Девон: Пробуждение

4.3 Запоздалое письмо

Перешагнув порог кабинета Эван первым делом, осмотрел его захламленный интерьер.

Выцветшие обои на стенах. На правой стене карты и несколько акварельных картин с пейзажами окрестностей, между которыми на почетном месте висели старые ножны с одноручным мечом и несколько военных наград.

«Бывший солдат? Нехорошо. А, учитывая его возраст и знаки на наградах. Герб грифона и серебряная хамса*?»

(*Амулет в виде ладони с глазом по центру.)

Эван, скрипя мозгами, припомнил уроки истории от мастера Крома.

«Участвовал в Южной военной кампании? Да, это оно! Очень нехорошо.»

Левую стену занимал массивный книжный шкаф со справочниками, где половину полок занимали бухгалтерские книги и тетради прошлых лет.

Еще один комод и небольшой столик с раскрытой геральдической книгой теснились у самого окна.

Тяжелые шторы колыхнулись от сквозняка, привлекая внимание Эвана к окну, ведущему во двор… Но и тут его ждало разочарование. Оконные рамы были массивные и узкие, а стекла столь толстые и мутные, что едва пропускали приглушенный утренний свет, в котором танцевали пылинки.

«М-да. Путей к отступлению тут нет.»

Дверь со скрипом закрылась за его спиной.

Эван обернулся, успев заметить, как хозяин с щелчком закрывает дверь на медный ключ, который тут же исчез у него за пазухой. Поймав его взгляд, пожилой мужчина жестом указал ему на кресло, расположенное напротив письменного стола.

— Располагайтесь юный мастер. Чувствуйте себя как дома.

Эван посмотрел вначале на нож в руках Роаха, а затем тому прямо в глаза. Пускай повязка и скрывала его глаза, но весьма ироничный взгляд тот, должно быть, почувствовал, раз отвел глаза и глубоко вздохнув убрал складной нож в карман.

Подросток фыркнул, но развернувшись послушно пошел к креслу.

Старые деревянные доски скрипели под ногами, отмеряя каждый шаг.

Приблизившись к покосившемуся письменному столу из темного дерева, на котором были разложены всевозможные бухгалтерские книги, договоры и бумаги Эван уже по привычке, бросил на них быстрый взгляд.

— Ох.

Дела постоялого двора «Сердца Розы» шли довольно плохо… Откровенно паршиво, честно говоря. И чтобы это понять не нужно быть финансовым гением. Строка расходов раза в пять превышала строку доходов на каждом из обозримых им листов.

Обзор бумаг занял не больше минуты, за это время мужчина неспешно подошел к правой стене, отодвинул картину с акварельным пейзажем Серсредгала, за которым оказался буфетный лифт, несколько манипуляций с рычагами и там уже был поднос с дымящимся чайником и закусками, которые, чуть расчистив стол Роах, поставил напротив севшего в кресло Эвана.

Поймав его непонимающий взгляд, мужчина пояснил.

— Я не лгал. Я всегда завтракаю в своем кабинете, но и для дорогого гостя у меня кое-что найдется.

Роах открыл один из ящиков и порывшись внутри извлек две фарфоровые чашки, несколько банок с разной заваркой: чайные листья, засушенные лепестки цветов и ягод. Зачерпнув из каждой баночки. Три, две и одну чайную ложку соответственно. Он засыпал их в дымящийся заварочный чайник и все перемешал.

Постепенно воздух наполнился приятным ароматом чая.

А баночки с заваркой были возвращены обратно в шкаф.

— …

Эван сидел молча и внимательно наблюдал за всеми махинациями "гостеприимного" хозяина. Лишь после того, как на стол с легким бряцаньем, были поставлены сахарница и корзинка с вчерашними булочками, пожилой мужчина вновь заговорил.

— Я все хотел спросить, — сказал тот, разливая по чашкам чай. — Эта повязка на глазах, по ком вы носите траур?

— По многому и по многим… — Руки Эвана сами собой коснулись браслета, сплетенного из памятных лент на левой руке.

Мужчина хмыкнул.

— Или же вы просто их прячете. Если память меня не подводит они у вас и правда весьма примечательные.

— Были. Не так давно я полностью ослеп.

— Хм, что скажете о наших финансовых делах?

— Вы по уши в долгах, если и прочие документы выглядят так же.

Роах не сдержал смешок.

— Для слепца вы на удивление хорошо видите, а для глупца, как говорят о вас некоторые, на удивление быстро сводите дебет с кредитом. Впрочем, тут вы немного ошибаетесь. Это старые документы и не так давно мы полностью погасили все долги и даже вышли в плюс.

Эван проигнорировал издевку и криво усмехнулся.

— Верится с трудом. Как же вам это удалось в нынешние то непростые времена?

