Финиас Финн, Ирландский член парламента

Глава XXXV. Монкъ о реформѣ

Финіасъ Финнъ уѣхалъ въ Ирландію немедленно послѣ возвращенія изъ Сольсби, ничего не сказавъ болѣе Вайолетъ Эффингамъ и не слыхавъ отъ нея ничего болѣе того, что было разсказано въ послѣдней главѣ. Онъ очень сильно чувствовалъ, что его положеніе было неудовлетворительно, и думалъ о немъ всю осень и начало зимы, но не могъ придумать никакого плана, чтобы улучшить его. Разъ двѣнадцать собирался онъ писать къ миссъ Эффингамъ и просить яснаго отвѣта. Онъ не могъ однако рѣшиться написать это письмо, думая, что писанныя выраженія любви всегда бываютъ слабы и приторны, — и отвлекаемый также убѣжденіемъ, что если Вайолетъ будетъ принуждена отвѣчать письменно, она непремѣнно отвѣтитъ отказомъ Разъ пятьдесятъ перебиралъ онъ въ воображеніи свою поѣздку по лѣсу Сольсби и говорилъ себѣ, что отвѣтъ сирены — ея нѣтъ, нѣтъ, нѣтъ — былъ изъ всѣхъ возможныхъ отвѣтовъ самый неопредѣленный и раздражительный. Тонъ ея голоса, когда она скакала отъ него, выраженіе ея физіономіи, когда онъ догналъ ее, ея обращеніе съ нимъ, когда она уѣхала изъ замка утромъ — все не позволяло ему думать, что она обидѣлась его словами. Она отвѣчала ему прямымъ отрицаніемъ, просто словомъ «нѣтъ», но она сказала это совсѣмъ не колко и онъ тотчасъ узналъ, что, каковъ бы ни былъ результатъ его сватовства, онъ не долженъ считать Вайолетъ Эффингамъ своимъ врагомъ.

Но это сомнѣніе дѣлало пребываніе въ Ирландіи очень скучнымъ для него, потомъ были другія вещи, увеличивавшія также его безпокойство, хотя онъ даже въ этотъ періодъ своей жизни имѣлъ успѣхъ, казавшійся изумительнымъ. Сначала я скажу объ его безпокойствахъ. Онъ не получалъ пи строчки отъ лорда Чильтерна въ отвѣтъ на то письмо, которое онъ написалъ его сіятельству. Отъ лэди Лоры онъ часто получалъ письма. Лэди Лора писала ему такъ, какъ будто не запрещала ему бывать въ Лофлинтерѣ и какъ будто не было никакой причины для такого запрещенія. Онъ посылала къ нему письма наполненныя большей частью политикой, говорила иногда также о лофлинтерскихъ гостяхъ, иногда о дичи и слова два тамъ-и-сямъ о мужѣ. Письма были очень хорошія и онъ старательно ихъ сберегалъ. Для него было очевидно, что они и писались съ такимъ намѣреніемъ. Въ одномъ изъ этихъ писемъ, которое онъ получилъ въ концѣ ноября, она говорила ему, что братъ ея опять поѣхалъ въ Уиллингфордъ и прислалъ взять съ Портсмэнскаго сквэра всѣ свои вещи, оставленныя тамъ. Но въ этомъ письмѣ не было ни слова о Вайолетъ; опа упоминала о ней какъ объ общей знакомой ея и ея корреспондента. Не было никакого намека на его особенное вниманіе къ миссъ Эффингамъ. Онъ думалъ, что можетъ быть Вайолетъ раскажетъ своей пріятельницѣ то, что случилось въ Сольсби, — но если она сдѣлала это, стало быть лэди Лора умѣла воздерживаться. Герой нашъ также былъ разстроенъ, когда получилъ извѣстіе, что миссъ Флудъ Джонсъ уѣхала изъ Киллало на зиму. Я не знаю, не болѣе ли разстроило бы его присутствіе этой молодой дѣвицы, потому что онъ былъ бы принужденъ показывать къ ней нѣкоторую нѣжность въ обращеніи, а всякая такая нѣжность при существующихъ обстоятельствахъ была бы очень опасна. Но ему дали понять, что Мэри Флудъ Джонсъ увезли изъ Киллало, потому что находили, что онъ дурно поступилъ съ нею, и это обвиненіе сдѣлало его несчастнымъ. Въ пылу послѣдней сессіи онъ получилъ письмо отъ сестры, въ которомъ она спрашивала его объ его чувствахъ къ бѣдной Мэри. На это онъ отвѣчалъ съ досадой. Ничего не было писано къ нему о миссъ Джонсъ и ничего не было сказано ему, когда онъ пріѣхалъ домой. Не могъ же онъ однако спросить о Мэри, а когда спросилъ, обвиненіе было сдѣлано противъ него съ тѣхъ спокойнымъ И строгимъ топомъ, съ которымъ можетъ быть многіе изъ насъ были знакомы въ извѣстный періодъ нашей жизни.

