Финиас Финн, Ирландский член парламента

Глава XXVII. О рѣчи Финіаса разсуждаютъ

Лэди Лора Кеннеди слышала отъ двоихъ о рѣчи своего друга — отъ тѣхъ, которые оба присутствовали при томъ. Мужъ ея былъ въ парламентѣ по своему обычаю и лордъ Берентфордъ, къ несчастью, сидѣлъ въ галереѣ пэровъ.

— И Ты находишь, что рѣчь была неудачна? спросила лэди Лора своего мужа.

— Конечно, она не имѣла успѣха. Въ ней не было ничего особеннаго.

Послѣ этого опа взяла утреннюю газету съ особеннымъ интересомъ. Финіасъ Финнъ былъ ея политическимъ пріемышемъ — или по-крайней-мѣрѣ ея политическимъ крестникомъ. Она надавала за него обѣщаній разнымъ лицамъ, занимающимъ высокое политичеткое положеніе — своему отцу, Монку, герцогу Сен-Бёнгей и даже самому Мильдмэю. Она намѣревалась, чтобы Финіасъ Финнъ съ самаго начала имѣлъ успѣхъ въ политикѣ и послѣ замужетва, кажется, болѣе старалась объ этомъ чѣмъ прежде. Можетъ быть, она чувствовала, что. обидѣвъ его въ одномъ отношеніи, она вознаградитъ его въ другомъ. Она такъ желала его успѣха — одно время даже не скрывая этого чувства — что мужъ ея безсознательно началъ чувствовать неудовольствіе на ея желаніе. Мы знаемъ, какъ быстро женщины понимаютъ чувства тѣхъ, съ кѣмъ онѣ живутъ, и даже теперь при этомъ случаѣ лэди Лора примѣтила, что мужу ея непріятно ея безпокойство за ея друга. Она видѣла это, когда перевертывала газету, отыскивая въ ней его рѣчь. Она была передана въ шести строчкахъ и въ концѣ ея было замѣчаніе, выраженное въ видѣ совѣта, что молодой ораторъ долженъ говорить медленно, если желаетъ имѣть успѣхъ и въ палатѣ и въ странѣ.

— Кажется, его много одобряли криками? сказала лэди Лора.

— Это дѣлаютъ со всѣми членами, которые говорятъ первую рѣчь, отвѣчалъ Кеннеди.

— Я не сомнѣваюсь, что онъ будетъ говорить хорошо, сказала лэди Лора.

— Весьма вѣроятно, сказалъ Кеннеди.

Тутъ онъ взялъ газету и не спускалъ съ нея глазъ, пока жена оставалась съ нимъ.

Позднѣе въ этотъ день лэди Лора видѣлась съ отцомъ и миссъ Эффингамъ была съ нею. Лордъ Брентфордъ сказалъ что-то о вчерашнихъ преніяхъ и лэди Лора тотчасъ начала разспрашивать его о Финіасѣ.

— Чѣмъ меньше говорить объ этомъ, тѣмъ лучше, отвѣчалъ графъ.

— Неужели такъ было плохо? спросила лэди Лора.

— Сначало шло не плохо — хотя никто не могъ бы сказать, чтобы это было очень хорошо. Но онъ запутался на счетъ полиціи и судей, и только одно доброе чувство, всегда показываемое къ новому члену, спасло его отъ шиканья.

Лэди Лора не могла болѣе говорить ни слова о Финіасѣ съ своимъ отцомъ, но какъ женщина она рѣшила, что она его не броситъ.

Сколько первыхъ неудачъ были предшественницами послѣдующихъ успѣховъ!

— Мильдмэй лишится своего билля, сказалъ графъ: — въ этомъ не можетъ быть ни малѣйшаго сомнѣнія. Говорятъ, что не менѣе двадцати-семи человѣкъ съ нашей стороны палаты будутъ съ Тёрнбёллемъ противъ него или вовсе откажутся подавать голосъ.

— Каждый изъ нихъ долженъ бы лишаться своего мѣста, сказала лэди Лора.

— Но что мы можемъ дѣлать? Какъ поддерживать правительство королевы? Я не думаю, чтобы мистеръ Тёрнбёлль могъ составить министерство.

