Финиас Финн, Ирландский член парламента

Глава LXIV. Горнсъ

Отыскивая Вайолетъ Эффингамъ, Финіасъ встрѣтилъ мадамъ Гёслеръ въ толпѣ гостей, смотрѣвшихъ на катанье нѣкоторыхъ отважныхъ личностей въ лодкѣ. Тамъ были лодочники въ ливреѣ герцога, готовые везти охотниковъ къ Ричмонду или Теддингтону, и многіе отправлялись туда — къ большой опасности кисеи, лентъ и крахмала, такъ что когда поѣздка кончалась, лодки были найдены удовольствіемъ неудачнымъ.

— Вы отважитесь? спросилъ Финіасъ мадамъ Гёслеръ.

— Мнѣ чрезвычайно было бы это пріятно, еслибы я не боялась за свое платье. Вы поѣдете?

— Я на водѣ никуда не гожусь. Со мною непремѣнно сдѣлается морская болѣзнь… притомъ они ѣдутъ подъ мостомъ и насъ непремѣнно забрызгаютъ пароходы. У меня не хватаетъ мужества.

Такимъ образомъ Финіасъ отдѣлался, все намѣреваясь отыскивать Вайолетъ.

— Такъ и я не поѣду, сказала мадамъ Гёслеръ. — Брызги отъ веселъ могутъ испортить всю симметрію моего наряда. Посмотрите, эта молодая дѣвушка въ зеленомъ платьѣ уже обрызгана.

— Но и молодой человѣкъ въ синемъ тоже обрызганъ, сказалъ Финіасъ: — и они будутъ счастливы въ этомъ соединенномъ окропленіи.

Они пошли вмѣстѣ по берегу рѣки и скоро очутились одни.

— Вы уѣзжаете изъ Лондона, мадамъ Гёслеръ?

— Очень скоро.

— И куда вы ѣдете?

— Въ Вѣну. Я каждый годъ провожу тамъ мѣсяца два, занимаясь моимъ дѣломъ. Желала бы я знать, узнали ли бы вы меня, еслибы увидали меня тамъ, — иногда сидящую на скамейкѣ въ конторѣ, иногда расхаживающую между старыми домами и рѣшающую, что слѣдуетъ сдѣлать для того, чтобы ихъ спасти отъ разрушенія. я одѣваюсь такъ различно въ такое время, говорю совсѣмъ не такъ, кажусь гораздо старше, такъ что сама почти считаю себя совсѣмъ другой женщиной.

— Это большія хлопоты для васъ.

— Нѣтъ. Я даже это люблю. Это заставляетъ меня чувствовать, что и я дѣлаю что-нибудь на свѣтѣ.

— Вы уѣзжаете одна?

— Совсѣмъ одна; я беру съ собою горничную-нѣмку и ни слова не говорю ни съ кѣмъ дорогой.

— Это должно быть очень непріятно, сказалъ Финіасъ.

— Да, это самое непріятное изъ всего. Но я такъ привыкла быть одна. Вы видите меня только въ обществѣ, и слѣдовательно смотрите какъ на стайное животное, а въ дѣйствительности я животное питающееся и живущее одиноко. А вы что намѣрены дѣлать?

— Я ѣду въ Ирландію.

— Домой, къ вашимъ роднымъ. Какъ это пріятно! А у меня нѣтъ родныхъ, къ которымъ я могла бы поѣхать. У меня есть только одна сестра, которая живетъ съ мужемъ въ Ригѣ. Она моя единственная родственница и я никогда не вижусь съ нею.

— Но у васъ тысячи друзей въ Англіи.

— Да, но чего стоятъ такіе друзья?

Она обернулась и протянула руку къ толпѣ, находившейся позади ихъ.

— Что они сдѣлаютъ для меня?

— Не думаю, чтобы герцогъ сдѣлалъ много, сказалъ Финіасъ, смѣясь.

Мадамъ Гёслеръ тоже засмѣялась.

— Герцогъ человѣкъ не дурной, сказала она: — герцогъ сдѣлалъ бы не меньше другихъ. Я не позволю бранить герцога.

— Можетъ быть, онъ вашъ короткій другъ? сказалъ Финіасъ.

— Нѣтъ. У меня нѣтъ короткихъ друзей. А еслибы я и захотѣла выбрать себѣ короткаго друга, я считала бы герцога немножко выше меня.

