, с разницей, может, в год, эти, наверное, в школу ходят; за ними всюду поспевает совсем еще крохотная девчурка, годика три ей, она закутана в полинялый теплый платок, подхваченный под мышками и завязанный сзади на узел, поэтому руки у нее торчат, как у куклы, а по личику, обозначенному пуговкой носа и глазенками, трудно определить, на кого из старших она больше похожа — на мальчика или на девочку. Одеты-обуты дети как попало, на румяных от вешнего ветерка лицах — робкие улыбки, давно не видевшие расчески волосы торчат клочьями, любопытные глазенки глядят на хозяев подводы с трогательной непосредственностью. Сердобольная тетка сует каждому в руку по румяной лежалой груше, предварительно обмахнув эти мягкие, еще прошлогоднего урожая «бере» фартуком. И вот уже все трое дружно грызут сочные плоды, доверчиво приблизившись к лошади, лениво перебирающей губами остатки сена на пятачке оттаявшей земли и косящей на детей умным фиолетовым глазом.

— Чьи ж вы, детки? Это, мабыть, сестрички и братик? — В усталом голосе женщины Сергей без труда уловил и любопытство, и участие.

Дети с готовностью и полным безразличием на лицах кивнули. А самая маленькая, наполовину съев грушу, бросила собаке и засмеялась. Женщина молча смотрела на эту троицу, незаметно вытирая уголком фартука накапливающуюся под глазами влагу, и когда хозяин тронул с места коня, вздохнула, скорбно поджала губы и пошла за подводой, не оглядываясь.

Дети потянулись в другую сторону. Сергей купил у цыганки три «петушка», без труда отыскал малышей у крайнего прилавка с насыпанными горкой сухофруктами, протянул каждому по леденцу на смолистой палочке. Гостинцы, к легкому разочарованию Сергея, были приняты как должное и тотчас же захрустели на острых детских зубах.

— Вы не потерялись, ребята? Вас случайно никто не ищет? — издалека, пожалуй, с излишней дипломатичностью вступил в переговоры Сергей.

— Не-а, не потерялись. Мы тут недалеко живем, — уверенно ответила старшая девочка.

— А где ж ваши мама и папа?

— Мама в том магазине. — Девочка показала бледным пальчиком в сторону гастронома. — А папка дома. Он всегда дома… А вы к нам идете, да?

— Почему ты так решила?

— А к нам каждый день гости идут!

Сергею вдруг сделалось жарко, раз и другой он споткнулся на ровном месте, боясь взглянуть детям в чистые глаза и лихорадочно соображая, как ему поступить в следующую минуту. Решил действовать по обстановке.

Тем временем штучный отдел гастронома гостеприимно распахнул двери и впустил партию первых покупателей самых нетерпеливых, возбужденных, которых за две-три минуты до открытия уже трясло, как в лихорадке.

Дети, как по команде, обгоняя друг дружку, расселись на нечистых цементных ступеньках у входа.

— Чего это вы… тут? — Словно чувствуя на себе чей-то укоризненный взгляд, Сергей затравленно глянул по сторонам.

— Мамку подождем. — Девочка, видимо, бывшая в этой компании на правах старшей, смотрела на него строго и озабоченно. — Вы только далеко не отходите, ладно?

Сергей не выдержал взгляда ребенка, отвернулся, чувствуя, что его начинает дурманить, как в детстве, когда так просто всласть поплакать…

В следующую секунду он вздрогнул и напрягся: из дверей штучного показалась Вера. Рядом, держа на весу авоську с бутылками, шла незнакомая женщина: нездоровая полнота серого, с красноватым оттенком лица и пустые бесцветные глаза выдавали в ней человека пьющего. Дети, молча приподнялись с грязных ступенек при их появлении.

— Алла. — Незнакомка, без всякого сомнения, мать этих ребятишек, первая протянула Сергею руку. — Моя сестра…

— Мы знакомы, — упредил ее Сергей, машинально пожимая холодные припухшие пальцы. — Вера, а я ведь к тебе наладился.

