Gelato… Со вкусом шоколада

Глава 1 Антония

Шестью месяцами ранее, или немного больше

Мерзкий запах… Несвежий, тяжелый, затхлый, прелый… Отвратительный душок с мускусной нотой, ярко-выраженной кислинкой и потливой вонью. Морщу нос и ерзаю задницей по дерматиновой обивке сидения жутко старомодного стула, противно поскрипывающего от моих движений. Определенно очень странное место, впрочем, как и хозяйка этой конуры, с которой я пока что не знакома, но наслышана и ей же одним добрым человеком порекомендована. Прислушиваюсь, принюхиваюсь, прищуриваюсь и всматриваюсь в очень неопрятную окружающую обстановку:

«Что я здесь, вообще, забыла, зачем пришла, про что желала бы узнать или что такого важного хотела бы для себя приобрести?».

Чересчур тяжелая атмосфера — темно-бордовые стены, такого же цвета то ли велюровые, то ли драповые шторы, своим нижним краем усиленно подметающие несвежий пыльный пол, грязные, закопченные, жирные оконные стекла и полностью отсутствующие двери, специально снятые с петель. Я не заметила ни одного деревянного или иного полотна, пока следовала по квартире до места, в котором сейчас вынужденно нахожусь. Плотные мрачные занавески на дверных проемах, черные зияющие дыры, словно бесконечные туннели в потусторонние миры или вырванные глазницы у жилого помещения, пальцами подцепленные или выскобленные специальным инструментом. Место первобытного страха и дикого ужаса — зловещая ведьмовская колыбель тьмы.

Защипываю себе нос и запрокидываю голову. Мрачный потолок с гипсовой безвкусицей вокруг фактурной люстры с накинутой на нее дырявой марлей, выкрашенной в тот же цвет, что и панели комнаты… Высоко, но в то же время низко. Вся атмосфера этой чумовой квартиры давит вынужденного посетителя — меня, к чему-то даже принуждает — я чувствую себя обязанной покорно сидеть и разрекламированного медиума почти смиренно ждать; заставляет пресмыкаться и о малой благости высшие силы заклинать. Вздрагиваю и повожу плечами:

«Бр-р-р! Мрак какой-то, жуть и крипота. Пора бежать?».

Занавески, наконец-то, раздвигаются, а в дверном проеме я замечаю невысокую женщину приблизительно моего роста, одетую в какой-то черный балахон с золотой окантовкой глубокого декольте и краев широких, почти колоколообразных, рукавов. Модно, хоть и скромно, и довольно тускло — слава богу или увы, не мой стиль, да и колор не тот, но этой дамочке определенно хмурый «вещмешок» идет.

— Добрый вечер, — лакейски, с небольшим почтением, привстаю и даже кланяюсь хозяйке этого заколдованного заведения. — Меня зовут…

— Никаких имен, — женщина грубо обрывает. — Если возникнет в том необходимость, духи мне о тебе расскажут все. Не утруждайся и садись, вставать не нужно.

Любезное разрешение или надменное пренебрежение? Что еще за духи и острая необходимость? Пусть скажет прямо — официальный запрос от соответствующих спецслужб. Есть же правила приличия, в конце концов. Как мы с ней будем общаться, если понятия не имеем, как к друг другу следует обращаться? Ни имен, ни фамилий, ни кличек — всего лишь точный адрес на визитной карточке и условный сигнал, как в том старом добром фильме:

«Я от Зины! Три раза постучать, два раза сплюнуть через левое плечо, и пару раз приложить каблуком или открытой пяткой по двери?».