— О, да! — и слишкомъ чопорнымъ, слишкомъ старымъ, слишкомъ напыщеннымъ, слишкомъ холоднымъ и слишкомъ приторнымъ.

— Мистеръ Финнъ!

— Герцогъ вѣчно ходитъ на ходуляхъ.

— Такъ зачѣмъ же вы бываете у него?

— Чтобы видѣть васъ, мадамъ Гёслеръ.

— Правда ли это, мистеръ Финнъ?

— Да, это правда. Бываешь въ домѣ, чтобы встрѣчаться съ пріятными людьми, а не всегда для того, чтобъ пользоваться обществомъ хозяина. Я по-крайней-мѣрѣ бываю въ такихъ домахъ, гдѣ мнѣ не нравятся ни хозяинъ, ни хозяйка.

Финіасъ, говоря это, думалъ о лэди Бальдокъ, къ которой послѣднее время онъ былъ чрезвычайно вѣжливъ — но онъ не любилъ лэди Бальдокъ.

— Мнѣ кажется, вы слишкомъ строго судите о герцогѣ Омніумѣ; вы знаете его хорошо?

— Лично? Нѣтъ. А вы развѣ знаете? Знаетъ ли его кто-нибудь?

— Я нахожу, что онъ очень любезный господинъ, сказала мадамъ Максъ Гёслеръ: — и хотя я не могу хвалиться, что знаю его хорошо, мнѣ непріятно слышать, когда говорятъ, что онъ ходитъ на ходуляхъ. Я этого не нахожу. Человѣку въ его положеніи не легко жить такъ, чтобы угодить всѣмъ. Онъ долженъ поддерживать блескъ самой высокой аристократіи въ Европѣ.

— Посмотрите на его племянника, который будетъ герцогомъ послѣ него и который трудится не хуже всякаго другого. Не лучше ли будетъ онъ поддерживать этотъ блескъ? Какую пользу сдѣлалъ этотъ герцогъ?

— Вы вѣрите только движенію, мистеръ Финнъ, и не вѣрите тишинѣ. Экстренный поѣздъ для васъ выше чѣмъ гора съ грудами снѣга. Признаюсь, что для меня есть что-то величественное въ достоинствѣ человѣка слишкомъ важнаго, чтобы заниматься чѣмъ-нибудь — если только онъ знаетъ, какъ поддерживать свое достоинство съ приличной граціей. Я нахожу, что должны быть груди, созданныя для того, чтобы носить звѣзды.

Звѣзды, которыхъ они ничѣмъ не заслужили, сказалъ Финіасъ.

— Ну, мы объ этомъ спорить не станемъ. Заслужите себѣ звѣзду, и я скажу, что она идетъ въ вамъ лучше всѣхъ блестящихъ орденовъ на фракѣ герцога Омніума.

Это она сказала съ такой серьезностью, что онъ не могъ сдѣлать видъ, будто не примѣчаетъ или не понимаетъ ее.

— И я также могу видѣть, что экстренный поѣздъ гораздо выше горы, прибавила она.

— Хотя вы предпочли бы сидѣть и смотрѣть на снѣжныя вершины?

— Нѣтъ — не то. Я предпочла бы быть полезной гдѣ-нибудь, кому-нибудь, еслибъ это было возможно. Я стараюсь иногда.

— И навѣрно успѣшно?

— Но я терпѣть не могу говорить о себѣ. Вы и герцогъ прекрасные предметы для разговора; вы — экстренный поѣздъ, который вѣроятно будетъ дѣлать шестьдесятъ миль въ часъ, но можетъ быть разобьется съ трескомъ.

— Конечно, это можетъ быть, сказалъ Финіасъ.

— А герцогъ, какъ гора, неподвижно безопасенъ въ своей величественности, если только не случится землетрясеніе, которое будетъ и сильнѣе и ужаснѣе всѣхъ извѣстныхъ донынѣ землетрясеній. Вотъ мы опять дошли до дома; я войду и посижу.

— Если я оставлю васъ, мадамъ Геслеръ, я долженъ проститься съ вами до слѣдующей зимы.

— Я буду въ Лондонѣ опять передъ Рождествомъ. Вы придете ко мнѣ?

— Непремѣнно.

— И тогда ваши сердечныя огорченія пройдутъ — такимъ или другимъ образомъ — неправдали?

