Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

§ 4. Проблемы истории и археологии «державы» Эрманариха в исследованиях второй половины XX—начала XXI в.

В послевоенный период в Западной Европе постепенно активизировались исследования, так или иначе затрагивающие готскую проблематику. В это время западногерманские, австрийские и скандинавские ученые оказались в более благоприятной научной атмосфере, позволившей им успешно продолжить изучение проблем истории и археологии готов.

После окончания Второй мировой войны и денацификации Германии ученые ФРГ, ГДР и Австрии приложили много усилий к тому, чтобы пересмотреть взгляды на историю и археологию древних германцев, очистить их от ненаучных построений в духе Г. Коссины и его последователей[384]. Для последующего развития науки большое значение имело совершенствование археологической методики этногенетических исследований, представленное в теоретических работах Х.-Ю. Эггерса, М. Яна, Е. Вале, Р. Хахмана, Г. Коссака и др.[385] В то же время не следует забывать, что в ФРГ в 1950—60-е гг. продолжали работать историки и археологи, профессионально сформировавшиеся в годы Третьего рейха. Поэтому тогда еще встречались отголоски старого подхода к государству Эрманариха, идеализации готов как особо одаренного германского народа.

Крупным специалистом по истории варварских народов в послевоенной Германии продолжал оставаться Ф. Альтхейм[386]. По его мнению, причиной миграции готов с побережья Балтийского моря стала нехватка пахотных земель, на поиски которых они и направились в Северное Причерноморье. В «Истории гуннов» Ф. Альтхейм вновь акцентирует внимание на том, что в Южной России в середине IV в. образовывается обширная «готская империя» Эрманариха. Историк утверждал, что она обеспечивала надежную защиту экономическому и культурному обмену в центре России. Ф. Альтхейм одним из первых обратил внимание на то, что археологические памятники на Десне, Оке и в Волго-Камском междуречье свидетельствуют о широком проникновении в эти районы импорта[387]. Он не раз писал о восточном, деспотическим характере власти короля Эрманариха, что проявилось даже внешне в заимствовании им царских регалий, являвшихся частью раннесасанидского убора[388].

Э. Шварц посвятил специальное исследование истории древнегерманских племен, где немало места уделил готам[389]. Он считал, что у остроготов рано образовалось «родовое королевство». С середины IV в. ими правил король Эрманарих, при котором Остроготское государство начало распространять свою власть на соседние народы. Вслед за Ф. Альтхеймом он ошибочно считал, что основой готского войска уже тогда была конница[390]. Как видно, в книге Э. Шварца много традиционных штампов, своего рода «научного фольклора» о готах, давно бытующего в германской науке.

По мнению австрийского историка Эмиля Нака, готы покинули свою родину на юге Скандинавии вследствие перенаселенности. Историк признает, что государство остроготского короля Эрманариха включало большое число других народов. Он повторяет старую мысль, что такое огромное государство могло быть завоевано только конницей. По его мнению, Эрманарих вошел в мир саг прежде всего потому, что был тираном, выступившим против своего дома. В его эпическом образе сохранились воспоминания о трудностях, с которыми готы столкнулся в последние годы его правления[391].

Рассмотренные исследования немецких и австрийских историков 1950—60-х гг. во многом продолжали традиции изучения готов, сложившиеся в довоенную эпоху. Однако в 1960-е—1970-е гг. увидели свет исследования, по существу знаменовавшие начало нового этапа в развитии готоведения. Его отличает повышенный интерес к источниковедческим аспектам готской проблемы, а также поиск новых методологических подходов к ее решению, нацеленных, прежде всего, на получение достоверного исторического знания.

Важный вклад в готоведение внес австрийский ученый Рейнхард Венскус — яркий представитель «Венской школы» исторической этнографии, автор монографического исследования об образовании древнегерманских племен[392]. Он привел веские аргументы в пользу того, что древнегерманские “gentes“ были не гомогенными родовыми организмами, а представляли гетерогенные этнополитические общности, сложившиеся на основе воинской группы, сплотившиеся вокруг харизматического вождя. Р. Венскус по-новому поставил вопрос о происхождении готов, точнее того ядра (“Traditionskern”), которое являлось основным носителем готской этнической традиции. «Ядро традиции» понималось им как сохранение у варваров устойчивого представления об общности их происхождения, которое они пронесли в преданиях через все шесть столетий их истории[393]. Исследователь писал, что тот, кто относил себя к этой традиции по рождению или в результате испытаний, тот становился частью “gens” — членом общности, имеющей общее происхождение не по крови, а по преданию[394]. Поэтому он считал, что это постоянно приводило к изменению традиционного готского племенного устройства, т.к. помимо свободных готов последнее включало пленных, переселенцев и перебежчиков как германского, так и большей частью негерманского происхождения[395]. В книге Р. Венскуса содержалась ценная идея о принципиальной полиэтничности готов, позднее развитая X. Вольфрамом[396]. Отметим, что она хорошо согласуется с результатами независимых исследований российских и украинских археологов, большинство которых также пришли к выводу о полиэтничном характере Черняховской культуры. Такой подход представляется весьма продуктивным для исследования внутренней природы государства Эрманариха.