Я, между прочим, так и сделала, теперь вот в этой пыточной рассиживаюсь и благословение злобных духов жду. Вдох-выдох, вдох-выдох, глубокий, словно смиряющийся с чем-то вдох и покорный выдох — все хорошо! Спокойствие, терпение и умиротворение. Смотрю на это все, как на запланированное приключение и не более того. Да она, похоже, свято верит в то, чем занимается. Похвально! А дамочка — упоротая дока в этом деле, лицедейка, талантливо играющая свою смешную роль, двуногий попугай-предсказатель на лотке у хромого шарманщика, вышагивающего по городскому рынку. Куда мне гонорар следует засунуть? А самое главное, когда, в какой момент, и сколько? Вероятно, в ее золотой вырез, и дать столько, сколько кошелек и совесть мне позволят после мистического приключения, которое она мне тут устроит, жирно послюнявя ведическую карту с каким-нибудь висельником или принцем-полукровкой на истертой пальцами рубашке? Гадалки как будто денег не берут и запрещают говорить «спасибо», чтобы фарт от себя не отвернуть, но если вдруг осмелиться и не рассчитаться с потомственной каргой, вероятно, в каком-то забубенном по счету колене, то следует готовиться к неприятностям, случайно, по неосторожности и специально непроплаченным проклятиям и таким же заговорам на неудачу, повальному людскому отвращению или скорой смерти в своей нетопленной квартире в гордом и сознательном тотальном одиночестве.

Я все равно встаю… Ногами мягко отодвигаю стул, поправляю резинку своего гольфа и дергаю кожаный ремень на джинсах, продевая его хвостик в свободную петлицу, затем вытягиваюсь во весь свой небогатый на сантиметры рост и гордо расправляю плечи, выставляя грудь вперед:

— Хорошо. Мне Вас порекомендовали…

— Порекомендовали? — женщина степенно проходит в комнату и с той же скоростью приближается ко мне.

— Да, — я отступаю, делая корявый хлипкий шаг назад. — Просто…

— Любопытство гложет? — останавливается передо мной и пристально смотрит в глаза. — Разные по цвету, — тычет своим пальцем мне в лицо. — Очень интересно, а я рада, что не ошиблась. Глухая, милая? Плохо слышишь? — мощно раздвигает губы и высовывает язык, словно обращается к немому или слабослышащему человеку.

О! Мадам-провидица сейчас все точно угадала! Это было слишком просто для нее, как для профессионала. Я к откровенной фальши и глупостям всегда глуха, а еще совсем не слышу голоса несмело блеющих козлов, дебилов и уродов, чего-то нехорошего добивающихся от меня.

— Иногда. Временами, но все-таки довольно часто, если быть абсолютно точной, — на полном серьезе ей отвечаю.

— Понимаю. Все достали? Кругом сплошная глухота? И все же? — она вытягивает шею и подается на меня. Присматривается, исследует мои уши, которые я инстинктивно прикрываю и прячу от нее.

— Нет, я не глухая. Это довольно грубо. Как Вы себя ведете? Что дальше? Раздеться полностью? А трусы снимать или оставить?

— Ну очень интересный облик, да и характер, как я погляжу, крайне непростой. Ты, милая, не сахар? Есть стержень и адский темперамент. Весьма деятельная натура, гиперактивна, но несдержанна и нетерпелива. Но ты любимица своей семьи.

Не буду благодарить за весьма корявый комплимент, к тому же от почти сестры по человеческому роду. И откровенно говоря, этой доморощенной гадалке лучше откатиться назад и не заводить меня. К подколам и гадостям относительно моей не совсем стандартной внешности я с детства привыкла. На многое, действительно, закрывала глаза, уши и запечатывала рот, кое-что, посмеиваясь про себя, прощала, а за некоторые колкости могла от всей души засандалить между глаз. Я такая, какая есть, и с этим ничего не поделать. У меня разноцветные глаза, средний или даже маленький, невысокий, но для меня удобный рост, почти всегда мальчишеская стрижка, и фигура девушки, но характер злобного создания женского пола из мифов античной древности и древнерусских былин — я весьма неординарная фемина, и это, по всей видимости, мой тяжкий крест.

— К тому же разумная и предприимчивая…

На недостаток серого вещества никогда не жаловалась.

— Но злая, неуживчивая, язвительная, — прищурившись, тут же выдает характеристики весьма сомнительного свойства, — слишком острая на язык, циничная или прагматичная…

— Все так! Я говорю, что думаю, и ни в чем себе не отказываю. Нечего стесняться и измываться над собой, давясь правдивыми словами о том, что есть на самом деле, — улыбаюсь, демонстрируя белизну всех своих зубов. — У Вас очень острый глаз и отменное красноречие. Жаль, что такта маловато и воспитание хромает. Но меня это не слишком напрягает. Вы, как и я, из той же самой породы людей, о которых говорят:

«Что вижу или про что думаю, о том или про то слагаю песни или говорю»?

