Финиас Финн, Ирландский член парламента

Глава XXXIII. Жалоба Слайда

Нашъ герой былъ выбранъ депутатомъ отъ Луфтона безъ всякихъ хлопотъ. На слѣдующій день онъ поѣхалъ въ замокъ и былъ уже тамъ, когда графъ пріѣхалъ. Они были только вдвоемъ и графъ былъ очень ласковъ къ нему.

— Итакъ у васъ совсѣмъ не было оппонента? сказалъ лордъ Брентфордъ съ улыбкой.

— Ни тѣни другого кандидата.

— Я такъ и думалъ. Пробовали paза два безуспѣшно.

На второй день послѣ обѣда — въ послѣдній вечеръ пребыванiя Финіаса въ Сольсби-графъ вдругъ откровенно разговорился о своей дочери, о своемъ сынѣ и о Вайолетъ Эффингамъ. Разговоръ этотъ начался такъ внезапно и такъ откровенно, что Финіасъ сначала былъ принужденъ молчать. Сказали нѣсколько словъ о Лофлинтерѣ, о красотѣ этого мѣста, объ обширности имѣнія.

— Я почти боюсь, сказалъ лордъ Брентфордъ: — что Лора несчастлива тамъ.

— Надѣюсь, что она счастлива, сказалъ Финіасъ.

— Онъ такъ суровъ и, какъ мнѣ кажется, требователенъ. А Лора къ этому не привыкла. У меня она всегда поступала какъ хотѣла, и я всегда находилъ, что она можетъ это дѣлать. Я не понимаю, какъ мужъ можетъ обращаться съ нею иначе.

— У него ужъ такой характеръ.

Характеръ да, но какая непріятная перспектива для нея!

И у нея также есть характеръ, и онъ это узнаетъ, если зайдетъ слишкомъ далеко. Я не выношу Лофлинтера; я прямо сказалъ это Лорѣ. Это одинъ изъ тѣхъ домовъ, въ которыхъ нельзя назвать время своимъ. Я сказалъ Лорѣ, что не могу остаться тамъ долѣе двухъ дней.

— Это очень грустно, сказалъ Финіасъ.

— Да, это грустно для нея, бѣдняжки, и тоже очень грустно для меня. У меня никого нѣтъ кромѣ Лоры — буквально никого — а теперь я разлученъ и съ нею! Мнѣ кажется, что она такъ далеко отъ меня, будто ея мужъ живетъ въ Китаѣ. Теперь я лишился ихъ обоихъ.

— Надѣюсь, что нѣтъ, милордъ.

— Я лишился. А Чильтернъ, я примѣчаю, становится ко мнѣ равнодушнѣе каждый день. Онъ думаетъ обо мнѣ только какъ о человѣкѣ мѣшающемъ ему, который долженъ умереть когда-нибудь и можетъ умереть скоро.

— Вы несправедливы къ нему, лордъ Брентфордъ.

— Вовсе нѣтъ. Для чего онъ отвѣчалъ на каждое мое предложеніе такъ дерзко, что для меня невозможно вступить съ нимъ въ дальнѣйшія сношенія?

— Онъ думаетъ, что вы несправедливы къ нему.

— Да — потому что я не могу закрытъ глаза на его образъ жизни. Я долженъ платить его долги и не обращать никакого вниманія на его поведеніе!

— Я не думаю, чтобы у него теперь были долги.

— Потому что его сестра употребила все свое состояніе на уплату ихъ. Она дала ему сорокъ тысячъ! Неужели вы думаете, что она вышла бы за Кеннеди, еслибы не это? Я не думаю. Я не могъ ее отговорить. Я сказалъ, что не хочу сковывать остальные годы моей жизни, накопляя деньги, и не могъ взять назадъ свое слово.

— Вы могли бы вмѣстѣ съ лордомъ Чильтерномъ пополнить эту сумму.

— Теперь это никчему не поведетъ. Она вышла за Кеннеди и деньги теперь ничего не значатъ ни для него, ни для нея. Чильтернъ могъ бы поправить дѣло, женившись на миссъ Эффингамъ, еслибъ захотѣлъ.

— Мнѣ кажется, онъ старался всѣми силами.

— Нѣтъ, онъ все испортилъ. Онъ дѣлалъ ей предложеніе, какъ человѣкъ спрашиваетъ билетъ на желѣзную дорогу или пару перчатокъ, а оттого что она не бросилась къ нему на шею, онъ и бросилъ ее. Я не вѣрю, чтобы онъ дѣйствительно желалъ на ней жениться. Я полагаю, ему мѣшаетъ какая-нибудь безславная связь.