— Все то вам расскажи… — Мужчина хмыкнул. — Впрочем, я должен отдать вам должное. Вы ведете себя на удивление разумно. Скажу прямо, вчера вечером я распустил всех моих работников, а наши другие постояльцы вчера отправились поразвлечься в город. Можно сказать, что вы наш единственный гость, за исключением вашей спутницы… Где она, к слову?

— Где-то поблизости…

— Ха. Впрочем, какая разница, что она может сделать в ее то почтенном возрасте?

«О, вы бы удивились.»

— И правда.

Эван потер левую руку. Шрам все еще отдавал обжигающим холодом, каждый раз, как он тревожил руку.

«Возможно, стоит позвать Девон?»

Нет. Он так устал быть в неведении, что если разговор с этим человеком хоть немного прольет свет на ситуацию, то стоит рискнуть.

— Вы сказали, что у вас есть «что-то» что вы уже давно должны отдать мне, причем «лично в руки» … О чем была речь?

— Ах да! Погодите немного. — Пожилой мужчина встал, подошёл к комоду у окна и начал в нем рыться, перекладывая предметы и шурша бумагой на полках, что-то бормоча себе в усы.

Эван, уловив момент, поменял их чашки местами, благо они обе были белыми. Лишняя осторожность не казалась излишней, особенно когда его интуиция просто кричала, что это НУЖНО сделать.

— Ага, вот и оно!

Эван как раз, завершил свою махинацию, приняв прежнюю позу.

На стол перед Эваном легло смятое и пожелтевшее письмо со сломанной восковой печатью с гербом грифона на ней.

Судя по дате адресованное ему три года назад.

— Почему оно вскрыто?

Мужчина медленно и аккуратно добавлял в свою чашку сахар, а затем извлек из ящика стола небольшую флягу и, откупорив крышку зубами, капнул пару капель с запахом терпкого вина в свою чашку.

— Скоро вы сами все поймете…

Роах предложил и Эвану, но тот жестом отказался.

Бросив еще один настороженный взгляд на мужчину, подросток достал письмо и приступил к чтению. Хватило пары строк, чтобы понять смысл письма.

Письмо выпало из рук Эвана.

— Мой отец…

— «Примите мои искренние соболезнования…» Его светлость Лионел ван Астра скончался три года назад. Серая хворь, подхваченная им на границе с Герцогством все-таки, его добила, хотя он продержался целых пять лет. Наследуемыми вами поместьем и землями в статусе регента правит ваш дядя Норий. Он же сохраняет титул Лорда-Герцога ван Астры, до вашего совершеннолетия или заключения вами семейного пакта. Но как вы уже могли догадаться, — трактирщик усмехнулся. — Он вошел во вкус.

— Почему я ничего об этом не знал? Почему это письмо не дошло до меня? Почему не было других писем?!

Голос Эвана перешел на крик, а затем хрипло треснул, что ему пришлось откашляться. Мужчина молчаливо наблюдал за ним, а затем пригубил чай.

«Как он отреагирует, если Эван плеснет этот чай ему в лицо?»

Словно прочитав его мысли, мужчина покачал головой.

— Не стоит такому чудесному напитку пропадать зря. Пейте, ваше горло скажет вам за это спасибо, а мы сможем продолжить наш разговор.

«В бездну. Пан или пропал.»

Эван в раздражении взял кружку.

Сел.

«Запах нормальный.»

Пригубив чай, он подержал его на языке.

«Хм, онемения нет.»

После глотка он тоже не почувствовал себя хуже.

Напротив, сладкая горечь согрела грудь. Ком в горле исчез.

Роах тем временем продолжил.

— Вы жили в глуши, а единственная дорога, ведущая в «Воронье гнездо» через этот постоялый двор. И боюсь на дорогах нынче так неспокойно…

— На постоялых дворах тоже. — Парировал подросток нахмурившись. — Спокойствие накатило на него как волна, погасив все его эмоции. Сейчас он был как никогда благодарен, что «заклятие» все еще подавляет его эмоции. — Я жду от вас честного ответа, который вы обещали мне дать.

Пожилой мужчина тяжело вздохнул, на его лице отразилась усталость и эмоция, которую Эван не мог распознать. Он отложил чашку и извлек флягу, сделал глоток и продолжил разговор, вертя ее в руках.

— Я ничего вам не обещал, но так и быть… Три года назад, я отбыл в Серсредгал, возникли некоторые сложности со строительными материалами, как вы могли заметить у нас, идет ремонт и уже давно. Оставил за главных моих … — тяжелый вздох. — Идиотов. Не так много путешественников стали наведываться в эти края. Думал, обойдется.

— И как, обошлось? — Не без сарказма поинтересовался Эван.

Ответом ему был еще один тяжелый вздох.

