Готланд Эрманариха: остроготы в Восточной Европе на рубеже Древности и Средневековья

§ 4. Гунны, аланы и анты

В середине IV в. гунны продвинулись в область между Волгой и Доном, в 370—378 гг. они оказались в Северном Причерноморье. «Этот подвижный и неукротимый народ, воспламененный дикой жаждой грабежа, двигаясь вперед среди грабежей и убийств, дошел до земли аланов, древних массагетов» (Amm. Marc., XXXI.2.12). Под руководством своего вождя Баламира/Баламбера (Get., 247) они вторглись на территорию остроготов и нанесли им поражение. «И вот гунны, пройдя через земли аланов, которые граничат с гревтунгами и обычно называются танаитами, произвели у них страшное истребление и опустошение, а с уцелевшими заключили союз и присоединили их к себе. При их содействии они смело прорвались внезапным нападением в обширные и плодородные земли Эрменриха (“Ermenrich”) весьма воинственного царя, которого страшились соседние народы, из-за его многочисленных и разнообразных военных подвигов. Пораженный силой этой внезапной бури, Эрменрих в течение долгого времени старался дать им решительный отпор и отбиться от них, но т.к. молва все более усиливала ужас надвинувшихся бедствий, то он положил конец страху перед великими опасностями добровольной смертью» (Amm. Marc., XXXI.3.1—3).

Война готов с гуннами была настолько значимым событием, что воспоминания о ней сохранились в исторической памяти германских народов, нашедшей отражение в раннесредневековом эпосе. Так, в «Видсиде» говорится, что «Этла (Аттила — И.З.) правил гуннами, Эорманрик (Эрманарих — И.З.) готами» (Widsith, 18). В готском героическом сказании «Песнь о гуннской битве» решающая битва между готами и гуннами произошла в Донской степи (“Dunheiðr”), у аланских гор (“Jassarfjöll” — Ясских гор), где «готов дружины в битвах нередко победу и славу себе добывали» (Hlödskvida, 24). По мнению Ф. Альтхейма, в «Песне» вспоминаются частые победы готов не над гуннами, а над их иранским соседом — аланами, «которые имели тесные контакты с готами, часто заключали с ними браки и даже полностью или частично были германизированы»[1453].

Естественно, в героической песне готы одержали победу над гуннами, другой была историческая правда. Так, Аммиан Марцеллин пишет, что «Витимир (Vithimir), избранный после его кончины (Эрманариха — И.З.) царем (rex), оказывал некоторое время сопротивление аланам, опираясь на другое племя гуннов, которых он за деньги привлек в союз с собой. Но после многих понесенных им поражений, он пал в битве, побежденный силой оружия. От имени его малолетнего сына (Видериха — И.З.) приняли управление Алафей (Alatheus) и Сафрак (Safrax), вожди (duces) опытные и известные твердостью духа, но тяжкие обстоятельства сломили их и, потеряв надежду дать отпор, они осторожно отступили и перешли к реке Данастию (Днестр — И.З.)...» (Amm. Marc., XXXI.3.3).

Как мы видим, у Аммиана Марцеллина, вождями гревтунгов/остроготов становятся Алатей и Сафрак (Amm. Marc., XXXI.3.3), которые у Зосима названы предводителями зарейнских германцев (Zos., IV.34.2), а у Иордана — вождями везиготов (Get., 134). Исследователи почти единодушно считают Сафрака аланским вождем[1454], которого Алатей «за деньги привлек в союз собой». Впоследствии руководимая ими гото-аланская конница сыграла решающую роль в битве с римской армией при Адрианополе 9 августа 378 г. (Amm. Marc., XXXI. 12.17).