— А мистеръ Финнъ лишится своего мѣста? спросила Вайолетъ Эффингамъ.

— Весьма вѣроятно, сказалъ графъ. — Онъ получилъ его случайно.

— Мы должны найти ему мѣсто гдѣ-нибудь въ Англіи, сказала Вайолетъ.

— Это будетъ трудно, сказалъ графъ, и вышелъ изъ комнаты.

Обѣ женщины оставались вдвоемъ съ четверть часа прежде чѣмъ заговорили. Потомъ лэди Лора сказала что-то о своемъ братѣ.

— Если будетъ перемѣна, я надѣюсь, что Освальдъ будетъ депутатомъ отъ Луфтона.

Луфтонъ было мѣстечко около Сольсби, въ которомъ относительно политическихъ интересовъ лордъ Брентфордъ имѣлъ значительное вліяніе. На это Вайолетъ не сказала ничего.

— Пора, продолжала лэди Лора: — чтобы старикъ Стэндишъ уступилъ. Онъ занималъ это мѣсто двадцать-пять лѣтъ и ничего не дѣлалъ, и теперь даже рѣдко ѣздитъ въ парламентъ.

— Это кажется вашъ родной дядя?

— Нѣтъ, онъ кузенъ папа; но гораздо старше — кажется, ему около восьмидесяти.

— Не годилось ли бы это мѣсто для мистера Финна? сказала Вайолетъ.

Тутъ лэди Лора сдѣлалась очень серьезна.

Освальдъ, разумѣется, имѣетъ на это болѣе права, чѣмъ кто-нибудь другой.

— Но развѣ лордъ Чильтернъ пойдетъ въ парламентъ? Я никогда отъ него не слыхали этого желанія.

— Еслибъ мы могли заставить папа просить его, мнѣ кажется, онъ передумалъ бы, сказала лэди Лора.

Потомъ опять наступило молчаніе на нѣсколько минутъ, послѣ котораго Вайолетъ вернулась къ первому предмету разговора.

— Какъ будетъ жаль, если мистера Финна выгонятъ такимъ образомъ! Вы не находите этого?

— Мнѣ будетъ очень жаль.

— И мнѣ также — и тѣмъ болѣе, что лордъ Брентфордъ сказалъ, что онъ не хорошо говорилъ вчера. Я не нахожу, чтобы способность говорить хорошо была непремѣнной принадлежностью джентльмэна. Мистеръ Тёрнбёль говоритъ хорошо, а увѣряютъ, что онъ ужасный человѣкъ; мистеръ Бонтинъ можетъ говорить цѣлый часъ сряду. Я не думаю, чтобы это показывало даровитость въ человѣкѣ. Но я думаю, что мистеръ Финнъ будетъ говорить хорошо, если постарается, и нахожу, что очень стыдно будетъ тѣмъ, кто выгонитъ его.

— Мнѣ кажется, это много будетъ зависѣть отъ лорда Туллы.

— Я ничего не знаю о лордѣ Туллѣ, сказала Вайолетъ: — но совершенно увѣрена, что онъ можетъ быть депутатомъ отъ Луфтона, если мы устроимъ это какъ слѣдуетъ. Разумѣется, лордъ Чильтернъ получитъ это мѣсто, если хочетъ, но я не думаю, чтобы онъ сталъ мѣшать мистеру Финну.

— Я боюсь, что объ этомъ не можетъ быть и рѣчи, серьезно сказала Лора: — папа такъ много думаетъ объ этомъ городкѣ.

Читатель вспомнитъ, что и лордъ Брентфордъ и его дочь были совершенные реформаторы, но имѣть свой собственный городокъ очень удобно для пэра.

— Объ этихъ трудныхъ вещахъ всегда нужно говорить долго, а потомъ онѣ становятся легкими, сказала Вайолетъ. — Мнѣ кажется, еслибы вы предложили мистеру Кеннеди отдать все свое имѣніе въ миссіонерскую церковь и переселиться въ Новую Зеландію, онъ началъ бы серьезно подумывать объ этомъ.

— Во всякомъ случаѣ я пробовать не стану.