— Увы, глубина идиотизма и жадности порой бывает неизмерима. Когда прибыл посланец, была поздняя ночь, бушующий черный шторм, а его одежды скрывал дорожный плащ. У него, скажем так, вышло небольшое недопонимание с моими… идиотами.

В нагрудном кармане злобно зарычали.

Эван замер, смутная догадка в его голове обернулась пугающим фактом.

— Небольшое недопонимание? — переспросил Эван холодным голосом, а затем резко умолк, когда, перевернув письмо, заметил багровые пятна на его кромке. Повинуясь внезапной догадке, он ощупал куртку. Найти небольшую прореху напротив сердца не составило труда, как и сложить два и два. — Не самые подходящие слова для разбойного грабежа… и убийства.

Мужчина поморщился и потер виски.

— Да, можно сказать, и так… Меня не покидало дурное предчувствие, и я вернулся раньше срока… Не буду нагружать вас лишними деталями, но я… не был рад. — Он хрустнул кулаками. — И уж поверьте приложил все усилия, чтобы донести свою точку зрения, до их пустых голов. Письмо обнаружилось в мусорном ведре. Уже вскрытое. Мои не удержались, а вдруг туда закатилась монета или пара бумажных банкнот, которые так популярны в Великих городах. Отправить в таком виде его я уже не мог, а прочитав оказался в еще более неприятной ситуации.

— Вы попытались скрыть произошедшее?!

— А что еще я мог сделать? Вот только скрыть не получилось. Когда к назначенному времени ни вы, ни ответ от вас не последовал, сюда явился ваш дядя Норий со своей свитой. — Роах тяжело вздохнул. — У вашего дяди очень неприятный пакт. Благодаря чему, он быстро обо всем догадался и предложил мне сделку. Ваше неведение взамен на неведение псоглавцев.

Мужчина сделал очень глубокий глоток из фляги, которую вертел в руках во время всей их беседы, полностью ее осушая.

— Неведение?

— Отправка фиктивных писем вашему наставнику. Наблюдение, чтобы вы не дай бог не решили навестить вашего дорогого батюшку до того, как все формальности будут улажены. А если вы все-таки явитесь, то задержать вас и известить его Светлость о вашем прибытии…Что я, собственно, вчера и сделал.

Эван опустил голову, внезапно осознав, почему отец перестал писать ему лично именно три года назад.

«А я-то решил, что отец не желает меня видеть… Идиот. Какой же я идиот!»

Однако не только это беспокоило Эвана.

«Могло ли выйти так, что нападения на замок "Воронье гнездо" и то второе в Священной роще также дело рук моего дяди и его сообщников? Вероятность этого… очень велика.»

Пожилой мужчина напротив него потряс пустой флягой и отбросил ее в сторону, устало откинулся на спинку своего кресла.

Словно сбросив камень с души на него, накатила усталость.

— Какая ирония. Одна маленькая незначительная ошибка и какие последствия? Еще больше проблем, неприятностей и сломанных жизней.

— Ох, как несправедлива и хрупка ваша жизнь! — Съехидничал Эван, который был слишком погруженный в собственные мысли и слушал мужчину в пол-уха. — Раз одной ошибки хватило, чтобы полностью ее сломать.

Ба-бах!

Эван вздрогнул, когда пожилой мужчина напротив с грохотом ударил кулаками об стол.

Лицо Роаха потемнело и исказилось от ярости и злости, а в выпученных черных глазах горела чистая ненависть.

— Ох. Как. Несправедлива моя жизнь?! НЕСПРАВЕДЛИВА?!

— !

Эван замер от шока.

— Да, что ты знаешь о несправедливости жизни, мальчишка! Что такой, как ты вообще знает?!

Он снова грохнул кулаками по столу.

Дерево заскрипело и треснуло. Часть книг и бумаг упали на пол. Чайный сервиз упал, одна из чашек разбилась и остатки чая залили документы, размывая чернила на бумагах и стремясь к упавшей рамке.

Роах опомнился и успел поднять деревянную рамку, прежде чем темная жидкость успела ее коснутся.

Его взгляд упал на картинку. Эмоции калейдоскопом пробежали по его лицу.

Гнев, раскаяние, страдание, нежность, боль.

— Что ты вообще знаешь? — Он невесело рассмеялся. — И правда, что? Хотите узнать, как одна ошибка может сломать человеку жизнь, а ваша Светлость?

«Расскажи мне.»

— Расскажи мне.

Эвану показалось, что несколько голосов сказали эти слова в унисон, и лишь один из них был его.

Мужчина словно в трансе послушно сел в кресло, и не отрывая глаз от изображения в разбитой раме заговорил тихим голосом.

Рассказывая историю о днях давно минувших. Когда этот дом был пропитан ароматом сирени, а у «Сердца розы» было другое название… и хозяйка. Алатея.