— Я думаю, Финіасъ, сказала ему сестра: — что намъ лучше ничего не говорить о милой Мэри. Ее теперь здѣсь нѣть и, вѣроятно, ты ее не увидишь, пока останешься у насъ.

— Что это такое? спросилъ Финіасъ — совершенно понимая, въ чемъ дѣло.

Потомъ сестра не хотѣла ничего говорить объ этомъ, и о миссъ Мэри Флудъ Джонсъ ничего болѣе не было говорено. Онѣ жили въ Флудборо весьма уединенію, въ этомъ онъ не сомнѣвался, и были готовы — въ этомъ онъ также не сомнѣвался — оставить свое уединеніе, если онъ пріѣдетъ къ нимъ такимъ образомъ, какой приличествовалъ ему послѣ того, что произошло раза два между нимъ и этой молодой дѣвицей. Но какъ онъ могъ сдѣлать это теперь? Пріѣхавъ въ Ирландію, онъ думалъ, что онъ очень нѣжно любитъ милую Мэри. Онъ чувствовалъ, что у него двѣ личности — что онъ, такъ сказать, два отдѣльныхъ лица — и что можетъ безъ всякой невѣрности бытъ очень влюбленъ въ Вайолетъ Эффингамъ, какъ человѣкъ свѣтскій и членъ парламента въ Англіи, и также быть горячо привязанъ къ милой Мэри Флудъ Джонсъ какъ ирландецъ въ Киллало. Ему было извѣстно однако, что противъ такой полноты сердца существуетъ предубѣжденіе, и поэтому онъ сурово рѣшилъ, что онъ обязанъ оставаться постояненъ къ миссъ Эффингамъ. Можетъ ли онъ жениться на милой Мэри, имѣя на рукахъ столько дѣла? Это было невозможно. Онъ долженъ бросить всякую мысль о томъ, чтобы жениться на милой Мэри. Конечно, поступили хорошо, удаливъ ее. Но все-таки когда онъ одиноко гулялъ по горамъ, нависшимъ надъ городомъ, ему было нѣсколько стыдно за себя и онъ мечталъ о томъ, чтобы отказаться отъ парламента, оставить Вайолетъ какому-нибудь знатному жениху — лорду Чильтерну, если она захочетъ за него выйти — и поѣхать въ Флудборо съ честнымъ предложеніемъ прижать Мэри къ своему сердцу. Миссъ Эффингамъ, вѣроятно, откажетъ ему наконецъ, между тѣмъ какъ Мэри, милая Мэри, безъ малѣйшаго сомнѣнія прижмется къ его сердцу. Милая Мэри! Въ эти дни мечтаній онъ говорилъ себѣ, что милая Мэри была его истинной любовью; но разумѣется, это были только однѣ мечты. У него въ карманѣ были письма отъ лэди Лоры Кеннеди, дѣлавшія для него невозможнымъ мысль отказаться отъ парламента.