Важную роль в изучении готской проблематики сыграла монография западногерманского историка Норберта Вагнера «Гетика: Исследования жизни Иордана и ранней истории готов»[397]. Основное внимание он уделил источниковедческим вопросам изучения этого произведения, в первую очередь истории его создания. Он пришел к заключению, что этнонимы «гревтунги» и «тервинги» появились у готов еще на их прародине в Южной Швеции и лишь потом были принесены на континент[398]. По его мнению, в отличие от легендарной традиции, записанной Иорданом, готские племена переселялись на юг не сразу, а поэтапно, волнами: сначала тервинги, затем гревтунги и под конец гепиды. На основе анализа текста «Гетики» Н. Вагнер пришел к заключению, что готы шли в Скифию не вслепую, а располагали какой-то достоверной информацией о тех районах, куда они направлялись. По мнению исследователя, в судьбе готов важную роль сыграли поражения, нанесенные им римлянами на исходе «Готских» войн. В результате они вынуждены были изменить направление экспансии с южного на восточное, которое достигло своей кульминации при великом завоевателе Эрманарихе[399].

В 1970 г. вышла в свет книга известного западногерманского археолога Рольфа Хахмана «Готы и Скандинавия»[400]. На примере готской проблемы он показал преимущества синтеза исторических выводов, полученных различными дисциплинами независимо друг от друга на основе анализа разных видов источников, по сравнению с распространенным в науке «потребительским» использованием любых свидетельств о готах, вырванных из текстов. Р. Хахман обоснованно выступил против принципа «смешанной аргументации», негласно господствовавшего в науке[401]. Очень точна его характеристика состава источников по готской проблематике[402]. При этом особую ответственность в решении готской проблемы он возлагал на археологию. С тех пор этот подход успешно используется исследователями истории и культуры готов, в том числе отечественными.

Внимание Р. Хахмана, прежде всего, сосредоточено на проблеме происхождения готов. Их начальное местоположение он находил в Мазовии, где их следы археологически представлены мазовецкой группой пшеворской культуры[403]. Исследователь акцентировал внимание на том, что гутоны Повисленья I—II вв. не были идентичны готам Южной России III—IV вв., т.к. во время последующих войн с римлянами последние инкорпорировали много инородных германских и негерманских этнических групп. Он заметил, что у готов раньше, чем у других германцев сложилась определенная система представлений о своем происхождении (“Origo gentis”), независимая от античной исторической традиции. На основании анализа источников Р. Хахман пришел к выводу, что готы, всегда готовые к миграции или разбойничьему набегу, имели соответствующую социальную организацию, обеспечивавшую им военное превосходство[404]. После выхода в свет монографии Р. Хахмана наблюдается активизация исследований по готской тематике. Начинается переосмысление старых догм и концепций, которые ранее считались незыблемыми[405].

Интересующему нас аспекту готской проблемы посвятил несколько работ известный западногерманский специалист по восточноевропейской истории Готфрид Шрамм. Он вновь обратился к анализу этнонимов «северных народов» в «Гетики» Иордана и предложил свою интерпретацию[406]. Исследователь пришел к выводу, что Эрманарих действительно подчинил северные племена, а после этого силой навязал свою власть герулам, которые проживали в устье Дона и держали в своих руках доступ к Доно-Волжскому торговому пути. Г. Шрамм полагал, что географический костяк «державы» Эрманариха составляли великие восточноевропейские реки, служившие важнейшими торговыми артериями, связывающими север с готским югом. Но он считал недопустимым ограничивать природу Остроготской «державы» лишь торговлей: «Можно допустить легкие переходы от торговли к сбору дани, впрочем, как и сосуществование обеих форм»[407].

В наиболее крайней форме взгляды Г. Шрамма на «державу» Эрманариха проявились в его последней книге «Начало Древней Руси», изданной уже после смерти автора[408]. Он именует ее не иначе как «Великой восточноевропейской империей», ее восточная граница достигала Урала, где якобы обитали «золотые народы». Г. Шрамм вновь обращается к оценке остроготской «державы» как исторической предтече Киевской Руси на торговых путях, связывающих север и юг, считая и ту, и другую однотипными государственными образованиями[409]. Он даже утверждает, что структуру и территориальный рост «державы викингов» помогает понять «остроготский образец». Нельзя не заметить, что в публикациях Г. Шрамма, несмотря на его отдельные интересные наблюдения, доминирует старый подход к королевству Эрманариха, характерный для германской науки первой половины XX в.

Крупнейшим специалистом по готской проблематике является австрийский ученый Хервиг Вольфрам, автор многочисленных работ о готах[410], в том числе фундаментального итогового исследования «История готов»[411]. В дальнейшем автор дорабатывал его в течение десяти лет, за это время были опубликованы его переводы на итальянский и английский языки, а в 1990 г. вышло расширенное мюнхенское издание этой книги[412], с которого в 2003 г. сделан русский перевод[413]. Далеко не случайно эта книга имеет подзаголовок «опыт исторической этнографии». Ее автор является виднейшим представителем «Венской школы» в исторической науке. По существу, монография X. Вольфрама посвящена в первую очередь этнической истории готов, хотя в ней затрагиваются вопросы их политической и социальной истории.