— Ахъ! кто можетъ знать?

— Малодушное сердце никогда не заслужитъ любви красавицы, но ваше сердце никогда не бываетъ малодушно. Прощайте.

Тутъ онъ оставилъ ее. До-сихъ-поръ онъ не видалъ Вайолетъ, а между тѣмъ зналъ, что она должна быть тутъ. Она сама сказала ему, что она поѣдетъ съ лэди Лорой, которую онъ уже видѣлъ. Лэди Бальдокъ не была приглашена и выражала большой гнѣвъ противъ герцога. Она зашла даже такъ далеко, что говорила, будто такой молодой дѣвушкѣ, какъ ея племянница, неприлично быть въ домѣ такого человѣка, какъ герцогъ. Но Вайолетъ смѣялась надъ этимъ и объявила о своемъ намѣреніи принять приглашеніе. Финіасъ былъ увѣренъ, что она тутъ, однако онъ не нашелъ ее. А между тѣмъ онъ долженъ былъ сдержать обѣщаніе и вернуться къ лэди Лорѣ Кеннеди. Онъ пошелъ но тропинкѣ къ рѣкѣ и нашелъ лэди Лору сидящую на берегу. Ея кузенъ Баррингтонъ Ирль еще былъ съ нею; но какъ только Финіасъ приблизился, Ирль ушелъ.

— Я сказала ему, начала лэди Лора: — что желаю говорить съ вами, и онъ оставался сo мною, пока не придете вы. Много есть людей гораздо хуже Баррингтона.

— Я въ этомъ увѣренъ.

— А вы съ нимъ еще друзья, мистеръ Финнъ?

— Надѣюсь. Я теперь вижусь съ нимъ не такъ часто, какъ въ то время, когда у меня было меньше дѣла.

— Онъ говорить, что вы теперь бываете совсѣмъ въ другомъ обществѣ.

— Я поступалъ сообразно обстоятельствамъ, но конечно ее имѣлъ намѣренія бросить такого стараго и добраго друга, какъ Баррингтонъ Ирль.

— О! — онъ васъ не осуждаетъ. Онъ говоритъ, что вы проложили себѣ дорогу между трудящимися людьми вашей партіи, и онъ думаетъ, что вамъ будетъ очень хорошо — если только у васъ достанетъ терпѣнія. Мы всѣ ожидали васъ совсѣмъ другого — больше словъ и меньше дѣлъ, если и могу такъ выразиться — болѣе либеральнаго краснорѣчія и менѣе правительственныхъ дѣйствій; но и не сомнѣваюсь, что вы правы.

— Я думаю, что я не правъ, сказалъ Финіасъ: — мнѣ начинаетъ надоѣдать оффиціальность.

— Объ этомъ папа любитъ приводить латинскія цитаты. Быкъ желаетъ имѣть на себѣ сѣдло, а верховая лошадь желаетъ везти плугъ.

— Что же я такое?

— Вата каррьера можетъ соединять достоинство одного съ пользой другого. Во всякомъ случаѣ вы не должны думать теперь о перемѣнѣ. Давно видѣли вы мистера Кеннеди?

Она сдѣлала этотъ вопросъ вдругъ, показавъ, что она желаетъ какъ можно скорѣе приступить къ дѣлу, по которому она призвала къ себѣ Финіаса, и что все сказанное ею до-сихъ-поръ было только какъ бы приготовленіемъ.

— Я вижу его каждый день. Но мы почти съ нимъ не говоримъ.

— Почему же?

Финіасъ колебался съ минуту и молчалъ.

— Почему же вы съ нимъ не говорите?

— Какъ я могу отвѣчать на этотъ вопросъ, лэди Лора?

— Развѣ есть причина? Садитесь, пожалуйста, или я встану и пойду съ вами ходить. Мнѣ онъ сказалъ, что я поссорила васъ съ нимъ. Онъ говоритъ, будто вы ему признались, что я просила васъ съ нимъ поссориться.

— Онъ едвали могъ это сказать?

— Hо онъ сказалъ именно это. Неужели вы думаете, что а скажу вамъ ложь?

— Онъ теперь здѣсь?

— Нѣтъ, его здѣсь нѣтъ. Я пріѣхала одна.

Развѣ миссъ Эффингамъ не съ вами?