«Алатея. Атея. Подруга детства. Первая любовь. Она была так красива, медно-русые волосы, веснушки и изумрудные глаза, так умна и так изящна. Ее смех был подобно звону колокольчиков…»

Эван поежился при данном сравнении. Воображение подкинуло жуткую фигуру из сна, нависшую над ним… К его счастью, Роах поглощенный своими воспоминаниями ничего не заметил.

«Словно лучик солнца она освещала каждую комнату, каждое место, куда бы она ни пришла. Мы всегда были вместе. Друзья детства. Лучшие друзья. Я был от нее без ума, но все никак не находил храбрости ей признаться. Смешно. Я ведь знал, что если спрошу, то получу ее согласие. Но меня все равно что-то останавливало… Или я не хотел торопить события? Ха. Глупость присущая только юности.»

«А потом произошел этот чертов конфликт с багряной сектой на Юге. Голову мы в итоге ей снесли, но алая дань осталась… Но тогда всех местных парней призвали в солдаты. Во имя чести, родины, великого совета и иных защитниц. Ха! Я покидал дом на три года.»

Тогда-то я и спросил ее:

«— Атея, ты выйдешь за меня замуж, если я вернусь живым?»

Мужчина нежно рассмеялся.

— Видели бы вы, ее лицо в тот момент!

«Ты шутишь?» — Не успел я ответить, как она закрыла мне рот ладонью. — «Нет, не отвечай! Кто в здравом уме задает такие вопросы, когда отправляется на войну, где может умереть!?»

«…»

«— Хорошо. Я пока буду думать, что это очередная твоя глупая шутка.» — Не успел, я заспорит, как она продолжила. — «Вернись живым и спроси меня снова! А я пока подумаю, чтобы ответила тебе, на этот вопрос не будь это шуткой!»

«По ее усыпанными веснушками щекам расцвел румянец.»

«— Но если ты не вернешься, что если…»

«Я снял ее нежные руки с моего лица, и ответил с мягкой улыбкой.»

«— То это была очередная моя глупая шутка, о которой тебе стоит забыть.»

«— Но…»

«В ее изумрудных глазах были такие сомнения и печаль.»

«— Эй, мы ведь друзья. И я люблю тебя. Если меня не будет рядом, не вздумай грустить. Вспоминай о хорошем, обо всех моих ужасных шутках и шалостях. А когда печаль уйдет, и за зимой придет весна. Будь свободна и найди свое счастье. Будь счастлива за нас обоих. Пообещай мне.»

— Если бы я знал, чем обернётся эта клятва.

«— Дурак! Я обещаю. Пообещай и ты мне, что сделаешь все возможное, чтобы непременно вернуться живым.»

«— Обещаю. Я приложу все усилия!»

«— А это для дополнительной мотивации!»— Атея схватила меня за ворот формы и крепко поцеловала в губы. Ха-ха-ха.»

Прежде чем я успел опомниться. Она с красным лицом, подхватила юбки и убежала от меня со всех ног. А я как дурак стоял разинув рот красный как рак. Хоть в обморок не упал. Впрочем, над нами и без того еще долго потешались.»

— Тот невинный поцелуй согревал меня в худшие времена, той службы.

— Она солгала?

— Нет, Атея никогда не лгала и никогда не нарушала данное ей слово. Она обещала ждать меня и сдержала свое слово. Пока год спустя я не «умер».

— Умер?

«Во время службы меч, смазанный «укусом змеи», рассек мою грудь, когда я защитил упавшего товарища. Смертельный яд. Билет в один конец. Они думали, я не выкарабкаюсь и отправили домой похоронное письмо.»

— Но узнал я об этом позже. Гораздо позже.

«Тогда вопреки всем ожиданиям я выжил и получил от «укуса змеи» странный дар. Иммунитет к легким ядам. Отслужил службу, поучаствовал почти во всех сражениях и возвращался домой как герой. Сияя гордостью как чертов болван. Спасенный товарищ в благодарность подарил мне дорогие обручальные кольца, доставшиеся ему от матери… Которой у него никогда не было. Ха! Этот пройдоха.»

— Я вернулся домой. Вот только… Для всех друзей и родных я был уже два года, как мертв. А от друзей я узнал. От друзей… Я… Узнал. Что моя Атея. Она вышла замуж и родила дочь!

Кулак мужчины в очередной раз ударил об стол.

«В ту зиму они выловили из моря кретина! Безмозглого матроса, который напился и, распевая песни, свалился с палубы в море. Его согрели, вылечили и отец Атеи, тоже бывший моряк, добрая душа, дал ему кров и работу.»

— Когда же пришло похоронное письмо и моя любовь была убита горем. Рядом как раз ошивался этот, чтобы ее утешить.