Определенно детский взгляд на вещи. В этом мы с Вами похожи. Строите из себя чудачку, оригиналку, изображаете неформалку? Пугаете и наводите туман? Демонизируете себя? Я в сказки не верю, если что, да и Вас не боюсь. А в качестве индивидуальной справки хочу заметить, что я весьма практична, чрезвычайно реалистична и в чем-то до жуткой крайности однобока. Слышу, вижу, ощущаю много, но понимаю — чушь, чушь, чушь! А в этом мы с Вами, увы, не совпадаем. Так что…

— Но ранимая, временами мнительная и даже показная. И да, не пугливая…

А вот она определенно глухая!

— Я все знаю о себе. Вам обо мне рассказал человек, который составил корявую протекцию? У нас с ней неблизкое знакомство, поэтому информация искажена и непонятна.

— Мужчин избегаешь или они тебя не замечают, — гадалка подкатывает глаза, припоминая что-то важное, о чем хотела бы мне еще сказать. — Ничего удивительного. Отталкиваешь их? Достойного ждешь? Он рядом! Ни-я-я-я… Странное имя. Иностранное? Хм? Ты хорошо говоришь по-русски, значит…

— У меня нет проблем с лицами противоположного пола, и я не иностранка. Меня зовут Антония Смирнова. Уверена, что духи подтвердят и эту информацию. Родители, сестры и ближайшее окружение, в которое Вы не входите, зовут меня Нией. Не нужно фамильярничать со мною, я этого не люблю. Глохну и карим глазом проклинаю…

— Его ждешь? — она меня совсем не слышит или специально игнорирует, и продолжает свою линию гнуть.

— Кого? — таращусь на нее.

— Я не знаю. Никого не вижу рядом, но…

— Личная жизнь не в приоритете, — отрицательно мотаю головой, — я хотела бы узнать про работу…

— Строишь карьеру, налаживаешь отношения в деловом мире, заключаешь выгодные сделки, держишь марку и печешься о своей репутации, штурмуешь информационное пространство, закон иногда обходишь и на мораль плюешь, кое-что скрываешь, потому что сама стыдишься и считаешь это временным — тебе подняться надо, так стараешься добиться определенных высот? Тебя интересует собственное дело и ошеломительный финансовый успех? И все? Больше ничего?

Отлично! Разве этого мало? Все абсолютно в яблочко, а мы, по-видимому, с ней все-таки поладим и найдем общий язык и маленькие точки соприкосновения. Беру свои слова назад о том, что дама слишком непонятна, противоречива и немножечко глупа. У нее, наверное, где-то все же тумблер есть с переключением в режим адекватного мировосприятия и разумного общения с вынужденным клиентом, сидящим в этой полутемной комнате возле отсутствующей двери напротив фарфоровых кукл-вуду и муляжей мелких грызунов, запечатленных в устрашающих жутких стойках на изготовке к нападению. Как она вообще здесь живет? Инфекционные и вирусные заболевания эту таинственную незнакомку — «леди-обойдемся без имен» — не беспокоят? Со здоровьем все в порядке? То, что с головой у женщины определенное «бу-бу» — лично у меня, сомнений нет! Вполне очевидный факт, не требующий специализированного подтверждения.

И потом, зачем кому-то посещать такие места, если не с одной единственной целью — поинтересоваться своим будущим? Ничего противозаконного не вижу в том, что эта скучная барышня почитает линии на моей руке и раскинет карты на туманное грядущее. Она права! Сейчас меня заботит лишь моя карьера, финансовый успех, естественно, здоровье и возможные козни злопыхателей и конкурентов. Я не оригинальна в своих желаниях, поэтому:

— Я недавно открыла свое дело. Есть небольшой и стабильный заработок, но…

— Ты хочешь солидный куш? — подмигивает и отходит от меня. — Иди сюда, — рукой указывает на большой круглый стол, стоящий в центре комнаты, аккурат под жалким подобием театральной люстры с рваным абажуром-балдахином над ней. — Твое место! — отдает команды, на которые я, что очень странно, как покорная ведусь.

