Финиас Финн, Ирландский член парламента

Глава XXXIX. Лэди Лорѣ сказано

Въ то время, какъ билль Мильдмэя перешелъ въ комитетъ, Финіасъ могъ уже расхаживать по Лондону спокойно — все еще съ перевязью на рукѣ. Въ «Знамени» болѣе ничего не было о немъ и объ его ранѣ, и онъ начиналъ надѣяться, что и эта непріятность также незамѣтно проѣдетъ. Онъ видѣлся съ лэди Лорой — обѣдалъ на Гросвенорской площади, гдѣ за нимъ ухаживали вдоволь. Для него нарѣзывали кушанья, а съ раной обращались съ нѣжнѣйшимъ сочувствіемъ. Странно, ему не дѣлали вопросовъ. Онъ ѣздилъ въ Кентъ и съ нимъ былъ непріятный случай. Болѣе онъ не говорилъ и его милые сочувствующіе друзы остались довольны этими свѣдѣніями и не спрашивала болѣе ни о чемъ. Но онъ еще не видалъ Вайолетъ Эффингамъ и начиналъ думать, что его романъ съ Вайолетъ также приходитъ къ концу. Но до-сихъ-поръ онъ не быль еще въ многолюдныхъ собраніяхъ, иначе ему нельзя было встрѣтиться съ миссъ Эффингамъ. Наконецъ онъ рѣшился сказать лэди Лорѣ всю правду — не о дуэли, а о Вайлетъ Эффингамъ, и просить ея помощи. Когда онъ рѣшился на это, онъ должно быть забылъ то, что онъ узналъ о характерѣ своего друга, и показалъ также, что онъ не многое извлекъ изъ того, чему его могли бы научить разныя обстоятельства. Онъ зналъ настойчивость лэди Лоры къ достиженію ея цѣлей, зналъ ея преданность къ брату, зналъ также, какъ она желала сама, чтобы братъ ея женился на Вайолетъ Эффингамъ. Этого кажется было бы достаточно, чтобы показать ему какъ невѣроятно было ожидать помощи лэди Лоры въ этомъ предпріятіи. Но важнѣе всего было то обстоятельство — къ послѣдствіямъ котораго Финіасъ былъ совершенно слѣпъ — что лэди Лора когда-то удостоивала сама любить его. Она даже зашла далѣе и осмѣлилась сказать ему даже послѣ своего замужества, что воспоминаніе о чувствѣ, когда-то бывшемъ въ ея сердцѣ относительно его, было еще опасно для нея. Она запретила ему быть въ Лофлинтерѣ, а потомъ принимала его въ Лондонѣ — а теперь онъ выбиралъ ее въ повѣренные своей любви! Еслибъ онъ не былъ такъ скромно слѣпъ, онъ навѣрно выбралъ бы другую повѣренную.

Лэди Лора Кеннеди однако не сознавалась себѣ въ порочной страсти. Она конечно сказала себѣ, что не можетъ любить своего мужа, и радъ въ волненіи такого безмолвнаго сознанія самой себѣ, спросила себя, совершенно ли пусто ея сердце, и отвѣчала желаніемъ, чтобы Финіасъ Финнъ уѣхалъ изъ Лофлинтера. Всю слѣдующую зиму она внутренно бранила себя за свое неблагоразуміе, за свое безполезное сумасбродство. Какъ! неужели она, Лора Стэндишъ, съ раннихъ лѣтъ рѣшившаяся обращаться съ свѣтомъ какъ мужчина съ нимъ обращается, а не такъ какъ женщина — не могла не почувствовать легкое потрясеніе мимолетной нѣжности къ красивому юношѣ, не допустивъ, чтобы это чувство сдѣлалось передъ ней скалой, достаточно огромной и острой для того, чтобы разбить всю ея ладью? Неужели она не могла повелѣвать, если не своимъ сердцемъ, то по-крайней-мѣрѣ умомъ, такъ чтобы безопасно увѣрить себя, что, не смотря ни на какого мужчину, путь ея не измѣнится? Какъ! еслибы Финіасъ Финнъ жилъ въ одномъ домѣ съ нею всю зиму, развѣ она не могла жить съ нимъ въ дружескихъ отношеніяхъ, такъ чтобы каждый поступокъ, каждое слово и каждый взглядъ ея дружбы могли быть открыты для ея мужа — и для всего свѣта? Она могла это сдѣлать. Она говорила себѣ, что это не было бы большимъ бѣдствіемъ для нея. Скучный, однообразный контроль ея тяжелаго и повелительнаго мужа — вотъ что составляло ея непріятность. Такъ она сказала себѣ и опять допустила Финіаса къ короткости въ Лондонѣ. Но все-таки еслибъ Финіасъ не былъ слѣпъ, онъ не ожидалъ бы помощи лэди Лоры Кеннеди въ любви своей къ миссъ Вайолетъ Эффингамъ.