— Нѣтъ, — она должна была пріѣхать позднѣе съ моимъ отцомъ. Но отвѣчайте на мой вопросъ, мистеръ Финнъ — если только вы не находите, что не можете на него отвѣтить. Что вы сказали моему мужу?

— Ничего, что могло бы оправдать то, что онъ вамъ сказалъ.

— Вы хотите сказать, что онъ сказалъ неправду?

— Я не хочу употреблять жесткихъ выраженіи, — но я думаю, что мистеръ Кеннеди, когда онъ взволнованъ, мрачно смотритъ на предметы и придаетъ словамъ значеніе, котораго они не имѣли.

— А что же взволновало его?

— Вы можете это лучше знать, лэди Лора. Я скажу вамъ все, что могу сказать. Онъ приглашалъ меня къ себѣ, а я не пошелъ, потому что вы запретили мнѣ. Тутъ онъ сдѣлалъ мнѣ нѣсколько о васъ вопросовъ. Не отказываюсь ли я отъ того, что вы сказали мнѣ? Сколько помню, я сказалъ ему, что мнѣ кажется, будто вамъ будетъ непріятно видѣть меня — и потому мнѣ лучше не бывать у васъ. Что же я долженъ былъ сказать?

— Вы не должны были говорить ничего.

— Ничего не сказать было бы въ глазахъ его гораздо хуже чѣмъ то, что я сказалъ. Вспомните, что онъ сдѣлалъ мнѣ вопросы прямо и что молчаніе было бы принято за утвердительный отвѣтъ. Тогда я сознался бы, что его предположеніе справедливо.

— Тогда онъ не могъ бы упрекать меня вашими словами.

— Если я ошибся, лэди Лора, и навлекъ на васъ какое-нибудь огорченіе, то я право очень сожалѣю.

— У меня все горе, у меня нѣтъ ничего кромѣ горя. Я рѣшилась оставить его.

— О, лэди Лора!

— Это очень дурно — по не такъ дурно, мнѣ кажется, какъ жизнь, которую я веду. Онъ обвинилъ меня… въ чемъ, думаете вы? Онъ говоритъ, что вы мой любовникъ!

— Онъ навѣрно не сказалъ именно эти слова?

— Онъ сказалъ это въ такихъ словахъ, которыя заставили меня рѣшиться разстаться съ нимъ.

— А какъ вы отвѣчали ему?

— Я совсѣмъ ему не отвѣчала. Еслибъ онъ пришелъ ко мнѣ — не обвинять меня, а спрашивать — я сказала бы ему все. Впрочемъ, что же можно было сказать? Я поступила бы нечестно съ вами, еслибъ разсказала ему сцену въ Лофлинтерѣ, но женщины всегда разсказываютъ такія исторія своимъ мужьямъ, когда мужья къ нимъ добры и справедливы. И ямъ слѣдуетъ говорить, но мистеру Кеннеди я не могу сказать ничего. Онъ не вѣритъ моему слову.

— Не вѣритъ вамъ, лэди Лора?

— Не вѣритъ, потому что я не выболтала ему всей этой исторіи о вашей глупой дуэли — потому что я сочла за лучшее сохранить тайну моего брата, и мистеръ Кеннеди сказалъ мнѣ, что я ему солгала!

— Какъ! онъ сказалъ это слово?

— Да — это самое слово. Онъ не очень разборчивъ на слова, когда считаетъ необходимымъ употребить сильныя выраженія. Послѣ онъ сказалъ мнѣ, что поэтому онъ никогда уже не будетъ вѣрить мнѣ. Можетъ ли женщина жить съ такимъ человѣкомъ?

Но зачѣмъ она разсказывала всю эту исторію ему, когда ее обвиняли въ томъ, что онъ ея любовникъ — ему, когда изъ всѣхъ друзей ея она должна была бы выбрать его послѣдняго для того, чтобы сообщить ему такой разсказъ! Финіасъ, думая какъ лучше отвѣчать ей, какими словами успокоить ее, не могъ не сдѣлать себѣ этого вопроса.

— Какъ только это слово вырвалось у него, продолжала лэди Лора: — я рѣшилась сказать вамъ. Онъ обвиняетъ васъ столько же, сколько и меня, и обвиненіе его равно несправедливо къ намъ обоимъ. Я написала къ нему и вотъ мое письмо.