— Спасибо, — бормочу и, отодвинув стул, сажусь напротив женщины, которая уже тасует колоду нестандартных, слишком крупных по размеру карт. — Это что? — киваю на ее руки, перебирающие неясную пока мою судьбу.

Она не отвечает, но добродушно улыбается и глазами указывает на то, что делает, и как будто говорит:

«Тихонечко! Помалкивай и, не проронив ни звука, следи за тем, что я по твоей просьбе покажу».

И я слежу за всем, что эта дама делает. Гадалка раскладывает мою жизнь на темно-красное сукно, затем присматривается к каждому изображению, какое-то бережно скребет ногтем, словно налипшую грязь снимает, несколько раз над каждой картой дует, цокает, покачивая головой, и глубоко вздыхает.

— Что? — я подаюсь вперед и даже зад со своего места поднимаю, чтобы лучше видеть то, что пока от меня сокрыто под всем этим таинственным барахлом.

— Это твое прошлое, Антония, — указывает пальцем на какую-то картинку, — а это отношения, это крепкий дом, твое здоровье, небольшие тяготы, неурядицы, неприятности и странная, будто ненормальная, одержимая, нездоровая любовь…

— А где карьера? — грубо перебиваю женщину и взглядом суечусь по тому, что на столе разложено.

— Этого не вижу, — отрицательно мотает головой. — Красивые, но безумные отношения. Детская игра! Ты, он и… Он? Взрослый и уверенный мужчина, а рядом парень… Возможно, сын? Есть кто на примете? Подходящий, например, по возрасту, м?

— Нет, — быстро отрезаю. — Предпочитаю юношей из своей песочницы. А что там еще?

— Еще? — глупо переспрашивает.

— Считаете, что вся жизнь сосредоточена вокруг двух непонятных мужиков без лиц, фигур и сферы деятельности, один из которых мне то ли в отцы, то ли в дедушки годится? А что, например, с работой? Меня ждет успех? Личное не интересует. Я это сразу обозначила. Видимо, Вы невнимательно слушали?

— Отнюдь. Я ничего не вижу, — пожимает плечами и откидывается на спинку своего стула, но взгляд с карточной мозаики не сводит. Глазами суетится по покрову и то и дело тяжело вздыхает. — По крайней мере, в данный момент.

Замечательный ответ! Очень обнадеживающий и весьма противоречивый. Но, увы, не то. Ей бы постараться и как можно быстрее пересмотреть его.

— Как это? — забираюсь ногами на стул, упираюсь в сидение коленями и всем телом укладываюсь на гадальный стол.

— Не вижу, — она еще раз повторяет. — Судьба скрывается, милая. Нужно немного подождать.

Не понимаю… Этого не может быть — дело-то у меня точно есть. Что еще за игры? Судьба скрывается? А доживу ли я, например, до своих тридцати лет? Зачем мне это все, если пункт назначения не обозначен?

Несколько месяцев назад я открыла магазин с десертными товарами. Новое занятие — молодое и уже довольно прибыльное, во всяком случае, расчет с банком всегда своевременный и согласно договору. Я не добираюсь до штрафов, неустойки или пени — воспитываю осознанность и тренирую дисциплину, заодно создаю благоприятный имидж себе, как рачительной хозяйке и серьезному деловому человеку в короткой юбке или элегантном платье, с подолом чуть выше колен, разливающему шоколад по идеально гладкой прохладной поверхности мраморного стола. Ни один платеж я не просрочила и не подставила репутацию своей миниатюрной фирмы в лице еще двух близких мне людей: родной старшей сестры Юлии и общей подруги детства Сашеньки Морозовой, с последней у меня устная договоренность и исключительное рукопожатие наших отцов на поставки сладкого товара в качестве рекламной продукции в меню одного французского ресторана, одним из соучредителей которого является мой как будто бы влиятельный родитель. Эксклюзивные товары, талантливая ручная работа, и вполне демократичные цены, щадящие кошельки пока немногочисленных покупателей, для которых мы с огромным рвением устраиваем практически еженедельные распродажи, проводим бесплатные мастер-классы по приготовлению вкусных игрушек для всех желающих, в том числе детей, дарим скидочные карты и формируем базу постоянных клиентов с одной лишь целью — еще больше завсегдатаев поощрить, а новичков привлечь в наш маленький кондитерский магазин питательного удовольствия.

