Девон: Пробуждение

7.5 Фуршет ​

Утолив голод, а также составив план переговоров с возможными ответами на вопросы и провокациями, Эван совершенно не знал, куда ему податься.

Вокруг карточных столов, где засела Девон, уже собралась целая толпа восторженных зрителей. Одни забирались другим на плечи, а кто-то и вовсе приволок стремянку, чтобы увидеть, что там такого происходит. С его ростом там и шанса не было пробиться.

Трое их знакомых? Ассистент увивался за женщинами, что в лучшем случае заканчивалось звонкой пощечиной. В худшем кое-чем более болезненным.

Крюк напивался в компании таких же выпивох, как и он. Судя по заливистому хохоту, травя анекдоты, смешные исключительно для очень нетрезвого ума.

Что до Бородача… Тот, утратив всякое достоинство, ползал по полу на коленях, выковыривая ножом застрявшую между плит монету. Не обращая внимания на грязную солому, залитый алкоголем, кровью и осколками стекла пол.

В общем, составлять им компанию Эвану явно не хотелось. А тревожить местную фауну, без особой надобности и не зная, как себя с ней вести, было чревато большими проблемами.

Его удивило, почему к ним отнеслись так спокойно. Словно они и не были чужаками. Девон понятно, та легко вписывалась в окружение, но он… А потом Эван увидел себя в зеркале, и глупые вопросы отпали сами собой.

«Ну и видок.»

Однако рисковать все равно не стоило.

А поэтому он выбрал для себя лучшую тактику, доступную ему на данный момент. Заняв оборонительную позицию у банкетного стола, медленно поглощал предложенные там яства.

Выбор оказался удачный.

Компания, что там собралась, была молчаливой и ела с такой мрачной решимостью, что никто даже и не попытался завязать с ними разговор.

А какой там был выбор!

Пожалуй, это была еще одна загадка. Если он и мог придумать логическое объяснение, как столько людей оказалось буквально на краю мира и устроила здесь веселый трактир. На ум сразу приходила система туннелей и пещер «кишок змея», которая, по слухам, простиралась как минимум в три страны и которую забросили из-за некого жуткого инцидента. И если этот инцидент не более чем слух…

Но было кое-что, что не вписывалось в эту теорию. Продукты, деликатесы и выпивка, которую можно было достать только в разных уголках материка и которые при этом были совершенно свежими! Их было так много…

Северные креветки в сырном кляре. Крендельки с соусом из южных ягод. Буженина с медом. Кимчи из восточных овощей. Маринованная белая рыба из Красного моря. Огромны фаршированный осетр из самоцветного озера в Кирине. Сырное фондю. Юранский пудинг. Жареные мидии. Колбасы со специями. Салат из трав со всех четырех сторон света. Белые грибы в сливочном соусе. Тонко нарезанные ломтики красной рыбы с имбирем и лимонным соусом. Киринские гигантские улитки с чесночной панировкой. Куриные ножки в кляре. Самоцветная утка по-Левански. Осетровая жемчужная икра. Фалафель по Серсредгальски…

И это только малая доля из того, что он смог узнать!

В алкоголе Эван не разбирался от слова совсем, но судя по количеству и разнообразию бутылок там было такое же разнообразие.

О какой «той вещи» тогда говорила Девон?

Это как-то связано с путем, который только для своих, о котором говорил Ассистент?

«Возможно, существует пакт, способный на подобное?»

Эван отрицательно тряхнул головой.

Нет. Это попусту невозможно. Память подбросила факт, что пакты, заключенные на юге, не работают на севере, из-за территориальной привязки, но…

Как тогда Лис Валенте провернул подобное?

Вспомнив об Атамане Эван, поправил сумку у себя на плече.

«Судя по всему, тот был и правда очень занят…»

Всякое-разное уже оттягивало ему плечо, но, понимая природу местных обитателей, он старался не оставлять его без присмотра.

Захваченный своими мыслями и едой он не сразу заметил, как показавшаяся из-под скатерти тонкая рука умыкнула что-то из бокового кармана его куртки.

Небольшой кусок ткани, сшитый из лоскутков.

Когда рука потянулась ему в карман второй раз. Эван заметил ее и отступил на шаг, однако рука вновь и вновь пыталась нащупать его карман. Тогда повинуясь странному порыву, он сунул ей свою не догрызенную куриную ножку.

Рука скрылась.

Из-под скатерти раздалось довольное.

«— О!»

А затем был тихий хруст.

Эван наклонился и заглянул в прорезанное в скатерти отверстие. Там было грызущее кость небольшое существо со светящимися изумрудами зрачками, обмотанное грязными тряпками из которого торчал длинный нос как у ежа.

«— Рицвок?»

Ростом с четырехлетнего ребенка и с таким же уровнем интеллекта, обмотанные старыми тряпками они были неотличимы от детей-попрошаек. Так их, собственно, и использовали. Они просили милостыню, завывая так, что добрые люди не могли остаться равнодушными. Что до недобрых, то и их карманы с поразительной ловкостью очищали эти пройдохи. А стоило и тем, и тем спохватится, рицвока уже и след простыл.

Мастер Кром ему не раз рассказывал, как важно хранить важные предметы ближе к телу и остерегаться тех, кто давит на жалость. Особенно в больших городах. Что грань между жертвой и преступником там очень тонка и стоит всегда держать ухо востро, а ценные вещи под присмотром.

Рука вновь показалась и сделала замысловатый жест.

Эван на интуитивном уровне поняв, что от него хотят со вздохом, протянул ему еще одну обглоданную кость.

Что вызвало неподдельный восторг из-под скатерти.

«— Ей!»

Это повторилось еще несколько раз, пока существо не съело почти все объедки на скатерти.

