Финиас Финн, Ирландский член парламента

Глава LII. Первый ударъ

Хотя лордъ Чильтернъ провелъ цѣлыхъ два дня въ одномъ домѣ съ Вайолетъ, не возобновляя своего сватовства, онъ пріѣхалъ въ Лофлинтеръ сдѣлать это и твердо составилъ планъ. Послѣ завтрака въ послѣднее утро онъ пошелъ наверху къ сестрѣ въ ея комнату и немедленно обратился къ ней съ просьбой Лора, сказалъ онъ: — будь добренькой, сойди внизъ и скажи Вайолетъ, чтобы она пришла сюда.

Лэди Лора смотрѣла на него и улыбалась.

— И помни, продолжалъ онъ: — что ты сюда приходить не должна. Я долженъ быть съ Вайолетъ одинъ.

— Но если Вайолетъ не придетъ? Молодыя дѣвицы обыкновенно не приходятъ къ молодымъ людямъ такихъ случаяхъ.

— Да, но я ставлю ее такъ высоко между молодыми женщивами, что думаю, здравый смыслъ научитъ ее, что послѣ всего случившагося между нами я имѣю право просить свиданія, и что оно будетъ гораздо удобнѣе здѣсь, чѣмъ въ огромныхъ, пустыхъ комнатахъ внизу.

Неизвѣстно, какія убѣжденія употребила ея пріятельница, но Вайолетъ пришла. Она дошла до двери одна и храбро отворила ее. Она обѣщала себѣ, когда шла по корридору, что не промѣшкаетъ ни одной минуты, когда возьмется за ручку двери. Прежде она пошла въ свою комнату, и выходя изъ нея, посмотрѣлась въ зеркало и остановилась тамъ на минуту — думая, что надо сдѣлать что-нибудь, или пригладить волосы, или поправить ленту, или цѣпочку подъ брошкой. Дѣвушка желаетъ быть красивой передъ своимъ обожателемъ, даже если намѣрена отказать ему. Но она остановилась только на одну минуту, а потомъ пошла, не дотронувшись ни до чего. Она покачала головою и сложила руки, пошла скоро и отворила дверь.

— Вайолетъ, какъ вы добры! сказалъ лордъ Чильтернъ, стоя спиною къ камину и не сходя съ этого мѣста.

— Лора сказала мнѣ, что вы думаете, что это я сдѣлаю для

васъ, вотъ почему я и сдѣлала.

— Благодарю, моя дорогая. Это старая исторія, Вайолетъ, а я такъ плохо выражаюсь.

— Должно быть, и я плохо выражаюсь, такъ какъ не могла заставить васъ понять.

— Кажется, я понялъ. Вы всегда выражаетесь ясно, а я хотя говорить не могу, но не тупоголовъ. Я понялъ. Но пока вы не замужемъ, есть еще надежда — если только вы мнѣ не скажете, что уже отдали себя другому.

— Я этого не сдѣлала.

— Такъ какъ же я могу не надѣяться? Вайолетъ, я высказалъ бы вамъ, еслибъ могъ, ясно всѣ мои чувства. Три раза говорилъ я себѣ, что не буду думать о васъ болѣе; я старался убѣдить себя, что мнѣ лучше остаться холостымъ.

— Но я не единственная женщина на свѣтѣ.

— Для меня вы единственная — рѣшительно какъ будто другой не было на свѣтѣ. Я живу всегда одинъ, но вы всегда со мною. Если вы откажете мнѣ теперь, я уѣду — и буду жить сумасбродно.

— Освальдъ, что вы хотите сказать?

— Я хочу сказать, что я уѣду въ какую-нибудь отдаленную часть свѣта, гдѣ могу быть убитъ или вести жизнь исполненную приключеній. Но я сдѣлаю это просто съ отчаянія. Это будетъ не оттого, что я не знаю, насколько можетъ быть лучше и выше жизнь па родинѣ человѣка въ моемъ положеніи.

— Такъ не говорите объ отъѣздѣ.