— А вот это что означает? — поднимаю карту и подношу к своему носу почти впритык.

— Я не знаю, — гадалка пожимает плечами, по-доброму улыбается и вкрадчивым тоном задает вопрос. — А на что похоже? Что-то напоминает?

Ну-у-у, как сказать? Кручу карту и так, и этак, переворачиваю и даже нюхаю — все тот же омерзительный кислый запах протухших щей, приготовленных нечистоплотным кулинаром на грязной кухне без соблюдения элементарных правил санитарного порядка. Но при ближайшем рассмотрении я вижу человеческую пару — мужчину и женщину, которые своими нижними половинами где-то на уровне фантомной талии сплелись.

— Тяни-толкай, наверное, — прыскаю и ладонью прикрываю себе рот. — Есть, правда, небольшое сходство с сексуальной позой, но… — тут же осекаюсь, замечая почти осуждающий меня женский взгляд.

Она шипит, словно этим поучает, затем вытягивает картонку из моей руки и укладывает на то же место на столе, откуда я ее взяла.

— Значит, тяни-толкай, Антония, — глубоко вздыхает, ставит локти и кокетливо сложенными кистями подпирает свой немного рыхлый подбородок. Дама телом худощава, но лицом упитана и красива — кровь с молоком исключительно на слащавой роже, зато лошадиная поджарость и жилистость — везде.

«Ния, ты где?» — жужжит мобильный сообщением от сестры.

— Извините, — быстро снимаю блокировку и прочитываю оставшуюся часть того, что мне прислала Юля.

Сестра волнуется и переживает, потому как я, по сути дела, прогуливаю свой полноценный рабочий день, а ей, похоже, нужно отлучиться:

«Тоник, с Игорьком не посидишь? Пожалуйста, цыпа. Люблю-люблю-люблю, моя хорошая. А? М? Ну-у-у-у-у-у…» — и три дебильных скалящихся смайлика в придачу.

Юла не оригинальна, зато находчива, а с некоторых пор манипулятивна и весьма токсична. Ее проблемы как-то слишком быстро переросли в формат шустро нарезаемых задач для всей семьи. Нет, нет и нет! Мелкого мальчишку пусть наша мама караулит или сладкая, но все же отстающая в мозговом развитии нимфетка, мечтающая о карьере приходящей няни в свои ого-го какие трудные шестнадцать лет. Ей будет чрезвычайно познавательно и интересно находиться с сопляком в нашем доме, когда там, например, довольно громко музицирует отец, пытая наши уши неумирающей рок-классикой, которой, наверное, уже не под одну внушительную сотню лет. Он у меня не музыкант, конечно, но все еще из когорты подающих огромные надежды и мечтающих о признании не слишком разборчивой в музыкальном плане толпы. Иногда складывается впечатление, что ему те же шестнадцать, что и девочке «по вызову» для сына воина, бесславно сгинувшего на военном поприще — любвеобильный козел так и не прибыл на побывку с очередной войны.

Зато у родителей с мелкой безотцовщиной установилось исключительное взаимопонимание и устойчивый паритет, а вот у меня, как у молодой, красивой, привлекательной, весьма харизматичной, а главное, свободной от таких вот обязательств девы в жизни есть иные интересы, помимо подгузников, коричневой аварии, «а-а-а», «пи-пи», непрекращающихся довольно полноводных, сильно пенящихся слюней, бесконечного «уа-уа», «чики-пики» и обворожительной беззубой улыбки до ушей. Я бы съела парня, если бы не денежные средства, которые любезно нам выплачивает государство стабильно, месяц в месяц, на содержание приблудившейся к нам, Смирновым, шантрапы.

Обидно, черт возьми! Меня ведь не заждались на рабочем месте и даже не скучают, зато впустую сливают акционный день, когда постоянные покупатели могут приобрести продукцию с пятнадцатипроцентным бонусом, и с небольшим подарком в виде красивого стаканчика ароматного свежесваренного кофе: кому бесплатно, а кому за полцены. Она сейчас серьезно? Я должна с ее маленьким сынком сидеть?

«Скоро буду, курочка. К чему такая спешка? У меня возникли непредвиденные дела» — печатаю и отправляю свой ответ.