Финіасъ зналъ, когда найти лэди Лору одну и пришелъ однажды въ этотъ благопріятный часъ. Какъ только онъ вошелъ въ комнату, лэди Лора начала разговоръ о политикѣ. Финіасъ тотчасъ остановилъ ее.

— Дорогой мой другъ, сказалъ онъ: — я пришелъ къ вамъ по частному дѣлу и желаю оставить политику на полчаса. Я пришелъ къ вамъ за помощью.

— По частному дѣлу, мистеръ Финнъ? Это что-нибудь серьёзное?

— Очень серьезное.

— И я могу вамъ помочь.

— Захотите ли вы, это другое дѣло.

— Я буду помогать вамъ всѣми силами, мистеръ Финнъ, развѣ вы этого не знаете?

— Вы были очень добры ко мнѣ!

— И мистеръ Кеннеди поможетъ.

— Мистеръ Кеннеди не можетъ помочь мнѣ въ этомъ.

— Что же это такое, мистеръ Финнъ?

— Мнѣ кажется, я могу сказать вамъ тотчасъ — прямо. Я люблю Вайолетъ Эффингамъ. Поможете ли вы мнѣ жениться на пей?

— Вы любите Вайолетъ Эффингамъ? сказала лэди Лора.

Когда она сказала эти слова, выраженіе ея физіономіи такъ перемѣнилось, что онъ тотчасъ понялъ, что не можетъ ожидать отъ нея никакой помощи. Глаза его еще не открылись па вторую причину сопротивленія лэди Лоры его желаніямъ, но онъ Немедленно примѣтилъ, что она еще будетъ держаться своего любимаго плана относительно руки Вайолетъ Эффингамъ.

— Развѣ вамъ неизвѣстно, мистеръ Финнъ, каковы наши надежды на Вайолетъ?

Хотя Финіасъ примѣтилъ свою ошибку, онъ чувствовалъ, что долженъ продолжать. Лэди Лора должна узнать его желанія рано или поздно, и все-равно какъ бы она ихъ пи узнала.

— Да, — но я знаю также отъ самого вашего брата — и даже отъ васъ самихъ, лэди Лора — что миссъ Эффингамъ три раза отказывала Чильтерну.

— Что это за бѣда! Развѣ мужчины сватаются только три раза?

— Неужели я долженъ воздержаться навсегда оттого, что онъ настойчивъ въ безнадежной любви?

— Да, — вы болѣе всѣхъ на свѣтѣ.

— Почему же это, Лэди Лора?

— Потому что въ этомъ дѣлѣ вы были его избраннымъ другомъ — и моимъ. Мы говорили вамъ все, полагаясь на васъ — мы вѣрили вашей чести. Мы думали, что по-крайней-мѣрѣ съ вами мы находимся въ безопасности.