— Потому что вы не хотите ѣхать въ Новую Зеландію, но вы могли бы попробовать насчетъ Луфтона для бѣднаго мистера Финна.

— Вайолетъ, сказала лэди Лора послѣ минутнаго молчанія и очень рѣзко: — Вайолетъ, мнѣ кажется, вы влюблены въ мистера Финна.

— Вамъ всегда приходятъ въ голову такія вещи, Лора.

— Я никогда прежде не обвиняла васъ въ этомъ и ни въ чемъ другомъ тому подобномъ, сколько я помню. Но я начинаю думать, что вы влюблены въ мистера Финна.

— Почему же мнѣ и не влюбиться въ него, еслибы я захотѣла?

— Я ничего не говорю объ этомъ — только у него ничего пѣтъ.

— Но у меня есть, душа моя.

— И я сомнѣваюсь, имѣете ли вы причину предполагать, что онъ въ васъ влюбленъ.

— Это ужъ мое дѣло, моя милая.

— Такъ вы въ него влюблены?

— Это также мое дѣло.

Лэди Лора пожала плечами.

— Разумѣется, если вы велите мнѣ молчать, я промолчу. Если вы спросите меня, считаю ли я это хорошей партіей, разумѣется я должна отвѣчать отрицательно.

— Я не скажу, чтобы вы молчали, и не стану спрашивать вашего мнѣнія. Вы можете говорить сколько хотите обо мнѣ, но о мистерѣ Финнѣ не должны думать ничего.

— Я не буду говорить ни съ кѣмъ кромѣ васъ.

— Я становлюсь совершенно равнодушна къ тому, что люди говорятъ. Лэди Бальдокъ спрашивала меня намедни, неужели я намѣрена погубить себя и выйти за Лоренса Фицджибона.

— Нѣтъ!

— Право она сказала.

— А вы что отвѣчали?

— Я сказала ей, что это еще не совсѣмъ рѣшено, но что я говорила съ нимъ только одинъ разъ въ послѣдніе два года и не болѣе полминуты, и такъ какъ я не увѣрена, узнаю ли его, когда съ нимъ встрѣчусь, и такъ какъ я имѣю причины предполагать, что онъ не знаетъ какъ меня зовутъ, то можетъ быть дѣло замедлится недѣли на двѣ. Тутъ она величественно вышла изъ комнаты.

— Но зачѣмъ она спросила о Фицджибонѣ?

— Такъ. Кто-то посмѣялся надъ нею. Я начинаю думать, что Августа этимъ забавляется. Если такъ, то я буду лучшаго мнѣнія о моей милой кузинѣ, чѣмъ была до-сихъ-поръ. Но, Лора, такъ какъ вы также сдѣлали противъ меня подобное обвиненіе я такъ какъ я не могу сказать вамъ то же, что сказала теткѣ, я должна просить васъ выслушать мой протестъ. Я ее влюблена въ мистера Финіаса Финна. На сколько мнѣ извѣстно, я не влюблена ни въ кого и никогда не буду.

На лицѣ лэди Лоры выразилось удовольствіе.

— Знаете ли, продолжала Вайолетъ: — я думаю, что я влюбилась бы въ мистера Финіаса Финна, еслибъ могла влюбиться въ кого-нибудь.

На лицѣ лэди Лоры выразилось неудовольствіе.

— Во-первыхъ онъ джентльмэнъ, продолжала Вайолетъ. — Потомъ онъ человѣкъ энергичный и несамонадѣянный; не такой самонадѣянный, какъ нѣкоторые мужчины, воображающіе, что они лучше всѣхъ. Обращеніе у него превосходное — не честерфильдовское, но пріятное. Онъ никогда не чванится ни съ кѣмъ и никогда никому не раболѣпствуетъ. Онъ умѣетъ свободно обращаться съ людьми всѣхъ званій, не требуя къ себѣ особеннаго вниманія. Еслибъ его завтра сдѣлали архіепископомъ Кэнтербёрійскимъ, мнѣ кажется, онъ занялъ бы мѣсто перваго сановника въ Англіи безъ надменности и безъ ложнаго стыда.

— Вы краснорѣчивы на похвалы ему.