Потомъ ему удивительно посчастливилось. Въ Голуэ жила очень эксцентричная старуха, миссъ Маріанъ Персъ, тетка мистриссъ Финнъ, матери нашего героя. Съ этой дамой докторъ Финнъ постоянно ссорился послѣ своей женитьбы, потому что опа выразила желаніе вмѣшаться въ его семейныя дѣла, предлагая купить такое право благопріятной статьей въ своемъ завѣщаніи. На это докторъ разсердился и пошли ссоры. Миссъ Персъ была не очень богатая старуха, но много думала о своихъ деньгахъ. Теперь она умерла, отказавъ три тысячи фунтовъ стерлинговъ своему внуку Финіасу Финну. Точно такую же сумму завѣщала она римско-католической семинаріи. Въ это время докторъ былъ очень доволенъ успѣхами въ жизни сына и ничего не говорилъ объ юриспруденціи. Финіасъ нѣсколько занимался въ эту осень, читалъ спеціальныя книги, прочитывая въ тоже время и романы — по запираясь очень старательно въ это время, такъ что сестры его понимали, что впродолженіе четырехъ часовъ въ день ни малѣйшій звукъ не долженъ тревожить его.

Получивъ это наслѣдство, онъ тотчасъ предложилъ заплатить отцу всѣ деньги, которыя тотъ давалъ ему сверхъ положеннаго содержанія, но докторъ отказался взять.

— Выйдетъ одно и то же, Финіасъ, сказалъ онъ: — то, что ты получишь теперь, ты не можешь получить впослѣдствіи. Относительно моего настоящаго дохода, это заставило меня только работать больше, нежели я намѣревался, но я думаю, чѣмъ позже въ жизни человѣкъ работаетъ, тѣмъ дольше онъ проживетъ.

Финіасъ, воротившись въ Лондонъ, имѣлъ въ карманѣ три тысячи. Онъ былъ долженъ фунтовъ пятьсотъ, а остальное онъ хотѣлъ отдать на проценты.

Говорили объ осенней сессіи, но Мильдмэй былъ противъ этого. Кто не пойметъ, что таково должно быть рѣшеніе министра, которому предоставлена хоть малѣйшая свобода въ этомъ отношеніи? Для чего министру подвергаться опасности безполезныхъ нападокъ, подчиняться безполезнымъ трудамъ и отрывать отъ отдыха всѣхъ своихъ друзей? Такимъ образомъ страна могла ждать до февраля, къ досадѣ Финіаса Финна, которому стали надоѣдать ученыя книги въ Киллало. Разница между его англійской жизнью и домашней была такъ велика, что послѣдняя не могла ему не надоѣсть. Но онъ старался скрывать свою скуку отъ отца и матери.

Нашъ герой осенью написалъ къ Монку о политикѣ настоящаго времени и получилъ отъ Монка слѣдующій отвѣтъ:

«Лонгройстонъ, октября 12, 186 —.

Любезный Финнъ,

«Я гощу здѣсь у герцога и герцогини Сент-Бёнгэй; домъ очень полонъ, и мистеръ Мильдмэй былъ здѣсь на прошлой недѣли; но такъ какъ я не охочусь, не играю въ бильярдъ, не люблю шарады, мнѣ надоѣли веселости и я уѣзжаю завтра. Разумѣется, вамъ извѣстно, что у насъ не будетъ осенней сессіи. Я думаю, что мистеръ Мильдмэй правъ. Еслибъ мы были увѣрены, что предлагаемая нами мѣра пройдетъ, тогда было бы очень хорошо; но мы не можемъ быть увѣрены, а неудача нашего билля въ сессіи, назначенной именно для того, чтобы принять его, очень повредила бы нашему дѣлу. Намъ пришлось бы выйти въ отставку. Хотя я по истинѣ могу сказать, что равнодушенъ къ моему настоящему личному положенію, все-таки, я думаю, мы должны стараться удержать наши мѣста, пока увѣрены, что мы способнѣе представить хорошую мѣру, чѣмъ наши оппоненты.