Слова эти были очень горьки для Финіаса, а между тѣмъ когда онъ писалъ свое письмо въ Луфтонѣ, онъ имѣлъ намѣреніе поступить вполнѣ добросовѣстно, рыцарски-честно.

Теперь лэди Лора говорила съ нимъ и смотрѣла на него, какъ будто онъ поступилъ самымъ низкимъ и вѣроломнымъ образомъ — и оказался невѣренъ той благородной дружбѣ, которою осыпала его вся ея семья. Онъ чувствовалъ, что сдѣлается предметомъ ея самыхъ обидныхъ мыслей, и если не объяснитъ вполнѣ своихъ идей, и чувствовалъ также, что обстоятельства не допускаютъ объяснить ихъ. Онъ не хотѣлъ заступиться за Вайолетъ и показать, какъ было бы несправедливо лишать ее вниманія мужчины, истинно ее любившаго, оттого что лордъ Чильтернъ думалъ, что онъ еще можетъ имѣть возможность на успѣхъ. Финіасъ зналъ — или по-крайней мѣрѣ думалъ, что онъ не сталъ бы мѣшать лорду Чильтерну, еслибъ тотъ имѣлъ возможность на успѣхъ. Какъ ему объяснить все это лэди Лорѣ?

— Мистеръ Финнъ, сказала лэди Лора: — я не могу этому повѣрить, даже когда вы говорите мнѣ это сами.

— Выслушайте меня, лэди Лора.

— Конечно, я выслушаю васъ. Но какъ это вы могли обратиться ко мнѣ за помощью? Я не могу этого понять. Мужчины иногда крѣпче камня.

— Не думаю, чтобы я былъ крѣпокъ; бѣдный, слѣпой глупецъ!

Онъ еще думалъ только о Вайолетъ и обвиненіи, сдѣланномъ противъ него, что онъ невѣренъ дружбѣ къ лорду Чильтерну. О томъ другомъ обвиненіи, которое нельзя выразить словами.

— Крѣпки и фальшивы — неспособны принимать никакихъ впечатлѣній кромѣ наружной шелухи сердца.

— О, лэди Лора! не говорите этого. Еслибъ вы могли знать, какъ я вѣренъ въ моей привязанности ко всѣмъ вамъ!

— А какъ вы это показываете? Становясь между Освальдомъ и единственнымъ способомъ открытымъ для насъ примиритъ его съ отцомъ — способомъ объясненномъ вамъ, такъ какъ будто бы вы принадлежали къ нашему семейству. Освальдъ поступилъ съ вами какъ съ братомъ, сказавъ вамъ все, и вотъ какимъ образомъ платите вы за его довѣріе!

— Развѣ я виноватъ, что полюбилъ эту дѣвушку?

— Да, сэръ — вы виноваты. Что еслибъ она была женою Освальда — полюбили ли бы вы ее тогда? Вы говорите о любви женщины, какъ будто это было дѣло судьбы, надъ которымъ вы не имѣете никакой власти. Я сомнѣваюсь, чтобы ваши страсти били такъ сильны. Вамъ лучше отложить въ сторону любовь вату къ миссъ Эффингамъ. Я увѣрена, что это васъ не убьетъ.

Тутъ воспоминаніе о томъ, что произошло между нимъ и лэди Лорой Стэндишъ близъ Лофлинтера въ первый разъ, какъ онъ былъ въ Шотландіи, промелькнуло въ головѣ его.

— Повѣрьте мнѣ, сказала лэди Лора съ улыбкой: — что эта маленькая рана вашего сердца скоро излечится.