«За зимой пришла весна. Все уже успели меня оплакать и помянуть. Что до нее, то она просто сдержала данное мне слово…»

— …

«Узнав всю историю я запил с горя. Сильно запил. Ну и наделал глупостей. Отец моей первой жены буквально приставил мне нож к горлу… Дело за дело, и вот я тоже женат и результат этого брака, двое сыновей. Паршивый результат. Один хуже другого. Безмозглые лентяи, которых волнуют лишь легкие деньги и самые низменные развлечения. Все в мамашу.»

Роах тяжело вздохнул, спрятав лицо в ладонях.

— В то время для меня все было как в бреду, плохо помню и вспоминать не хочу.

«Но спустя десяток лет. Ее глупый муженек вышел в море, прямо перед черным штормом и море наконец-то забрало его… А незадолго до этого я тоже овдовел. Моя первая жена перебрала и упала с лестницы, свернув себе шею.»

На лице мужчины промелькнула тень, улыбка.

«Спустя столько лет. Мы оба были свободны. Пускай и обременены, я двумя сыновьями, а она дочерью и младшим сыном-калекой. Это заняло почти двенадцать лет, но в мою жизнь вновь вернулся свет.»

«Я не бросился к ней. Нет. Второй брак — это очень деликатный вопрос. Но к тому времени я уже обзавелся хорошими связями, приличным состоянием, да и местные меня уважали.»

— И вот спустя год мы поженились и это был счастливейший день в моей жизни. Ха-ха! Пускай и с запозданием, но он наконец-то наступил.

«А немногим позже уже и Лили была на подходе. Вы должны помнить нас в то время ваша светлость. Вы как раз были тут проездом. Смех и музыка. Все было так хорошо. Новая жизнь. Счастливая семья. Все то, о чем я долгое время мог только мечтать…»

— Но… — Мужчина помрачнел и откинулся в кресле. — Наши ошибки преследуют нас. Все, что мы совершаем в прошлом, аукается нам в настоящем и будущем. Следствия и последствия. Я думал, что начал новую жизнь. Был счастливо женат на любви моей юности. Стал отцом замечательной дочери, но я ошибался… От прошлого невозможно сбежать. Невозможно начать новую жизнь, ведь старая никуда не делась. Как бы долго ты ее ни прятал и игнорировал.

«Наши дети от первого брака. Мои сыновья. Не проходило и дня, чтобы мне на них не жаловались. Драчуны, задиры, жадные до денег, и не способные пройти мимо ни одной юбки. Я уж и в армию их хотел отправить, но кому эти кретины нужны? Что до ее детей, то ее дочь-вертихвостка сбежала в Кирин, работать портнихой в замке. За это я был ей искренне благодарен. Что до второго, то я о нем даже вспоминать не хочу. Хотя толк от него был, готовил он неплохо, и, главное, был тихим.»

«Но самую большую свинью мне подложил ее первый муженек. Чтобы его костями подавились рыбы! Как моряк со стихами в голове может руководить постоялым двором? А никак! Получив это место в качестве приданного от зятя, он вогнал его в долги! Половину которых он заработал, играя в азартные игры, а вторую посещая… — зубы мужчины скрипнули, — На постоянной основе «Сладкую жизнь». И желая это скрыть, он связался с худшими из людей, а кому пришлось расплачиваться за его грехи? Мне!»

— С каждым годом становилось все тяжелее. Пограничный конфликт на Севере. Вспышка Серой хвори, на границе с герцогством. Проклятый Черный и эта чокнутая баба, которые все никак не могут прикончить друг друга. Я дожил до того, что единственные с кем приятно иметь дело — это контрабандисты с Хребта змея. Их новый Атаман пускай и со странностями, но дела вести умеет.

«Время шло, доходов становилось меньше, а долгов больше. Постоялый двор пришел в упадок и ему срочно нужен был ремонт. А еще были работники, которые нуждались в стабильной зарплате. Пришлось пойти на крайние меры и уволить парочку из них. Это было нелегко…»

— Почему?

— Для местных, что работали здесь поколениями каждое увольнение как личное оскорбление. А я виновник всех их бед, хотя я всего лишь имел дело с последствиями бездарного управления моего предшественника. А еще проклятые кредиторы начали угрожать мне жизнью моей жены и дочери. Нет, было еще хуже, но я, пожалуй, оставлю вас без подробностей.»

— Но разве ваша жена …

— Атея? Она ничего не знала.

— Что, но почему?

Роах сидел, положив лицо на сложенные руки, глаза закрыты, дыхание тяжелое.

— Моя жена считала, что все важные решения в доме должен принимать хозяин. И раз она позволила мне стать ее мужем. Я должен был оправдывать ее ожидания. Я ничего ей не говорил. Не хотел беспокоить или думал, что как-то сам справлюсь? Был обязан, справится! Неважно. Все в прошлом. Но, возможно, мне и правда стоило все ей рассказать. Возможно, поговори мы по душам, то нашли бы другой выход… из той западни.