«Я удивляюсь различію мнѣній, существующему о реформѣ.

Мы всѣ согласны въ томъ, что намъ нужна реформа, для того, чтобы въ нижней палатѣ выбирало членовъ большее количество людей, чѣмъ теперь употребляется для этого, и что каждый членъ долженъ представлять нѣсколько болѣе равную часть цѣлаго состава страны, чѣмъ наши члены представляютъ вообще. Но мнѣ кажется, что немногіе изъ насъ примѣчаютъ, или по-райней-мѣрѣ сознаютъ настоящія причины для измѣненія этихъ вещей. Одинъ большой авторитетъ говорилъ намъ намедни, что единственная цѣль законодательства по этому поводу должна состоять въ томъ, чтобы собрать самыхъ лучшихъ 658 членовъ въ парламентѣ. Это для меня было бы самой противной идеей, еслибы по своей неопредѣленности она не становилась недѣйствительна. Кто можетъ сказать, что лучше, или какая характерическая черта составляетъ превосходство члена парламента? Если этотъ джентльмэнъ говорилъ о превосходствѣ ума, государственной пауки пли объ искусствѣ говорить, или о частномъ характерѣ, или о превосходствѣ патріотизма, тогда я скажу, что онъ совершенію ошибается и никогда не касался своимъ разумомъ истинной теоріи представительства. Только одно превосходство можно сознавать — превосходство сходства. Какъ портретъ долженъ быть похожъ на того, съ кого онъ снимается, такъ и представительная палата должна бить похожа на пародъ, который она представляетъ.

«Другой большой авторитетъ сказалъ намъ, что наша нижняя палата должна быть зеркаломъ народа, а я говорю не зеркаломъ, а миніатюрой, и пусть художникъ позаботится вложить въ каждую черту выраженіе этого вѣчно движущагося лица. Для того, чтобы исполнить этотъ великій трудъ, художникъ долженъ хорошо знать свое ремесло. Въ Америкѣ этотъ трудъ былъ сдѣланъ такою грубою рукою, что въ портретѣ ничего не показано, кромѣ широкаго, простого, невыразительнаго очертанія лица. Когда вы смотрите отъ представителя на представляемое, вы не можете не сознавать сходства, — но въ портретѣ представлено болѣе тѣло, чѣмъ душа. У пасъ до-сихъ-поръ были штрихи физіономій народа неподражаемые — поворотъ глазъ, изгибъ губъ, повидимому, Обнаруживавшіе силу почти божественную. Были чудеса на полотнѣ до того прелестныя, что приближаешься со страхомъ для юго, чтобы переправить эту работу. Но не только портретъ несовершенъ — только одни штрихи — но съ годами онъ становится менѣе и менѣе похожъ на оригиналъ.

«Необходимо переправить его, и мы будемъ трусы, если откажемся отъ этого. Но будемъ особенно заботиться о томъ, чтобы удержать какъ можно болѣе тѣ черты, которыя мы всѣ признаемъ вѣрными представительницами нашей націи. Дать просто численному большинству народа ту власть, которую имѣетъ численное большинство въ Соединенныхъ Штатахъ, не значитъ достигнуть представительства. Націю, какъ она существуетъ теперь, нельзя будетъ узнать по такому портрету — но ее нельзя узнать и по тому портрету, который существуетъ теперь. Мнѣ кажется, что всѣ нежелающіе перемѣны, оглядываясь съ непомѣрнымъ уваженіемъ на то, что нашъ старый парламентъ сдѣлалъ для насъ, оставляютъ безъ вниманія то, какъ величественно выросъ англійскій народъ, и забываютъ настоящее, поклоняясь прошлому. Они думаютъ, что мы должны быть тѣмъ, чѣмъ были тридцать лѣтъ тому назадъ. Можетъ бытъ, они не входили въ дома ремесленниковъ и не смотрѣли грудь людей. Съ народонаселеніемъ увеличился порокъ, и эти политики, имѣющіе уши, а не глаза, слышатъ о пьянствѣ, о грѣхѣ, о невѣжествѣ. Потомъ они увѣряютъ себя, что этотъ негодный, полуварварскій, лѣнивый народъ должно сдерживать, а не представлять. Негодный, полуварварскій лѣнивый народъ должно сдерживать — но не народъ разсудительный, воспитанный, трудолюбивый. Мы должны заботиться о томъ, чтобы не довести нашу сдержанность далѣе негодности и варварства, и чтобы мы были готовы подчиниться контролю разсудительности и трудолюбія.