— Да, я его хвалю, но я въ него не влюблена. Еслибы онъ завтра предложилъ мнѣ свою руку, я огорчилась бы и отказала бы ему. Еслибъ онъ женился па самой дорогой пріятельницѣ моей, я попросила бы его поцѣловать меня и быть моимъ братомъ. Вотъ каковы мои чувства относительно мистера Финіаса Финна.

— То, что вы говорите, очень странно.

— Почему же?

— Просто потому, что мои чувства точно таковы.

— Таковы? Я когда-то думала, Лора, что вы влюблены въ пего — что вы намѣрены быть его женою.

Лэди Лора нѣсколько времени ничего на это не отвѣчала. Она сидѣла облокотившись о столъ и опустивъ голову на руку думая, насколько утѣшилась бы она, еслибъ высказалась откровенно. Вайолетъ въ это время не спускала глазъ съ своей пріятельницы, но молчала, какъ бы ожидая отвѣта. Она очень откровенно выразила свои чувства. Будетъ ли Лора Кеннеди также откровенна? Она была слишкомъ умна для того чтобы забыть, что подобная откровенность должна быть труднѣе для лэди Лоры, нежели для нея. Лэди Лора была замужняя женщина, но она чувствовала, что ея пріятельница поступила дурно, допытывая ея тайны, если не была готова открыть свои собственныя. Вѣроятно, подобное чувство заставило лэди Лору заговорить наконецъ.

— Почти… сказала лэди Лора. — почти. Вы сейчасъ сказали мнѣ, что у васъ есть деньги, и слѣдовательно, что вы можете поступить какъ хотите. У меня не было денегъ и я не могла поступить какъ хотѣла.

— И вы сказали мнѣ также, что я не имѣю причины думать, что онъ любитъ меня.

— Я сказала? Ну, я полагаю, что вы не имѣете причины. Онъ любилъ меня.

— Онъ вамъ сказалъ?

— Да — онъ мнѣ сказалъ.

— А какъ вы ему отвѣчали?

— Въ это самое утро я дала слово Кеннеди. Вотъ каковъ былъ мой отвѣтъ.

— А онъ что сказалъ?

— Не знаю. Не помню. Но онъ поступилъ очень хорошо.

— А теперь — еслибъ онъ полюбилъ меня, вамъ было бы это непріятно?

— Не по этой причинѣ. О, нѣтъ! я не была бы такъ эгоистична.

— Такъ по какой же причинѣ?

— Потому что я считаю записаннымъ на небесахъ, что вы будете женою Освальда.

— Стало быть, на небесахъ записано несправедливо, сказала Вайолетъ, вставая и отходя.

Между тѣмъ Финіасъ былъ очень несчастенъ дома. Когда онъ дошелъ до своей квартиры по выходѣ изъ парламента, послѣ своего краткаго разговора съ Монкомъ, онъ старался утѣшить себя тѣмъ, что Монкъ сказалъ ему. Нѣсколько времена, пока онъ шелъ, слова Монка доставляли ему утѣшеніе. Моикъ былъ очень опытенъ и, безъ сомнѣнія, зналъ что говорилъ, — слѣдовательно, еще могла быть надежда. Но вся эта надежда исчезла, когда Финіасъ пришелъ домой. Тамъ ему пришла въ голову мысль, что ему нечего засѣдать въ парламентѣ, что онъ самозванецъ и что онъ никогда не оправдается даже передъ самимъ собою, пока не совершитъ какой-нибудь поступокъ страшнаго самоуниженія. Онъ обманулъ Квинтуса Слайда, принявъ приглашеніе перейти къ нимъ. Онъ обманулъ лэди Лору, заставивъ ее думать, что онъ способенъ жить съ нею. Онъ обманулъ Вайолетъ Эффингамъ, притворившись, будто можетъ сдѣлаться пріятнымъ для нея. Онъ обманулъ лорда Чильтерна, катаясь на его лошадяхъ и дѣлая видъ, будто онъ приличный товарищъ для богатаго человѣка. А каковъ былъ его доходъ? Каково было его происхожденіе? Его настоящее положеніе? А теперь онъ получилъ награду, которую заслуживаютъ всѣ обманщики. Тутъ онъ легъ въ постель и все думалъ о Мэри Флудъ Джонсъ. Еслибъ онъ далъ слово Мэри, а потомъ трудился бы какъ рабъ подъ покровительствомъ Ло, онъ не былъ бы обманщикомъ. Ему казалось, что онъ только что заснулъ, когда служанка вошла къ нему въ комнату.