— Я не могу остаться. Сознайтесь, Вайолетъ, что я никогда вамъ не лгалъ. Я думалъ о васъ и день и ночь. Чѣмъ равнодушнѣе вы были ко мнѣ, тѣмъ болѣе я васъ любилъ. Вайолетъ, попытайтесь полюбить меня.

Онъ подошелъ къ ней и взялъ ее за обѣ руки со слезами на глазахъ.

— Скажите, что вы попытаетесь полюбить меня.

— Это не то, сказала Вайолетъ, отвернувшись, но не отнимая отъ него рукъ.

— Что не то, милая?

— То, что вы называете попытаться.

— Вы не желаете попытаться?

Освальдъ, вы такъ запальчивы, такъ упрямы, я васъ боюсь, васъ боятся всѣ. Почему вы не написали къ вашему отцу, какъ мы васъ просили?

— Я напишу къ нему сейчасъ, теперь, прежде чѣмъ уйду изъ этой комнаты, и вы продиктуете это письмо.

Онъ выпустилъ ея руки, когда она назвала его запальчивымъ, но теперь опять ихъ взялъ, и она позволяла это.

— Я отложилъ только до-тѣхъ-поръ, пока опять поговорю съ вами.

Нѣтъ, лордъ Чильтернъ, я не буду диктовать вамъ.

— Но вы будете меня любить?

Она молчала и смотрѣла въ землю, все не отнимая отъ него рукъ.

— Но я не думаю, чтобы онъ зналъ, какъ много выигралъ онъ.

— Вы прежде любили меня немножко, продолжалъ онъ.

— Правда — я любила.

— А теперь? Теперь все перемѣнилось?

— Нѣтъ, сказала она, отступая отъ него.

— Какъ же тогда? Вайолетъ, скажите мнѣ прямо. Хотите вы быть моей женой?

Она не отвѣчала ему и онъ стоялъ съ минуту и смотрѣлъ на нее. Потомъ бросился къ ней, схватилъ въ свои объятія, расцѣловалъ ее всю — лобъ, губы, щеки, потомъ обѣ руки и опятъ губы.

— Ей-Богу — она моя! сказалъ онъ.

Потомъ онъ отошелъ къ ковру передъ каминомъ и сталъ спиною къ ней. Вайолетъ, будучи такимъ образомъ брошена сѣла на диванъ. Она не могла теперь опровергать горячаго увѣренія, которое онъ произнесъ насчетъ своего успѣха. Это была правда. Она сомнѣвалась, сомнѣвалась, сомнѣвалась. Но теперь она не должна была сомнѣваться болѣе. Она была совершенно увѣрена, что можетъ любить его. Она могла сдѣлать его совершенно счастливымъ, увѣривъ его въ этомъ; а что касается другого вопроса, того страшнаго вопроса, можетъ ли она положиться на него — теперь ей лучше не говорить ничего и думать какъ можно меньше. Она сдѣлала важный шагъ и почему же ей не быть любезной къ нему? Но какъ она будетъ любезна къ обожателю, который стоитъ къ ней спиною?

Минуты черезъ двѣ онъ опомнился и обернулся. Увидѣвъ, что она сидитъ, онъ подошелъ къ ней и сталъ на колѣни у ея ногъ. Потомъ опять взялъ ея руки въ третій разъ и взглянулъ ей въ глаза.

— Освальдъ, вы на колѣняхъ! сказала она.

— Я не преклонилъ бы колѣно передъ принцессой, отвѣчалъ онъ: — чтобы просить у нея половину трона, но я буду стоять на колѣняхъ передъ вами цѣлый день, если вы мнѣ позволите, въ благодарность за даръ вашей любви.

— Вотъ человѣкъ, который не умѣетъ говорить!

— Мнѣ кажется, теперь я могу говорить цѣлый часъ, когда вы будете моей слушательницей.

— О! но и я также должна говорить.

— Что же вы скажете мнѣ?

— Ничего пока вы стоите па колѣняхъ. Какъ-то неестественно, чтобы вы стояли на колѣняхъ. Вы похожи на Самсона съ отрѣзанными волосами или па Геркулеса съ прялкой.