— Но вы увидитесь съ нимъ опять?

— Нѣтъ, я переѣду къ моему отцу.

— Вы желаете, чтобы я прочелъ ваше письмо?

— Да — конечно. Я желаю, чтобы вы прочли. Если мнѣ случится встрѣтиться съ нимъ когда-нибудь, я скажу ему, что вы читали.

Они теперь стояли на берегу, и хотя до нихъ долетали голоса, они были одни. Финіасу ничего болѣе не оставалось какъ прочесть письмо, состоявшее въ слѣдующемъ:

«Послѣ того, что вы мнѣ сказали, мнѣ невозможно воротиться къ вамъ въ домъ. Я увижусь съ моимъ отцомъ у герцога Омнiума, и я уже просила его дать мнѣ пріютъ. Я желаю остаться у него, гдѣ бы онъ ни находился, въ Лондонѣ или деревнѣ. Если я измѣню мое намѣреніе и переѣду въ другое мѣсто, я непремѣнно дамъ вамъ знать, куда я ѣду и что намѣрена дѣлать. Вы кажется забыли, что я ваша жена, а я не забуду этого никогда.

«Вы меня обвинили въ томъ, что у меня есть любовникъ. Вы не можете ожидать, чтобы я продолжала жить съ вами послѣ такого обвиненія. Я не могу понять, какимъ образомъ мужчина можетъ обвинять въ этомъ свою жену. Еслибъ даже это было справедливо, вы не должны были говорить мнѣ этого въ глаза.

«Что это несправедливо, мнѣ кажется, должно быть извѣстно вамъ столько же, какъ и мнѣ. Какъ я была коротка съ мистеромъ Финномъ и какова была моя короткость съ нимъ, вы знали прежде чѣмъ я вышла sa васъ. Послѣ нашей свадьбы я поощряла его дружбу до-тѣхъ-поръ пока не примѣтила, что вамъ что-то не нравится въ ней, и узнавъ это, я перестала поощрятъ ее. Вы сказали, что онъ мой любовникъ, но вѣроятно вы не очень ясно опредѣлили себѣ значеніе этого слова. Вы считали себя оскорбленнымъ, потому что я о немъ отзывалась съ похвалой — и ревность ваша была уязвлена, потому что вы думали, будто я считаю его въ нѣкоторомъ отношеніи выше васъ. Вы никогда не думали, что онъ мой любовникъ, что онъ мнѣ говорилъ то, чего другіе не могли бы слышать; что онъ требовалъ отъ меня чего-нибудь такого, чего чужая жена не могла бы ему дать; что онъ получилъ бы что-нибудь такое, чего другъ не долженъ былъ бы получить. Это было малодушное обвиненіе.

Я поѣду къ моему отцу сегодня, а завтра прошу васъ отдать моей горничной мои собственныя вещи — то-есть платья, письменную шкатулку и книги. Она будетъ знать, что мнѣ нужно. Надѣюсь, что вы будете счастливѣе безъ жени. Я чувствовала ежедневно послѣ нашей свадьбы, что вы принадлежите къ числу такихъ людей, которые были бы гораздо счастливѣе, не имѣя жены.

«Преданная вамъ

«ЛОРА КЕННЕДИ.»

— Это по-крайней-мѣрѣ справедливо, сказала она, когда Финіасъ прочелъ письмо.

— Разумѣется, справедливо, отвѣчалъ Финiасъ: — кремѣ того, мнѣ кажется, что онъ никогда не сердился на меня я не завидовалъ тому, что мои дѣла идутъ хорошо. Это кажется нелѣпо.

— Для нѣкоторыхъ людей ничего нѣтъ нелѣпаго. Я помню, какъ вы говорили мнѣ, что онъ слабъ, жалокъ, ничтоженъ. Я помню, вы говорили мнѣ это прежде чѣмъ мнѣ пришло въ голову, что онъ можетъ сдѣлаться моимъ мужемъ. Я жалѣю, зачѣмъ я не повѣрила, когда вы говорили мнѣ это. Я не погубила бы себя. Вотъ все, что я хотѣла вамъ сказать. Послѣ того, что случилось между нами, мнѣ не хотѣлось, чтобы вы услыхали, какъ я разошлась съ мужемъ, отъ кого нибудь другого, а не отъ меня. Теперь я пойду отыскивать папа; не ходите со мною. Я предпочитаю быть одна.