— О-хо-хо, — стонет горе-медиум.

— Что еще? — поглядываю на немой экран смартфона и непрестанно бросаю взгляд на поле, щедро устланное гадальными картами.

— Я ничего не вижу, милая. Туман, сумбур, а духи молчат…

Я так и думала! Заткнулись или просто нечего сказать? Как знала, что ничего путного из этого посещения не выйдет, только время потеряю, поэтому решаюсь на простой вопрос:

— В этом месяце на балансе будет плюс? — хлопаю телефоном по своим губам.

— Да, конечно.

— Спасибо, — опускаю ноги на пол, встаю со своего места и, сняв со спинки стула сумку, направляюсь к выходу из этой душегубки. — Было очень интересно, но мне пора — дела заждались и развлечений захотелось. Вам, увы, так и не удалось меня развеселить, поэтому спешу откланяться…

— А деньги? — вслед дама грустно, но все еще с небольшой надеждой на успех, произносит.

А у меня на языке крутится довольно грубый ответ в простом формате:

«Бог подаст, а у меня сегодня нет»,

но я сдерживаюсь и вежливо пытаюсь представить свою точку зрения на то, чему свидетелем я стала здесь на протяжении неполных тридцати минут.

— Услуга в полном объеме не оказана — заказчик абсолютно не удовлетворен, а авансовый расчет не оговорен. Всего доброго. Будем считать, что сегодня был бесплатный тест-драйв. Я не впечатлилась, а посему — увы!

— Он ждет! — кричит мне в спину горе-ведьма то ли напутственное слово, то ли проклятие на одинокую и скучную до гробовой доски жизнь.

— Он? — с нескрываемой издевкой в своем голосе спрашиваю. — Старый, молодой или юный молочный мальчуган? Кто из этих троих? К кому мне подойти?

Игоречек, по всей видимости? Ставлю на мальца. Увы, но племянника я вынуждена буду посторожить сегодня. Так, конечно, не пойдет, да и сестра потом не рассчитается со мной. Я выставлю ей большую неустойку, стрясу солидную компенсацию за ощутимый моральный ущерб, да еще мое личное время, которое слишком дорого, практически неоценимо, и лишу старшую зарплаты, которую, между прочим, за работу в магазине ей плачу. Такой налог на маленького засранца, за которым я периодически, хоть и бухчу, слежу.

— Высокий, темноволосый, синие глаза, наглая улыбка, кожаная куртка и мотоцикл…

— Хм? Да под такое описание, — снимаю с вешалки свое пальто, улыбаюсь и специально громко хмыкаю, — половина нашего города подходит. Точнее нужно обозначить промт! К тому же…

— У него собака, Ния. В руках он держит странную игрушку.

Нет, хи-хи! Денег тетка не получит — все окончательно решено. Ее жалкие потуги, откровенно говоря, до милых чертиков смешны.

— Все та же ценовая политика! Прошу прощения, но это мне неинтересно, — поворачиваюсь к ней спиной, щелкаю замком и нараспашку открываю входную дверь.

Фух! Слегка морозный, очень свежий воздух и ноябрьская прохлада окутывают меня с головы до ног. Прикрыв глаза, делаю глубокий вдох, задерживаю на одно мгновение дыхание и тут же слышу женский шепот:

— Он ждет!

— Ну что ж, я очень рада за него, — выбираюсь из помещения и, не оборачиваясь, подхожу к ступенькам лестничного марша, ведущего вниз. — Ко всем своим достоинствам и недостаткам я к тому же не слишком пунктуальна, поэтому передайте юноше, чтобы понапрасну не тешил себя глупой мыслью и несбыточной надеждой. Иные планы согласно расписанию — родной племянник, мой магазин и давным-давно обещанное другому, по всей видимости, счастливчику свидание…

— С ним! — выкрикивает, уперевшись широко расставленными руками в лестничные перила. — Ния!

Угу-угу! Наверное…

Придерживая под попу значительно подросшего со дня своего рождения мальчугана, курсирую между рядами вертикальных прилавков. Прищуриваюсь, приближаюсь взглядом и вчитываюсь в красивые названия, которые почти каждый вечер всем трудовым коллективом кондитерской лавки «Шоколадница» изобретаем, чтобы удовлетворить утреннего полусонного клиента эксклюзивным, ни на что непохожим, нашим персональным, исключительным контентом.