— Вовсе нѣтъ, онъ женился бы на ней завтра, еслибы могъ. Я думаю, что отказъ миссъ Эффингамъ искрененъ.

— Я не сомнѣваюсь въ ея искренности.

— И она никогда не перемѣнится.

— Въ этомъ я съ вами не согласенъ, я знаю ихъ обоихъ лучше чѣмъ вы. Но все противъ меня. Я такъ этого желаю и, разумѣется, долженъ обмануться въ ожиданіи. Что онъ будетъ дѣлать этой осенью?

— Онъ теперь катается на яхтѣ.

— Кто съ нимъ?

— Кажется, яхта принадлежитъ капитану Кольпипперу.

— Величайшему негодяю во всей Англіи! Человѣку, который стрѣляетъ голубей и отличается на скачкахъ! А хуже всего въ Чильтернѣ то, что если ему не нравиться а человѣкъ и надоѣетъ эта жизнь, онъ все-таки будетъ продолжать, потому что думаетъ, прекрасно не уступать.

Это было такъ справедливо, что Финіасъ не смѣлъ противорѣчить и потому не сказалъ ничего.

— Я имѣлъ слабую надежду, продолжалъ графъ: — когда Лора могла всегда наблюдать за нимъ, потому что онъ по-своему любилъ сестру. Но теперь все кончено. Ей довольно дѣла и за тѣмъ, чтобы наблюдать за собой!

Финіасъ чувствовалъ, что графъ сдержалъ его довольно рѣзко, когда онъ сказалъ, что Вайолетъ никогда не выйдетъ за лорда Чильтерна, и поэтому ни мало удивился, когда лордъ Брентфордъ опять заговорилъ о миссъ Эффингамъ на слѣдующее утро, держа въ рукѣ письмо, только что полученное отъ нея.

— Они будутъ въ Лофлинтерѣ десятаго, сказалъ онъ: — и она намѣрена заѣхать сюда по дорогѣ ночи на двѣ.

— И лэди Бальдокъ, и всѣ?

— Ну да, и лэди Бальдокъ и всѣ. Я не очень люблю лэди Бальдокъ, но вынесу ея присутствіе для того, чтобы имѣть удовольствіе видѣть Вайолетъ. Я люблю ее какъ дочь. Я не увижу ее во всю осень. Я не могу выносить Лофлинтера.

— Будетъ лучше, когда домъ наполнится.

— Вы вѣрно будете тамъ?

— Нѣтъ, не думаю, сказалъ Финіасъ.

— И вы не желаете?

Финіасъ не отвѣчалъ на это, но слегка улыбнулся.

— Ей-Богу, я этому не удивляюсь, сказалъ графъ.

Финіасъ, который отдалъ бы все на свѣтѣ, чтобы находиться въ одномъ домѣ съ Вайолетъ Эффингамъ, не могъ объяснить, почему онъ принужденъ отлучиться.

— Я полагаю, васъ приглашали? сказалъ графъ.

— О, да! меня приглашали. Нельзя быть ласковѣе ихъ.

— Кеннеди говорилъ мнѣ, что вы непремѣнно пріѣдете.

— Я послѣ объяснилъ ему, сказалъ Финіасъ: — что не вернусь. Я поѣду въ Ирландію. Я долженъ прочесть много нужныхъ книгъ, и тамъ а могу сдѣлать это безъ помѣхи.