Онъ остался одинъ, смотря па текущую рѣку. Что было бы съ ними обоими, еслибъ лэди Лора приняла его предложеніе три года тому назадъ, когда она согласилась соединить свою судьбу съ судьбою Кеннеди, а ему отказала? Онъ услыхалъ звуки музыки изъ дома и вспомнилъ, что онъ пріѣхалъ сюда съ единственною цѣлью видѣть Вайолетъ Эффингамъ. Онъ зналъ, что встрѣтится съ лэди Лорой, и намѣревался нарушить то молчаніе, которое она наложила на него, и опятъ простъ ее помочь ему — умолять ее ради ихъ старой дружбы сказать ему, имѣетъ ли онъ еще возможность на успѣхъ. Не въ свиданіи, которое сейчасъ произошло, ему невозможно было сказать пи слова о себѣ или о Вайолетъ. При великомъ огорченіи лэди Лоры, онъ не могъ говорить съ нею ни о чемъ другомъ, кромѣ ея собственнаго несчастья. Но тѣмъ не менѣе, когда она говорила ему о своемъ горѣ, о своемъ сожалѣній, что не послушала его, когда онъ съ презрѣніемъ говорилъ о Кеннеди, онъ все думалъ о Вайолетъ Эффингамъ. Кеннеди ошибся въ томъ, когда обвинялъ жену свою, что Финіасъ ея любовникъ. Финіасъ скоро преодолѣлъ это чувство и самъ никогда не сожалѣлъ о замужествѣ лэди Лоры.

Онъ стоялъ у воды нѣсколько минутъ, давъ лэди Лорѣ время уйти, а потомъ пошелъ къ дому. Было около девяти часовъ и хотя нѣкоторые прохаживались еще по саду, вся толпа была въ комнатахъ. Музыканты стояли на галереяхъ, такъ что музыка могла служить для танцующихъ въ саду и въ домѣ; но танцующіе нашли доски пріятнѣе луга, и праздникъ герцога на открытомъ воздухѣ сдѣлался просто баломъ, съ тѣмъ преимуществомъ, что танцующіе могли гулять по лугу въ промежуткахъ танцевъ. Финіасъ увидалъ, что Вайолетъ Эффингамъ танцуетъ съ лордомъ Фауномъ. Онъ терпѣливо выждалъ время и наконецъ нашелъ случай. «Будетъ танцовать она съ нимъ?» Она объявила, что не намѣрена болѣе танцовать, и обѣщала быть готовой ѣхать домой съ лордомъ Брентфордомъ до десяти часовъ.

— Я дала слово не оставаться послѣ десяти, сказала она смѣясь.

Тутъ она взяла его подъ руку и они вмѣстѣ вышли на террасу.

— Вы слышали? спросила она почти шепотомъ.

— Да, сказалъ онъ: — я слышалъ, слышалъ все.

— Не ужасно ли это?

— Я боюсь, что она ничего лучше не можетъ сдѣлать. Она никогда не была съ нимъ счастлива.

— Но быть обвиняемой такимъ образомъ своимъ мужемъ! сказала Вайолетъ. — Этому съ трудомъ можно вѣрить въ нынѣшнее время. А она послѣдняя изъ всѣхъ женщинъ на свѣтѣ заслуживаетъ такого обвиненія.

— Самая послѣдняя, сказалъ Финіасъ, чувствуя, что ему не легко говорить объ этомъ предметѣ.

— Не могу понять, на кого онъ намекалъ, сказала Вайолетъ.

Тутъ Финіасъ понялъ, что Вайолетъ слышала не все, но все таки ему было очень трудно говорить.

— Это результатъ необузданнаго характера, сказалъ онъ.

— Но мужчина обыкновенно не старается обезславить себя отъ того, что онъ въ бѣшенствѣ. А этотъ человѣкъ въ бѣшенству неспособенъ. Должно быть, онъ одаренъ тѣмъ мрачнымъ настроеніемъ духа, въ которомъ любовь ведетъ къ ревности. Она никогда не воротится къ нему.

— Этого нельзя сказать. Во многихъ отношеніяхъ ей было бы лучше воротиться, сказалъ Финіасъ.

— Она никогда къ нему не воротится, отвѣтила Вайолетъ: — никогда. Неужели вы посовѣтовали бы ей это?