Отход готского народа-войска на Запад подтверждается и данными археологии. Как считает Ф. Бирбрауэр, Черняховская культура прекращает свое существование на ступени СЗ (370/380 гг.) с возможным заходом в D1 (370/380—400/410 гг.). При этом значительная часть поселений была сожжена. Небольшое число погребений D1 указывает на остаточные группы Черняховского населения в раннегуннское время. По мнению исследователя, исчезновение Черняховской культуры как культурноисторического феномена и оставившего ее исторического образования остается непреложным фактом, и оно указывает на уход ее основных носителей — готов[1455]. В это же самое время на юго-восточных рубежах Черняховской культуры появляются погребения кочевников — гуннов[1456].

По рассказу Иордана остроготы после разгрома их «державы» гуннами подчинились власти последних и оставались в той же стране, т.е. на юге Восточной Европы. При этом наследник великого остроготского короля, его внучатый племянник Амал Венетарий (внук брата Эрманариха Вультульфа — И.З.) «удержал все знаки своего господствования». Далее Иордан подробно описывает войну Венетария с антами Боза/Божа (лат. “Boz”): «Подражая доблести деда своего Вультульфа, он, хотя и был ниже Германариха по счастью и удачам, с горечью переносил подчинение гуннам. Понемногу освобождаясь от их власти и пробуя проявить свою силу, он двинул войско в пределы антов и, когда вступил туда, в первом сражении был побежден, но в дальнейшем стал действовать решительнее и распял короля их Божа с сыновьями его и семьюдесятью старейшинами для устрашения, чтобы трупы распятых удваивали страх покоренных» (Get., 246).

Следует напомнить, что готский историк обращается к этому повествованию попутно, излагая генеалогию королевского рода Амалов после гибели Эрманариха в т.н. “Origo Gothica” (Get., 245). Латинский текст иорданова свидетельства сохранился полностью и особых трудностей для понимания у исследователей не вызывает. Но вот его интерпретация, начиная с имен главных действующих лиц и кончая оценкой этого события в истории Восточной Европы, до сих пор остается предметом острых дискуссий[1457].

У исследователей не вызывает сомнения источник сведений Кассиодора/Иордана об этом событии — таковым могла быть героическая песнь, доспевающая подвиги и гибель остроготского вождя Венетария[1458].

В его имени большинство современных исследователей видят скорее почетное готское прозвище, чем собственно личное имя. По свидетельству Аммиана, преемника Эрманариха звали Витимир (XXXI.3.3). Прозвище «Венетарий» (“Venetharius”) — букв. «Давитель венетов» он мог получить уже после победы и расправы над антами, происходившими по Иордану от «венетского» корня[1459]. Л. Шмидт считал, что прозвище Венетарий (“Venetharius”) в эпосе получил сам король Эрманарих, воевавший против венетов, и что из этого прозвища в эпосе потом появилась новая личность[1460]. Имя антского «рикса» “Boz” читается и этимологизируется исследователями по-разному, при транскрипции «Бож» иногда интерпретируется как титул «Вож», т.е. «вождь»[1461]. В определенной степени имя “Boz” напоминает и прозвище племянника аланского вождя Кандака — База (лат. “Baza”), у которого нотарием был Иордан (Get, 246). Поэтому не исключена и его аланская (иранская) атрибуция.

Интересующее нас событие произошло на юге Восточной Европы вскоре за разгромом гуннами «державы» Эрманариха и смертью ее престарелого правителя[1462]. Но, по рассказу Иордана, победа Венетария над антами и его жестокая расправа с антской знатью вызвала почти немедленную реакцию могущественного короля гуннов Баламбера, которого никак не устраивало возвышение его готского вассала. По рассказу Иордана «с такой свободой он повелевал едва в течение одного года». Далее наступила расплата. Баламбер приказал другому готскому вождю Гезимунду (внуку Эрманариха — И.З.), признавшему власть гуннов, наказать непокорного Венетария. После двух ожесточенных битв в третьем сражении на р. Эрак Венетарий был убит стрелой, выпущенной из лука самим Баламбером (Get., 248—250). После этого гуннское владычество «над всем покоренным племенем готов» было восстановлено.