«Ха-а. Тогда я лишь знал, что она ни за что не согласится продать это место. Покинуть родовое гнездо. Тогда я еще наивно полагал случиться чудо или мне повезет. Что хуже быть уже не может…»

«— Как наивно…»

— Тогда-то это впервые и произошло. В трактир пожаловал богатый купец, который выпив лишнего, начал хвастался своими богатствами и удачной сделкой. А мои сыновья… Ха! Спасибо, что хватило мозгов не делать это на людях.

— !

— Вы все правильно поняли. Они подкараулили его в лесу со своими дружками, а когда возвращались, подкараулил их уже я. Избил. Хотел отдать псоглавцем. Почти решился. Но то, что они принесли. Будь оно проклято. Было нашим спасением. Овцы целы. Мои жена и дочь. Волки сыты. Проклятые кредиторы и мои чертовы сыновья.

— …

— Это было грязное дело, но именно оно помогло удержать на плаву эту тонущую лодку. У моей дочери был дом, который, наконец, получил должный ремонт, моя жена могла ходить в дорогой одежде и драгоценностях, достойных ее. Все были счастливы. — Последнее слово пожилой мужчина буквально выплюнул, отведя глаза.

— Не все. Вы грабили и убивали людей.

— Мы не делали это часто. Только чтобы держать это место на плаву. Да, и людей выбирали не то, что хороших.

— Наверху были и детские вещи.

…

— Ужасные крепости нужно чем-то кормить и за этот корм хорошо платят.

От того, как безэмоционально были сказаны эти слова, по спине Эвана побежали мурашки.

— Неужели никто ничего не заметил?!

— «Времена нынче непростые, а дороги опасные.»

— …

— …

— Она догадалась

— Догадывалась, но не хотела в это верить. А потом… Ее мелкий паршивец оказался более наблюдательным и сообразительным, чем я привык о нем думать. Да, и мои не то, что отличались особым умом.

«Щенок проследил за ними. И все ей рассказал.»

— А вы?

Смешок.

— А что я? Я был слишком опьянен тем, что, наконец, избавился от долгов, что первые слова моей дочери были «Папа!» Что дела наконец налаживаются. Что никто ничего не заметил и не догадался. Включая меня.

— …

Мужчина глубоко вздохнул и, сменив позу, посмотрел Эвану прямо в глаза.

— Я рассказал вам о лучшем дне в моей жизни, хотите услышать о худшем? В тот день у нас была годовщина свадьбы. Постояльцев не было. Работники получили выходной. Моих оболтусов она отослала в город, а те и рады покутить. Лили гостила у Деи. Я был так рад, что это только мы вдвоем и не ждал подвоха. Меня даже не смутило, что ужин нам приготовил ее сын.

…

..

.

— Яд. Такой вот подарок на годовщину. Древнейший из способов избавления от неугодных мужей.

«Очнулся я уже на ковре. Слышал их голоса. Они обсуждали, что дальше делать с моим телом.»

— Ха. Ха! Аха-ха-ха! Можете ли ты вы в это поверить ваша Светлость? Они меня отравили! Но они не знали… Что яд на меня… Ха-ха-ха.

Мужчина смеялся, но в его голосе не было ни грамма веселья.

«Дальнейшее я помню смутно. Пускай яд на меня практически не действует, но все же не совсем. Мой разум был как в тумане. Мы боролись. Я пытался их успокоить все объяснить, но она не желала слушать. А еще этот мальчишка. Все произошло так быстро. Она упала и ударилась виском.»

«Так несправедливо… Я должен был все ей рассказать, когда обнаружил те долговые расписки. Несправедливо. Стоило позвать ее замуж раньше…»

— Что ты знаешь о несправедливости моей жизни мальчишка? Об одной-единственной ошибке, способной сломать человеку его жизнь? Меня пыталась отравить любовь всей моей жизни, мать моей ненаглядной дочери, а я ее убил. Я убил ту единственную, которую когда-либо любил!

Эван побледнел. Слова не укладывались у него в его голове, а хозяин постоялого двора продолжал смеяться безумным смехом.

— Ха-ха. Хочешь знать, что я сделал с мелким паршивцем, который был во всем виноват? Спустил с лестницы, а то, что еще скулило и хрюкало, отдал на корм псам. Убивать пускай приемного, но сына? Ха, ах если бы я пал настолько низко.

«А затем я собирался повеситься. Быть с ней. Объяснится… Но хлопнула дверь. Это Лили вернулась домой, и я понял. У нее мои глаза и ее волосы и веснушки. Словно лучик солнца. Она только что лишилась матери и брата. Пускай и по вине своего отца. Но кто позаботится о ней, если не я? Мои оболтусы? Нет, точно нет. Сестра, которая на десяток писем отвечает одним в несколько строчек?»

