Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

§ 7. Раннесредневековые исторические хроники

Эпическая традиция о готском короле Эрманарихе попала в хроники и другие исторические сочинения Раннего Средневековья. При этом с самого начала ее включение в письменные тексты было сопряжено со сложными процессами отбора, переосмысления, реорганизации и репрезентации в традиционных для христианской письменной культуры формах живой исторической памяти [277]. В немецких хрониках X в. сохранилась краткая запись о короле по имени Херменрик, который все потомство свое предал смерти по преступным проискам своего советника (Würzburger Chronik). Он же упоминается в «Кведлинбургских Анналах», записанных на латинском языке в начале XI в.: «В это время правил всеми готами Эрманрих (Ermanric), на козни хитрый, на казну щедрый; после убийства своего единственного сына Фридерика, по его же приказу совершенному, племянников своих, Эмбрику и Фрителу, вздернул на виселице. Другого своего племянника Теодориха (Theodoric), изгнанного из Вероны (Verona) вследствие происков Одоакра (Odoacr), он вынудил искать убежища у Аттилы (Attila)» (Annales Quedlinburgenses, 6-29).

Далее сообщается о смерти Эрманриха: “Ermanrici regis Gothorum, а fratribus Hemido et Serila et Adaccaro, quorum patrem interfecerat, amputatis manibus et pedibus turpiter, uti dignus erat, occisio” (Annales Quedlinburgenses, 6-29). «Эрманарих, правитель готов, братьями Хемидой (Hemidus), Серилой (Serila) и Адаккаром (Adaccarus), отца которых он предал смерти, был убит постыдно, как того и заслуживал, — ему отрубили руки и ноги». В именах двух первых братьев явно сохраняется эпическая традиция о Хамдире и Сёрли — Аммие и Саре Иордана[278], имя третьего брата Adaccarus, возможно, воспроизводит имя короля Одоакра (из племени ругов).

Датский историк Саксон Грамматик в «Истории Дании» (“Gesta Danorum”), написанной на латыни в 1190—1200 гг., излагает германские исторические предания, в том числе и сюжет о короле Ярмерике (“Iarmericus” — Эрманарих)[279]. Только теперь действие происходит в Дании и на земле «русских» и «геллеспонтцев» — жителей западно-двинского региона. По рассказу датского историка, Ярмерик еще ребенком попадает в плен к королю славян Исмару и постепенно становится его приближенным. Но спустя много лет он бежит из плена, прихватив золото и убив королеву, а также слуг-сторожей. Воцарившись в Дании, он мстит славянам жестокими набегами. По представлениям Саксона Грамматика, Ярмерик создал обширную империю между Черным и Балтийским морями. Он взял в жены Сванхильд «из рода геллеспонтцев», но ее и его сына, королевича Бродера оговаривает советник — ливский царевич Бикко, который мстит королю за убийство брата. Бродера вешают так, чтобы он мог еще дышать, а на Сванхильд, связанную и брошенную на землю, пускают диких лошадей. Однако при их приближении она раскрывает глаза, и кони ее не топчут (из-за ее красоты или волшебства). Тогда Бикко дает совет перевернуть ее лицом к земле, чтобы на коней не действовал ее взгляд, хотя сам Ярмерик видит в чудесном спасении знак ее невиновности (аналог с «божьим судом»). Но снова пускают коней, и королева умирает под их копытами, а сына Бродера освобождают. По наущению того же коварного Бикко «геллеспонтцы» идут мстить за Сванхильд. Пытаясь спастись, Ярмерик закрывается в городе. Против него действует волшебница Гудрун. Враги отрубают ему руки и ноги, и он умирает в страшных мучениях[280].

Со временем из героического персонажа король Эрманарих перерождается в антигероя. Это становится очевидным уже в «Саге о Дитрихе Бернском», но особенно в поздней германской балладе XVI в. о смерти короля Эрменриха (“Ermenrichs Tod”).

Сам факт, что в раннесредневековом эпосе и, возможно, в изображении на камне из Ардре VIII, в течении полутысячелетия сохранялась память о трагической гибели Великого короля, может расцениваться как свидетельство неординарных масштабов исторической личности Эрманариха. Поскольку наибольшее влияние на исторические судьбы народов оказывали племенные вожди и короли, то именно их деяния отлагались в коллективной памяти и в дальнейшем становились объектом мемориализации. С уходом вождя, наделенного удачей, способностью обеспечивать богатство и благополучие соплеменников, с гибелью короля-воина, храбрость и сила которого гарантировала безопасность социума, возникала угроза внешнего завоевания, ставившая под вопрос само их существование[281].

По-видимому, именно эти глубинные исторические причины и породили феномен Эрманариха/Хейдрека/Ёрмунрекка, эпический образ которого более чем на полутысячелетие пережил самого могущественного остроготского короля. По мнению исследователей, в этом немаловажную роль сыграло и последнее его деяние — необычная для германцев смерть Эрманариха[282]. Но уйдя из истории, он надолго стал персонажем средневековых героических легенд[283].