Онъ стоялъ молча передъ нею, не смотря на нее, думая обо всемъ. Конечно, онъ считалъ себя сильно влюбленнымъ въ лэди Лору, а между тѣмъ когда онъ сейчасъ вошелъ въ ея гостиную, онъ почти забылъ, что подобный случай былъ въ его жизни. Онъ думалъ, что и она забыла — хотя она совѣтовала ему не бывать въ Лофлинтерѣ послѣдніе девять мѣсяцевъ. Онъ тогда былъ юношей и самъ не понималъ себя — но теперь онъ былъ мужчина и гордился силою своей любви. Потомъ онъ почувствовалъ боль въ плечѣ, напомнившую ему его дуэль, и это также заставило его возгордиться. Онъ готовъ былъ рисковать всѣмъ — жизнью, надеждами, положеніемъ — скорѣе чѣмъ отказаться отъ слабой надежды обладать Вайолетъ Эффингамъ. Теперь ему говорили, что рана его сердца скоро излечится, и говорила это женщина, которой онъ когда-то объяснялся въ другой страсти! Трудно отвѣчать женщинѣ въ подобныхъ обстоятельствахъ, потому что ея полъ даетъ ей такое сильное преимущество. Лэди Лора могла упрекать его измѣнчивостью сердца, но онъ не могъ отвѣчать ей, что перемѣна любви была лучше, чѣмъ супружество безъ любви — что способность къ подобной перемѣнѣ не показываетъ такой низкой натуры, какъ подобный бравъ. Она могла поражать его своимъ аргументомъ, но онъ могъ помнить только о своемъ, и думать, какой сильный ударъ могъ бы онъ нанести — не будь она женщина.

— Такъ вы не будете помогать мнѣ? сказалъ онъ, когда они оба молчали нѣсколько времени.

— Помогать вамъ? Какъ могу я вамъ помочь?

— Я не желалъ другой помощи, кромѣ той, чтобы я могъ имѣть случай встрѣтить Вайолетъ здѣсь и получить отъ нея какой-нибудь отвѣтъ.

— Развѣ вопросъ не былъ еще ей предложенъ? спросила лэди Лора.

На это Финіасъ не отвѣчалъ. Не было никакой причины, чтобы ему прямо высказать все противницѣ.

— Зачѣмъ вы не пойдете къ лэди Бальдокъ? спросила лэди Лора: — вы тамъ приняты. Вы знаете лэди Бальдокъ; подите и просите ее ходатайствовать за васъ у ея племянницы. Посмотрите, что она вамъ скажетъ. На сколько я понимаю эти вещи, это честный, благородный, открытый путь для всякаго джентльмэна.

— Я прямо обращусь только къ ней самой, сказалъ Финіасъ.

— Такъ зачѣмъ же вы обратились ко мнѣ, сэръ? спросила лэди Лора.

— Я пришелъ къ вамъ какъ къ моей сестрѣ.

— Къ сестрѣ! Я не сестра ваша, мистеръ Финнъ. А еслибъ и была, то я не забыла бы, что у меня есть братъ дороже васъ, которому я дала мое слово. Послушайте. Послѣднія три недѣли Освальдъ всѣмъ пожертвовалъ своему отцу, оттого что онъ рѣшилъ, что мистеръ Кеннеди получитъ деньги, которыя по его мнѣнію обязанъ былъ получить мой мужъ. Онъ далъ право отцу сдѣлать что онъ хочетъ съ Сольсби. Отецъ никогда не повредитъ ему — я это знаю. Какъ ни суровъ съ нимъ папа, онъ никогда не испортитъ будущаго положенія Освальда. Папа слишкомъ гордъ для того, чтобы сдѣлать это. Вайолетъ слышала что сдѣлалъ Освальдъ, а теперь, такъ какъ у него ничего нѣтъ предложить ей въ будущемъ, кромѣ одного титула, теперь когда онъ далъ папа власть сдѣлать съ имѣніемъ что онъ хочетъ, мнѣ кажется, она сейчасъ приметъ его предложеніе. Таковъ у нея характеръ.

Финіасъ промолчалъ, прежде чѣмъ отвѣтилъ.

— Пусть онъ попробуетъ, сказалъ онъ.

— Его здѣсь нѣтъ — онъ въ Брюсселѣ.