Как никто другой автор прекрасно осознает, что «тот, кто сегодня пишет историю готов, замахивается на решение в принципе неразрешимой задачи»[414]. Тем не менее, сразу надо сказать, что X. Вольфрам блестяще справился с поставленной целью. Он показал, как люди различного этнического, культурного и географического происхождения становились готами, и как в процессе этого развития менялось значение того, что есть гот. По широте охвата проблематики, по глубине проникновения в сложнейшие вопросы готской истории его труд не имеет аналогов в современной историографии.

Прежде всего, импонирует общеметодический подход автора, ясно изложенный во введении — «история готов не относится, ни к понятию “история германских племен”, ни тем более к “истории взаимоотношений между немцами и внешним миром”»[415]. Книга X. Вольфрама явилась своего рода австрийским ответом немецким творцам националистического «готского» мифа, который расцвел буйным цветом в Третьем рейхе. X. Вольфрам создал сугубо научное исследование, внесшее важный вклад в изучение истории готов на пространствах всей Европы. Он не только тщательно собрал и систематизировал практически все известное о готах, но и внес в понимание их истории много принципиально нового.

I и отчасти II глава его книги посвящены исследованию готской этнонимии[416]. При этом автор полагает, что разные формы этнонима «готы» указывают на различные этапы готского этногенеза. Для нас интересны два последних параграфа II главы. Один посвящен истории гревтунгов-остроготов до времени вторжения гуннов. В нем подробно освещается взлет и падение остроготской «державы» Эрманариха[417]. В завершение этой главы австрийский исследователь дал характеристику королевской власти остроготов-гревтунгов. На его взгляд, к «великой державе» Эрманариха нельзя подходить с современными мерками; скорее следует говорить о готском протекторате над «северными народами», в частности, в районе Камы. Он полагает, что иорданову информацию о размерах империи нельзя подтвердить археологически[418], но допускает, что гревтунги могли контролировать все торговые пути от излучины Волги вниз по течению до Дона и Черного моря. В рамках «державы» Эрманариха полиэтническое сообщество чувствовало себя в более или менее слабой от него зависимости. В интерпретации этнонимов «народов севера» X. Вольфрам полностью следует Г. Шрамму.

X. Вольфрам внес некоторые новые штрихи в облик Эрманариха. Им скрупулезно проанализирован институт королевской власти у остроготов, его социальная и сакральная природа[419]. Но в целом австрийский исследователь все же не очень далеко ушел от традиционного для германской историографии понимания власти Эрманариха, прежде всего, как «воинского короля» (“Heerkönig”).

Книга X. Вольфрама дает целостную картину истории готов от мифических скандинавских истоков до падения раннесредневековых Остготского и Вестготского королевств. В отличие от своих предшественников ему удалось показать историю готов как предмет исторической этнографии, как ряд этапов их этнической истории, каждый из которых существенно отличался от предшествующих своим конкретным этническим содержанием при сохранении у готов «ядра традиции» в виде представления об общности их происхождения. Таким образом, получается, что племенное общество готов постоянно пребывало в становлении и поэтому оказалось способным принять в свой состав другие этносы[420]. Поэтому мы не можем полностью согласиться с оценкой труда X. Вольфрама, данной В.П. Будановой в русле развития «готоцентризма»[421]. Уже по самой своей природе любое монографическое исследование по этнической истории приковывает внимание его автора к основному объекту изучения — конкретному этносу. На наш взгляд, труд X. Вольфрама, вне сомнения, надолго останется настольной книгой всех исследователей, которые занимаются древнегерманской проблематикой и историей Великого переселения народов.

Существенный вклад в археологию готов внес мюнхенский ученый Фолькер Бирбрауэр[422]. Он показал, что Черняховская культура развивается из вельбарской и генетически с ней связана. По его мнению, для этнической атрибуции Черняховской культуры важны типы вещей, керамики, поселений и хозяйственный уклад, которые тесно связаны с традициями Свободной Германии[423]. На его взгляд, несмотря на выделенные локальные варианты и существующую полиэтническую интерпретацию, Черняховская культура в своей основе — восточногерманская, а учитывая юго-восточное направление движения носителей вельбарской традиции и данные письменных источников — готская[424]. Он считает, что собственно готские племена проживали в пределах ареала Черняховской культуры. Работы Ф. Бирбрауэра внесли важный вклад в понимание тех сложнейших этнокультурных процессов, которые происходили в центрально- и восточноевропейском Барбарикуме в IV—V вв., в том числе, на территории государства Эрманариха.