Таковы результаты изучения образа остроготского короля Эрманариха — от вполне реальной исторической личности эпохи Великого переселения народов у Аммиана Марцеллина к величественному эпическому персонажу у Иордана и отрицательному герою в сагах и анналах Раннего Средневековья (табл. 1). Начиная с Эрманариха имена мифических и эпических королей из рода Амалов сменяются теми, которые носили люди из плоти и крови[284]. Если на страницах сочинений Аммиана и отчасти Иордана Эрманарих выступает еще как вполне реальная историческая личность, то со временем имя последнего остроготского короля становится своего рода концентрированным носителем исторической памяти о важнейшем событии — гибели королевства гревтунгов в результате гуннского нашествия и измены приближенных короля. По законам устного народного творчества от поколения к поколению образ готского короля обрастал новыми деталями, а его жизнь — новыми подробностями, число его подвигов (и злодеяний) существенно умножилось.

При этом в раннесредневековой эпической традиции народная память легко переносила нашего героя через века и страны, в результате вокруг Эрманариха появились новые «действующие лица», в реальности в лучшем случае жившие в другом месте и в другое время (Дитрих/Теодорих, Этла/Аттила и др.). Со временем в германском эпосе у короля Эрманариха появляется «прошлое» — родители, жена, братья, сыновья, племянники. Но вряд ли их эпические имена сохраняли память о реальном окружении последнего остроготского короля, скорее всего, они являлись плодом того же эпического творчества. Постепенно его образ приобретал все более отталкивающие черты правителя-деспота, истребившего свое потомство. Причины его «деградации» в древнегерманском эпосе установлены достаточно надежно — под именем Эрманариха/Ёрмунрекка в сагах Раннего Средневековья скрывался иной исторический персонаж — король Одоакр, враг Теодориха Великого в борьбе за власть над Западной Римской империей, о котором в готских сказаниях осталась негативная память, особенно проявившаяся в саге о Дитрихе Бернском[285]. В конце концов, интересующий нас исторический персонаж со временем практически утратил какую бы то ни было связь с историей.

Анализ источников позволяет сделать следующие выводы:

1. Согласиться с теми исследователями, которые считают королевство Эрманариха исторической реальностью, нашедшей отражение в сочинениях позднеантичных и византийских авторов, а также в более позднем героическом эпосе германских народов Раннего Средневековья. Эти источники принадлежат к различным литературным жанрам и поэтому не зависят друг от друга в передаче традиции об остроготах и их короле Эрманарихе.

2. При описании области обитания гревтунгов наиболее точны сведения современника остроготского государства Аммиана Марцеллина, который определяет обширные владения короля Эрманариха в Причерноморье и Приазовье от Дона на востоке до Днестра на западе. Но Аммиану неизвестно, как далеко они простирались на север. Иордан представлял королевство Эрманариха как огромную европейскую державу, включавшую не только приморскую полосу Причерноморья, но и внутренние районы, населенные «северными народами», проживавшими уже в лесной зоне. Германский эпос, в особенности «Песнь о гуннской битве», судя по упоминавшимся в нем древним топонимам, также сохранил историческую память об обширных владениях Эрманариха на юге Восточной Европы.

3. Аммиан, Иордан и эпическая традиция однозначно характеризуют Эрманариха как короля-завоевателя. Судя по всему, он действительно на короткое время добился немалых геополитических успехов. Остроготский король создал обширную державу путем захвата соседних земель и народов. В то же время в источниках нет намека на какие-либо союзнические отношения Эрманариха с другими народами, входившими в его державу.

4. Образ короля Эрманариха, созданный Кассиодором/Иорданом, восходит к готскому героическому эпосу. Обстоятельства смерти Эрманариха излагаются Иорданом, а позже в раннесредневековых сагах не без влияния этой традиции. Хотя Иордан мог быть знаком с трудом римского историка, при описании гибели последнего остроготского короля он предпочел истории сагу, убедительно и достойно объяснявшую соплеменникам гибель их великого вождя от рук коварных росомонов.

5. Если Аммиан однозначно утверждает об уходе гревтунгов под руководством Алатея и Сафрака из своей страны, то Кассиодор/Иордан сообщают о том, что немалая часть гревтунгов осталась в той же земле. В его изображении Алатей и Сафрак — вожди везиготов. В этом также обнаруживается, на наш взгляд, знание Кассиодором труда Аммиана и специальное «обращение» вождей гревтунгов (остроготов) в вождей везиготов, прежде всего, для устранения противоречий в созданной им концепции готской истории.

6. Германские героические сказания черпали свой материал из исторической памяти готов времени Эрманариха и его потомков. Но из нее они заимствовали лишь отдельные факты и имена, никогда не сохраняя всю цепь событий. При этом впитанный эпосом исторический материал преобразовывался по законам устного народного творчества иногда почти до неузнаваемости и опускался с исторического до семейного уровня.