— Такъ лучше? спросилъ онъ, вставая и обнимая ее рукой.

— Ваше намѣреніе серьезно? спросила она.

— Я не думалъ, чтобы вы могли сомнѣваться въ этомъ. Вы мнѣ не вѣрите?

— Вѣрю. И вы будете добры?

— А — этого я не знаю.

— Постарайтесь, и я такъ нѣжно буду васъ любить! Нѣтъ, я уже люблю васъ нѣжно, люблю, люблю!

— Скажите это опять.

— Я скажу это пятьдесятъ разъ — пока вамъ надоѣстъ слушать.

— Какая великая перемѣна! сказалъ онъ, вставая и начиная ходить по комнатѣ.

— Но перемѣна къ лучшему, не такъ ли, Освальдъ?

— До такой степени къ лучшему, что я самъ себя не понимаю въ моей новой радости. Но, Вайолетъ, мы не будемъ медлить, не такъ ли? Для чего ждать теперь, когда все рѣшено?

— Конечно, лордъ Чильтернъ. Назначимъ — черезъ годъ.

— Вы смѣетесь надо мной, Вайолетъ?

— Помните, сэръ, что прежде всего вы должны написать къ вашему отцу.

— Подите сюда, сказалъ онъ: — вы должны продиктовать мнѣ.

Но она отказалась, говоря ему, что онъ долженъ написать письмо къ отцу изъ собственной головы и изъ собственнаго сердца.

— Я не могу писать, сказалъ онъ, бросивъ перо: — кровь моя такъ кипитъ, что я не могу справиться съ моей рукою.

— Вы не должны быть такъ пылки, Освальдъ, а то мнѣ придется жить въ вихрѣ.

— О! я усмирюсь, я сдѣлаюсь такъ степененъ, какъ старая лошадь. Я такъ буду смиренъ въ упряжи, какъ будто меня пріучили къ этому съ четырехъ лѣтъ. Желалъ бы я знать, не напишетъ ли Лора это письмо.

— Я думаю, Освальдъ, что вы сами должны написать его.

— Если вы прикажете мнѣ, я напишу.

Приказать вамъ! Не мнѣ приказывать вамъ. Развѣ вы не знаете, что въ этихъ новыхъ хлопотахъ, которые вы принимаете на себя, вы должны приказывать мнѣ во всемъ, а я обязана исполнять ваши приказанія. Не кажется ли вамъ это ужасно? Я удивляюсь, какъ какая-нибудь дѣвушка можетъ выходить замужъ.

— Но вы рѣшились выйти за меня теперь?

— Да.

— И раскаяваетесь?

— Нѣтъ, и постараюсь исполнять ваши приказанія; по вы не должны поступать со мною грубо и свирѣпо; вы не будете, Освальдъ?

— Во всякомъ случаѣ я не буду такъ поступать, какъ Кеннеди съ бѣдной Лорой.

— У васъ не такой характеръ.

— Я буду стараться всѣми силами. Во всякомъ случаѣ вы можете быть увѣрены, что я васъ буду любить всегда. Столько хорошаго о себѣ, если только это хорошее, я сказать могу.

— Это очень Хорошо, отвѣчала она: — это лучше всего. А

теперь я должна идти. И такъ какъ вы уѣзжаете изъ Лефлинтера, я съ вами прощусь. Когда я буду имѣть честь и блаженство опять увидѣть ваше сіятельство?

— Скажите мнѣ жилое слово прежде чѣмъ я уѣду, Вайолетъ.

— Я… люблю… васъ… больше… всѣхъ на свѣтѣ и имѣю намѣреніе… быть вашей женой… когда-нибудь. Неправдали, сколько милых словѣ?

Онъ не остался въ Лофлинтерѣ, Хотя его просили и Вайолетъ и сестра, и хотя, какъ онъ признавался, у него не было нигде никакого особеннаго дѣла.

— Не къ чему скрытничать, я не люблю Кеннеди не люблю быть у него въ домѣ, сказалъ онъ Вайолетъ.