Наряду с вышеназванными новаторскими исследованиями, в конце XX в. в Германии и Австрии продолжали выходить работы, содержащие общие исторические оценки государства Эрманариха. Западно-германский историк X. Шрейбер рассматривал королевство Эрманариха как своего рода пережиток древнегерманской эпохи[425]. Он считал, что в отличие от везиготского «судьи» Атанариха остроготский правитель Эрманарих был более могущественным королем, но подвластное ему образование в целом оказалось гораздо архаичнее. В. Фритце проанализировал отношения германцев и славян накануне и в период Великого переселения народов[426]. Он признает, что готы не могли полностью занимать огромную территорию, которой владели, под их властью здесь жили славяне и другие народы. А. Краузе также дал характеристику остроготам и созданному ими в Причерноморье государству[427]. По его мнению, королевство остроготов имело нечеткие границы, но распространяло свое влияние вплоть до Урала. Оно управлялось сильными правителями, однако по существу являлось степным образованием, в котором сильно перемешались германские и сарматские кочевнические элементы. В книге В. Гизе в традиционном для германской историографии духе рассматривается ранняя история готов до разделения народа на вези- и остроготов. Последним отведена территория степной Украины и указано направление их последующей миграции в Крым[428].

Австрийскому историку Вальтеру Полю принадлежит ряд работ по этнической истории раннесредневековой Европы. Как и X. Вольфрам он является видным представителем «Венской школы» исторической этнографии. В последней книге он попытался суммировать представления современных европейских ученых о готах[429]. По его мнению, к северу от Черного моря гревтунги-остроготы возглавили полиэтнические всаднические союзы (“Reiterverbände”). В середине IV в. остроготский король Эрманарих создал здесь сильное государство. Исследователь полагает, что список «северных народов» у Иордана, над которыми якобы властвовал Эрманарих, скорее свидетельствует о представлениях (разведданных), нежели о действительно существовавших властных отношениях в столь далеких областях. Из итоговых исследований по истории древнегерманской, в том числе готской, государственности назовем коллективный труд ряда западноевропейских историков под латинским названием “Regna et Gentes”[430]. В нем на богатых материалах варварских королевств V—VII вв. рассмотрены процессы их исторической трансформации от “gens” к “regnum”.

Гораздо меньше внимания готской проблематике уделяли историки и археологи ГДР. Остроготский этап истории готов изучал известный историк Ганс-Иоахим Диснер[431]. Он весьма осторожно касается вопроса о характере и масштабах королевства остроготов на юге Восточной Европы. Исследователь лишь отмечает, что военная демократия и институт королевской власти у готов Южной России получили дальнейшее развитие. А. Хойслер одним из первых затронул вопрос о социально-экономических отношениях в обществе, оставившем Черняховскую культуру[432]. К сожалению, его заключения носят самый общий характер в духе господствовавшей тогда в ГДР концепции родоплеменного строя по Ф. Энгельсу. Остроготам, как, впрочем, и везиготам не нашлось места в фундаментальном двухтомном академическом издании «Германцы», написанном большим авторским коллективом под редакцией ведущего историка ГДР И. Херрмана[433]. Весьма показательно, что в этом издании на карте расселения германцев в эпоху Великого переселения народов все Северное Причерноморье представляет собой большое «белое пятно», рассеченное стрелой гуннского вторжения[434]. И это далеко не случайно. Историки и археологи ГДР, видимо, остерегались вступать в открытую конфронтацию с официальными советскими историками, низводившими готскую государственность до примитивного племенного образования на незначительной территории в Приазовье[435].

Отдельные аспекты проблемы королевства Эрманариха затрагивались в работах X. Бека[436], О. Гшвантлера[437], Б. Бельцера[438], X. Кастрициуса[439], Г. Ноймана и др.[440] Эти и другие исследования необходимо принимать во внимание при изучении персоны последнего короля остроготов.

Во второй половине XX в. в изучении готской проблематики помимо германских историков, наиболее плодотворно работали исследователи из скандинавских стран. Естественно, их больше всего занимали вопросы, связанные с происхождением готов и определением их прародины. Здесь весьма существенный вклад внес уже упоминавшийся шведский лингвист и историк Йозеф Свеннунг, автор книги «Иордан и Скандинавия»[441]. Хотя она в основном посвящена «северному периоду» истории готов, в ней содержится ряд ценных наблюдений, касающихся причерноморского этапа их истории. Серьезной заслугой этого исследователя следует считать его анализ древнейшей готской этнонимии[442]. Шведский ученый полагал, что невозможно однозначно идентифицировать остроготов с гревтунгами и везиготов с тервингами, он настаивал на самостоятельности их вторых названий[443]. Также недоказуема, на его взгляд, связь «говорящих» готских этнонимов (гревтунгов как «жителей степей», а тервингов как «лесных жителей») с ландшафтными особенностями Северного Причерноморья[444]. По мнению ученого, древнейшим историческим персонажем германского героического эпоса является готский король Эрманарих. Й. Свеннунг проследил его судьбу в героическом эпосе и в средневековой исторической традиции.