Мужчина вновь откинулся в кресле.

— У меня все еще была, есть и будет причина жить. И ради нее я пойду на многое, на любое преступление, любую подлость.

Мужчина поставил рамку с семейным портретом на сухое место, и, опрокинувшись в кресло, посмотрел на Эвана безжизненным взглядом.

И тот все понял.

«Этот человек уже давно мертв внутри.»

— Ты подменил чашки. Умный ход ваша Светлость. Вот только яд был в них обоих. На меня он не подействует, но спасибо, что дал моей болтовне отвлечь тебя достаточно, чтобы он подействовал на тебя. Приятных снов ваша Светлость. Боюсь, ваше пробуждение не будет ни добрым, ни приятным. Ваш дядя долго ждал этой встречи, и я лишь догадываюсь, какую судьбу он вам уготовил.

Мужчина еще раз хрипло рассмеялся, а Эван смотрел на него бледный и очень злой.

«— Дево-о-он!»

Сквозь зубы позвал он.

Его рука сжалась, на левой ладони, но…

— Ах, да ваша спутница, но что она… — Смех мужчины оборвался кашлем. Кашлем, который все никак не затихал.

— Кхе-кхе. Кха?

Роах уставился на Эвана удивленным взглядом.

Тот не сдержался и улыбнулся ему снисходительной улыбкой.

— Ты всегда появляешься в самый последний момент?

Спросил Эван, обращаясь к кому-то за его спиной.

— Я «кха» отказываюсь «кха» вестись, на столь очевидную…

— Боюсь, это и правда становится дурной привычкой. — Ответил вкрадчивый женский голос позади него.

В глазах Роаха было неверие. Он попытался обернуться, но его тело отказывалось слушаться, сотрясаясь в беззвучном кашле.

Он вздрогнул, когда у самого его уха прозвучал тихий шёпот.

— Ты учел, что Эван подменит чашки и добавил кровавоцветы в заварку. Но в засушенном виде их так легко перепутать с цветками шиповника. Совершенно безобидными. Чего не скажешь о содержимом твоей драгоценной фляги, которую ты в порыве эмоций и потряс, и выпил за раз все то, что осело на самом донышке.

Мужчина попытался встать, но, не сумев сделать и шага, как его глаза закатились, а тело обмякло. Роах мешком повалился за стол, опрокинув свое кресло. Часть бумаг и деревянная рамка также упали на пол.

Последнее, что он видел длинные ноги и струящиеся одежды, украшенные узором из звезд, прежде чем сознание покинуло его.

— Девон, как ты?

— Видимо, прошлой ночью, когда я обыскала этот кабинет то случайно что-то не туда поставила. * — Сказала она, подмигнув Эвану.

(*Воздадим память и почести тому домовому, что пал смертью храбрых, когда активно бросился ей помогать. В процессе он, перевернув полку с заваркой себе на голову, и съел пару ядовитых лепестков кровавоцвета. Именно из-за его отваги Девон пришлось задержаться в кабинете до утра и устранять следы учиненного им погрома. В ходе которого яд отправился в мусорку, а его место заняла безобидные цветочки, которые Девон попросила домовых позаимствовать с кухни. К несчастью, эти махинации заняли слишком много времени, затянув обыск, что, когда за дверью раздались шаги, скрип половиц и Девон пришлось прятаться за шторами.)

— Я не об этом, как ты узнала?

Женщина улыбнулась.

— Мне дали наводку.

Из кармана Эвана высунулся лесовичок с обломанным рогом и издал торжественный свист.

— Молодой господин, умение заводить хороших друзей один из самых полезных навыков в этой жизни.

— Да-а, — Эван погладил Шиша, по чешуйкам, а затем огрызнулся, — сколько раз просил так меня не называть!

Девон издала смешок, а затем перевела взгляд на тело мужчины на полу, который лежал с открытыми глазами и не дышал.

— Но мы ведь не наедине…

— Нет! Да? — Внимание Эвана тоже сосредоточилось на теле мужчины. — Что с ним?

Девон подняла флягу, которую мужчина всегда носил с собой, открыла крышку, сделала вид, что принюхалась. А затем протянула флягу Эвану.

Тот также принюхался, а затем отступил на шаг назад и закрыв нос.

— В этой фляге яд «алого змея»!

— Да. Он посильнее ядовитых цветочков будет.

— Но почему? Его пытались отравить его сыновья?

Девон чуть склонила голову.

— Не думаю, что этим двоим хватило бы на это храбрости… Да и запах, он не мог его не замечать. Полагаю дело тут в другом. У людей, переживших отравление иногда возникает навязчивая идея, что их снова могут отравить. И они начинают употреблять яд, чтобы выработать к нему более сильную терпимость, что зачастую приводит к зависимости. Однако яд — это яд.