Прежде всего, нужно установить степень достоверности этого уникального свидетельства Иордана. Это необходимо потому, что в нем иногда видят плод воображения готского историка (или его предшественников — Аблабия или Кассиодора). Так, Л. Шмидт в свое время доказывал легендарный характер личности Венетария. Его появление на страницах «Гетики» он объяснял выдумкой Кассиодора. В основе рассказа о смерти Венетария, по его мнению, лежит другой исторический факт — смерть вестготского короля Теодориха. Как историческая личность ему казался сомнительным и гуннский вождь Баламбер (“Balamber”), чье имя идентично германскому “Walamer”[1463]. Также чистой легендой он считал подробно описанный Иорданом эпизод о борьбе остроготов Венетария с антами Боза/Божа.

Однако как представляется, некоторые подробности, сообщаемые Иорданом в этом эпизоде, в том числе, малоприятное для готов свидетельство о поражении Венетария в первом сражении с антами, скорее склоняют к мысли об отражении в рассказе Иордана, пусть и в легендарно-эпической форме, какого-то реального исторического события из истории взаимоотношений этих двух народов в начале гуннской эпохи. Несмотря на, казалось бы, полную ясность описания хода и результатов гото-антской войны в «Гетике» Иордана, у современных исследователей возникает ряд вопросов. Прежде всего, это хронология войны, направление похода и район военных действий, но особенно проблема этнической принадлежности антов Боза/Божа. Совершенно очевидно, что выступление Венетария против антов произошло вскоре после вторжения гуннов в Восточную Европу и разгрома Остроготской державы Эрманариха. Обычно его датируют в хронологическом диапазоне 369—376 гг.[1464].

Недавно М.Б. Щукин еще раз исследовал этот вопрос и пришел к заключению, что, скорее всего, гунны могли разбить и покорить оставшихся в живых остроготов ранее 375 г. Но указать более точную дату в силу скудности свидетельств письменных источников невозможно — это событие могло произойти в любое время, начиная с 370 г. (во время переговоров везиготского судьи Атанариха с римским императором Валентом в 369 г. о гуннской опасности не было сказано еще ни слова) по 376 г., когда отступающие в страхе везиготы перешли р. Дунай и укрылись под защитой римского лимеса[1465]. По подсчетам того же ученого война готов с антами случилась вскоре после разгрома державы Эрманариха, но ранее осени 376 г., когда гуннская орда сражалась уже в левобережье Дуная. По мнению М.Б. Щукина, к этому времени Венетарий уже погиб. X. Вольфрам также датирует его гибель 376 г.[1466] Другие исследователи называли и более ранние (в год смерти Эрманариха около 375 г. — Б.Д. Греков, Б.А. Рыбаков, П.Н. Третьяков) и более поздние даты похода Венетария на антов Боза/Божа. Например, М.М. Казанский отодвигает это событие к 370—380 гг.[1467] Но еще раньше Е.Ч. Скржинская привела ряд соображений в пользу того, что война Венетария с антами, скорее всего, была ближе к концу IV в. и даже в начале V в., т.к. Венетарий мог и не быть прямым преемником Эрманариха (в генеалогии Амалов между ними стоит король Валараванс)[1468]. Такая дата не менее вероятна, т.к. у Иордана не сказано, когда произошел карательный поход Венетария против Боза/Божа и его народа. Ясно только, что это случилось не сразу после трагической гибели Эрманариха и его «державы», а спустя какое-то время. Иордан пишет: «Понемногу освобождаясь от их власти и пробуя свою силу, он двинул войско в пределы антов» (Get., 246).