Финская исследовательница Ирма Коркканен в 1975 г. издала книгу, посвященную филологическому анализу списка «северных народов» Иордана[445]. Она привела новые аргументы в пользу того, что в основе перечня “arctoi gentes” лежал прототекст на готском языке. Однако к сожалению, в качестве объекта изучения она избрала рукопись A (“Codex Mediolanensis Ambrosianus”), которая сейчас считается для этого наименее подходящей. В своих этимологиях И. Коркканен во многом придерживалась подхода, намеченного еще Т. Гринбергером, но, кажется, пошла еще дальше. Предложенные ею новые этимологии этнонимов во многом являются плодом умозрительного филологического творчества и не находят соответствий в реалиях эпохи Великого переселения народов. Книга И. Коркканен существенно подорвала оптимизм исследователей в решении вопроса о соотнесении «северных народов» Иордана с исторически засвидетельствованными группами[446].

Шведский историк С. Сёдерлинд попытался возродить старую готскую теорию происхождения Руси, весьма популярную у русских историков конца XIX в.[447] Однако она не получила поддержки в современной науке. Норвежский ученый X. Станг проанализировал нарративную традицию о герулах путем сопоставления данных о них в различных источниках[448]. В итоге у него получилось, что герулы — не племя, а некая привилегированная прослойка тех же готов, связанная со знанием рун.

Проблему происхождения готов на широком круге источников в начале нашего века подробно проанализировал шведский историк Ингемар Нордгрен[449]. В их языке и культуре он обнаружил ряд скандинавских элементов. В его книге можно найти малоизвестные свидетельства о некоторых специфических чертах королевской власти и социального строя готов.

Результаты более чем векового изучения «Гетики» Иордана как исторического источника недавно подвел датский исследователь Арне С. Христенсен[450]. Он попытался доказать, что Кассиодор и Иордан основывали свои работы не на готской, а исключительно на античной историографической традиции, что явно противоречит источникам, особенно в отношении автора «Гетики». Немало места ученый уделил разбору иордановых свидетельств о «державе» Эрманариха, ее оценкам в историографии XX в.[451] Однако у него мы найдем мало оригинальных мыслей по интересующей нас проблеме — автор чаще всего ограничивался сводкой мнений авторитетных исследователей по тому или иному вопросу.

До середины XX в. английские и американские исследователи не проявляли особого интереса к готской проблематике, если не считать литературоведческого исследования К. Брэди средневековой легендарной традиции о короле Эрманарихе[452]. Ситуация заметно меняется после Второй мировой войны, когда в Англии и США появляются монографические работы по готской тематике. Существенный вклад в ее изучение внесли Э.А. Томпсон[453], Т. Барнс[454], Г. Брэдли и др.[455] Как правило, их исследования опирались на данные нарративной традиции и чаще всего освещали периоды готской истории уже после гибели королевства Эрманариха.

К вопросу о «державе» Эрманариха весьма критически подошел американский ученый австрийского происхождения Отто Менчен-Хелфен[456]. Он полагал, что прочность «державы» Эрманариха не следует переоценивать, нельзя установить и границы его государства, т.к. их и не было. Исследователь утверждал, что вокруг более или менее плотно заселенной готской территории находились области других племен. Одни из них, возможно, регулярно платили дань, другие обменивали свои товары, возможно, пушнину, на то, что готы получали из Боспорского царства и дунайских провинций, третьи объединялись с готами для грабительских походов. Стремительный крах государства Эрманариха отчетливо показал его непрочность[457].

Для нашей темы значительный интерес представляют публикации Питера Хизера[458]. В одной из них он, опираясь на свидетельства позднеантичных авторов, попытался учесть все известные группировки гревтунгов и в результате получил войско численностью как минимум 60 000 человек[459]. Но здесь следует заметить, что историкам известны лишь некоторые количественные данные об отдельных группировках готов эпохи Великого переселения народов, т.е. уже после распада «державы» Эрманариха. Поэтому составить по этим поздним и сильно перемешанным фрагментам представление о некогда существовавшем целом, на наш взгляд, — задача нереальная. Более ценной является книга П. Хизера, написанная в соавторстве с Дж. Мэтьюзом[460]. В нее вошел пространный очерк о Черняховской культуре. В последней соавторы, вслед за русскими учеными, видят некий археологический эквивалент «державе» Эрманариха. Весьма примечательно, что археологический очерк сопровождается иллюстрациями наиболее характерных Черняховских артефактов и планами могильников, но, к сожалению, по публикациям, изданным более четверти века назад[461].

Современный американский историк-медиевист Патрик Гири попытался дать ретроспективную оценку королевства Эрманариха в контексте более поздней раннесредневековой государственности[462]. Он считает, что королевство гревтунгов, несмотря на свою приверженность готской традиции, по своим обрядам, этническому составу и военной организации было степным. Государство Эрманариха контролировало традиционные торговые пути, которые связывали между собой Черное море и балтийский мир. В последних исследованиях этого автора сквозит пессимизм в отношении когнитивных возможностей таких источников, как «Гетика» Иордана[463].