— Ароматно, великий князь? Что ты думаешь о «Крыльях ангела»? — обращаюсь к пацаненку, засунувшему свою пятерню себе в рот. Он всматривается в чудо-роспись, нанесенную на картонки с указанием цены, что-то бормочет, затем скрипит и квохчет. — Нечего сказать, да? Пока не твой товар, малыш?

— Не-е-е, — пищит в ответ.

Я демонстративно поджимаю губы и подкатываю глаза:

«Мелкий, а уже дурной мужик! Все ему не так и все ему не то! Лишь бы покритиковать и характер показать… Весь в своего отца! Юла покладиста, но слегка велеречива. А этот только „дя“ и „не“. Косноязычие, видимо, от бати — „так точно“, „разрешите выполнять“ и мое любимое — „отставить — есть“».

— Тонечка? — зовет меня Кира, единственная помощница и продавщица в одном флаконе, стоящая сегодня за прилавком.

— Угу? — негромко отзываюсь.

— Я могу раньше уйти? Ты не возражаешь?

День для торговли однозначно не задался. Видимо, пронизывающий ветер и временами срывающийся мокрый снег не способствуют увеличению контингента желающих что-то вкусное на долгий вечер для себя приобрести. Еще раз убеждаюсь, что пророчества этой ведьмы в черном сатанинском одеянии абсолютно не верны.

— Еще полчасика? Угу? — отрываю взгляд от полок и замираю в ожидании ее ответа.

— Да, конечно. Спасибо, — тонким писком благодарит меня.

Нет проблем!

— А мы с тобой тут погуляем, молодой человек, — озвучиваю вечернюю программу для малыша. — Потом тебя дедушка заберет, а у тети Нии есть очень неотложные дела. Возражения? Есть что сказать, юноша? Проговариваем непонятки сразу. Ну? Смелее, мил человек.

— Ня! — схватив меня за нос мокрыми пальцами, сжимает кончик и тянет на себя.

Смеется изверг, пытая тетю.

— Игорь, будь мужиком, а не завидующей моему счастью бабой. Отпусти меня, — говорю с акцентом в нос. — Жалкое поведение, к тому же абсолютно не смешно.

Племянник заливается звонким смехом и крутится, сидя на моих руках.

— Тшш! — обхватываю его вращающуюся головку. — Ты не мелкий парень, поэтому веди себя культурно и не мешай работать. Больше не останусь с тобой, если будешь строить из себя капризную дурную куклу. Угу?

— Ня! — он застывает столбиком и спокойно инспектирует со мной оставшуюся часть стеллажей с теплой выпечкой.

У меня ведь намечено свидание? Да, именно! Я встречаюсь с мужчинами — нормальное и здоровое поведение женщины моих лет. Уже со вторым за последние три дня долго тянущейся недели. Это не очередная пятилетка и не какое-нибудь персональное соревнование. Просто мне необходимо общение с противоположным полом. Я приобретаю опыт и чувствую себя желанной, когда на таких свиданиях мужички надувают из капающей слюны небольшие радужные пузыри. Как правило, ничего серьезного, ведь мы всегда на стадии знакомства и милого ухаживания. Там и остаемся, за редким исключением, когда молодой человек способен на нечто большее, конечно. Ребята чудо как хороши, но не выдерживают мой, как эта тетка там сказала, «адский темперамент». Чего ходить вокруг да около? Молодые люди однозначно скучны, причем без перспектив на увеселение. Однако встречаются и весьма достойные кавалеры, имеющие все шансы на продолжение, но пока… Увы! Последние серьезные отношения были с молодым человеком, которому посчастливилось поцеловать меня и помацать дрожащими пальцами не слишком выпуклую грудь.

«А когда бишь это было… М-м-м-м…» — тихонечко смеюсь, закатывая глаза.

Звон дверного колокольчика заставляет вздрогнуть и теснее прислонить к себе ребенка:

«Блин! Кого там черт сейчас принес?».

— Тшш! Кто-то к нам пришел, — подмигиваю ему и целую розовую щечку. — Там тетя Кира, так что не будем высовываться. Что скажешь, Игорь Святославович. Да?