«Надѣюсь, вы будете помогать доброму дѣлу въ началѣ весны.

«Всегда вамъ преданный

«ДЖОШУА МОНКЪ».

Финіасъ поѣхалъ въ Лондонъ въ концѣ января, но нашелъ тамъ не всѣхъ, кого онъ желалъ видѣть. Ло былъ тамъ и онъ показалъ ему письмо Монка, думая, что оно должно убѣдить даже Ло. Это онъ сдѣлалъ въ гостиной мистриссь Ло, зная, что и мистриссъ Ло удостоитъ поговорить о политикѣ по этому случаю. Онъ обѣдалъ у нихъ и они были рады его видѣть, и мистриссъ Ло была не такъ уже строга къ важному проступку бывшаго ученика ея мужа. Она удостоила поздравить его съ полученіемъ мѣста депутата англійскаго городка вмѣсто ирландскаго и закидала его вопросами о замкѣ въ Сольсби. Но все-таки письмо Монка было принято не съ тѣмъ почтительнымъ восторгомъ, котораго оно по мнѣнію Финіаса заслуживало. Финіасъ безразсудно прочелъ его вслухъ, такъ чтобы нападеніе было сдѣлано въ одно время и отъ мужа и отъ жены.

— Это все обычный вздоръ, сказалъ Ло: — только сказано языкомъ напыщеннѣе обыкновеннаго.

— Вздоръ? сказалъ Финіасъ.

— Это я называю радикальными пустяками, замѣтила мистриссъ Ло, энергически качая головой. — Портретъ! Къ чему намъ нуженъ портретъ невѣжества и безобразія? Мы желаемъ тишины и порядка.

— Такъ вы предпочитаете родительское правительство, сказалъ Финіасъ.

— Именно, сказалъ Ло: — только то, что вы называете родительскимъ правительствомъ, не всегда бываетъ тихо и порядочно. Національный порядокъ я считаю покорностью законамъ. Я не сочту тишиной и порядкомъ, если меня сошлютъ въ Кайенну безъ суда присяжныхъ.

— Но такого человѣка, какъ вы, не сошлютъ въ Кайенну, сказалъ Финіасъ.

— Сосѣда моего, можетъ быть, сошлютъ — а это будетъ также дурно. Пусть его сошлютъ въ Кайенну, если онъ этого заслуживаетъ, но присяжные должны сказать, заслуживаетъ ли онъ этого. Моя идея о правительствѣ такова, чтобы нами управлялъ законъ, а не капризъ, и что мы должны имѣть законодательство для составленія нашихъ законовъ. Еслибъ я думалъ, что настоящій парламентъ дурно учреждаетъ законы, а желалъ бы перемѣны; но я сомнѣваюсь, лучше ли будетъ та перемѣна въ парламентѣ, которую намъ дастъ Реформа.

— Разумѣется, нѣтъ, сказала мистриссъ Ло: — намъ посадятъ кучу нищихъ на лошадей, а мы всѣ знаемъ, куда они поѣдутъ.

Тутъ Финіасъ узналъ, что не легко убѣдить мужчину мл женщину относительно политики — даже хотя въ убѣжденiи этомъ помогаетъ краснорѣчивое письмо философа-министра.