— Напишите къ нему, чтобы онъ воротился. Я буду терпѣливъ, лэди Лора; пусть онъ пріѣдетъ и потребуетъ, а я выжду время. Признаюсь, что я не имѣю права мѣшать ему, если для него есть возможность на успѣхъ. Если нѣтъ возможности, мое право равняется всякому другому.

Въ этомъ было что-то такое заставившее лэди Лору почувствовать, что она не можетъ сохранять непріязненность въ этому человѣку ради своего брата, а между тѣмъ она не могла не принудить себя не быть къ нему непріязненной. Сердце ея болѣло, и это сдѣлалъ онъ. Она читала себѣ нравоученіе, выговаривала себѣ каждый день, потому что считала себя въ опасности полюбить этого человѣка виновной любовью, и дѣлала это постоянно до-тѣхъ-поръ, пока не могла увѣрить себя, что нравоученія сдѣлали свое дѣло и что опасность прошла.

«Я еще люблю его, говорила она себѣ почти съ торжествомъ: «но я перестала думать о немъ, какъ о человѣкѣ, который могъ быть моимъ любовникомъ.»

А между тѣмъ она теперь была внѣ себя отъ боли нанесенной ей раны, потому что человѣкъ, котораго она могла выкинуть изъ сердца, могъ также выкинуть ее изъ своего. И она чувствовала себя принужденной выговаривать ему самыми горькими словами, какія только могла придумать. Сначала это казалось ей легко насчетъ ея брата. Она обвиняла его въ вѣроломствѣ дружбы и косвенно къ себѣ. Объ этомъ она могла говорить рѣзкія слова, не подвергая себя подозрѣнію даже себѣ самой. Но теперь эта возможность была отнята, а ей все еще хотѣлось уязвить Финіаса. Она хотѣла упрекать его за его прежнюю измѣнчивость и вмѣстѣ съ тѣмъ не подвергать себя обвиненію.

— Ваше право! сказала она: — какое право имѣете вы въ этомъ отношеніи?

— Просто право справедливости, а не милости.

— А между тѣмъ вы пришли ко мнѣ за милостью, потому что я ея другъ. Вы не можете сами пріобрѣсти ея расположеніе, а я должна вамъ помогать! Я не вѣрю вашей любви къ пей. Еслибъ не было другой причины и я могла бы вамъ помочь, я не захотѣла бы, потому что у васъ сердце притворное. Она хорошенькая и имѣетъ деньги…

— Лэди Лора!

— Она хорошенькая, имѣетъ деньги и въ модѣ. Я не удивляюсь, что вы желаете на ней жениться, но, мистеръ Финнъ, я увѣрена, что Освальдъ истинно любитъ ее — а вы нѣтъ. Его натура глубже вашей.

Онъ понималъ все теперь, когда слышалъ тонъ ея голоса и смотрѣлъ на черты ея лица. Тамъ было ясно написана та сердечная рана, которую она сознавала сама. Даже глаза его, какъ ни были слѣпы, раскрылись и онъ понялъ, что поступилъ какъ дуракъ.

— Я жалѣю, зачѣмъ обратился къ вамъ, сказалъ онъ.

— Было бы лучше, еслибъ вы не обращались.

— А можетъ быть и лучше, для того, чтобы между нами не было недоразумѣній.

— Разумѣется, я должна сказать моему брату.

Онъ помолчалъ, но только одну минуту, а потомъ отвѣчалъ ей рѣзкимъ голосомъ:

— Ему было сказано.

— Кто ему сказалъ?

— Я. Я написалъ ему въ ту самую минуту, какъ понялъ себя. Я обязанъ былъ сдѣлать это. Но мое письмо не дошло до него и онъ узналъ это недавно.

— Вы видѣлись съ нимъ съ-тѣхъ-поръ?

— Видѣлся.

— Что онъ сказалъ? Какъ онъ принялъ это? Онъ спокойно это перенесъ отъ васъ?