Мальчишка странно застывает и испуганно округляет глазки. По-моему, он прислушивается, присматривается и настораживается. Ребенок чувствует что-то нехорошее, боится сам и заставляет дергаться меня? Ну, дела!

— Чего ты, кроха? Все хорошо, не надо плакать, — подбородком прижимаю подрагивающую сильно детскую головку. — Кира! — негромко зову девушку, которая сейчас должна находиться на своем рабочем месте у расчетного прилавка. — Кира-а-а? Ты где?

Она не отвечает, зато я слышу четкие шаги и спокойное дыхание позднего посетителя с той стороны вертикальной витрины, возле которой мы с племянником застряли до момента разрывающего тишину колокольного звонка. Он рядом? Здесь? Возле или напротив нас? Как изваяние застываю и не отвожу глаза от лотка с большими расписными пряниками. Игорь громко всхлипывает, квакает, затем закидывает ручки мне за шею и прячет личико на моем плече. Он боится и открыто демонстрирует свой страх мне. Мне? Как будто я смогу что-то сделать в случае нападения…

— Ау? Эй? Где Вы? Выйдете, пожалуйста, — обращаюсь к безмолвному прилавку, раскинувшемуся передо мной. — Со мной сейчас находится маленький ребенок. Пожалуйста! Вы сильно пугаете его. Ведите себя достойно. Он еще совсем кроха. Ау?

В ответ звенящая и оглушающая тишина. Еще теснее прижимаю мелкого и упираюсь спиной в противоположную стену.

— Кира! — громко и уверенно имя девушки произношу.

По-моему, этот кто-то сейчас язвительно смеется. Он издевается? Больной или действительно опасный человек?

— Кто Вы?

Однозначно мимо! Посетитель, кто бы он ни был — мужчина или женщина — не намерен отвечать. Тяжело собраться и принять взвешенное решение, когда на моем плече хнычет крохотная жизнь, а напротив, скрытый высокой торговой мебелью стоит, по всей видимости, неадекватный человек.

— Могу Вам чем-нибудь помочь? — спокойный женский голос вклинивается в наше жуткое молчание. — Касса здесь!

Похоже, незнакомец, кто бы он ни был, отходит от стеллажа и двигается по направлению к продавщице, отсыпающей ему довольно милые и любезные слова:

«Пожалуйста… Будьте так добры… Пакет? Наличность, карточка… Вам у нас понравилось? Рекомендую это…» — стандартный набор фраз кассира, которому нужно рассчитать требовательного, потому что платежеспособного, клиента.

Пока она щебечет и старается ублажить покупателя, я осторожно обхожу витрину, одно нехорошее мгновение назад разделяющую нас с этим неизвестным человеком. Прижимая к себе Игорька и нашептывая ему на ушко подходящие нерядовому случаю слова, заворачиваю в нужный ряд…

Черная мужская высокая фигура стоит спиной ко мне. Темноволосый парень в кожаной короткой куртке и с мотоциклетном шлемом в своей руке, отставив зад и оперевшись на широкую поверхность торгового стола, о чем-то тихо и довольно мило беседует с кассиром.

— У вас уютно, — говорит мужчина.

— Вы у нас впервые?

— Да.

И надеюсь, что повторов этого неприятного типа у нас впредь не будет. Я не вижу его лица, но поведение откровенного мерзавца, надменной сволочи, которая была осведомлена о том, что со мной крохотный мальчишка, и даже зная это, не переставала нас с племянником пугать.

«Чтоб ты подавился тем, что здесь купил!» — про себя желаю мотоциклисту.

Пока кляну и к высшим силам взываю, не замечаю, как спотыкаюсь о что-то мелкое, некрупное, но твердое и определенно весовое:

«Господи! Что это такое?».

— Всего доброго, — Кира прощается с посетителем, лица которого я так и не успела разглядеть, потому как споткнулась об…

Игрушку?

Собака-робот… Механизированный пес на пластиковых лапах… Щенок, вращающий головой и поднимающий в игривой стойке зад… Серый программируемый питомец сидит на кафельном полу в торговом зале, а рядом, на второй полке прилавка с конфетами ручной работы находится его пульт с запиской:

«Привет, меня зовут ТибО! Давай дружить, Антония?».