Достижения советских археологов в изучении Черняховской культуры изложила в своей книге археолог Мария Гимбутас[464]. Она полагала, что столь унифицированная культура, как Черняховская, могла развиваться только при условии единой политической власти, процветающей торговли, развитого производства, постоянной подпитки новыми элементами из Римской империи, смешения южных, западных, северных и восточных влияний[465]. Исследовательница обратила внимание на некоторые ее существенные отличия от других европейских культур, однако не смогла дать им объяснения. Популярные на Западе работы М. Гимбутас о готах и Черняховской культуре не отличаются большой оригинальностью. Ее главная заслуга состояла в том, что она доносила англоязычному читателю достижения отечественных археологов в изучении Черняховской культуры.

Историк Поздней Античности Михаэль Куликовски посвятил свою монографию истории готов в III—начале V в.[466] Автор считает недостоверными сведения Иордана о размерах государства Эрманариха. По его мнению, не следует обозначать Готскую империю IV в. как полиэтничную. Она была полиэтничной только в той степени, что никакая культура не представлена в ней полностью автономной и свободной от примеси чужих культурных влияний. На его взгляд, Черняховская культура очень разнообразна: существуют параллели между артефактами, строительными традициями и погребальными обрядами Черняховской культуры и более ранних культур на этой же территории, а также провинциально-римской, вельбарской и пшеворской культурами на севере и степных культур на востоке. Черняховская культура — это результат политической стабильности, указывающей на растущее политическое влияние готских вождей в IV в.[467]

Польская наука имеет давние традиции изучения готской проблемы, прежде всего, ее археологического аспекта. Далеко не случайно именно польский археолог В. Антоневич еще в 20-х гг. прошлого века первым сформулировал полиэтническую концепцию Черняховской культуры[468], которую позже развили российские и украинские археологи. По его мнению, готская культура — это конгломерат культурных приобретений разных племен и цивилизаций, но готы составляли в Черняховском обществе господствующую верхушку и организующую силу[469]. На близких позициях стояли и другие польские ученые первой половины XX в.: Ю. Костржевский, Л. Козловский, В. Шиманский, Т. Рейман и др.[470] Известный историк, академик X. Ловмянский высказал мнение по вопросу идентификации наиболее трудных для понимания этнонимов иорданова списка «северных народов», хотя его идентификации весьма проблематичны[471].

К 80_:м гг. XX в. в Польше увидели свет не только археологические и исторические исследования о готах, но появились первые обобщающие и даже научно-популярные издания. На основе анализа иорданова списка «северных народов» Е. Стржельчик подверг сомнению “panstwo” Эрманариха над столь отдаленными областями, но справедливо признал уникальность этого свидетельства готского историка о народах европейского севера[472].

В настоящее время исследования польских археологов сосредоточены на изучении вельбарской и пшеворской культур, носители которых приняли участие в этногенезе готов на самом начальном его этапе. Известная польская исследовательница Магдалена Мачинска успешно занимается археологической проблематикой эпохи Великого переселения народов. Помимо ряда конкретных работ, ей принадлежит обобщающий труд «Переселение народов», имеющий характерный подзаголовок «История неспокойной эпохи в IV и V вв.»[473] Польская исследовательница допускает, что Черняховская культура может быть идентифицирована с территорией, подвластной Эрманариху. По ее оценке, его королевство занимало обширную территорию от Балтики до Черного моря. Но она высказывает сомнение, что в него входили народы, жившие по Волге и Оке[474]. М. Мачинска полагает, что готы не были в состоянии покорить такую обширную территорию и управлять ею, иначе столь огромное государство стало бы известно римлянам. Здесь надо заметить, что она упускает важное свидетельство Аммиана Марцеллина (XXXI.3.L). Само королевство Эрманариха исследовательница оценивает как слабую федерацию, состоявшую из разноэтничных племен, которая прекратила свое существование в конце IV в. в связи с гуннским вторжением и смертью короля Эрманариха[475].

Работы Анджея Коковского посвящены, прежде всего, вельбарской культуре в Польше[476]. В научно-популярной форме его взгляды изложены в книге, изданной в 2007 г.[477] При этом весьма показательно, что А. Коковски обращается не только к археологическому материалу, но и к другим историческим источникам. Он определяет Черняховскую культуру как культуру с готскими традициями, носителями которых были в основном остроготы. В целом автор допускает, что список «северных народов» у Иордана позволяет в общих чертах охарактеризовать политические отношения в пограничных областях готского королевства Эрманариха. На его взгляд, в этом полиэтничном союзе готы составляли только часть руководящей элиты[478]. Для нашей темы важно, что А. Коковски — ведущий современный исследователь вельбарской культуры — признает, что Черняховская культура по своему характеру и развитию далеко ушла от собственно готской, вельбарской традиции.