Нѣтъ, и говоря это Финіасъ улыбнулся.

— Скажите мнѣ, мистеръ Финнъ, что случилось? Что вы будете теперь дѣлать?

— Ничего. Все уже сдѣлано. Я могу теперь разсказать вамъ все. Я увѣренъ, что для меня и для вашего брата вы сохраните нашу тайну. Онъ требовалъ, чтобы я отказался отъ моего сватовства или вышелъ съ нимъ на дуэль; такъ какъ я не могъ исполнить одной просьбы, я обязанъ былъ исполнить другую

— И была дуэль?

— Да — была дуэль. Мы ѣздили въ Бельгію и это скоро рѣшилось. Онъ ранилъ меня въ руку.

— А что еслибъ вы убили его, мистеръ Финнъ?

— Это, лэди Лора, было бы несчастье такое ужасное, что я былъ обязанъ этого не допустить.

Тутъ онъ опять замолчалъ, сожалѣя, что онъ это сказалъ.

— Вы вырвали у меня, лэди Лора, отвѣтъ, который мнѣ не слѣдовало говорить. Я могу быть увѣренъ — могу ли я? — что мои слова не узнаетъ никто, кромѣ васъ?

— Да — вы можете быть увѣрены въ этомъ.

Это она сказала жалобно, такимъ тономъ и съ такимъ выраженіемъ въ лицѣ, которые вовсе не походили на прежніе. Никто изъ нихъ не зналъ, что происходило между ними, но она постепенно опять подчинялась вліянію этого человѣка. Хотя она выговаривала ему за все что онъ говорилъ, за все что онъ дѣлалъ, за все что онъ намѣревался дѣлать, она все-таки не могла заставить себя презирать его или перестать его любить. Теперь она знала все, кромѣ тѣхъ словъ, которыми размѣнялись Вайолетъ и Финіасъ въ лѣсу Сольсби. Но она подозрѣвала даже это, будучи увѣрена, что Финіасъ умолчитъ о своемъ успѣхѣ, если успѣхъ былъ.

— Итакъ вы съ Освальдомъ поссорилась и была дуэль. Вотъ для чего вы уѣзжали?

— Вотъ для чего я уѣзжалъ.

— Какъ это нехорошо съ вашей стороны — какъ это нехорошо! Еслибъ онъ былъ… убитъ, какъ бы вы могли смотрѣть на насъ потомъ?

— Я не могъ бы смотрѣть на васъ.

— Но теперь это кончено. И вы были потомъ друзья?

— Нѣтъ — мы разстались не какъ друзья. Поѣхавъ драться съ нимъ — весьма неохотно — я не могъ обѣщать послѣ ему, что откажусь отъ миссъ Эффингамъ. Вы говорите, что она приметъ его предложеніе теперь. Пусть онъ пріѣдетъ и попробуетъ.

Ей нечего было больше говорить, у ней не было больше аргументовъ. Въ сердцѣ ея все еще была боль, дѣлавшая ее несчастной, подстрекавшая ее язвить его, еслибы она умѣла это сдѣлать, несмотря на ея уваженіе къ нему; но она чувствовала, что она слаба и безсильна. Она пускала въ него стрѣлы — всѣ кромѣ одной — и еслибъ она пустила эту, ея отравленное остріе уязвило бы ее самое вѣрнѣе чѣмъ его.

— Эта дуэль была очень глупа, сказалъ онъ: — вы не будете говорить о ней?

— Конечно нѣтъ.

— По-крайней-мѣрѣ я радъ, что разсказалъ вамъ все.

— Я не знаю, зачѣмъ вамъ радоваться. Я не могу помочь.

— И вы ничего не скажете Вайолетъ?