Завершился этот односторонний обмен одной из недопитых бутылок.

Под скатертью кто-то расплакался и постановил.

«— Братюня! Пасиба. Ик!»

— Зря ты эту гадость подкармливаешь. Больно добрый? — Фыркнул пожилой мужчина по правую руку от Эвана. Который методично отделял клешни от огромного снежного краба поедая их содержимое.

— Не подкармливаю, а утилизирую объедки. — Фыркнул Эван, потянувшись за только что поставленной на скатерть тарелкой с дымящимися куриными ножками.

— Ха! — Хохнула упитанная женщина по соседству. Ее язык завязал веточку от вишни в занятный узел и показал ее старику. — Пускай. То-то ее хозяин «обрадуется», когда та притащит ему только запах перегара.

— Интересно кто притащил сюда эту тварь?

— Болван из Кирина не иначе…

Музыка неожиданно стихла. Изменилось освещение. Погрузив зал в таинственный полумрак.

Все внимание было обращено к большой сцене на другой стороне большого зала.

На сцену вышел бурок, представитель горного народа, который походил на одетого в униформу хомяка с причудливой шляпой. Ростом человеку по пояс он передвигался с поразительной ловкостью и чувством собственной важности.

— Эй! Нормахий, а может, не надо?

Нормахий, он же Нор, с чем-то возился на сцене, услышал этот окрик, и еще один более нелестный. И швырнул в зал что-то тяжелое. Попал. Раздался грохот, а бурок скрылся за импровизированные подмостки. Крикнув на прощание.

— Нада! Финита сям комедия.

Миг тишины, а затем на сцене появился парень в шутовском костюме с мандолиной наперевес и с самым самозабвенным видом отвесил залу глубокий поклон. Бубенцы на его шляпе весело забренчали.

Часть зала тут же взвыла.

Вторая закричала: — Бу-у!

Третья достала оружие на изготовку.

— Господа, и опаснейшие дамы, сегодня мы собрались здесь на отшибе мира, чтобы отпраздновать великие дела и подвиги! И начнем мы с гимна: «Победоносная Эллада Карин Крылатой!»

Зал встретил это предложение еще более громкими криками разочарования, а некоторые из них поспешили заткнуть себе уши.

И Эван довольно скоро понял почему… Это было не просто плохо, это было такой образцовой бездарностью, что ему тоже захотелось заткнуть уши.

— Да, когда этот недоумок уймется? — Раздраженно гаркнул старик, используя клешню краба как зубочистку. — Ну нет у него ни мозгов, не слуха, не таланта!

— Тогда почему он оказался на сцене? — Искренне не понимал Эван, пытаясь отвлечься разговором от кошмарного завывания.

— О, так ты новенький?

Эван кивнул.

— Не удивительно, такие гулянки нечасто бывают, столько новых лиц. — Женщина рядом залпом осушила свою кружку и вздохнула так, что пуговица на ее внушительно декольте оторвалась и едва не лишила жизни проходившего мимо официанта. Но у того, к счастью, были хорошие рефлексы, и он успел защититься подносом.

Пуговица срикошетила и судя по грохоту и ругани в толпе поразила случайную мишень. Официант с дымящимся подносом поспешил ретироваться куда подальше.

— Долгая история… Наша береговая команда выловила его из моря, в бочонке с маринованной селедкой. Думали отличный улов. Атаман любит творческих людей. А потом выяснилось, что в море этого дурня скинули за его же бездарность. Команда корабля не выдержала его унылых завываний.

— К несчастью, мы узнали об этом уже после того, как Атаман, по пьяни, заключил с ним пари.

— Разве он не всегда пьян? — Удивился Эван.

— В тот раз он был даже пьянее обычного!

— Ха-ха, а потом пожалел об этом раз сто!

— Как и все мы.

— Ага. М-да…

— И как успехи? — Осторожно спросил Эван.

— Терпим эту бездарность уже третий месяц!

— Уже и прибить пытались, но он зараза живучий как таракан.

В воздухе просвистел кинжал, но Шут ловко увернулся от него, продолжая уныло завывать.

— Даже Атаман уже был согласен послать его куда подальше, даже денег предлагал дать. А тот возьми, да и упрись, что никуда не денется, пока это пари не выиграет!

— Но почему тогда не… — Эван провел пальцем по горлу. Они же не самые законопослушные граждане в конце-то концов.

— Атаман — человек слова! — Присоединился к их беседе темнокожий человек, чью длинную шею обматывали разноцветные бусы. — Если что пообещал, то даже во вред себе так и сделает.

— Но ничего сегодня последнее выступление это Шу-та.

Поглощенный беседой Эван не заметил, как в какой-то момент из-под скатерти вновь показалась, тонкая рука рицвока и добралась до его кармана. Но не забрала, а напротив, положила что-то внутрь.

— Так, а о чем было пари?

— Ха! Он должен рассмешить или растрогать до слез своих зрителей, то бишь нас! Тогда Атаман дарует ему свободу и осыплет с головы до ног наградой достойной его творчества.

— А если он не справится?

— Тогда будет отдан на суд самым суровым критикам. Своим зрителям. Нам.

— А мы уж покажем ему, что такое высокое искусство.

— Как ты думаешь пацан, есть ли у него хоть единый шанс выиграть пари?

Эван снова посмотрел на сцену. Шут затянул оду крылатой Карин. В которой та копьем и огнем несла исцеление в мир пока не пришел злой и коварный Темный.

На последней части, где Иной отрывают крылья, и она возносится на небо как мученица… Шут аж всплакнул.

А у сцены раздался бодрый храп.

Эвана отвернулся.

— Нет. Не думаю. Без шансов. Разве только если вмешаются высшие силы, да и то вряд ли.