Помимо названных работ историко-археологического характера, для изучения проблемы государства Эрманариха немалый интерес представляет итоговое исследование польского историка Кароля Модзелевского «Варварская Европа»[479]. В нем во многом по-новому ставятся и освещаются ключевые вопросы социальной структуры и политической организации, свойственные варварскому миру Центральной и Восточной Европы накануне и в начале эпохи Средневековья. Широко используя сравнительно-исторические данные, он высказался в пользу выдвинутой им идеи «варварского коллективизма», который проявлялся буквально во всех структурах древнегерманских, раннеславянских и балтских обществ[480]. На наш взгляд, идеи К. Модзелевского могут снять некоторые существенные противоречия между описаниями могущественного королевства Эрманариха в сочинениях историков и сохранением в нем весьма архаических традиций, выявляемых в результате анализа массовых археологических источников.

Если до начала 90-х гг. XX в. среди украинских археологов во взглядах на проблему «готы и Черняховская культура» наблюдался практически тот же спектр оценок, что и среди российских исследователей, то после провозглашения независимости Украины все громче стал слышен голос сторонников готской принадлежности Черняховской культуры. Неоднородность этнической структуры Черняховского населения больше никем особо не оспаривалась, хотя в украинской лесостепи по-прежнему предпочитали видеть славян[481]. Однако в дальнейшем взгляды украинских исследователей начинают существенно изменяться.

На украинских исследователей 90-х гг. XX в. определенное влияние оказали взгляды американского ученого украинского происхождения Омельяна Прицака, изложенные в книге «Происхождение Руси»[482].

В первом ее томе собраны и проанализированы скандинавские источники, в том числе и те, которые, сохранили историческую память о хрейдготах и Эрманарихе[483]. Критическая оценка этой работы дана в рецензии Е.А. Мельниковой. О возрастании интереса к готской эпохе в истории Украины свидетельствует пространная статья Львовского историка Леонтия Войтовича[484]. Он попытался подвести итоги изучения истории готов на будущих украинских землях.

И.С. Пиоро еще в 1970—80-х гг. активно исследовал вопрос о готах в Крыму, итогом этой многолетней работы стала публикация монографии[485]. Автор считает археологическим отражением проникновения племен готского союза в Северное Причерноморье памятники Черняховской культуры, а одним из наиболее ярких свидетельств присутствия германцев — рунические надписи, найденные на территории Украины, Молдавии, Румынии[486]. В грунтовых могильниках Юго-Западного Крыма исследователь находил признаки смешения населения из северо-западных областей, скорее всего, германцев с сармато-аланами, хотя и признает, что прямых свидетельств позднеантичных авторов о присутствии здесь именно готов не известно. Более взвешенный взгляд на соотношение памятников классической Черняховской культуры и крымских древностей III—V вв. изложен им в одной из последних статей[487].

Один из ведущих украинских специалистов по археологии ранних славян В.Д. Баран утверждал, что Черняховская культура формируется еще до обоснования готов в Северном Причерноморье[488]. Он связывал со славянами верхнеднестровскую группу Черняховских памятников и древности типа Хлопкова-Боромли на Левобережье Днепра, а с пришлыми германцами — памятники с элементами вельбарской традиции[489]. В конце 1990-х гг. позиция исследователя несколько изменилась и сблизилась с классической модификацией готской теории М. Эберта, согласно которой готы, переселившись в Северное Причерноморье, наслоились на разноэтничную массу местного населения и как господствующий слой во многом определили характер местной культуры[490]. По его заключению, именно готы являлись стержнем полиэтнического союза и способствовали интеграции в него разнокультурных элементов[491].

Несколько иных взглядов придерживается Д.Н. Козак, исследовавший на Западной Украине ряд пшеворских и вельбарских памятников[492]. Он полагает, что по пути на юг готские племена осели на землях современной Волыни и Подолии, вытеснив местное население — племена зубрицкой и позднезарубинецкой культур, связываемые им с венедами[493]. Действительно в последней четверти II в. памятники названных культур внезапно прекратили свое существование и сменились поселениями и могильниками вельбарского типа. Д.Н. Козак подчеркивает, что никаких контактов между этими двумя народами по археологическим и письменным данным здесь не наблюдается[494]. В итоговой монографии «Венеды» Д.Н. Козак утверждает, что готы установили политическое господство над славянами и всеми другими племенами, населявшими Украину во II—IV вв. кроме славянских группировок Верхнего Поднестровья и Днепровского Левобережья. При этом готы отрезали венедам выход к морю и тем самым нарушили их связи с античными городами. Обладая военным преимуществом, они разоряли поселения, сжигали и топтали посевы, создавая тем самым нетерпимые условия для нормальной жизни. Впоследствии был достигнут компромисс, который базировался на признании венедами политической и вассальноданнической зависимости от готов при гарантии безопасности их жизни и торговли с античными городами. По мнению Д.Н. Козака, этот военно-политический феномен и получил название «держава» Германариха[495].

О.М. Приходнюк первым попытался применить к интересующей нас проблематике цивилизационный подход[496]. Он считал черняховское общество переходным к раннеклассовому, находящимся на пути к созданию собственной государственности, и на этом основании предложил отказаться от традиционного названия «Черняховская культура», заменив его на «протоцивилизацию» как более соответствующее уровню его социального развития[497]. Исследователь полагал, что это понятие точнее передает суть Черняховского феномена, т.к. в него вошли несколько разнокультурных и разноэтничных образований на уровне отдельных моноэтничных археологических культур. Создателями этой «протоцивизизации» могли быть только готы как «единственные пассионарии» на близлежащем пространстве[498]. Здесь явно чувствуется влияние идей Л.Н. Гумилева.