При решении вопроса о хронологии интересующего нас события не следует забывать и специфику источников, которые использовал готский историк для описания гото-антской войны. Это королевские генеалогии и героические саги о подвигах королей из славного рода Амалов, в том числе и Венетария[1469]. Как правило, в целом, они верно передают последовательность главных исторических событий. Однако эпическому сознанию в высшей степени было свойственно сжимать историческое время. Легендарно-эпическая традиция, как уже говорилось, весьма избирательно «впитывала» исторический материал, но главное преобразовывала его по непредсказуемым законам устного народного творчества, что, кстати, проявилось и в сочинении Иордана. Поэтому ждать от этого источника надежных данных для точной датировки интересующего нас события не приходится. Ограничимся его датировкой ближе к концу IV в.

Еще более сложен вопрос о направлении похода Винитария и местоположении «пределов антов» (“Antorum fines”). В свое время А.Т. Смиленко предположила, что антский вождь Боз/Бож и его 70 старейшин могли проживать на известном укрепленном поселении у с. Башмачка на Нижнем Днепре[1470]. Но это городище сейчас относится к числу Черняховских, на нем не обнаружено каких-либо особых материалов указывающих на антское (славянское) присутствие. Г.В. Вернадский поместил антов Божа в Побужье, видимо, исходя из свидетельства проживания там антов в Get., 35. Но последнее, судя по наречию “nunc” ― «ныне», определенно относится ко времени жизни Иордана, т.е. к середине VI в. Исходя из этого, более позднего свидетельства Б.А. Рыбаков также локализовал антов в степном междуречье Днестра и Днепра.[1471] Однако как уже отмечала М.В. Скржинская, прямо сближать «пределы антов» (Get., 247), где речь идет о походе Венетария, с более точных указанием на места расселения современным Иордану антов «от Данастра до Данапра» (Get., 35), нельзя, т.к. за полтора века они могли сильно измениться, особенно если учесть характер и темпы этнических миграций в бурную эпоху Великого переселения народов[1472].

Определенным ориентиром для локализации «пределов антов» могла бы стать р. Эрак (Erac), где, согласно свидетельству Иордана, произошло решающее сражение Венетария с гуннами. В ней чаще всего видят р. Днепр на том основании, что средневековое название этой реки “Var”, “Boroux” близко осетинскому “oræx”/“værax” с тем же значением «широкий», но особенно Erexe на итальянских картах XIV—XV в.[1473] Но и такая идентификация не бесспорна, хотя сам Иордан, помимо устоявшегося гидронима “Danapris” указывает один раз его гуннское название Вар (“Var”)[1474]. Но дело даже не в этом. Само по себе последнее местонахождение победителя антов на берегу р. Эрак, где он встретил смерть, вовсе не означает, что Венетарий после расправы с Божем все время оставался там же до того злополучного дня, когда был смертельно ранен стрелой Баламбера, тем более что этому предшествовали еще две битвы с гуннами.

М.М. Казанский на основании археологических данных попытался локализовать Остроготские королевства эпохи гуннского владычества в Восточной Европе[1475]. Он предложил искать их на территории Среднего Поднепровья и Днепровского лесостепного Левобережья, где известны находки особо престижных вещей и отдельные богатые погребения рубежа IV—V вв. Более того, исследователь точно указал даже местоположение гипотетического центра «королевства Винитария» — где-то между верхним течением р. Воркслы и р. Пела, откуда происходит большая часть «княжеских» комплексов, в том числе знаменитые Старосуджанские клады[1476]. С таким расположением в Днепровском Левобережье Остроготского королевства с определенными оговорками согласился А.М. Обломский[1477]. Возможную локализацию именно здесь одного из поздних остроготских анклавов подтвердили и новые находки в Курском Посемье, где обнаружено захоронение высшего ранга с богатейшим набором вещей раннегуннского времени ступени D2, сопоставимым с самыми роскошными боспорскими погребениями[1478].