— Какъ могу я сказать? Если спрашиваютъ совѣта, то слѣдуетъ подумать прежде чѣмъ посовѣтуешь.

— Я не воротилась бы! Какъ! — Быть обвиненной въ этомъ! Какъ мужъ и жена могутъ жить вмѣстѣ послѣ такихъ словъ? Бѣдная Лора! какой ужасный конецъ для всѣхъ ея высокихъ надеждъ! Вамъ жаль ее?

Они теперь отошли довольно далеко отъ дома, и Финіасъ не могъ не подумать, что судьба была очень милостива къ нему, давъ ему такой удобный случай. Она опиралась на его руку, они были одни и она говорила съ нимъ со всею фамильярностью прежней дружбы.

— Желалъ бы я знать, могу ли я перемѣнить предметъ разговора и спросить о васъ самихъ?

— О чемъ спросить? сказала она рѣзко.

— Я слышалъ…

— Что вы слышали?

— Только то… что вы теперь не въ такомъ положеніи, въ какомъ находились шесть мѣсяцевъ тому назадъ. Ваша свадьба была тогда назначена въ іюнѣ.

— Это было перемѣнено съ-тѣхъ-поръ, сказала она.

— Да — я знаю это. Миссъ Эффингамъ, вы не разсердитесь на меня, если я скажу, что когда я это услыхалъ, нѣчто въ родѣ надежды — нѣтъ, я не долженъ называть это надеждой — нѣчто старавшееся принять видъ надежды вернулось въ мое сердце, и съ того времени это былъ единственный предметъ, о которомъ я могъ думать.

— Лордъ Чильтернъ другъ вашъ, мистеръ Финнъ?

— Другъ, и не думаю, чтобы я когда-нибудь былъ невѣренъ моей дружбѣ къ нему.

— Онъ говоритъ, что ни одинъ человѣкъ никогда не имѣлъ болѣе вѣрнаго друга. Позвольте мнѣ сказать вамъ какъ его другу одно — что я никогда не скажу никому другому — а вамъ, я знаю, могу это сказать. Вы джентльмэнъ и моего довѣрія не нарушите.

— Я такъ думаю.

— Я знаю это, потому что вы джентльмэнъ. Я сказала лорду Чильтерну прошлой осенью, что я люблю его, и я его любила. Я никогда не скажу того же другому человѣку, то, что мы теперь находимся съ нимъ не въ прежнихъ нѣжныхъ отношеніяхъ — которыя прежде существовали — не можетъ сдѣлать никакой разницы въ этомъ отношеніи. Женщина не можетъ переносить своего сердца отъ одного къ другому. Случились такія вещи, которыя заставили меня почувствовать, что я можетъ быть ошиблась… сказавъ, что я буду его женой. Но я это сказала, и теперь не могу отдать себя другому. Вотъ лордъ Брентфордъ, пойдемте къ нему.

Лордъ Брентфордъ шелъ подъ руку съ лэди Лорой и былъ очень мраченъ, раздумывая, какимъ образомъ онъ можетъ отмстить человѣку, оскорбившему его дочь. Онъ мало обратилъ вниманія на Финіаса, но обѣ дамы простились съ Финіасомъ.

— Прощайте, лэди Лора, сказалъ Финіасъ, стоя съ шляпою въ рукѣ: — прощайте, миссъ Эффингамъ.

Онъ остался одинъ — совсѣмъ одинъ. Не лучше ли бы было для него провалиться сквозь землю или броситься въ рѣку, чтобъ разомъ покончить все? Или не лучше ли для него создать для себя спокойную рѣку жизни, далеко отъ Лондона, отъ политики, отъ лордовъ, титулованныхъ дамъ, модныхъ сквэровъ, вечеровъ, даваемыхъ герцогами, и разочарованій, свойственныхъ мелкому человѣку, старающемуся проложить себѣ дорогу между знатными людьми? Въ душѣ этого молодого человѣка часто возникала мысль, что въ его положеніи есть что-то фальшивое — что его жизнь не прочна и что онъ впослѣдствіи подвергнется той погибели, которая всегда случается раньше или позже съ предметами ложными; и теперь онъ бродилъ одинъ по саду лэди Гленкоры. Это чувство было очень сильно въ его груди и лишило его совершенно почета и славы считать себя въ числѣ гостей герцога Омаіума.