Потомъ онъ обѣщалъ, что онъ будетъ въ Сольсби этою зимою. Онъ хотѣлъ ночевать въ Карлилѣ и оттуда написать къ отцу.

— Ваша кровь можетъ быть не будетъ такъ волноваться въ Карлилѣ, сказала ему Вайолетъ.

Онъ покачалъ головой и продолжалъ объяснять свои планы. Онъ поѣдетъ въ Лондонъ, а оттуда въ Уиллингфордъ и тамъ будетъ ждать отвѣта отца.

— Нѣтъ никакой причины, почему мнѣ лишаться охоты, сказалъ онъ.

— Пожалуйста не лишайтесь для меня пи одного дня, сказала Вайолетъ.

Какъ только онъ получитъ отвѣтъ отъ отца, онъ исполнитъ его приказаніе.

— Вы поѣдете въ Сольсби, сказала Вайолетъ: — вѣдь вы можете охотиться и въ Сольсби.

— Я поѣду въ Китай, если онъ пригласитъ меня, если только вы поѣдете со мною.

— Итакъ наконецъ рѣшено, сказала Вайолетъ Лорѣ въ этотъ вечеръ.

— Надѣюсь, что вы не сожалѣете объ этомъ.

— Напротивъ, я очень счастлива.

— Милая Вайолетъ!

— Я счастлива, потому что я его люблю. Я всегда его любила. Вы это знали.

— Право нѣтъ.

— Я любила по-своему. Я не такая пылкая какъ онъ. Съ тѣхъ самыхъ поръ, какъ онъ началъ строить мнѣ глазки девятнадцати лѣтъ.

— Представьте себѣ, что Освальдъ строитъ глазки!

— Право онъ строилъ. Но съ самого дѣтства я знала, что онъ опасенъ, и думала, что это пройдетъ и онъ забудетъ обо мнѣ. А жить безъ него я могла. Были минуты, когда я думала, что могу полюбить кого-то другого.

— Бѣднаго Финіаса, напримѣръ.

— Мы не будемъ называть именъ. Можетъ быть, и мистера Эпльдома. Онъ былъ самымъ постояннымъ моимъ обожателемъ, и онъ ужъ такой безопасный. Вашъ братъ, Лора, опасенъ. Но я люблю его нисколько не менѣе черезъ это; можетъ быть, еще ольше. Чувство опасности не дѣлаетъ меня несчастливой. Теперь я должна идти и писать къ его сіятельству. Представьте себѣ, я еще никогда не писала любовнаго письма!

Ничего болѣе не будетъ сказано о первомъ любовномъ письмѣ миссъ Эффингамъ, которое безъ сомнѣнія дѣлало честь ея сердцу и уму; но было два другихъ письма, посланныхъ по почтѣ изъ Лофлинтера, которыя будутъ представлены читателю, такъ какъ они помогутъ нашему разсказу Одно письмо было отъ лэди Лоры Кеннеди къ ея другу Финіасу Финну, другое отъ Вайолетъ къ ея теткѣ лэди Бальдокъ. Къ лорду Брентфорду не было послано письма, такъ какъ считали лучшимъ, чтобы онъ получилъ первое извѣстіе отъ сына.

Относительно письма къ Финіасу лэди Лора сочла нужнымъ сказать нѣсколько словъ мужу. Разумѣется, ему было сказано о помолвкѣ, а онъ отвѣчалъ, что желалъ бы, чтобъ это сдѣлалось не въ его домѣ, такъ какъ ему извѣстно, что лэди Бальдокъ этого не одобритъ. На это лэди Лора не отвѣчала и Кеннеди удостоилъ поздравить невѣсту. Когда письмо лэди Лоры къ Финіасу было написано, она положила его въ почтовый ящикъ при мужѣ.

— Я написала къ мистеру Финну объ этой помолвкѣ, сказала она.

— Для чего ему нужно объ этомъ сообщать?

— Я сочла это нужнымъ по нѣкоторымъ обстоятельствамъ.

— Желалъ бы я знать, правду ли говорили объ этой дуэли? спросилъ Кеннеди.

Жена не отвѣчала ему и онъ продолжалъ.