Ф. Бирбрауэр решительно отрицает связь немногочисленных восточногерманских археологических материалов ступени D2 с готами Валамира или Венетария. По его мнению, они оставлены «рассеянными готами», которые подверглись аккультурации аланами и сарматами[1479]. Близких взглядов придерживается и Б.В. Магомедов, который указывает, что в Восточно-Украинском регионе в гуннское время неизбежно должны были смениться этнополитические приоритеты, иллюстрацией чего служат курганные захоронения кочевников в Кантемировке, катакомба из Дмухайловки и находки «княжеского» ранга, принадлежащие аланам[1480]. С этим трудно не согласиться, т.к. этническая ситуация меняется и на крайнем северо-востоке рассматриваемого нами региона. На Верхнем Дону в гуннское время появляются могильники и одиночные погребения номадов сармато-аланского круга[1481].

В целом археологическую ситуацию начала гуннской эпохи в Днепровском лесостепном Левобережье можно охарактеризовать как пограничье немногочисленных позднечерняховских памятников ступени D1 и поздней киевской культуры, носители которой в это время, могли быть известны как анты[1482].

Судя по тому, что в первом сражении анты сумели разбить дружину Венетария, они уже тогда были довольно многочисленны и сильны, а значит, занимали немалую территорию. На это косвенно указывает помимо наличия у них своего «рикса» Боза/Божа (Иордан именует его титулом rex) большого числа (70) «приматов» — старейшин, скорее свидетельствующее о существовании не какого-то небольшого племени, а значительного потестарного объединения, владевшего немалой территорией. М.М. Казанский, недавно еще раз специально изучивший историю столкновения готов с антами, допускал даже наличие в их обществе «сложного вождества», в котором верховному вождю Бозу/Божу подчинялись вожди-старейшины отдельных родо-племенных подразделений[1483]. Другие исследователи видят в этом раннем антском союзе раннегосударственное образование[1484], что нам представляется недостаточно обоснованным источниками. Сейчас трудно представить, каков был характер антского общества конца IV в., но специалисты полагают, что зародилось оно несколько раньше интересующего нас события, возможно, из-за военно-политического противостояния королевству Эрманариха[1485].

Какая этнографическая реальность стоит за этнонимом анты в интересующем нас рассказе Иордана из самого текста «Гетики» в общем-то ясно. Вопреки мнению отдельных исследователей об иранской[1486], адыгской[1487], угорской[1488] и иной принадлежности[1489] антов, у самого Иордана мы не найдем и намека на то, что они хоть в чем-то отличались от его современников — антов середины VI в., о которых он писал в Get. 34, 35,119. Как известно, по представлениям готского историка, последние происходили от общего «венетского» корня со склавинами, т.е. были одним из этнополитических объединений ранних славян. В антах VI в. современные исследователи видят преимущественно славянское население, частично смешавшееся с ирано-язычными номадами, прежде всего с аланами. Возможно, речь даже может идти о временном праславяно-иранском симбиозе[1490]. Эта точка зрения господствует в современной науке, хотя в последнее время известны попытки ее оспорить[1491]. Еще раз подчеркнем, что у Иордана подобные сомнения об этногенетической преемственности венетов и антов отсутствовали.

Подробнее остановимся на археологическом аспекте проблемы, отражением которой вполне могли быть сложные процессы взаимодействия позднейшей Черняховской и киевской культур. Существенная если не определяющая, роль восточногерманского этнокультурного фактора в формировании Черняховской культуры всесторонне рассмотрена выше. По мнению Р.В. Терпиловского, возникшая на рубеже IV—V вв. новая чересполосица Черняховской и киевской культур в Поднепровье как раз отражает эпоху столкновения Венетария с антами Боза/Божа[1492] . Однако именно такие последствия его расправы с верхушкой антского общества представляются нам малоправдоподобными, ведь сами готы, наиболее вероятные носители позднечерняховских традиций, вскоре были разбиты. У Иордана нет сведений о расселении готов Венетария на вновь завоеванной антской территории. Сейчас весьма надежно установлено, что остатки Черняховского населения покидают Днепровское Левобережье не в конце IV в., а несколько позже, вероятнее всего, в первой четверти V в.[1493] Представляется что перемены, вызванные только что рассмотренными инцидентами не могли не найти отражения в эволюции киевской культуры. Не из-за этнополитических или последствий столкновения готов Венетария с гуннами Баламбера происходят радикальные перемены в позднейшей киевской культуре — отток значительной части населения на север, утрата Черняховских элементов в его культуре, трансформация с южного ареала в раннесредневековую Пеньковскую культуру и др. Но носителями уже бесспорно были родственные склавинам анты, говорящие на одном с ними языке[1494]. По описанию современников — того же Иордана и особенно Прокопия Кесарийского — анты происходили от одного «венетского» корня, что и склавины, пользовались одним с ними языком, у них были одинаковые обычаи и верования. Но анты все-таки чем-то сильно выделялись даже внешне, во всяком случае, византийцу могли сразу отличить анта от склавина даже среди наемников Империи. По мнению М.А. Васильева, анты составляли особую славяноязычную метаэтническую общность, родственную склавинам. Но они не были частью последних, а создали отдельный военно-политический союз[1495].