— Все, что я скажу, будетъ въ пользу Освальда. Я ничего не скажу о дуэли, но кромѣ этого вы не имѣете права требовать, чтобы я секретничила съ нею. Да, вамъ лучше уйти, мистеръ Финнъ, потому что я не совсѣмъ здорова. И помните — если вы можете забыть этотъ маленькій эпизодъ о миссъ Эффингамъ, я его также забуду, забудетъ и Освальдъ. Я могу обѣщать за него.

Тутъ она улыбнулась, подала ему руку, и онъ ушелъ. Она встала со стула, когда онъ вышелъ изъ комнаты, и ждала, пока не услыхала стукъ парадной двери, затворившейся за нимъ, прежде чѣмъ опять сѣла. Потомъ, когда онъ ушелъ — когда она была увѣрена, что его уже нѣтъ съ нею въ одномъ домѣ — она положила голову на ручку дивана и залилась слезами. Она уже не сердилась на Финіаса. Въ ея сердцѣ уже не было желанія отмстить. Она теперь не желала уязвить его, хотя она это дѣлала, пока онъ былъ съ нею. Напротивъ — она рѣшила тотчасъ, почти инстинктивно, что лордъ Брентфордъ не долженъ ничего знать объ этомъ, чтобы политическіе интересы молодаго депутата отъ Луфтона не пострадали. Дѣлать ему выговоры будетъ честно — по-крайнсй-мѣрѣ женственно, по она будетъ защищать его отъ всякаго матеріальнаго вреда, на сколько у нея достанетъ силы. Зачѣмъ же она теперь плачетъ такъ горько? Разумѣется, она спросила себя объ этомъ, вытирая слезы рукою — зачѣмъ она плачетъ? Она не имѣла на столько слабости, чтобы сказать себѣ, будто она плачетъ о вредѣ, наносимомъ Освальду. Она вдругъ встала съ дивана, откинула волосы съ лица, отерла слезы съ щекъ, а потомъ сжала кулаки и стояла устремивъ глаза въ стѣну.

— Безумная! воскликнула она: — сумасшедшая! Идіотка! Неспособна уничтожить это и раздавить! Почему ему на ней же жениться? Онъ лучше Освальда. О! — это ты?

Дверь ея комнаты отворилась, пока она стояла такимъ образомъ, и вошелъ ея мужъ.

— Да — это я. Не случилось ли чего-нибудь непріятнаго?

— Очень много.

— Что такое, Лора?

— Ты не можешь мнѣ помочь.

— Если ты огорчена, ты должна сказать мнѣ и предоставить мнѣ постараться тебѣ помочь.

— Пустяки! сказала она, покачавъ головой.

— Лора, это невѣжливо, чтобы не сказать непочтительно.

— Я полагаю, что это и то и другое. Извини, но я никакъ не могла удержаться.

— Лора, ты должна удерживаться отъ такихъ словъ, когда говоришь со мной.

— Есть минуты, Робертъ, когда даже замужняя женщина должна быть скорѣе собой, чѣмъ женою своего мужа. Это такъ, хотя ты не можешь этого понять.

— Конечно, я этого не понимаю.

— Ты не можешь подчинить себѣ женщину какъ собаку.

— Я полагаю, это значить, что ты имѣешь тайны, которыхъ я не могу раздѣлять.

— Я имѣю много безпокойствъ о моемъ отцѣ и о моемъ братѣ, которыхъ ты не можешь раздѣлить. Братъ мой погибшій человѣкъ.

— Кто его погубилъ?

— Я не стану говорить объ этомъ больше. Я не буду говорить съ тобою о немъ или о папа. Я желаю только заставить тебя понять, что есть предметъ, который долженъ быть моею тайной и о которомъ я могу проливать слезы — если я такъ слаба. Я не стану безпокоить тебя предметомъ, въ которомъ я не могу пользоваться твоимъ сочувствіемъ.

Она оставила его стоящимъ посрединѣ комнаты, разстроеннымъ тѣмъ, что случилось, но не думающимъ, что эти непріятности могутъ разстроить его болѣе чѣмъ на одинъ день.