— Ты мнѣ говорила, что ты знаешь, что это неправда.

— Я не говорила, что непремѣнно это знаю, Робертъ.

— Да, ты говорила.

Кеннеди ушелъ въ увѣренности, что жена обманула его насчетъ дуэли. Дуэль была, и она знала это, а между тѣмъ сказала ему, что это смѣшная выдумка. Онъ никогда ничего не забывалъ. Онъ вспомнилъ въ эту минуту ложныя слова и выраженіе лица, когда она говорила это. Онъ вѣрилъ ей безусловно, но теперь никогда не будетъ вѣрить ей. Онъ былъ одинъ изъ тѣхъ людей, которые, несмотря на свою опытность и въ свѣтѣ и въ своей жизни, воображаютъ, будто кто солгалъ одинъ разъ, никогда не можетъ говорить правду.

Письмо лэди Лоры къ Финіасу было слѣдующее:

«Лофлпнтерг, декабря 28, 186 —.

«Любезный другъ,

«Вайолетъ Эффингамъ здѣсь и Освальдъ только что уѣхалъ. Можетъ быть, вы увидитесь съ нимъ, когда онъ будетъ проѣздомъ въ Лондонѣ. Но во всякомъ случаѣ я сочла за лучшее немедленно увѣдомить васъ, что она приняла его предложеніе — наконецъ. Если это огорчитъ васъ, будьте увѣрены, что я раздѣлю ваше огорченіе. Вы не пожелаете, чтобы я сказала, будто сожалѣю о томъ, что было драгоцѣннѣйшимъ желаніемъ моего сердца прежде чѣмъ я узнала васъ. Послѣднее время я разрывалась надвое. Вы поймете, что я хочу сказать, и я думаю, что мнѣ нечего говорить больше кромѣ того, что я буду молиться, чтобы вы получили все, что можетъ сдѣлать васъ счастливымъ и уважаемымъ.

«Искреннѣйшій вашъ другъ

«ЛОРА КЕННЕДИ.»

Даже хотя бы мужъ прочелъ это письмо, въ немъ ничего не было такого, чего ей слѣдовало бы стыдиться. Но онъ письма этого не читалъ. Онѣ просто сообразилъ его содержаніе и спросилъ себя, не слѣдуетъ ли для благосостоянія свѣта вообще и его собственнаго въ особенности, чтобы мужья читали всѣ письма своихъ женъ.

А вотъ письмо Вайолетъ къ теткѣ:

«Любезная тетушка,

«Это случилось наконецъ и всѣ ваши непріятности скоро кончатся — потому что, мнѣ кажется, всѣ ваши непріятности происходили отъ вашей несчастной племянницы. Наконецъ я выхожу замужъ и такимъ образомъ избавляю васъ отъ меня. Лордъ Чильтернъ сейчасъ былъ здѣсь и я приняла его предложеніе. Я боюсь, что вы не такъ хорошо думаете о лордѣ Чильтернѣ какъ я, но можетъ быть вы знаете его не такъ давно. Вамъ можетъ быть извѣстно, что между нимъ и отцомъ его было несогласіе. Мнѣ кажется, я могу взять на себя сказать, что теперь послѣ этой помолвки все устроится. Съ невыразимымъ удовольствіемъ чувствую я, что лордъ Брентфордъ охотно приметъ меня какъ свою невѣстку. Сообщите это извѣстіе Августѣ и передайте ей мою любовь. Я напишу къ ней дня черезъ два. Надѣюсь, что мой кузенъ Густавъ удостоитъ быть моимъ посаженымъ отцомъ. Разумѣется, время еще не назначено — но можетъ быть это случится черезъ девять лѣтъ.

«Любящая васъ племянница

«ВАЙОЛЕТЪ ЭФФИНГАМЪ.

«Лофлинтеръ, пятница.»

— Что это она говоритъ девять лѣтъ? сказала разсерженная лэди Бальдокъ.

— Она шутитъ, сказала кроткая Августа.

— Я думаю, она будетъ шутить на моихъ похоронахъ, сказала лэди Бальдокъ.