Безусловно, ведущим специалистом по Черняховской культуре и связанной с ней этноисторической проблематике сейчас является Б.В. Магомедов. Ему принадлежит капитальный труд, посвященный Черняховской культуре[499]. Он включает не только наиболее полную сводку Черняховских памятников, открытых на территории Украины, Молдовы, России, но и их археологический анализ, выполненный на современном научном уровне[500]. По мнению Б.В. Магомедова, Черняховская культура возникла на основе вельбарской культуры при сильном провинциальноримском влиянии. Этническую основу этой культуры создали германские племена, а основную массу ее населения составляли готы[501]. Но Б.В. Магомедов допускает, что в германские общины спорадически включались представители других этносов (поздние скифы, сарматы, славяне, фракийцы). При этом формирование новой этнокультурной общности проходило при мощном воздействии провинциально-римской цивилизации[502].

Весьма показательно для современного уровня развития черняхововедения то, что Б.В. Магомедов не ограничился лишь археологическим анализом Черняховской культуры, но попутно рассмотрел некоторые исторические, социальные и этнографические аспекты готской проблемы. Он привел ряд новых археологических данных, еще раз подтвердивших старый тезис, что в экономическом отношении черняховское население существенно выделялось на фоне соседних варварских народов[503]. Отдельный параграф монографии посвящен «эре Германариха»[504]. В отличие от большинства российских и украинских ученых основное ядро его «державы» исследователь локализует в Поднепровье, где обычно размещали славян-антов. Он соглашается с теми исследователями, которые видели в Германарихе прообраз могущественного эпического короля Рейдготланда Хейдрека[505].

Книга Б.В. Магомедова хотя и не решила до конца основные вопросы готской проблемы в Северном Причерноморье, тем не менее, еще раз убедительно продемонстрировала, какими большими возможностями располагает современное черняхововедение для изучения интересующей нас темы. По существу в ней в систематизированном виде представлен новый массовый источник, без учета которого сейчас невозможно продвинуться вперед в изучении истории юга Восточной Европы в целом и проблемы «державы» Эрманариха в частности[506].

Ведущий украинский археолог-славист Р.В. Терпиловский неоднократно обращался к проблеме взаимоотношений готов и древних славян. В завершенном виде его взгляды изложены в итоговой монографии[507]. Он признает, что в начале IV в. отдельные группы носителей Черняховской культуры с вельбарской традицией (готы) продвигаются на север, на территорию, ранее занятую племенами киевской культуры (венеты). Сложившуюся в лесостепи ситуацию исследователь связывает с описанной Иорданом войной готов с венетами. Археологически это подтверждается тем, что на ряде поселений киевский горизонт перекрыт Черняховским.

Историографии Черняховской проблематики Днепровского Левобережья посвящено исследование харьковского археолога М.В. Любичева[508]. В своей докторской диссертации он вполне обоснованно выделил здесь горизонт памятников типа Боромля, оставленный славянскими переселенцами из Верхнего Поднестровья[509]. Во второй четверти IV в. венеты — носители горизонта Боромля были вытеснены гревтунгами/ остроготами и отошли на север к Сейму[510].

Современному состоянию изучения готской проблемы и Черняховской культуры посвящены несколько тематических сборников, содержащих новые материалы по интересующей нас тематике[511].

Историографический анализ проблемы показал явный прогресс в двухсотлетнем изучении королевства Эрманариха. Этот процесс имел свои взлеты (конец XIX—начало XX в., последняя треть XX в.) и свои падения (в Германии 1930—середины 1940-х гг.). Основные достижения зарубежной исторической науки в этой области сводятся к следующему. Во-первых, собраны, изданы и детально исследованы основные нарративные источники о готах и их королевствах в Восточной Европе, включая раннесредневековую эпическую традицию. Во-вторых; определены хронологические рамки и масштабы королевства Эрманариха. Правда, последние сильно варьировали в работах разных исследователей от крупного государственного образования в Северном Причерноморье (по Аммиану — между Доном и Днестром) до гигантской империи (по Иордану — охватывавшей чуть ли не всю Восточную Европу). В-третьих, учеными «Венской школы» разработана новая концепция готского этногенеза, представляющаяся нам весьма продуктивной для исследования природы королевства Эрманариха. Выявлены основные тенденции этнической истории готов в эпоху Поздней Античности, в том числе их исторической трансформации от “gens” к “regnum” при сохранении основного «ядра традиции». В-четвертых, украинскими, румынскими, молдавскими археологами исследованы многочисленные памятники Черняховской культуры и создана обширная база археологических источников, более объективно отражающих этнополитическую ситуацию на юге Восточной Европы в IV в., нежели традиционные нарративные тексты.