Весьма сложный процесс возникновения Пеньковской культуры современным исследователям представляется, прежде всего, как эволюция памятников позднего этапа среднеднепровского варианта киевской культуры и поселений т.н. «киевской традиции в черняхове»[1496]. При этом отмечается известное огрубление, упрощение Пеньковской культуры даже по сравнению с киевской. Некоторое запаздывание указанных культурных сдвигов относительно даты интересующей нас войны (рубеж IV—V вв.) не должно особо удивлять. Отражение исторических событий в массовых археологических материалах, как правило, несколько отстает от времени их свершения. Но не исключено и другое. В рассказе Иордана, в основу которого, скорее всего, был положен фрагмент из готского героического сказания, локальному столкновению остроготов с антами был придан слишком большой вес. Ведь именно расправа с Божем и его «приматами» послужила поводом гуннскому царю Баламберу начать войну с готами Венетария и в свою очередь наказать его.

К сожалению, далее о судьбе антов Иордан ничего не говорит. Молчат и другие источники V в. Вероятно, трагическая гибель антской элиты на время затормозила процессы социального развития и политической консолидации этого племенного союза. Скорее всего, анты вошли в разноплеменную конфедерацию племен и народов, созданную на рубеже IV—V вв. новыми владыками причерноморских степей — гуннами. Во всяком случае, позже в первой половине VI в. анты чуть не ежегодно совершали набеги на византийские владения за Дунаем в коалиции с гуннами и склавинами. Причем, почти всегда они перечисляются Прокопием и другими византийскими авторами в устойчивой формуле, где выдержана строго определенная последовательность этнонимов — «гунны, склавины и анты». Поэтому не лишено основания мнение о вхождение антов в гуннский союз племен и даже о славяно-гуннском симбиозе накануне начала процесса славянизации Балкан[1497].

На наш взгляд, историческая ценность разобранного выше рассказа Иордана заключается, прежде всего, в том, что в нем содержится древнейшее бесспорное упоминание антов в письменной исторической традиции. В контексте последующих событий, в отличие от временных победителей — остроготов, этот древнейший славянский народ не только сумел сохранить свой этнос, но и удержаться в пределах родной земли. По существу в рассказе Иордана о «подвигах» Венетария содержится самое раннее свидетельство о выходе на арену истории антов — одной из этнополитических группировок ранних славян.

Хорошо известно, что для территории юга Восточной Европы середина I тыс. была эпохой великих потрясений и этносоциальных сдвигов. Сейчас становится все более очевидным, что славянский этнос рождался из хаоса эпохи Великого переселения народов и крушения Древнего мира. Нам представляется, что этому во многом способствовала та уникальная этнополитическая ситуация, которая сложилась в степи и лесостепи Восточной Европы в результате вторжения гуннов и разгрома «державы» Эрманариха. Путь славян в историю был открыт — через два-три поколения начался уже балканский этап славянской истории, в котором анты принимали самое активное участие.