— Но почему сейчас?

— Вопрос дозировки. Ему недолго осталось. Яд «алого змея» наиболее опасен, когда он оседает на…

Эван обратил внимание, на упавшую раму и поднял ее.

Девон продолжала лекцию о ядах, но он ее не слушал.

Разбитое стекла, а за ней портрет женщины и мужчины с маленьким ребенком на руках. Медно-рыжие волосы, веснушки и черные глаза. На портрете словно должны было быть еще четверо, но кто-то согнул фотографию так, что остались в кадре лишь трое.

Скорбный вздох сорвался с его губ.

— Все ради семьи…

— Эван?

Подросток отвел взгляд от изображения на тело мужчины.

— Что я должен сейчас чувствовать? Гнев или жалость? Ненависть или сочувствие? Кажется, что все и сразу, но мои эмоции исчезают быстрее, чем я не успеваю их понять. Печаль? Да, пожалуй, это она.

Девон чуть наклонила голову.

«— Это были риторические вопросы или…»

— Когда дело касается сломанных человеческих судеб. Очень сложно найти правильный ответ. Мир не делится на черное или белое, а в серых тонах так легко запутаться. И нет ничего печальнее, когда хорошие люди вынуждены совершать ужасные поступки.

— Как и оправдывать их. — Эван осторожно поставил рамку на книжную полку подальше от края. — Он понесет наказание?

«— Или его жизнь и так была наказанием и теперь, когда яд завершил начатое, он наконец получил освобождение?»

Вопрос остался без ответа.

— Сложно сказать, но в одном можешь быть уверены: ничто, никто и ни один поступок не останется без последствий.

Между ними повисла тишина и Шиш свистнул как-то обеспокоенно.

На повестке оставался один важный вопрос. Эван показал письмо.

— Ты знала? Верно, ты же обыскала его кабинет.

Его взгляд упал, на пухлый коричневый блокнот, который девушка все это время держала в руке, но спрашивать о нем он ее не стал.

Девон покачала головой.

— Нет, он носил письмо с собой. И вручить его здесь было лишь предлогом, чтобы заманить вас в свой кабинет.

— Ох.

И снова повисла пауза.

— Хотите посетить могилу отца?

— Нет. Умерших от серой хвори сжигают, и если отец пожелал, упокоиться вместе с моей матерью, то могилы у него нет. Их прах развеяли по ветру.

— Что до других ваших родственников …

Эван нахмурился, его взгляд упал на стену с трофеями. Он подошел, снял одноручный меч и достал его из старых потертых ножен.

В отполированной стали меча отразилось его отражение.

— Остро заточен. Хорошо.

— Значит, ваш дядя?

Взгляд Эвана встретился с глазами Девон. Синий среди монохромных красок видимого им мира.

— Жду не дождусь этой встречи.

— Хорошо. Оплату я возьму только после вашей смерти. Постарайтесь не ускорить встречу с ней до того, как наш контракт будет исполнен.

— Хм. Даю слово.

Девон хотела сказать, что-то еще, но Эван с мрачной решимостью прервал ее.

— Ты взяла припасы в дорогу?

— Кое-что, что может быть полезным. Или вы про еду? Еще нет, я …

— Тогда сейчас же отправляйся на кухню. Возьми, два пайка и воды. Я пойду в конюшни и займусь нашими скакунами. — Эван бросил взгляд в окно. — Я больше не желаю здесь задерживаться.

«— Сердце Розы. Это место прогнило до самого фундамента.»

— ?!

И тут у их ног раздался тяжелый всхлип и вздох. Заставивший подростка подпрыгнуть от неожиданности.

Девон бросила недовольный взгляд на тело мужчины, который, не приходя в себя, но дышал так словно с того света вернулся… Она ожидала подобного. Сделка все еще не была засчитана. То, что тот оклемался, ее совсем не порадовало. И вопрос тут даже не в гуманности и прочем. Сделку с Энни можно было завершить двумя способами и Девон в их ситуации предпочла бы более быстрое решение. Ее взгляд скользнул к мечу в руках Эвана.

— Может, стоит «позаботится о нем» так на всякий случай?

Эван проследил за ее взглядом.

— НЕТ! — Совсем по-детски возмутился он. — Мы не будем этого делать.

— Это не обязательно должен быть меч. Достаточно тупого, но тяжелого предмета и…

— Девон, он обездвижен и безоружен. Ты и сама сказала, что ему недолго осталось.

— Но всего один точный удар вон тем подсвечником по голове…

— Девон — Это приказ. Оставь его в покое и … иди на кухню!

Скрипя зубами и тем, что заменяет ей сердце, Девон подчинилась его приказу.