— Сэръ, сказала она: — пришелъ этотъ господинъ.

— Какой господинъ?

— Старый.

Тутъ Финіасъ узналъ, что Клэрксонъ сидитъ въ его гостиной и не уйдетъ, пока не увидитъ хозяина этой квартиры. Финіасъ былъ почти убѣжденъ, что Клэрксонъ войдетъ въ его спальную, если онъ заставитъ его долго ждать.

— Чортъ побери этого старика! съ гнѣвомъ сказалъ Финіасъ, и служанка слышала, какъ онъ сказалъ это.

Черезъ двадцать минутъ онъ вышелъ въ гостиную въ туфляхъ и шлафрокѣ, съ черной тучей на лбу и почти рѣшившись вытолкать Клэрксона изъ комнаты. Кларксонъ, когда увидѣлъ его, уткнулъ подбородокъ въ свой бѣлый галстухъ, какъ онъ имѣлъ привычку, приложилъ большой указательный палецъ къ губамъ и потомъ покачалъ головой.

— Очень дурно, мистеръ Финнъ, очень дурно; очень дурно, неправдали?

— Очень дурно то, что вы приходите сюда во всякое время, сказалъ Финіасъ.

— А куда же мнѣ идти? Вамъ будетъ пріятнѣе видѣть меня въ парламентской передней?

— Сказать вамъ по правдѣ, мистеръ Клэрксонъ, я не желаю видѣть васъ нигдѣ.

— Да, вѣроятно! Такъ вотъ что вы парламентскіе называете честностью! Вы взяли мои деньги, а потомъ говорите, что не хотите меня видѣть.

— Я вашихъ денегъ не бралъ, сказалъ Финіасъ.

— Но позвольте мнѣ сказать вамъ, продолжалъ Клэрксонъ: — что я желаю васъ видѣть и буду приходить къ вамъ до-тѣхъ-поръ, пока вы не заплатите мнѣ.

— Я вашихъ денегъ не бралъ, повторилъ Финіасъ.

Клэрксонъ улыбнулся.

— Мистеръ Финнъ, сказалъ онъ, показывая вексель: — это ваше имя?

— Да, мое.

— Когда такъ, я требую моихъ денегъ.

— У меня денегъ нѣтъ.

— Будьте акуратны. Для чего вы неаккуратны? Я все сдѣлаю для васъ, если вы будете акуратны.

Говоря это, Клэрксонъ сѣлъ па стулъ, приготовленный для завтрака нашего героя, и отрѣзавъ ломоть хлѣба, преспокойно началъ намазывать его масломъ.

— Мистеръ Клэрксонъ, сказалъ Финіасъ: — я не могу просить васъ завтракать здѣсь. Я далъ слово быть въ другомъ мѣстѣ.

— Я все-таки съѣмъ кусочекъ хлѣба съ масломъ, отвѣчалъ Клэрксопъ. — Гдѣ вы покупаете масло? Я могу назвать вамъ женщину, которая продаетъ вамъ и дешевле и гораздо лучше этого. Это просто сало. Прислать ее къ вамъ?

— Нѣтъ, сказалъ Финіасъ.

Чай былъ не готовъ и потому Клэрксонъ вылилъ молоко въ чашку и выпилъ.

— Послѣ этого, сказалъ Финіасъ: — мистеръ Клэрксонъ, я долженъ просить васъ никогда не приходить ко мнѣ. Меня никогда нe будетъ для васъ дома.

— Парламентская передняя для меня все-равно, возразилъ Клэрксонъ: — тамъ знаютъ меня хорошо. И я желаю, чтобы вы были акуратны, и тогда мы будемъ лучшими друзьями.

Послѣ этого Кларксонъ, кончивъ кусокъ хлѣба съ масломъ, ушелъ.