Онъ поѣхалъ изъ Сольсби въ Лондонъ въ этотъ день и остался совершенно одинъ въ квартирѣ мистриссъ Бёнсъ, одинъ въ клубѣ, одинъ на улицахъ. Іюль прошелъ, но всѣ перелетныя птицы улетѣли. Мильдмэй въ свою короткую сессію почти раззорилъ лондонскихъ торговцевъ и измѣнилъ лѣтній образъ жизни всѣхъ, кто считалъ себя значущимъ чѣмъ-нибудь. Финіасъ, сидя одинъ въ своей комнатѣ, чувствовалъ себя ничѣмъ. Онъ сказалъ графу, что онъ ѣдетъ въ Ирландію, и долженъ былъ ѣхать туда, потому что ему нечего было дѣлать. Его приглашали въ два разныя мѣста. Монкъ звалъ его въ Пиренеи, лордъ Чильтернъ предлагалъ присоединиться къ яхтѣ — но ни тотъ, ни другой планъ не нравился ему. Ему нравилось бы находиться въ Лофлинтерѣ съ Вайолетъ Эффингамъ, но Лофлинтеръ быль ему воспрещенъ. Его старый другъ лэди Лора не велѣла ему пріѣзжать туда, объяснивъ достаточно ясно, но какимъ причинамъ она исключаетъ его изъ числа гостей ея мужа. Когда онъ думалъ объ этомъ, прошлыя сцены его жизни казались ему удивительны. Годъ тому назадъ онъ отдалъ бы все на свѣтѣ за одно слово любви отъ лэди Лоры, едва осмѣливаясь надѣяться, чтобы такое слово когда-нибудь могло быть произнесено. Теперь это слово въ дѣйствительности было произнесено, и сдѣлалось просто для него непріятно. Она призналась ему — потому что таково было настоящее значеніе ея словъ — что хотя она вышла за другого, но любила и любитъ его. Но думая объ этомъ, онъ не гордился. Долго думая объ этомъ, онъ началъ спрашивать себя, не имѣетъ ли онъ права извлечь изъ того, что случилось, нѣкоторую надежду, что Вайолетъ также можетъ полюбить его. Онъ такъ мало думалъ о себѣ, что сначала боялся свататься за лэди Лору. Не можетъ ли онъ осмѣлиться думать болѣе о себѣ, когда узналъ какъ ему удалось?

Но какъ ему добраться до Вайолетъ Эффингамъ? Съ той минуты, какъ онъ уѣхалъ изъ Сольсби, онъ сердился на себя, зачѣмъ онъ не просилъ у лорда Брентфорда позволенія остаться до-тѣхъ-поръ, пока все общество лэди Бальдокъ уѣдетъ въ Лофлинтеръ. Графъ, который былъ очень одинокъ въ своемъ домѣ, согласился бы тотчасъ. Финіасъ конечно принужденъ былъ сознаться, что успѣхъ его съ Вайолетъ положитъ конецъ его дружбы съ лордомъ Брентфордомъ и съ лордомъ Чильтерномъ. Въ такомъ случаѣ честь обяжетъ его отказаться отъ своего мѣста и возвратить Луфтонъ его обиженному натрону. Но для Вайолетъ Эффингамъ онъ отдалъ бы болѣе чѣмъ свое мѣсто. Теперь однако онъ не имѣлъ способовъ добраться до нея и сдѣлать ей предложеніе. Онъ не могъ ѣхать въ Лофлинтеръ противъ желаній лэди Лоры.

Въ Лондонѣ съ нимъ случилось небольшое приключеніе, которое нѣсколько облегчило скуку первой недѣли въ августѣ. Онъ оставался въ Лондонѣ до половины августа, почти рѣшаясь устремиться въ Сольсби, когда Вайолетъ Эффингамъ будетъ тамъ — стараясь придумать какой-нибудь предлогъ для такого поступка, по напрасно ломая голову — а тутъ съ нимъ и случилось это маленькое приключеніе. Приключеніе началось слѣдующимъ письмомъ:

Контора «Знамени», 3 августа 186 —.

«Любезный Финнъ,

«Я долженъ сказать, что нахожу, что вы поступали со мною дурно и безъ той братской откровенности, которую мы, публицисты, ожидаемъ другъ отъ друга. Однако, можетъ быть, мы объяснимся съ вами и тогда дѣла пойдутъ гладко. Хотите прійти ко мнѣ или мнѣ прійти къ вамъ?

«Всегда вашъ К. С.»

Финіасъ не только удивился, но и разсердился, подучивъ это письмо. Онъ не могъ придумать, чѣмъ онъ оскорбилъ Слайда. Онъ перебралъ въ памяти всѣ обстоятельства своихъ краткихъ сношеній съ «Знаменемъ», но не могъ вспомнить ничего такого, что могло бы нанести оскорбленіе. Но досада его была сильнѣе удивленія. Онъ думалъ, что онъ не сказалъ и не сдѣлалъ ничего такого, что дало бы право Квинтусу Слайду называть его «любезный Финнъ». Его, обладавшаго тайной лэди Лоры; его, надѣявшагося пріобрѣсти любовь Вайолетъ Эффингамъ — его называетъ «любезный Финнъ» такой человѣкъ, какъ Квинтусъ Слайдъ! Онъ тотчасъ рѣшилъ, что не будетъ отвѣчать на это письмо, но пойдетъ въ контору «Знамени» въ такое время, когда Квинтусъ Слайдъ всегда тамъ бывалъ. Конечно, онъ не напишетъ «любезный Слайдъ», и пока не узнаетъ причину обиды, не сдѣлаетъ себѣ врага, назвавъ его «любезный сэръ». Онъ пошелъ въ контору «Знамени» и нашелъ Слайда пишущимъ статью для завтрашняго нумера.

