Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

§ 3. Росомоны — «славяне-росы»

В исходной части эта гипотеза близка «роксоланской», но акцентирует внимание на славянстве носителей этнонимов с начальным корнем рос. В отечественной науке уже почти два с половиной столетия доминирует точка зрения, что росомоны Иордана — это одно из самых ранних упоминаний приднепровских славян со значением «люди росы». Как уже указывалось, она была ясно сформулирована М.В. Ломоносовым в гл. IX его исторического сочинения «О происхождении и древности россов, о переселениях и делах их»[1532]. Справедливости ради следует напомнить, что именно он первый обратил внимание на сходство звучания основы «рос» и названия р. Рось в Правобережье Днепра, многократно повторенное его последователями в XIX—XX вв. Точка зрения основоположника российской науки оказалась наиболее привлекательной и для советских ученых. По существу она легла в основу т.н. «южной гипотезы» происхождения Руси.

Как уже указывалось, еще в начале XX в. германский востоковед Й. Маркварт обратил внимание на имя народа “Hros” у сирийского автора VI в. Псевдо-Захария Ритора[1533]. Он первый попытался научно обосновать связь этого библейского по происхождению названия с росомонами Иордана, но в них он видел германское племя. Через сорок лет идея Й. Маркварта была подхвачена Н.В. Пигулевской, сопоставившей народ “Hros” упомянутый в «Церковной истории» Псевдо-Захария, с летописной Русью[1534]. Вскоре эта гипотеза приобрела характер весьма жесткой концепции, доминировавшей в советской науке фактически до конца XX в.

Для ее утверждения много сделал Б.А. Рыбаков, придававший особое значение племени росомонов Иордана в древнерусском этногенезе[1535]. С ними он связал «ядро будущей русской народности»[1536]. Вслед за Н.В. Пигулевской Б.А. Рыбаков сопоставил этот этноним со свидетельством Псевдо-Захария о народе “Hros” и с приднепровским гидронимом Рось[1537]. В его понимании в готской и аланской среде слово «росомоны» означало «люди рос»[1538] и, скорее всего, они уже были славянами[1539].

По заключению академика, росомоны изначально обитали в киево-росском регионе, а затем заселили район Днепровской Луки и порогов. Проживая по соседству с подданными Эрманариха, росомоны в своих интересах должны были поддерживать нормальные мирные отношения с готами и, возможно, как-то оплачивали этот мир или платили им проездные пошлины, что Иордан представил читателям как подвластность готам. Так из одного имени росомонов под пером Б.А. Рыбакова родилась целая история взаимоотношений славян-росомонов и готов, с которой собственно и начиналась история Руси: роксоланы — росомоны = «народ рос» — р. Рось — народ “Hros” Псевдо-Захария Ритора — византийский этноним “ρωζ” и, наконец, летописная «Русь».

Однако нельзя не заметить, что между ее ключевыми звеньями вместо строгих научных доказательств мы находим лишь ряд допущений, на что неоднократно обращалось внимание ранее[1540]. Да и практически каждое звено указанной выше цепочки базируется не на твердо установленных фактах, а на частной гипотезе, в свою очередь нуждающейся в верификации. Достаточно напомнить хотя бы один факт — древней летописной формой написания названия р. Рось была Ръсь, а жители ее берегов назывались не росы/русы, а поршане[1541]. Существование особого славянского племени русов в правобережье Днепра исторически не доказуемо и не подтверждается данными каких-либо источников. Таким образом, исчезает главное основание для сопоставления имени иордановых росомонов, гипотетических росов и летописной Руси.

Известный киевский археолог и историк М.Ю. Брайчевский считал, что этническая природа росомонов остается спорной, однако контекст, в котором они упомянуты, позволяет полагать, что у Иордана имеются в виду восточные славяне[1542]. Исследователь исходил из того, что источник, упоминающий росомонов, датируется VI в., т.е. эпохой, когда процесс формирования славянской Приднепровской Руси уже проявил себя в достаточной степени. Однако заметим, у Иордана росомоны упоминаются в связи с событиями иной эпохи — времени гибели королевства Эрманариха, когда этнокультурная ситуация на юге Восточной Европы была совсем другой, нежели в VI в.

Не вдаваясь в подробный анализ весьма многочисленных работ российских и украинских археологов-славистов, отметим лишь, что для одних из них росомоны Иордана — это одна из групп носителей Черняховской культуры IV в., населявшая Среднее Поднепровье, в особенности бассейн р. Рось. Другие археологи связывали носителей этнонимов с корнем «рос» с племенами Пеньковской культуры VI—VII вв. Третьи предлагали, видеть в этом имени лишь другое название праславян-венетов или антов.

К настоящему времени обоснованно отвергнуты как несостоятельные попытки возвести летописное название «Русь» непосредственно к росомонам Иордана. А значит, отпал главный «ретроспективный» аргумент в пользу их славянской принадлежности. Как представляется, он носил не столько научный, сколько идеологический и политический характер — во что бы то ни стало доказать исконность и славянскую принадлежность «Руси» и этноса ее носителей. О неславянской принадлежности племени росомонов весьма аргументированно писал О. Йричек еще более ста лет назад[1543]. Да и, судя по звучанию имен у Иордана, росомоны — Сунильда, Сар, Аммий — не были славянами. В XX в. зарубежные и отечественные филологи неоднократно обращали внимание историков на то, что чередование звуков О/У и Ъ/У, позволявшее историкам легко выводить «русь» из основы «рос», в восточнославянских диалектах практически невероятно[1544]. Против «росомонских» корней Руси в последнее время весьма аргументировано выступил И.Н. Данилевский, акцентировавший внимание на том, что эта гипотеза строится на омонимии вышеназванных этнонимов, имеющих разное происхождение[1545]. Он еще раз напомнил, что между историческими свидетельствами о роксоланах, росомонах, с одной стороны, и «Русью», с другой, зияет лакуна почти в целое полутысячелетие. Ее не удается сколь-нибудь убедительно заполнить ни археологическим, ни лингвистическим материалом достоверно славянской принадлежности.