— Не помню, чтобы мы договаривались о свидании, — холодно и в то же время смущенно усмехнулась Вера. — Потому и обещала Алле заглянуть на часок к ней.

— Тогда я попозже. Ты же сама через Тамару просила замок поменять?

— Вы уже уходите от нас, дядя? — парнишка доверчиво тронул его за рукав, и в его голосе Сергей с закипевшей в горле слезой уловил сожаление.

— Так сколо… — разделила разочарование старшего братца самая маленькая. — А есцо петуска пуките?

— Куплю. Нравится тебе дома? — Сергей опустился на колени, взял на руки полненькую, в золотых кудерках девчурку.

— Оля ее зовут. Ей нравится дома, — заслонив собой сестренку, старшая девочка отчужденно посмотрела на Сергея.

— Вера, можно тебя на минуту. — Сергей поднялся, вытер платком руки, придирчиво оглядывая их и румянея в скулах.

— Только не долго там секретничайте, — насмешливо бросила в их сторону Алла.

— Вера, без тебя я никуда отсюда не уйду.

— Зачем же я понадобилась тебе, такая? — она посмотрела на него сухими горячими глазами.

— Какая?

— Слушай, не притворяйся. Ты к кому приехал? К сестре? Ну и катись отсюда!

— Ладно, дело хозяйское. Я не навязываюсь. А уж коль Тамара попросила — загляну попозже.

— Как знаешь…

На одной из остановок в трамвай, в котором стоял на одной ноге Сергей, протиснулся подвыпивший парняга.

— Фу-у, як селядцов у бочцы! Куды усе едуть? Вот я, прама гавару, от тещи… Э-эй, яйца тещины не раздавите, варвары!

— Стой спокойно, а то от тещи прямо в милицию угодишь.

— Да-а? А что вам плохого исделала моя теща, га-а? Без нее — подохнете, понятно? Во! Тебья называёт по имени-отчеству, деревенька-колхозниц-ц-ца… Э-эх, а вчера я еду, значыцца, з горки на колесах, а бабы жито в поле жнуть! Соловьи в лесу это самое… Соловья как ни корми, он все равно в лес глядит!

— Вот-вот, правильно, — уже словоохотливее, со смешками, поддакнули ему.

Пристроившись за пассажиром в шляпе, парень что-то бубнил тому на ухо, чихал за каракулевый воротник пальто и, теряя, равновесие, хватался за его щуплое плечо. Интеллигентного вида пассажир с аккуратной бородкой-эспоньолкой покорно сносил выходки хамоватого соседа, заставляя себя согласно кивать, повторять «да-да» и заискивающе улыбаться на развязные речи, и Сергей сперва решил, что они попросту знакомцы. Но когда «соловей под мухой», как его тут же окрестил про себя Сергей, сошел у тракторозаводского поселка, выдержанный гражданин в шляпе энергично потер платочком шею, протолкался вперед, сунул голову в кабину, отрывисто, хорошо поставленным голосом бросил девушке-водителю:

— Почему вы впускаете в салон всякую пьянь? Что?.. Вы находитесь на рабочем месте! И вам никто не давал, права превращать общественный транспорт в кабак, да! Вот сообщу куда следует — тогда узнаете. Черт знает что…

У Сергея даже во рту пересохло от такого поворота событий. Вместо того чтобы вежливо одернуть эту шляпу в каракуле, у которой наконец проснулось хиленькое чувство оскорбленного достоинства, пассажиры, в основном народ пожилой — старухи, принялись бранить водительницу.

— Ну-ка! — Сергей оттолкнулся от окна и, найдя наконец опору для второй ноги, оказался у каракулевого воротника. — Почему мешаешь работать водителю? — Краем глаза заметил, что «водителю» не больше восемнадцати и припухлые губы на совсем еще детском лице вздрагивают.

— Их учить надо! А вы мне но тыкайте, понятно? Больно много всяких защитников развелось! Знакомая, что ли?.. — Шляпа в каракуле повернулась к Сергею востреньким, порозовевшим от злости лицом.