— Я полагаю, вы очень заняты? сказалъ Финіасъ, усаживаясь съ нѣкоторымъ затрудненіемъ на скамеечку въ тѣсной конторѣ.

— Не такъ особенно занятъ, чтобы не обрадоваться вамъ. Вы стрѣляете?

— Стрѣляю ли? сказалъ Финіасъ.

Возможно ли, чтобы Слайдъ намѣревался вызвать его на дуэль на пистолетахъ?

— Тетеревей и фазановъ, и тому подобное? спросилъ Слайдъ.

— О! понимаю. Да, я стрѣляю иногда.

Квинтусъ Слайдъ бросилъ перо и тотчасъ приступилъ къ главному предмету.

— Знаете ли, Финнъ, сказалъ онъ: — что вы дурно поступили со мною относительно Луфтона.

Поступилъ съ вами дурно относительно Луфтона?

Финіасъ, повторяя эти слова, рѣшительно не могъ понять, что хотѣлъ сказать Слайдъ.

— Очень дурно, сказалъ Слайдъ, сложивъ руки крестъ-накрестъ: — право очень дурно! Публицисты должны поддерживать другъ друга, а не бросать. Что за польза въ братствѣ, если братства нѣтъ?

— Честное слово, я не понимаю, что вы хотите сказать.

— Развѣ я вамъ не сказалъ, что самъ мечу на Луфтонъ?

— О!

— Хорошо вамъ говорить о! — но развѣ я вамъ не говорилъ?

— Я никогда въ жизни не слыхалъ такихъ пустяковъ.

— Пустяковъ?

— Какимъ образомъ вы могли бы быть депутатомъ отъ Луфтона? Ни одинъ избиратель не предложилъ бы васъ въ кандидаты.

— Я вотъ что скажу вамъ, Финнъ. Я нахожу, что вы бросили меня самымъ постыднымъ образомъ, по я на это напирать не стану. Вы получите Луфтонъ въ эту сессію, если обѣщаете дать дорогу мнѣ на слѣдующихъ выборахъ. Если вы на это согласитесь, мы напишемъ особую передовую статью о томъ, какъ хорошо лордъ — какъ бишь онъ? — поступилъ съ своихъ мѣстечкомъ, и будемъ вашимъ органомъ на всю сессію.

— Никогда въ жизни не слыхалъ такихъ пустяковъ. Что это за нелѣпое предложеніе? Вы точно также могли бы спрашивать меня, согласенъ ли я, чтобы вы попали въ рай. Я ее имѣю противъ этого ни малѣйшаго возраженія, но для меня это не значитъ ровно ничего.

— Очень хорошо, сказалъ Квинтусъ Слайдъ: — очень хорошо! Теперь мы понимаемъ другъ друга, и это все, чего я желаю. Мнѣ кажется, я могу показать вамъ, что значитъ сойтись съ публицистами, а потомъ ихъ бросить. Прощайте!

Финіасъ, совершенно довольный результатомъ этого свиданіи относительно себя, вовсе не жалѣлъ, что между Квинтусомъ Слайдомъ и его «любезнымъ Финномъ» возникла причина къ охлажденію, отрясъ прахъ съ своихъ ногъ по выходѣ изъ конторы «Знамени» и рѣшилъ, что впередъ онъ будетъ избѣгать связей такого рода. Воротившись домой, онъ сказалъ себѣ, что членъ парламента долженъ быть совершенно независимъ отъ печати. Но второе утро послѣ встрѣчи съ своимъ бывшимъ другомъ онъ увидалъ результатъ своей независимости. Была статья, поразительная, страшная, показывавшая необходимость немедленной реформы. Когда такой патронъ, какъ лордъ Брентфордъ, министръ, можетъ однимъ словомъ посадить въ парламентъ такую палку, какъ Финіасъ Финнъ — человѣкъ, который старался стать на ноги въ палатѣ, но у котораго не достало ни мужества, ни способности, ничего болѣе не можетъ доказать, что билль о Реформѣ 1838 требуетъ дополненія посредствомъ какой-нибудь болѣе энергичной мѣры.

Финіасъ смѣялся, когда читалъ эту статью и говорилъ себѣ, что шутка эта не дурна. Но все-таки онъ страдалъ. Квинтусъ Слайдъ, когда желалъ пустить въ ходъ свою плеть, могъ наносить чувствительные удары.