— А хоть бы и так. Закрой, говорю, дверь.

— Да?..

— Да. Не то я тебя вытряхну из каракуля! На улице грязно — кальсоны испачкаешь.

Гражданин, замысловато усмехаясь и покусывая губы, помалкивал до следующей остановки, напоследок коротко и выразительно поглядел на Сергея и с демонстративным видом вышел. Старушки, загрузившие авоськами передние места, похоже, с чувством исполненного долга дремали. Трамвай мирно погромыхивал на стыках.

В хозмаге долго высматривал под стеклом витрины замок, вежливо спросил у девушки в сиреневом халатике, устремившей неподвижный взгляд куда-то поверх голов покупателей:

— Девушка, мне бы замок… такой, знаете, с секретом.

— Внутренний, что ли? — Она не пошевелилась, лишь строго повела на него глазами. — Они все с секретом.

— Да ну! А вы не шутите? — Сергей сделал удивленное лицо: ему захотелось, чтобы продавщица сдвинулась с места. — Так и быть — на ваше усмотрение.

— Шесть сорок. В кассу. — Слегка наклонившись вправо, она выбросила на прилавок увесистую коробку, невозмутимо уставилась мимо.

Сергей быстро вернулся с чеком. Коробка, аккуратно упакованная, ждала его на прилавке.

— Послушайте. — Он подался к продавщице, вполголоса спросил: — Как это получается у вас?

— Что именно?

— Ну-у… работать вот так. Вы ж не робот. Вам же замуж выходить, а вы — словно маску на лицо накинули, а? Или что — тоже с секретом?

Ядовито усмехаясь и поигрывая брелком на пальце, продавщица молча смотрела на Сергея, пока ее, наконец, не позвали в другой конец отдела.

«Как с такой жить? — сокрушенно думал Сергей, направляясь к киоску за свежей вечерней газетой. — Это ж не человек, а бормашина».

— Есть «Футбол-хоккей»? — с надеждой глядит на пожилого киоскера парень примерно одних лет с Сергеем.

— Разобрали. Завоз ровно в десять… не опаздывайте.

— А может, номерок остался? — Покупатель не торопится уходить, окидывает грустным взглядом на витрине обложки толстых и тонких журналов.

— Повторяю, юноша, утром нужно приходить за «Футбол-хоккеем», — В голосе киоскера — мужчины пенсионного возраста — прозвучали скрытные благодушные нотки.

— Никак, знаете, не получается… Вторая смена. — Парень выжидающе поглядывает на киоскера.

— Не знаю, не знаю… Впрочем, один экземпляр, кажется, завалялся. Да, вам повезло. — Согнувшись, он достает из-под прилавка «завалявшийся» экземпляр. — Разумеется, с нагрузкой.

— О чем разговор, — оживился парень.

— Пожалуйста. «Рекламный буклет» — то, что вам как раз и нужно.

— Идет. — Парень размашистым движением засовывает «Футбол-хоккей» в боковой карман куртки, а «Рекламный буклет», за который уплачено в три раза дороже, — в урну, предусмотрительно, иначе и не скажешь, поставленную тут же, у киоска.

— «Вечерку». — Сергей быстро развернул газету, словно надеясь найти в ней ответы на те вопросы, которые задал ему сегодня город, пробежал взглядом заголовки…

«Что ж получается? — медленно сворачивая газету, он разочарованно поглядел в ту сторону, где в гомонливой людской толпе скрылся удовлетворенный обладатель спортивного еженедельника. — Выходит, овцы целы и волки сыты. Но кто же третий пострадал оттого, что «Рекламный буклет» прямо из типографии угодил в урну? Кто?..» Сергей поглядел на часы: Вера будет дома не раньше чем через час-полтора, то есть когда нужно будет забирать из яслей сына. Побродить еще по городу? Нет, на сегодня впечатлений, пожалуй, хватит. Ноги-руки гудят, и в голове пошумливает, будто сутки с комбайна не слезал.